Внебрачный сын Миллиардера

Арина Громова

Он стал моим первым и единственным мужчиной, подарил настоящую любовь, а потом растоптал мое сердце и оставил вместо души выжженную пустыню. Но я не сломалась – смогла встать на ноги и научилась жить без того, кто меня предал. Рустаму Каримову больше нет места в моей жизни! Но что будет, если этот опасный и властный человек узнает про нашего ребенка, которого я от него скрыла?

ГЛАВА 6

Мюнхен встретил нас проливным дождем. Едва только выбравшись из нутра аэропорта, мы почти сразу забрались в ожидающий наш автомобиль. Но промокнуть я все равно успела.

— Gute Nacht, Herr Karimow. (Доброй ночи, господин Каримов (нем*)

— Hallo, Richard. (Привет, Ричард)

— Soll ich den Ofen einschalten? Frau ist nass. (Может быть включить печку? Фрау промокла)

Каримов бросил на меня быстрый взгляд и кивнул молодому парню, одобряя.

Спасибо хоть не заставил мерзнуть, погода здесь выдалась на самом деле так себе.

Половину пути мы ехали молча, слушая стук капель о крышу автомобиля, и я мечтала только об одном — поскорее оказаться в номере гостиницы. Может, все не так плохо. Два дня пролетят быстро и мы вернемся обратно домой.

Очень хотелось включить телефон и посмотреть, не написала ли мне что-нибудь подруга, но я решила, что лучше не рисковать и заняться этим в номере.

Машина заехала в жилой комплекс и, миновав пару шлагбаумов, остановилась возле большого двухэтажного дома практически полностью из темного стекла.

Я немного заволновалась. На гостиницу это было мало похоже.

— Приехали, — проговорил Каримов, и я перевела на него вопросительный взгляд.

— Куда приехали?

— Домой.

— Домой? Но я думала…

— А я разве не сказал? Совсем из головы вылетело. Да, мы будем жить эти дни у меня дома.

+++

— Это твой дом?

— Мой. А что тебя так удивило?

Действительно, что?

Может, то, что в моем мире люди не имеют по несколько домов в разных странах. В моем мире люди платят ипотеку и счастливы, когда это удается сделать на пять лет раньше. А тут такие хоромы! Непозволительная роскошь.

Впрочем, что еще ожидать от человека, на счету которого баснословные суммы.

"А ты весь прошлый год откладывала деньги, чтобы отдать сына в приличный детский сад. ЕГО сына".

— Так что тебя смутило? — повторил вопрос он, и я отвлеклась от своих не самых радужных мыслей.

— Цвет обоев. Слишком веселый для твоего (чуть не добавила — "деспотичного") характера.

— Твоя комната наверху, в конце коридора справа.

Кивнув, я поднялась наверх и первое, что сделала, оказавшись вдали наедине с самой собой, это включила наконец-то телефон.

Там меня ждали счастливое селфи с моей моей лучшей подругой, Артёмкой и ее сыном. Все показывали высунутые синие языки. И горы голубой сладкой ваты в руках.

Как бы я хотела оказаться там рядом с ними…

Мелькнула шальная мысль, может, стоит все ему рассказать… Не то, что это его ребенок, а просто, что у меня есть сын. Это во многом развяжет мне руки. Можно даже сказать, что это ребенок моего бывшего Дениса или еще чей-то.

Нас разделяют целые три года! У каждого из нас была своя жизнь. Между прочим я тоже не знаю до сих пор, что происходило в его. Мы не должны оправдываться друг перед другом.

Да, сроки слишком сильно совпадают, но без ДНК ничего не доказать! И я сделаю все, чтобы у него не возникло даже мысли решить сделать этот тест.

Воодушевленная раскрыть хотя бы наполовину свою главную тайну я быстро приняла душ и легла спать. А утром спустилась вниз, к завтраку…

Каримов сидел у большого овального стола и с наслаждением пил кофе. Аромат витал по всему помещению, и я вдруг поняла, насколько голодна.

— Доброе утро, — буркнула под нос и открыла холодильник. На удивление он был полон.

То ли Рустам распорядился подготовить все к его приезду, то ли кто-то решил это за него…

Где-то внутри, на самых задворках подсознания, мелькнуло что-то похожее на ревность.

Ведь я понятия не имею, живет ли здесь кто-то еще.

Я ненавидела себя за подобные мысли, но ничего с ними поделать не могла. Когда-то я любила этого мужчину…

— Доброе. Домработницы сейчас нет, — бросил он, отпивая дымящийся напиток. — Придет только после полудня.

— Хочешь сказать, что сварил кофе сам? — я недоверчиво скривилась.

— А по-твоему, у меня совсем нет рук?

Возразить я не могла, как бы того не хотела. Ведь в памяти были живы воспоминания, как когда-то, в то время когда мы еще были вместе, он пару раз готовил мне завтрак и приносил прямо в постель.

Тогда мы любили друг друга… или вернее мне так просто казалось.

— Тогда я буду двойной эспрессо, — я позволила себе обнаглеть.

Бросив на меня полный недоумения взгляд, он все-таки поднялся и включил кофемашину. Потом дотянулся до пульта и столовую заполнил равномерный щебет телевизионной передачи. Причем на русском языке.

Это солнечное утро так сильно напоминало одно из тех наших малочисленных совместных, что в груди стало нестерпимо больно…

Все могло сложиться иначе. У моего сына мог быть отец. Но не сложилось…

–…в конечном итоге режиссер Гу́став сумел отстоять отцовство над малышом Куртом.

Услышала я голос диктора из ТВ, и следом показали кадр с плачущей матерью, известной немецкой актрисой:

— Он просто отнял у меня моего крошку! Конечно, кто он и кто я! У кого больше денег, тот и прав!

Где-то в груди образовался тяжелый ком. Я бросила быстрый взгляд на Каримова, и он как назло его поймал.

— Сочувствуешь ей? А зря. Ты читала, что про нее пишут? Подстилка, которая ложится под каждого, чтобы заполучить роль! Тем более мальчик. Нормальное воспитание в этом случае может дать только отец. Я бы тоже так сделал.

Глоток кофе встал поперек горла. Все те зачатки более-менее светлого тут же испарились под тяжестью его слов и родившееся вдруг ночью решение рассказать ему о сыне тут же испарились.

Теперь я еще больше убедилась в том, что Каримову ни в коем случае нельзя узнать об Артемке.

Иначе… я лишусь своего сына.

+++

— Мой мальчик вернется ко мне! — продолжала кричать актриса, заливаясь слезами, и протягивала руки вперед, будто пыталась обнять ребенка. — Я верю, справедливость должна восторжествовать! Ублюдок, отдай моего сына!

Я содрогнулась, понимая, что совсем не способна сейчас скрывать свои настоящие чувства. Меня передернуло, болезненные судороги свели мышцы. Я допила кофе залпом, стараясь хоть так взять эмоции под контроль.

Каримов переключил канал, теперь на экране диктор монотонно зачитывал сводку политических новостей.

— Тебя так зацепил этот дешевый спектакль? — хмыкнул мужчина и прошелся тяжелым взглядом по моему лицу.

— Она кажется искренней.

— Она актриса.

— И что? — дернула плечом. — Думаешь, ей плевать на родного сына?

— Черт знает, — криво усмехнулся. — Но отец явно позаботится о ребенке лучше. И вообще, пацана должен мужик воспитывать. Без вариантов.

— Ребенку нужна и мать, — постаралась выровнять дыхание, надеялась прозвучать как можно более небрежно и естественно. — Вообще, если родители расстаются, то можно ведь найти компромисс, договориться о графике встреч. Надо действовать разумно.

— Точно, — кивнул Каримов. — И первое, что я бы сделал, — перекрыл общение моего сына с гулящей девкой, у которой на уме только бабло, курорты и поиск нового мужика. Пацана надо отправлять в серьезную школу. Военное училище со строгим контролем.

— Ну и методы у тебя, — прикусила язык, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего, а то я и без того слишком много эмоций показала.

— А как надо? — спросил с издевкой. — Вырастить слюнтяя? Избалованного соплежуя, который не в состоянии оторваться от женской юбки? Я повидал достаточно “золотых детишек”, пока строил свою карьеру. Такие лентяи ни на что не способны, родились на всем готовом и рады проматывать состояние в ноль. Легкие жертвы для мошенников и реальных хищников. Поверь, своего сына я бы воспитывал жестко с малых лет. Он бы сам добился успеха. Никаких поблажек. Мой пацан сам бы добрался до вершины пищевой цепочки.

Жестко? С малых лет? Даже с двух? Меня так и подмывало задать этот вопрос, но я сдержалась, отвернулась и направилась к раковине, чтобы вымыть чашку из-под кофе. Конечно, в словах Рустама была некая логика, однако компромисс мужчина даже не допускал. Все должно быть его правилам. Возражения не принимаются.

Моя бурная фантазия играла со мной злую шутку. Кадры с плачущей актрисой смазались, и на ее месте я уже видела себя.

А потом мелькнула картина того, как Артемку забирают в военное училище, и стало совсем дурно.

— Зачем напрягаешься? — голос Каримова прогремел будто выстрел в затылок. — О грязной посуде позаботится прислуга.

Черт, я не заметила, как он успел опять подобраться настолько близко, слишком глубоко нырнула в собственные мысли.

Массивные ладони накрыли мои нервно подрагивающие пальцы, и прохладная вода, льющаяся из-под крана, сразу показалась обжигающей. Напряжение накрыло с новой силой.

— Здесь и посудомоечная машина есть, — продолжил Каримов. — Если ты так заботишься о чистоте.

— Запускать ее ради пары чашек?

Я сбросила его руки, резко отстраняясь и разрывая всякий контакт, вымыла чашку до скрипа и поставила сушиться.

— А я и забыл, какой ты умеешь быть, — вдруг произнес он.

Я повернулась к нему и с недоумением приподняла бровь. Взгляд темных глаз вспыхнул дьявольским огнем, губы скривились в усмешке.

— Дела не ждут, — неожиданно резко бросил Каримов. — Даю пять минут на сборы. У нас назначена встреча в центре города.

— Что за встреча? — моя интуиция мигом забила тревогу, от этого мужчины явно не стоило ждать ничего хорошего.

— Тебе понравится, — насмешливо протянул он. — Подробности пусть пока останутся в секрете. Ты же любишь сюрпризы.

— Не люблю, — поджала губы и скрестила руки на груди. — Почему ты не можешь ответить на вопрос нормально?

— А ты? — резко парировал Каримов.

— Ты о чем?

— Я чувствую людей, — отчеканил он, шагнув вплотную ко мне, навис коршуном. — Хотя с тобой моя система всегда давала сбой.

— Я не понимаю…

— Пять минут, — бросил отрывисто. — Авто уже у порога.

Каримов направился на выход, хлопнул дверь так, что я невольно вздрогнула. Резкие перепады его настроения не предвещали ничего хорошего. Но гораздо больше меня волновало другое. Сердце рвалось домой, к Артему. Мой мальчик, как же хочется прижать его к груди, стиснуть в объятьях изо всех сил.