У художника
Знакомый художник пригласил в гости. Живет он где-то на Рубинштейна, в коммуналке. С царских времен остались красивые фасады. Вход в парадную открывают дубовые двери. Лестница широкая, перила кованые, на окнах витражи. Все меняется катастрофически, когда заходишь в квартиру. К нему 2 зв. Будет разговор, если ошибёшься… Василий открывает, раздеваюсь на его вешалке. Мне надо, а туалет занят. Свет горит, значит закрыто изнутри, других вариантов нет. Если забудешь выключить, то невидимый голос напомнит, что у него нет печатной машинки, чтобы оплачивать вашу амнезию… Да и можно пошустрее обернуться: «Вы там книгу читаете что-ли?» А чем там ещё заниматься?
Ладно, хотя бы руки помыть. Это извольте, прямо до конца, на кухню. Иду по слабо освещенному коридору. Двери справа и слева, над ними вещи, лыжи, палки… Вот чье-то зимнее пальто висит у входа, отсюда пахнет старостью, грустно… В этой комнате женщина на нервах — пахнет скандалом…
От этой двери не пахнет ничем. Подозрительный товарищ, непонятно на что живёт… Что готовится на кухне определить невозможно. Рядом с борщом варится бельё. В углу пустые бутылки, на подоконнике дымится плохо потушенный «Беломор». Да-а Василий, в таких условиях жить, и не стать художником…
Руки помыл, на обратной дороге всё-таки в туалет забежал. У него беспорядок, он называет творческим, но пахнет еще и одиночеством… Он мне показал последние картины. Оптимизм бьёт ключом, ребята, кругом тьма, слякоть, а у него сирени цветут в городах… Не унывающий, до неприличия уверенный в собственной исключительности (кто не уверен, тот не удивит). Юмор оцените сами:
Он — чаю будешь?
Я — да, мне с сахаром.
Он — барские замашки у тебя друг мой. Простите месье, круассаны кончились. Не угодно-ли к чаю сухари-с?
Потом Вася достал из холодильника целых пол торта «Север». Из своего пакета я выложил на стол бутылочку красного. Посидели душевно.
