Хроники Братства Путников. История в инкарнациях

Араксис С. Пронин

Эта книга может многое объяснить, но и запутать окончательно. Результат зависит лишь от того, насколько вы готовы видеть скрытую между ее строк информацию.Она – для тех, кто верит в реинкарнации и бессмертие души. Для тех, кто ищет свой Путь и Предназначение. Тех, кто знает, что Магия существует.

Глава 4. Смерть ради жизни

Через неделю рано утром за Гайвой, как обычно, приехала служебная машина и, разрывая тишину спящего города, унесла ее в неизвестность. Предчувствовавшая опасность Вега скулила и жалась к ногам, но разрешения взять ее с собой не было, и девушке ничего не оставалось, кроме как захлопнуть перед ее мордой дверь, втолкнув не находившую себе места любимицу обратно в квартиру.

— Кто? — безразлично спросил грубый мужской голос из прорези в двери замаскированного ангара на заброшенной авиационной базе, куда ее доставили ближе к полудню.

Сопровождавший девушку водитель ответил кодовым словом, не имевшим никакого значения для стороннего наблюдателя.

Открывшаяся с характерными лязгающими звуками система засовов и щеколд, представила ее взору пустое и холодное пространство внутри железобетонного каркаса, освещенное расположенными по периметру тусклыми лампами. Вдохнув напоследок морозного свежего воздуха, Гайва шагнула в полумрак застоявшейся тишины. Чувствуя спиной, как запираются ворота ангара, ни единым мускулом не выдавая своей тревоги, она направилась к группе людей в белых халатах, накинутых на военную форму. Они стояли рядом с массивным металлическим столом и что-то бурно обсуждали, но, как только они заметили приближение девушки, тотчас же прервали свою дискуссию и впились в нее взглядами. Кто-то из тех, что был помоложе, даже присвистнул от удивления: нечасто к ним заходят столь обворожительные девушки. У одного из них даже выпала из рук папка с документами, и ворох исписанных листов разлетелся по полу.

— Что от меня требуется? — Гайва окинула суровым взором собравшихся.

— Только ваше присутствие. Только присутствие. — Резво ответил один из врачей. — Раз все на месте, давайте, за работу! Хоп-хоп-хоп! — он хлопнул руками, чтобы сбить со своих неопытных ассистентов оцепенение.

— Садитесь. — Спокойно продолжил он, когда все удалились, указав на холодный металлический стул рядом со столом, более напоминавшим операционный. — Нам нужно узнать несколько деталей о вашем здоровье и взять пробы крови и цитоплазмы, после чего вы будете свободны. Вы готовы?

— Да, пожалуй. — Ответила Гайва, уже не раз проходившая через подобные процедуры, хотя и не в такой угрюмой обстановке.

— Тогда давайте начнем. — Человек в халате взял блокнот и приготовился записывать. — Как ваше самочувствие?

— Без отклонений. — Холодно ответила девушка.

— Аппетит хороший? Живот не болит? — не обращая внимания на ее ответы, мужчина что-то фиксировал на бумаге. — Спите хорошо? Кошмары, галлюцинации не мучают?

— Ничего необычного не замечала.

— Замечательно. Тремор? Боли в суставах? Одышка?

— Спасибо, ни то, ни другое, ни третье.

— Хорошо. Ну, теперь давление измерим. Засучите рукав, пожалуйста. — Он пододвинул к девушке резиновую надувную манжету, а сам вставил в уши трубки стетоскопа. — У вас слишком медленный пульс. Голова не кружится? — Поинтересовался он после проведенных измерений. Гайва в ответ только покачала головой, а он продолжил. — Ну, еще разок измерим. А вены у вас хорошие: кровь удобно будет брать. Прямо сейчас это и сделаем.

Затянув жгут на руке чуть выше локтя, он извлек из эмалированного поддона на столе большой шприц, который был почему-то наполовину заполнен непрозрачной белесой жидкостью.

— Что это? — девушка настороженно отдернула руку.

— Для более точного проведения исследования мы должны избежать соприкосновения вашей крови с кислородом и металлами, поэтому в шприце уже присутствует лабораторный реагент, который позволит сохранить необходимую для анализа ваших ДНК среду. Не бойтесь, все совершенно стерильно.

— Хотелось бы верить. — Гайва недоверчиво вернула руку на стол.

Проведя несколько раз по внутренней стороне ее предплечья смоченным в спирте тампоном, мужчина подцепил кончиком заточенной иглы поверхность кожи и с легкостью проник внутрь набухшей вены. Внимательно наблюдая за ее реакцией, он медленно вытягивал поршень шприца, позволяя красновато-пурпурной жидкости вливаться внутрь и смешиваться с реагентом, обретая мутновато-грязный оттенок. Не испытывая какого-либо удовольствия от наблюдения за этим процессом, Гайва закрыла глаза. В это время, следивший за каждой ее реакцией доктор, не выдав себя ни единым движением, что могло ее потревожить, стал плавно вдавливать поршень обратно в шприц, вливая смешавшийся с кровью яд в вену девушки. Подхватываемая потоком крови смесь медленно, но неотвратимо с каждым ударом ее сердца разливалась по всему телу, и когда Гайва открыла глаза, почувствовав слабость и головокружение, экспериментатору оставалось лишь вдавить остатки вещества.

Отпрянув от стола, на котором лежал ее локоть, Гайва попробовала выдернуть из вены иглу, но руки ее не слушались. Она с трудом встала на ноги, и тяжелый стеклянный шприц под собственным весом упал на пол, разлетевшись по полу дробью осколков. Гайва остановилась, стараясь взять под контроль свои конечности. Усилием воли она палец за пальцем сжала кулак и, ухватившись взглядом за лицо мужчины, двинулась к нему. «Что ты со мной сделал?» — вертелся в ее мыслях вопрос, но она не могла его озвучить. Что было сил, она зарычала на своего обидчика. Тем утробным звериным рыком, от которого неподготовленному человеку пришлось бы менять исподнее. Даже этот военный врач, на мгновение оторопев, вжался в спинку своего стула, но к этому времени к ним уже подоспели ожидавшие ассистенты и, подняв обездвиженное тело Гайвы за локти, уложили ее на стол. Они суетились вокруг нее, прикрепляя сдерживающие ремни и манжеты, фиксируя их на теле девушки так, чтобы она не имела возможности пошевелиться. Пытавшийся унять дрожь во всем теле, как после встречи с опасным хищником на охоте, врач, сжимал в руках блокнот для записей. На вложенном в него сопроводительном листке красными чернилами была выведена пометка: «Может оказать сопротивление. Перед процедурой обездвижить».

Гайва чувствовала, как ее беззащитное и беспомощное тело ворочали с одного бока на другой, снимая с нее одежду и прикрепляя к поверхности кожи датчики на вакуумных присосках. Они были на каждом пальце, запястьях и локтях, под коленями и вдоль всего позвоночника. Провода, тянувшиеся от них, уходили в узкую прорезь в центре стола и, спустившись на бетонный пол, змеиным потоком уползали прочь. Последним штрихом в этой пугающей картине были две острые спицы, с хирургической точностью введенные аккуратно между позвонками шеи и в область копчика. Когда ее тело, наконец, оставили в покое, ангар погрузился в звенящую тишину.

— Подключить напряжение. — Скомандовал тот же мужчина, что сделал Гайве парализовавшую ее инъекцию.

Сейчас он внимательно наблюдал через мониторы в контрольной комнате за состоянием испытуемой. Перед ним раскрывалась и детально фиксировалась в память электронно-вычислительной машины абсолютно вся информация об объекте: температура тела и кожных покровов, электрическая активность мозга и артериальное давление, показатели кислотности и солевого баланса крови, и то, что интересовало экспериментаторов более всего: проводимость тела, определяемая разностью потенциалов на двух воткнутых в позвоночник спицах.

Момент, когда рычаг подачи напряжения пришел в движение, Гайва почувствовала всем телом. Неприятное ощущение внутренней щекотки нарастало и становилось невыносимым. Цифры на табло медленно увеличивались, и Гайва чувствовала, как по всему ее телу проходят электрические импульсы. Чувствовала, как ее тело сопротивлялось безликой, не несущей в себе ничего, кроме очевидной демонстрации силы и превосходства, энергии; сопротивлялось ее воздействию, но все же пропускало через себя увеличивавшийся по силе ток. Она хотела отрешиться от происходящего, выйти прочь из тела и не ощущать этого, наблюдать со стороны, как учил ее Наставник, тем самым, может быть, ей, убрав сопротивление, удалось бы уберечь внутренние органы от повреждений. Но тот яд, что ей вкололи, будто притягивал ее обратно, удерживая сознание включенным, тесно привязанным к структурам тела, заставляя различать каждую секунду все малейшие изменения в ее клетках, органах, костях. Те показатели, что наблюдавшие за ней люди видели на мониторах, она чувствовала и осознавала внутри себя. Оковы, сдавившие ее грудную клетку, создавали свое собственное электромагнитное поле, пробиться через которое было до невозможности сложно.

— Продолжайте, пока она не начнет отключаться.

И они продолжали, сами не понимая того, что подтверждают теорию о том, что если разрешить любому, сколь ни было порядочному и гуманному человеку безнаказанно причинять боль другому, то он будет это делать. И делать с удовольствием. В глазах экспериментаторов в каждый момент увеличения подаваемого напряжения можно было отчетливо разглядеть накатывавшее волнами садистское наслаждение.

То, что поначалу ощущалось, как свербящая щекотка, переросло в нестерпимое жжение. Изредка в полумраке ангара можно было различить пробегавшие по конечностям девушки разряды статического электричества. Ее сознание несколько раз делало попытки отключиться и не видеть, не ощущать и не чувствовать всего, что творили с ее телом, но те, в чьих руках она оказалась, хорошо знали, как заставить ее быть полностью включенной в процесс. Сведенные судорогой пальцы неестественно вывернулись, изогнувшись наружу, неконтролируемо сокращавшиеся мышцы трясли ее тело усиливавшейся дрожью. Когда напряжение возросло до предела человеческой выносливости, ее челюсти раздробили предусмотрительно втиснутый в зубы деревянный брусок.

— Больше она не сможет выдержать. — Предупредил кто-то обеспокоенным голосом.

— Подержите ее пока так. Пусть привыкнет. — Отдал распоряжение руководитель лаборатории. — Когда мы подключим импульс от скипетра, ее накроет еще больше.

Аппаратура выдавала зашкаливающие показатели, встревоженно сигнализируя всевозможными лампами, звуками, осциллограммами, отражавшимися в напряженных глазах возбужденных наблюдателей, о смертельной опасности для испытуемого.

— Ох и хреново же ей, наверное! Пульс за двести! Но ведь держится еще! Великолепный результат! — врачом стала овладевать эйфория, но он быстро вернулся к рабочему настрою. — Так, теперь, когда мы привели напряжение к значениям, сопоставимым с выдаваемым артефактом импульсом, можно переключить цепь непосредственно на него. «Подключить объект!» — скомандовал он в микрофон внутреннего коммутатора.

«Есть подключить объект!» — с шипением ответил динамик. Исполняя приказ, облаченные в тяжелые халаты из свинцовых нитей ассистенты в соседнем ангаре подключили перевезенный со всеми мыслимыми мерами предосторожности к месту испытаний скипетр к системе проводов, подсоединенных к телу девушки.

Почувствовав выход из ловушки, в которой оказался артефакт после того, как его изъяли из места своего пристанища без какого-либо на то права, по сути, выкрав, его энергетическая структура хлынула в отрытые перед ней каналы электрических кабелей. Сметая на своем пути любой посторонний импульс, приводя в движение толстые канаты переплетенных проводов, волна древней потревоженной силы ринулась к принесенной ей в жертву девушке, нагой, распростертой и обездвиженной на операционном столе, как на алтарном камне. Ворвавшись в ее тело, пронзив острыми иглами изможденные нервные окончания, эта структура окунулась в неуловимо знакомое ощущение, которое окутало ее, сгладив острые пики разрывавших пространство и плоть вибраций, смягчив изначальное желание и стремление уничтожить своих обидчиков. Та, что была отдана на растерзание, была точь в точь в таком же положении, что и структура артефакта: они — заложники ситуации, и их хотят использовать против их воли в целях, противоречащих тому, для чего они были созданы и появились на свет.

«Я открыта перед тобой!» — почувствовав присутствие незнакомой сущности, поздоровалась Гайва. — «Кто бы ты ни был, ты можешь видеть мои мысли, сердце и руки». Встретившись в бестелесном пространстве электромагнитных полей, они стояли, в нерешительности глядя друг в друга: Гайва и сонмы заточенных в свою темницу существ — Темных и Светлых Божеств времен Второй и Третьей Рас. Все стихло в ожидании развязки: либо артефакт убьет ее, поглотив в себя ее душу, либо она подчинит его своей воле.

Неизмеримые доли секунды, ставшие бесконечностью в мерцании взбесившейся аппаратуры, оборвались звенящей тишиной. Стихло все. Погасли мониторы, и контрольная комната погрузилась в молчание. От неожиданности никто не мог вымолвить и слова. Не имея возможности наблюдать за физиологическими показателями жизнедеятельности, экспериментаторы даже не представляли, что творилось в тот момент внутри сознания девушки. Несмотря на многолетний опыт испытаний и тестирования магов и людей со сверхспособностями, их воображения и даже фантазии не могло хватить для понимания того, что сейчас происходило за границей физической реальности.

«Мы помним тебя и знаем, кто ты. Мы признаем твое Право, Аксайя!» — Существа, заключенные в артефакте потянулись к Гайве. — «Помоги нам, и мы поможем тебе».

Когда они прикоснулись к ней, Гайва почувствовала, что та нестерпимая боль, разрывавшая ее тело, отступила. Она смогла осмотреться и поняла, что сковывавшие ее тело путы, потеряли свою власть над ней. Теперь она могла действовать осознанно, не подчиняясь воле руководивших ею с детства структур. По крайней мере, сейчас.

«Дай нам возможность проявить свою силу через тебя».

Гайва чувствовала, что те, с кем она сейчас общается, знакомы ей очень давно. Спорных моментов в истории их взаимоотношений было немало. Кто-то охотился за ней в ныне уже не существующих мирах, кого-то из них она собственноручно вела под Суд Совета Иерархий, но здесь, в заточении чужих амбиций они все были заодно. Она ответила встречным движением, и память прошлого хлынула в нее, пробуждая знания о том, кем она была до рождения, и кто она есть на самом деле. Она двинулась вперед сквозь темноту, с каждым шагом ощущая более отчетливо, как резной металлический скипетр в ее руке разрезал плотную густоту сотканного из вязких нитей пространства.

— Что там, черт подери, происходит!? — не выдержал кто-то.

Внезапно оживший осциллограф показал вместо пульса ровную зеленую линию без малейшего намека на жизнь.

— Нужно пойти и проверить ее на месте. — Предложил другой.

— Всем оставаться на местах! — скомандовал главный. — Наблюдать.

Скользя по проводам в сопровождении отряда стремившихся обрести свободу Древних Богов, Гайва Аксайя направилась к маячившему впереди тусклым светом выходу.

В помехах, испещривших экраны сошедшей с ума аппаратуры в контрольной комнате, можно было различить образы постоянно сменявших друг друга лиц, морды древних чудовищ и обезображенные гневом и болью фигуры звероподобных существ.

— Что за чертовщина происходит!? — лаборанты в недоумении стучали по коробкам мониторов в попытках привести их в чувство, но это не давало результата.

Приборы, предназначенные для обработки двоичного кода, не справлялись с натиском многомерных структур и один за другим выходили из строя.

Достигнув центрального блока управления, Аксайя оказалась в огромном зале. Он был очень похож на знакомую ей Библиотеку Лимба, которую она теперь отчетливо помнила, за тем лишь исключением, что в каждой своей детали он имел следы некоторой искусственности структуры, выражавшейся в меньшей детализации изображения, если можно так выразиться. Его создатель хоть и был, судя по всему, чрезвычайно талантливым, но все же он был человеком, имевшим, ввиду своей человеческой природы, определенные ограничения в понимании масштаба разнообразия созданных и создаваемых миров и вселенных. Аксайя остановилась у входа в это пространство, обведя взглядом многочисленные полки со встроенными в них ячейками данных. Прикоснувшись своим взором к одной из них, она почувствовала, что в этих, похожих на соты резервуарах хранилась изъятая, или продублированная, если объект был еще жив, информация об особенностях, возможностях, способностях и потенциале тех, кто когда-либо в истории структуры магической службы проходил подобное исследование. Некоторые ячейки были пусты, но их было несоизмеримо мало.

— Что это такое? — неожиданно искренне для бестелесного существа удивился остановившийся рядом с Аксайей один из заточенных в артефакте Богов.

— Могу только предположить, — озадаченно ответила та, — что это хранилище, которое кто-то создал, чтобы держать под контролем таких, как мы.

— Таких, как мы, или таких, как вы? — он немного презрительно хмыкнул.

— Это не имеет значения. Если у тебя есть ДНК, а у тебя она тоже есть, то они тебя уже считали полностью, и вся информация, что раньше была частью лишь тебя одного, уже разложена на составляющие и покоится где-то на этих полках. — Аксайя указала взглядом на уходившие в бесконечность ряды стеллажей. — И в любой момент, когда им понадобится твоя, или кого бы то ни было из нас, сила, они без труда и зазрения совести воспользуются ей. А уж что они с твоей помощью натворят, — никому не известно. Хотя в конечном итоге, насколько я понимаю законы этого мира, отвечать за последствия их действий придется тебе.

— Тогда мы должны уничтожить это место! — он ринулся вперед, разрывая пространство своими горящими яростью крыльями, но оно расступалось перед ним, уворачиваясь от его атак.

Оно ему не противостояло и не пыталось противодействовать. Оно попросту его не замечало, настолько различны они были по своему энергетическому содержанию. Его выпады и удары проходили сквозь стенки ячеистых сот, лишь заставляя немного колыхаться заполнявшую их субстанцию. Аксайя тоже немного прошла вперед, скользя своими неестественно живыми для этого пространства пальцами по похожим на сейфы ящикам с зашифрованными буквенными и числовыми кодами на дверцах. Те ощущения, что проявлялись в момент касания, могли рассказать ей в десятки раз больше, чем сухие отчеты лаборантов с их цифрами и искусственными показателями. В этих ящиках хранились частицы душ тех, кто когда-либо работал на девятый отдел. Через эти части велся непрерывный контроль и управление теми, кто считался неприкосновенной собственностью государства, — людьми со сверхспособностями.

— Я пролетел довольно глубоко, но дальше все только хуже. — Сообщил запыхавшийся Бог. — Множество лабиринтов, переходов, настолько узких, что в них даже не заглянуть. Я чуть не заблудился.

Аксайя повернулась туда, куда указывал ее собеседник. Сжав пространство, она хотела разглядеть конец этого зала, но он ускользал от нее, теряясь в калейдоскопе бесконечности.

— Нет времени объяснять! Выдергивайте шнуры питания! — начальник лаборатории вышел из состояния транса, в котором он, как мог, ментально просматривал происходившие события. — Она может добраться до главного компьютера и уничтожить его!

Она рассматривала беспорядочно мерцавшие всполохи вдали, как вдруг они стали исчезать один за другим, превращаясь в зияющую пропасть черноты. И эта леденящая душу пустота становилась все ближе к ним с каждым мгновением.

— Обратно! В тело! — что было сил, крикнула Аксайя в беззвучном пространстве и кинулась прочь от надвигавшейся тьмы, увлекая за собой всех, кто по воле случая оказался с ней в одной команде. — Иначе нас распылят прямо здесь!

— Вы двое! Быстро реанимируйте ее! Вернувшись в тело, она не сможет навредить системе! Обесточьте все! — не унимался главный. — Сохранить главный блок компьютера — наша первоочередная задача!

Гайва не дышала. Ее обмякшие руки и ноги безвольно болтались в обвисших, растянутых кандалах, в то время как Аксайя в сопровождении древних сущностей летела по проводам, следуя по своим же следам обратно в тело, надеясь лишь не перепутать повороты.

Разряды дефибриллятора ни к чему не приводили. Гайва не подавала признаков жизни.

— Скорее! — закричала она, — вам нужно вернуться в свое вместилище, в скипетр, до того, как система будет полностью обесточена!

— Ну, уж нет. Мы слишком долго были в заточении, чтобы упустить данный нам шанс на свободу! — Переглянувшись друг с другом, всемогущие узники мощной волной вдавили Аксайю в тело Гайвы, вернув ее к жизни, чем изрядно удивили реаниматоров, оставивших свои неудачные попытки.

Очнувшись, Гайва осмотрелась и, никого не узнав, вновь опрокинулась в небытие, но на этот раз это был просто сон. Сущности, что теперь были в ней, затихарились на время, не выдавая себя ни действием, ни словом, ни импульсом, дав телу своей временной хозяйки восстановить силы.

— Что это, мать вашу, такое?! — в бешенстве неистовал представитель руководства, расхаживая взад-вперед по кабинету Наставника.

— Тесты проведены? Проведены. — Спокойным тоном констатировал тот. — Контакт налажен? Налажен. Все живы? Все живы. Что еще нужно?

— Да, но объект больше не выдает ни единого импульса! Мы протестировали его еще раз двадцать: в нем нет никакой магии! Теперь его в руки может взять любой ни черта не смыслящий в энергетике младенец, и ему ничего не будет!

— Вы разве не этого от нас требовали? — съехидничал Наставник.

— Да, отчасти ты прав, но где теперь его сила?! Столько лет поисков, и все ради того, чтобы в одночасье угробить труд десятков лучших умов Отдела. А многие из них, — он приблизился к Наставнику настолько близко, что практически дышал в его лицо, — даже отдали ради этого свою жизнь!

— Я постараюсь выяснить, что именно произошло. — Наставник был спокоен.

— Не нужно. Я уже отдал приказ, чтобы девчонку допросили и выяснили, что она натворила.

Комиссиям, что проводили допросы, так и не удалось выяснить даже приблизительной картины произошедшего. Гайва из раза в раз твердила только одно: «Я ничего не помню». Даже попытки пробраться в ее подсознание и память не принесли никакого результата: ее слишком хорошо натренировали держать в тайне важную информацию.

Только когда выдался случай остаться со своим Наставником один на один, она шепотом произнесла:

— Мне нужно вам кое-что рассказать…

— Я знаю. Но не здесь и не сейчас.

— Покажи мне то, чему я тебя не учил. — На следующий день где-то в пригородных полях Наставник извлек из багажника два завернутых в брезент двуручных меча и протянул один Гайве. Коснувшись рукояти, она почувствовала, как за плотную кожаную обмотку взялись сразу все притаившиеся в ней до того момента сущности. Они смотрели через ее глаза и чувствовали через ее кожу, ощущая перед собой того, кто не был сильнее их энергетически, но в чьих руках была большая власть, как следствие наработанного годами Права. И он, держа в своих руках двуручник, обращался не к своей ученице, а именно к ним, чье присутствие сейчас ярко проявилось в изменившейся форме ее зрачков.

— Назови себя! — приказал Наставник.

— Я Гайва, — ответила девушка, невинно хлопая ресницами.

— Я обращаюсь к тем, кто прикрывается ею, как щитом! Назови себя! — голос мужчины звучал холодной сталью.

— Нас много и ты не знаешь нас. — Мгновенно переменившись в лице, ответила девушка переплетением утробных голосов.

— Я приказываю тебе! — Наставник крепче взялся за меч.

— Ты ничего нам не сделаешь. Тебе нас не убить, а если попытаешься изгнать, мы заберем с собой и тебя, и ее. Мы слишком долго были в заточении, чтобы отказываться от данного нам шанса на свободу.

— Ее тело не вечно. Разве такая свобода вам нужна?

— Ты можешь предложить что-то лучше? Твое тело развалится еще быстрее.

— Вы посягнули на то, что вам не принадлежит. Пусть вперед выйдет самый сильный из вас, и мы решим ее судьбу в честном поединке. Эти правила вам знакомы?

— Еще бы. Мы сами их создавали.

— Я жду!

Гайва могла только наблюдать. Ее тело не повиновалось ей, но она не могла позволить кому-бы то ни было причинить вред своему Наставнику. Она боролась изнутри себя, расталкивая и отстраняя столпившихся, как уличные зеваки, древних богов, которые еще недавно, когда от нее зависела их судьба, говорили ей о принятии ее Права. А сейчас, опьяненные вкусом пребывания в теле рожденного человека, они были готовы избавиться от нее, вернувшуюся в физическую реальность, но еще не вспомнившую себя до конца.

— Разойдитесь! Прекратите! Отойдите от него! Пожалуйста! — Гайва пробиралась сквозь окружившие место поединка силуэты, но все они были настолько увлечены происходившим, что не обращали на нее внимания.

Наставник, удерживая противника своим мечом на безопасном расстоянии, мастерски уворачивался от его выпадов.

— Прекратите немедленно! Я вам приказываю! — не выдержав, крикнула изо всех сил девушка.

— Девочка? А ты, собственно, кто, чтобы нам приказывать? — усмехнулся тот, кто стоял напротив Наставника.

Оголив ряд острых как шипы зубов, он направил в сторону Гайвы острие меча. Ее собственного меча. Но ведь он только что был в ее руках! Она помнила, как, стоя на колене в свете факелов, озарявших красноватым светом каменный свод храма, она приняла меч из рук своего Наставника. Она помнила и чувствовала прикосновение к своим ладоням его холодной и острой как бритва стали, и тепло кожаных ремешков, обвившихся вокруг его рукояти. Чувствовала его, как продолжение себя, и в ее голове звучали слова Хранителя Ордена: «В будущем ты будешь делать вещи, которые мы сейчас считаем невозможными и невероятными, даже противоречащими законам того мира, что мы знаем сейчас. Но мы и сами считали когда-то невозможным то, что ты снова вернешься к нам…»

Гайва пристально посмотрела в глаза звероподобного божества, направившего на нее ее собственный меч, окинула взглядом всех толпившихся вокруг существ. Во всех ее воспоминаниях, которые могли когда-либо связывать ее с ними, она всегда чувствовала в своих руках, либо за спиной, свой меч, свою силу, свое Право. И они тоже не могли его не помнить.

— Вот именно! Ты никто! — Произнеся губами Гайвы, вспыхнув яростью огненных зрачков, божество резким движением, без какого-либо замаха, сделало выпад в сторону Наставника, целясь рубящим движением в область шеи.

Но мужчина вместо того, чтобы парировать удар, с силой вонзил свой меч в землю:

— Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, onmis satanica potestas, omnis incursio infernalis adverssarii… — Наставник впечатывал каждое слово выведенной в далеком пятнадцатом веке формулы экзорцизма.

— Ты действительно считаешь, что можешь нас так просто взять и изгнать? Но мы не бесы, которых вы сами напридумывали, и не дьяволята, чтобы можно было уничтожить нас бормотанием рифмованных строк. — Засмеялась Гайва переплетением голосов божеств, которые не заметили, как для них внезапно замедлилось время, ставшее густым и вязким, как расплавленное стекло.

–… omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute, Domini Nostri… — не прерываясь, продолжал отчитывать Наставник, концентрируя вокруг себя энергию пространства и времени, открывая проход между мирами.

–…Imperat tibi Deus Pater, imperat tibi Deus Filius, imperat tibi Deus Spiritus Sanctus… — шепотом стала повторять Гайва, чувствуя, как с каждым словом обволакивавшая ее тьма отступала, позволяя дышать полной грудью.

Она могла различить в полумраке вечерних сумерек, как на остром лезвии ее меча искрился свет далеких, и почему-то таких родных звезд. С каждым бликом на гранях клинка двуручника Гайва все более отчетливо вспоминала и понимала свою забытую суть. Гайва закрыла глаза, и в этом замершем, остановившем свой ход, времени ее память мгновение за мгновением возвращала ей знания о себе самой. Начиная от того, как она оказалась в поезде Вильнюс — Ленинград в теле маленькой девочки, и продолжая путешествиями по мирам, что подавляющее большинство рожденных называет потусторонними, вкладывая в это слово все, что угодно, но только не то, что есть на сомом деле. Она вспомнила, как неосязаемый ветер на границе миров развевал ее волосы и легкую белоснежную рубаху, заправленную за широкий пояс с дюжиной метательных ножей. Она чувствовала свое тело совершенно по-новому: невесомое, но такое же энергоемкое, как одна из тех далеких звезд.

Гайва сделала шаг вперед и почувствовала на своих ногах высокие кожаные ботфорты, закрывавшие колени. Она шла по снегу, едва приминая его верхний пушистый слой и не ощущая холода, несмотря на легкую одежду.

— Я, Тейя Аксайя, приказываю тебе, Итерион, отойти и вернуть мне мой меч! — она не успела договорить, как в ее ладони материализовалась знакомая рукоять.

— Как ты узнала мое имя? — в недоумении тот развел пустыми руками.

–…Deus qui potestatem habes donare vitam post mortem, reqiem postlaborem… — продолжал Наставник

–…Per Christum Dominum nostrum. Amen! — подойдя и встав таким образом, чтобы Божество оказалось между ней и Наставником, Гайва Тейя Аксайя вонзила свой меч в землю, создав вторую точку опоры портала. Теперь он представлял собой две спиралевидные нити, проходившие через оба клинка и исчезавшие в высоте, сплетаясь в тонкий жгут за пределами земного пространства, раскрываясь там широкой воронкой пространственно-временного перехода.

— Вы не можете просто взять и уничтожить меня и всех нас. — Итерион будто взмолился о пощаде.

— Да успокойся ты! Никто не собирается тебя убивать. Ты грезил о свободе? Так приглядись: вот она твоя свобода! — откликнулся Наставник, дочитав до конца заклинание. — Ты так разнервничался, что забыл, как работают истинные Инквизиторы? Ты можешь идти домой, в свой мир, из которого тебя когда-то выдернули формулой призыва.

— Я очень давно не был дома. Я даже не знаю, жив ли кто-нибудь из моих родных.

— Вот и узнаешь. — Тейя легонько подтолкнула его к стремительному вертикальному потоку света. Шагнув в него, тот исчез, разлетевшись на множество частиц, чтобы преодолев по воле рожденного барьер пространственно-временного континуума, вернуться туда, где сможет обрести свое собственное воплощение.

— Следующий? Есть желающие вернуться к своим? — Наставник задал вопрос разношерстной толпе сгрудившихся вокруг сущностей и, получив положительный ответ, скомандовал: — В очередь! Подходи по одному!

Цепочка желающих растянулась на несколько часов. Одни с благодарностью делали шаг к своей свободе, растворяясь в переливавшемся потоке портального огня. Другие, не видя альтернативного исхода, шли по проложенному для них пути, грозясь вернуться и проучить. Но последние трое в нерешительности остановились перед открытым проходом.

— Ну же! — окликнули их уставшие от удерживания энергетической структуры перехода люди.

— Нам некуда идти, — сущности потупили взгляд, — у нас нет дома…

— Вы можете вернуться в скипетр или продолжать находиться в Тейе, если заручитесь ее согласием. — Ответил Наставник.

— Но знайте, если вы снова попытаетесь завладеть моим телом, вам не поздоровится.

— Вы можете не беспокоиться об этом, Госпожа, — обратились они к Тейе. — Вы нас не помните, но мы узнали вас сразу. Дело в том, что мы родились и погибли вместе с вашей планетой. Планетой Тейя.

Гайва вопросительно перевела взгляд на своего Наставника.

— Вот так живешь и не знаешь, а у тебя уже где-то дети есть… — замялся тот. — Ладно, забирай этих себе, раз они утверждают, что ты их сотворила, и закрываем лавочку.

— Я сотворила?

— Да, Гайва Тейя Аксайя. Пока ты еще многого не вспомнила, но если все пойдет такими темпами, то довольно скоро ты станешь Магистром.

— Но я не хочу им быть! — девушка понимала, что жизнь Магистра Ордена отнюдь не сахар, даже по сравнению с тем, через что ей приходится проходить сейчас.

— Главное — расслабиться и получать удовольствие. — Устало пошутил наставник и, вынув меч из земли, побрел к машине. — Ты вспомнила свое истинное имя, а значит, обратного пути уже нет.

— Как понять, куда этот путь ведет? И какое направление обратное? — спросила девушка, когда они сели в машину.

— Всегда слушай свое сердце. — Мужчина пожал плечами. — Оно не врет.

— Если сердце говорит мне, что то, чем я занимаюсь, — зло? Что мне делать?

— Признаться, я и сам не раз терзался подобными рассуждениями. Но меня всегда возвращали к действительности слова одного из моих Учителей: «Нет абсолютного зла, как и не бывает абсолютного добра. Не существует только черного или только белого». Понимаешь, о чем я?

Гайва кивнула головой.

— Тебе может быть не по душе то, что ты делаешь, но всегда важно помнить о конечной цели. Той, ради которой ты все стерпишь. — Наставник перешел на шепот.

— Вот этого я как раз и не понимаю. — Гайва уставилась в окно машины. — Нас используют. Нас пытают, на нас ставят опыты. А что взамен? Мы должны беспрекословно слушаться и выполнять их приказы, не имея даже представления о том, какова их истинная цель?

— Наша основная цель — сохранить знание о магии для будущих поколений.

— А кто их будет использовать, и в каких целях? Вот вопрос.

— К чему ты клонишь? Пристально посмотрел на нее Наставник, остановившись перед светофором.

— Тотальный контроль. Орден не может выполнять свое предназначение под тотальным контролем кого-то сверху, отвлекаясь на предоставление магических услуг для государства. — В голосе Гайвы звучали нотки осознания и принятия своей силы и Права.

— Я бы с радостью тебе возразил, но, к сожалению, не могу этого сделать. — Наставник тяжело вздохнул. — У тебя есть какое-то конкретное предложение?

— Вы знаете, что происходило со мной, когда… — Гайва замолчала, сдерживая подступивший к горлу ком злости.

— Нет, мне показали только часть отчета. — Ответил Наставник.

— Я видела библиотеку, хранилище, резервуар… не знаю, как еще это назвать, но в этом хранилище есть все мы. Не только наша группа, или отдел. Нет. Там есть информация, и хранится большая часть энергии тех, кто имеет хоть какую-то силу или представление о магии. Даже если он только родился. И я чувствую, что это место нужно уничтожить.

— Как оно выглядело? — вопрос Наставника звучал так, словно он знал, о чем идет речь.

— Как уходящий в бесконечность коридор, выстроенный из подобия электронно-вычислительных машин, только вместо проводов — трубки и колбы с переливающимся разными цветами содержимым.

— И из чего ты сделала вывод, что это хранилище — база данных обо всех нас?

— Я дотронулась до одной из тех колб и почувствовала, что-то, стоящее за всем этим. Оно притягивает к себе, как магнит, концентрирует информацию о нас и, полагаю, использует всех нас.

— Не исключено. — Задумался Наставник, напряженно вглядываясь в полотно возникавшей перед ними из темноты в свете фар дороги. — В одном из расшифрованных посланий от Высших, я читал в архиве, упоминалась структура упрощенного энергоинформационного поля планеты. Такая своеобразная модель истинной ноосферы, предназначенная для подготовки человечества к взаимодействию с ней на более высоком уровне. Предполагалось, что каждый рожденный будет априори иметь доступ к содержащейся в этой модели информации, дополнять ее, расширять и, разумеется, использовать ее в соответствии со своими задачами. По-видимому, дальше Девятого отдела это послание не ушло. Это знание посчитали недопустимым для широкой общественности, и оно осталось доступным только для узкого круга посвященных. Нашим мастерам за несколько лет удалось выполнить указание руководства, — материализовать доступ к этой модели, сделав его возможным для не-мага посредством электронно-вычислительной машины — компьютера, собранного в одной из наших лабораторий. Самих умельцев, разумеется, уничтожили, а доступ к информации остался только у верхушки… Впрочем, это всего лишь мои догадки. Но то, что этот компьютер существует, и его могут использовать для контроля и управления нами и людьми — весьма вероятно.

— Если мой Путь — это жизнь под контролем, работа на кого-то, кто возомнил себя хозяином этого мира, то я не хочу идти по такому пути.

— Что, если твой Путь и состоит как раз в том, чтобы ни ты, ни я, ни кто бы то ни было другой не жил под управлением этих структур? — заговорщицки поднял бровь Наставник.

— Так просто? — от удивления Гайва чуть не вскрикнула.

— С одной стороны да, просто. Но с другой стороны, всем, кто в этом заинтересован, мне, тебе, в частности, для того, чтобы это сделать, нужно каким-то образом найти источник силы и энергии, одновременно достаточный для наших целей, и неподконтрольный тем, против кого нам предстоит действовать. Нужно будет понять, как работать с ним, но при этом использовать это знание и силу скрытно до самого последнего момента, когда исход противостояния будет уже решен. И это пока непосильная задача.

— Судя по всему, как результат этой борьбы, мы либо достигнем желаемой цели, либо погибнем.

— Ситуация осложняется тем, что ты уничтожила артефакт…

— Боги сами его уничтожили, уйдя из него.

— Это не важно. Теперь он не работает, и командование три шкуры с тебя сдерет, чтобы компенсировать его отсутствие. Ведь они считают, что ты выпила его, полностью впитала его силу.

— Но это не так!

— Да, но это нам отчасти на руку. Я могу только предполагать, но, вероятнее всего, они постараются вытащить из тебя тех древних богов, что были заточены в артефакте и которых в тебе, разумеется, нет. И пока они будут это делать, у тебя будет время отыскать свой внутренний, истинный — называй, как хочешь — источник силы. Не забудь только его замаскировать, чтобы они не вычислили его. Я думаю, ты поймешь, как это сделать. Главное: о чем бы тебя ни просили, ни заставляли, ни провоцировали сделать, всегда помни и держи в голове свою основную цель. Делай все, что нужно, чтобы каждую секунду становиться на несколько шагов ближе к ней. — Закончил Наставник, остановив машину у двери ее подъезда.

— Но почему вы поддерживаете меня и не отговариваете от этой идеи? Ведь это же предательство тех структур, под покровительством которых вы обучались, работали и жили?

— В каждом своем действии помни об истинной цели. Запомни это. И да, можешь считать, что когда ты впервые появилась в моем учебном классе, я почувствовал, что моя цель близка, как никогда. — Подмигнул Наставник. — Но знай: никому ни слова.

— Зажми трубку зубами и не выпускай, пока гипс не схватится. — Дав последние рекомендации, Наставник продолжил уже полушепотом. — Предполагается, что ты отправишься на поиски божеств из артефакта и вновь установишь с ними контакт, а наши Охотники — он тайком покосился на дверь, — почувствовав их резонанс, по одному вернут их обратно в подготовленный для них сосуд. Но ты помнишь, что нужно делать. А я — буду рядом, как договаривались.

Гайва моргнула в знак согласия. Она лежала на дне неглубокого деревянного ящика, сбитого из плотно подогнанных досок и установленного на пьедестале по центру комнаты. Из одежды на ней был только колпак, прикрывавший волосы и защищавший жизненно важные органы чувств и узкая полоска ткани в паху. Как только она закрыла глаза, ящик стал заполняться теплым, и потому практически неосязаемым, густым раствором гипса. Затекая под колени, поясницу и плечи, он создавал своеобразную подушку, приподнимая обнаженное, покрытое слоем масла, чтобы гипс не прилип к коже, тело девушки над поверхностью дощатого дна. Обволакивая и окутывая конечности, масса жидкого мела сдавливала ее со всех сторон, затрудняя дыхание, и, в конце концов, сомкнулась над ней непроницаемым саркофагом. Около трех дюймов гипса отделяло Гайву от окружающего мира, и только тонкая резиновая трубка, позволявшая неглубоко дышать, соединяла с ним. Впереди ее ждало двадцать четыре часа неподвижной беззвучной темноты.

Танатотерапия — энергетическая практика, испокон веков используемая шаманами и жрецами. Погружая свое тело и сознание в состояние близкое к состоянию перехода, смерти — Θάνατος (Танатос), — они оказывались на грани миров и времен, обретая возможность путешествовать по своим следам в предыдущие инкарнации. Задавшись целью получить ответы на свои вопросы, они безошибочно находили именно те воспоминания и реальности, в которых пребывали необходимые им знания, информация и сила. Однако, не имея четкой цели, отправляться в подобное путешествие категорически запрещено. Идея, цель и намерение создают вектор, траекторию нашего движения в пространстве-времени. Без них люди, в большинстве своем привыкшие мыслить и чувствовать трехмерными категориями, потеряются в многомерных пространствах за границами нашей реальности.

Сейчас танатотерапия претерпела множество изменений. Ее отголоски слышны в регрессивном гипнозе, парапсихологии и тренингах личностного роста. Особо любопытствующие имитируют обряды погребения, но, к сожалению, или к счастью, лишь немногие из тех, кто называет себя Учителями, могут провести эту процедуру правильно. Ведь дело не в том, где именно ты лежишь, а в том, куда ты при этом идешь. Не зная, куда идти, можно и не вернуться.

С другой стороны, каждый находит учителя по себе, и кому-то, чтобы что-то поменять в жизни, может и нужно разок не вернуться. Кому-то необходимо просто полежать в гробу, присыпанном землей, чтобы понять, что жизнь, как единица времени, конечна, и действовать нужно прямо сейчас, в настоящем. А кто-то ищет ответы, которые сможет дать только сам себе, но в другом времени и месте, при других обстоятельствах. В каком-то смысле танатотерапию можно было бы сравнить с некромантией, ведь и там и там, поднимается из небытия энергия умершего. За тем лишь исключением, что в первом случае эта энергия есть не что иное, как оставленные в прошлых жизнях части души самого человека, совершающего это путешествие. И, приняв их в себя, мы можем вспомнить многое.

Наставник был из тех Учителей, кто знал, куда отправляет своих подопечных. Он и сам бывал там не раз и возвращался обратно в этот мир. Хотя, варианты были…

У Гайвы вариантов не было. Подсыхавший гипс сковывал ее тело, лишая возможности двигаться и дышать полной грудью. Даже микродвижения пальцев и мимических мышц были полностью исключены. Темнота, в которой она оказалась, давила физически и постепенно остывала, погружая девушку в состояние анабиоза. Она не чувствовала боли задеревеневших конечностей, не воспринимала дискомфорт пронимавшего до костей холода. Дыхание стало настолько поверхностным, что тонкая дыхательная трубка, выходившая наружу, не издавала ни звука. И через час, когда отчаянная борьба между пониманием цели и инстинктом самосохранения была окончена, ее сознание было уже далеко.

Оставив Врата Лимба позади и отправив детей планеты Тейя на поиски богов из артефакта, Аксайя устремилась к тропам мертвых. Они соединяют между собой каждую жизнь в воплощении, как нити связывают бусины друг с другом. Перед ее взором появлялись и исчезали картины недавнего прошлого: испуганный взгляд насильника в подъезде и беспристрастный — ее Наставника, когда он пришел за ней впервые; рождение в пылу сражения и детство, проведенное в борьбе с инвалидностью. Следуя за этой нитью, уходившей в темноту, Аксайя увидела и то, как ее готовили к рождению. Меч, покоящийся в ножнах, отставлен в сторону. Одежда и легкие доспехи лежат у ее ног, только что снятые с нее ангелами, чтобы одеть ее в полупрозрачный саван. Аксайя наблюдала за происходившим и со стороны, и изнутри событий. Она приблизилась к тому моменту воспоминаний, когда властная рука незримого существа накладывает на каждого идущего в рождение так называемую «печать забвения». Время памяти, идущее вспять, обратило действие печати, озарив Аксайю яркой вспышкой света и красок воспоминаний о том, что было, и кем была она задолго до того, как родиться в этот раз. Ее со скоростью света пронесло по лабиринту разбросанных во времени инкарнаций. Она чувствовала, как сквозь нее пролетали каменные стены монастырских укреплений, возрождаясь из пепла и исчезая в руках каменотесов в оставшемся за спиной будущем. Аксайя увидела и прочувствовала, как за время неисчислимых перерождений ей довелось не раз побывать и в теле деревенской ведьмы и исполнять обязанности придворного колдуна, быть самим императором и служанкой в трактире, наемником на большой дороге и жертвой грабежа, инквизитором и ведьмой, принцессой и драконом. Другими словами, она была всем и каждым, чтобы суметь пройти все уроки и этапы обучения, чтобы иметь Право больше не рождаться. Прикасаясь к каждому из воспоминаний, она чувствовала, как к ней присоединяются, встраиваясь в структуры ее сущности, части ее души. Но в какой-то момент круговерть образов и воспоминаний оборвалась тишиной, пустотой беззвучного космоса в мерцании далеких звезд. В этом безмолвии, через некоторое время Аксайя стала различать чей-то едва узнаваемый голос, который сопровождался столь яркими образами, что его нельзя было игнорировать.

«Я долго шел к этому. Я искал тебя во многих мирах и пространствах между ними. Я летел на огненных крыльях через скованные льдом пустыни, нырял в глубокие, окутанные мраком бездны, лелеял надежду увидеть за каждым следующим поворотом твой взгляд. Но тебя там не было…

…я стучался во все двери. Заходил с поклоном во все Советы Иерархий известных мне вселенных и галактик, но все Старейшины отводили свой взгляд, слыша из моих уст твое имя. Но я знал, что ты жива.

Я прислушивался, стараясь уловить в звенящей пустоте космоса биение твоего сердца. И я услышал его. Вдали от межзвездных путей, на отшибе Вселенной мерцающей точкой пульсировала твоя Искра. Среди сотен тысяч подобных планет, что покупаются и продаются, расходятся по рукам как разменные монеты, ты выбрала именно эту, чтобы родиться. Значит, в этом есть смысл. Значит, именно здесь ты нужна больше, чем где бы то ни было. Но что есть в ней такого, ради чего ты жертвуешь своей свободой? Ты давно стала Богом, пройдя все уроки воплощения! Какое тебе дело до обреченной на погибель планеты, которую те, с кем мы когда-то учились вместе, выпили до дна?

— Идем со мной! Я так долго тебя искал. — Сказал тебе тогда я и тихо обнял за плечи.

— Нет. — Ты отвернулась. — Я не могу.

— Почему?

— Ты обязательно меня когда-нибудь поймешь. — Прошелестели твои губы, когда мы, встретившись на мгновение у тонкой грани между сном и явью, были вынуждены вновь расстаться.

От понимания мимолетности нашей встречи все мое естество пронзила терпкая горечь. Но я принял свое решение. Я откажусь от своей свободы и буду рядом с тобой. Пусть даже на охваченной болью планете. Оставив за спиной все, что могло мне помешать материализоваться в физическом теле, я начал свое падение. Сначала это был привычный для меня полет, но через несколько мгновений я понял, что мне осталось только наблюдать за тем, как где-то наверху остаются, отрываясь от меня, части моей души, структура которых несовместима с пространством планеты. Но, даже лишившись их, я оставался во много тысяч раз больше, чем та форма жизни, в которой планета была готова меня принять. Я чувствовал, как гравитация и атмосфера сдавливали меня со всех сторон, спрессовывая мои структуры в плотную физическую оболочку. Пролетев кометой, огненным вихрем над пеплом выжженных лесов, я рухнул в глубокую лощину.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы полностью собрать из острых осколков свое, как мне казалось, очень хрупкое и уязвимое тело. В любом из иных миров, такое падение не причинило бы мне и сотой доли той боли, что я испытал тогда. Но это была не боль от неудачной посадки. Она изливалась будто изнутри, и переломанные конечности были лишь поводом для ее проявления.

Процесс регенерации только завершался, когда ко мне пришли странные человекоподобные существа, больше походившие на животных-падальщиков. Они попытались забить меня камнями, но их орудия не причинили мне вреда, и они в страхе убежали. Примитивные создания. Чего еще ждать от планеты на отшибе мироздания. Мне не составило труда их выследить, и они привели меня прямо к тебе. Ты сидела у порога хижины, сплетенной из прутьев, и пыталась объяснить жестами одному из существ, как добыть огонь. Руки существа были будто онемевшими или парализованными, его пальцы почти не двигались, но, несмотря на неудачу за неудачей, ты терпеливо и настойчиво продолжала обучение. Я остался, чтобы помогать тебе, присматривать за этими существами, но мной с каждым днем все больше овладевала тоска по родному дому. И однажды эта тоска стала невыносимой, и я спросил у тебя:

— Зачем ты заботишься о них? Уже несколько десятков лет мы пытаемся обучить этих животных хоть чему-то полезному, но это не приносит ровным счетом никакого результата! Зачем тебе это?

— А ты не узнаешь их? — ты удивленно посмотрела на меня.

— Кого я должен в них узнать?

— Ты не понял, на какой ты планете.

— Какая-то экспериментальная планета. Таких — миллионы. Нет, может быть, она тебе чем-то дорога, но поверь, — из этого ничего не выйдет!

— Эта планета… — слезы брызнули из твоих глаз, — это Гайя.

— Да нет же! — отмахнулся я. — Я очень хорошо помню Гайю! Я на ней вырос. Мы на ней выросли! Я очень хорошо помню ее сверкающее бирюзой небо и многомерные пространства реальностей; ее города — колыбели воплощения непостижимых разуму идей; ее нетронутую девственную природу! И самое главное — Гайя была в центре мироздания! На пересечении основных торговых и энергетических магистралей! А сейчас, — посмотри в небо: оно пустынно! Ни оного корабля! Ни единой звезды!

— Это. Гайя. — Шепотом повторила ты, уставившись в костер. — А эти существа, — люди.

— Но как!? Люди!? Мы с тобой были людьми! Помнишь? Мы были почти всемогущи! Что произошло?

— Почти сразу после нашего выпуска из Школы Демиургов, Гайя подверглась жесточайшему удару. Человечество было предано на всех уровнях: от Вселенского, до генетического. Гайю хотели уничтожить, направив планету к светилу, но я успела оттолкнуть ее подальше. Так она оказалась здесь, на задворках вселенной. К сожалению, генетический код людей очень сильно пострадал, оборвались нити, удерживавшие связь с Творцом. Силы, знания, права и способности покинули людей, и они стали больше походить на животных. Теперь ты понимаешь, почему я здесь?

— Значит, это и есть наша Гайя? — я окинул ничего не видящим взглядом простиравшийся до горизонта пепел. — Что же делать?

— Я делаю все, что в моих силах. — Ответила ты, и мы оба замолчали, продолжив выполнять свою работу, крепко стиснув зубы, потому что от разрывавшей нас боли нам хотелось кричать.

Несколько сотен лет непрерывного и упорного труда дали свои плоды. Люди научились говорить и готовить пищу. Но это было явно не то, на что мы рассчитывали. Мы были готовы опустить руки и сдаться. Но у нас появилась идея.

— У тебя же есть Искра?

— Разумеется! Как и у тебя!

— Как считаешь? У нас хватит сил, чтобы в слиянии наделить каждого, кто должен быть рожден человеком на этой планете, его собственной Искрой?

— Хватить-то хватит. Но что тогда станет с нами?

— Мы продолжим быть в каждом, кто родится на этой планете. Потом они смогут приумножать и создавать новые Искры и передавать их своим детям. А наши с тобой Искры по частям вернутся к нам. Да, на это потребуется много времени, но если мы хотим возродить свой Дом, — это единственный возможный вариант.

Пылая изнутри, мы прикоснулись друг к другу и, вспыхнув ослепительным пламенем, взмыли вверх, рассыпавшись звездным фонтаном Искр тех, кто родится в наших подопечных.

Они не ведали, кто их возродил, и потому, блуждая в поиске истины, они нашли себе новых Богов для поклонения, что стерли в них воспоминания о нас. Нас оболгали, сказав людям, что мы их покинули. Не видели они и не знали, что частицы Богов были и есть внутри них самих. Мы слишком долго искали друг друга и свой Дом лишь для того, чтобы найдя, потерять вновь. Мы не просили людей ни о чем. Мы просто хотели возродить свой Дом. Мы дали им шанс быть разумными, но они продавали наши части, убивая себя и воюя из-за безделиц. Мы слишком долго блуждали во тьме и забвении. И я уже не помню своего имени.

А ты? Помнишь?»

— Я Тейя Аксайя! — она потянулась к незнакомцу в приветственном жесте…

— Эй, очнись! — Наставник тряс ее за плечи, когда ее закоченевшее тело вызволили из гипсового плена.

— Я Тейя Аксайя, — бормотала девушка.

— Знаю, знаю. — Наставник растирал ее одеревеневшие руки.

— Вы мне не поверите. — Твердила Гайва сквозь стучавшие от холода зубы.

— В этом нет необходимости. В твоей жизни будет много моментов, когда ты сможешь сказать то же самое. Главное, чтобы ты сама в это верила. Скорее, у нас не так много времени.

— На что? — машинально отвечала Гайва, не до конца придя в себя.

— Нет времени объяснять. — Наставник поставил ее на ноги, укутав в теплый плащ. — Сейчас — в душ, смыть пыль веков. Через двадцать минут жду тебя в кабинете.

— Вся эта спешка из-за того, что что-то успело произойти, пока меня не было? — Гайва вопросительно посмотрела на обеспокоенного Наставника, тщетно пытаясь вытряхнуть из своих волос остатки гипсовой крошки.

— Да, за эти сутки многое успело поменяться. — Ответил он. — В глобальном масштабе.

— Что случилось?

— Эх, не хотел я тебя в это впутывать, но видимо, придется. Видишь ли, политическая обстановка в мире несколько… хм… обострилась. И от нас требуют оказать всестороннюю поддержку существующей власти.

— Каким образом? — удивилась Гайва.

— Устранить конкурентов, каким еще? — резко ответил мужчина, в спешке собирая из ящиков стола документы и бумаги, укладывая их в свой портфель. — Поэтому нас сегодня отправляют на задание. И если честно, я не знаю, может быть, оно будет для нас последним.

— Я так понимаю, что знать подробности, как обычно, не обязательно?

— У нас слишком мало времени для разговора, но, так как больше его может не быть вовсе, вот то, что ты должна знать. Их конкуренты — наша свобода. Но не потому, что те такие добрые, а эти такие злые. — Наставник понизил голос, подойдя к Гайве вплотную. — Все люди, почуяв возможность воспользоваться чужой силой, выживают из ума одинаково. Но то замешательство, что может произойти при смене власти, сыграет нам на руку. И мы больше не будем отстаивать ничьи интересы, кроме наших собственных.

— Это произойдет сегодня?

— Я не знаю, чем закончится сегодняшний вечер, будем надеяться на лучшее, но возможно, нам нужно будет исчезнуть на время. Встречаемся здесь. — Наставник протянул ей клочок бумаги с координатами. — Мы поедем всей группой. Я вас всех хорошо натренировал, но про главный компьютер знаешь только ты. Только ты там была. Пока я буду демонстрировать заказанную и регламентированную работу, тебе нужно будет его уничтожить. Это и есть наш шанс.

— Но как я туда попаду?..

— Тсс! Кто-то идет. — Прервал ее Наставник, спрятав в ее кулак бумажку с координатами.

За дверью действительно послышались шаги. Но на этот раз это был грохот солдатских сапог. Они вошли без стука и распределились вдоль стен, держа наготове автоматы.

— Это задание слишком важно для всех нас, поэтому давайте на этот раз без неожиданностей. — Вошедший вслед за ними капитан даже не поздоровался. — У вас есть пять минут, чтобы переодеться и следовать за мной.

Один из солдат положил на стол перед ними два комплекта одежды: камуфлированные штаны, куртки и ботинки с высокими берцами.

Через десять минут они уже сидели в кузове армейского грузовика вместе с остальными подопечными Наставника и ехали в сопровождении двух машин вооруженного эскорта в неизвестном им направлении. Редкие лучи неуверенного весеннего солнца изредка пробивались сквозь брезент и весело, несмотря на общую гнетущую атмосферу, играли на лицах молодых людей, среди которых было только две девушки. Гайва разглядывала их лица, живые, по сравнению с теми же сидевшими рядом солдатами. Молодые парни. Все — Хранители. Из тех, что были в списках шедших в рождение, когда она готовила документы на Лимбе. Сейчас она уже помнила, знала и могла назвать каждого по их истинным именам. Но она бы выдала себя, если бы показала, что знает больше, чем положено.

— Если мы едем в зону боевых действий, то разве нам не полагается оружие? — шепотом поинтересовалась девушка у сидевшего рядом на скамье Наставника.

— Увы, им оружие нужно не для того, чтобы обороняться от кого-то со стороны, и уж тем более не для того, чтобы защищать нас. Думаю, у них совершенно иное задание. — Ответил он и, нахмурившись, замолчал.

Тем временем, ухабистая лесная дорога превратилась в две доверху заполненные водой ямы.

— Вылезай! Дальше пойдем пешком.

— Ну, пошли. — Буркнул себе под нос Наставник и зашагал вперед.

Следом за ним отправились его ученики и вооруженная группа сопровождения. Он прокладывал путь, ориентируясь только на свое тонкое умение чувствовать нити энергетических потоков. Он шел по тропе, только если она шла в нужном ему направлении. Через несколько часов они вышли на поросшую папоротником поляну, которую от всех прочих отличало наличие большого остроконечного камня по центру.

Наставник стоял в вечернем полумраке, освещаемый бликами трех костров, образующих треугольник, в центре которого возвышался камень. Он оглядел поляну: первым кругом, сразу за кострами, стояли его подопечные, а на незначительном удалении от них — вооруженные автоматами солдаты. Понимая, что их задача — застрелить каждого, кто посмеет не подчиниться приказу командования, он прошептал одними губами: «Господи, пусть нам сегодня повезет», и, не говоря больше ни слова, начал работу.

Погрузившись в состояние внутренней тишины и отрешившись от присутствия за своей спиной команды головорезов, он нащупал кончиками пальцев разрозненные нити энергетических струй, соединил их воедино и продел через стоявший перед ним осколок скалы, как через игольное ушко. Увидев внутренним взором лучи стоявших вкруг него учеников, он впустил каждого из них в пространство своего ментального поля, включив их в работу, оставив при этом всех посторонних за границей этого своеобразного купола. С этого момента все, что происходило в центре поляны, было размыто и расфокусировано для них, а звуки и голоса звучали глухими и невнятными. Но главное, — что они сами посчитали это следствием своей собственной усталости.

— Теперь, когда нас никто не слышит, можно и поговорить. — Обратился Наставник к своим подопечным.

Все застыли на своих местах в ожидании указаний.

— В общих чертах ситуация следующая. Грядут значительные перемены. До изменений вселенского масштаба еще лет двадцать, не меньше. Но это и не так уж много, и именно от нас сейчас зависит, какими они будут. И кем будем мы в этих событиях: пешками в руках серых кардиналов этого мира, или сами будем создавать тот мир, в котором хотим жить. Не знаю, как вы, а я выбираю второй вариант. Кто хочет остаться ручным придворным зверьком без права на собственное мнение, можете выйти из круга. Вас никто не держит.

Никто не шелохнулся, и лишь рослый юноша спросил: «Что нужно делать?»

— Отлично. Я открою проход и буду удерживать его, чтобы вы могли вернуться. Ваша задача — следовать за проводником. Гайва, подойди ко мне. — Наставник вынул из-за пазухи сверток и передал его девушке. — Он значительно ослаб и потерял большую часть силы. Кого-то им, может, и удалось вернуть в него, но это не главное. Главное то, что его память поможет тебе вновь найти Хранилище, а наша сила и твое знание дадут нам возможность уничтожить главный компьютер.

Гайва откинула край ткани. В ее руках лежал витиеватый резной скипетр, тот самый артефакт, ради подчинения которого хотели пожертвовать ее жизнью. Сейчас от его былой силы почти ничего не осталось, и он лишь изредка подрагивал в ее руках.

— Готова?

Гайва молча кивнула, взяв скипетр обеими руками, как меч.

Плавное движение рук. Незамысловатая магическая формула, произнесенная имеющим Право. И все, кто стоял в круге силы, перешли в пространство, соединявшее в себе и истинную реальность, и ментальное поле планеты, астрал, и все те уровни нашего многослойного мира, о которых мы имеем очень смутное представление. «Идите!» — прогремел в голове у каждого голос Наставника, облаченного в сверкавшие серебром зеркальные доспехи. — «Скипетр Итериона укажет вам путь».

В раскрывшемся перед ними портале Гайва Тейя Аксайя узнала длинные, кажущиеся бесконечными, лабиринты проводов и электронных плат аппаратуры, по которым ей совсем недавно довелось путешествовать в сопровождении древних божеств. Сделав шаг вперед, она почувствовала, как скипетр потянул ее дальше, вглубь хаоса микросхем и чипов. На мгновение ей показалось, что она вновь слышит голоса своих недавних спутников. Уворачиваясь от материализующихся на ее пути препятствий в виде каких-то электронных компонентов, она прорезала всей группе путь к главному залу Хранилища, и через несколько мгновений после пары крутых виражей они были на месте. Этот зал не имел границ и простирался за пределы гипотетического горизонта множеством ячеек информации. Стоя спинами друг к другу, группа осматривалась по сторонам.

— Нам нужно найти здесь свои части. Каждому. — Скомандовала Аксайя, и они рассредоточились по пространству, которое впоследствии назовут виртуальной или интернет-реальностью.

Они шли по бесчисленным коридорам, вбирая в себя крупицы информации о самих себе, восполняя пробелы знаний о своих собственных возможностях и способностях. Оставаясь незамеченными под защитой ментального купола Наставника, они с каждым шагом становились сильнее, готовые обратить забранную и сконцентрированную системой энергию против нее самой.

— Теперь ищите части тех, кого уже нет среди живых, но чьи осколки душ хотят обрести свободу и вернуться туда, откуда их забрали.

Новая волна неудержимой энергии окатила группу. Желающих вернуться домой к своим истинным хозяевам было так много, что под их натиском молодые люди еле устояли на ногах.

Вновь встретившись в центре основного зала, маги сформировали почти такой же круг, как тот, что создал и удерживал их Наставник. Подойдя со спины, Аксайя жестко зафиксировала каждого участника на его точке в пространстве, закрепив Нити их Жизней у их ног.

— Чтобы вас не унесло следующей волной. — Коротко ответила она на вопросительные взгляды.

Встав по центру и крепко уперевшись ногами в землю, Тейя Аксайя подняла вверх материализовавшийся в ее руках меч и, воссоздав внутри себя то чувство, что переполняло ее в момент воспоминаний своих собственных инкарнаций, открыла для каждого проход к источникам истинных сил их душ. Проход, связывавший их со своими божественными составляющими. Несмотря на то, что они были зафиксированы на своих точках, их будто приподняло над поверхностью. Энергия, генерируемая их давно забытыми частями, присоединяясь к ним, мощными разрядами проходила через них и устремлялась в центр круга, откуда, облекаемая в магическую формулировку, она направлялась к Наставнику. Теперь их сил могло хватить на то, чтобы присутствовать одновременно и в виртуальном мире, и в физической реальности, взаимопроецируя одну на другую.

Стоя с закрытыми глазами на поляне с камнем по центру, они слышали голос Наставника, видя и ощущая при этом абсолютно все, что происходило в Хранилище. И там и там воздух гудел от напряжения и сверкал электрическими разрядами.

— Призовите всех, о ком есть информация в этом Хранилище, из тех, кто готов, выйдя на свет, продолжить свой Путь, перестав быть кормушкой и пищей.

Гайва чувствовала незримую связь с каждым, кто так или иначе имел отношение к Конторе и ее деятельности. Больше половины из них изъявили свое желание на участие в уничтожении своей тюрьмы.

— По моей команде делаем шаг назад! — грозно произнес Наставник. — Шаг!

Вся группа, как один, сделала шаг к краю круга, чувствуя сопротивление потоков энергии, старавшихся удержать их на своих местах.

— Шаг!

С каждым следующим движением по направлению к закрывавшему их от взгляда автоматчиков куполу, они видели, как трескалась и разрывалась по швам структура Хранилища. Смещенные энергопотоки были настолько сильны, что вызывали в пространстве главного компьютера мощный деструктивный резонанс. Жестко прикрепленные к структуре Хранилища маги своим физическим движением смещали целые пласты заложенной в него информации, разрывали взаимосвязи, лавинообразно, друг за другом, разрушая его составляющие.

Конец ознакомительного фрагмента.