Где обитают дикие леди

Аоко Мацуда (2016)

Опасные ёкаи и коварные кицунэ переносятся в современность — новая жизнь древних японских легенд… • Назойливая тетушка, которая не одобряет эпиляцию и рассуждает о чудодейственной силе волос. • Пара продавщиц, торгующих традиционными фонариками. • Молчаливая домработница, которая присматривает за детьми и убирается, пока мать-одиночка на работе. Эти и другие дикие леди обитают в таинственном крае, в котором не следует бояться или подавлять ревность, упрямство и другие чрезмерные «женские» страсти, а их, наоборот, нужно культивировать. И, конечно, мужчина по имени господин Тэи заметит ваши таланты и завербует вас, живую или мертвую (предпочтительно мертвую), в свою таинственную компанию. Будьте к этому готовы! Аоко Мацуда собрала самые яркие и необычные женские персонажи японских легенд — и поселила их в современных городах. Получился удивительный разноцветный коктейль из темной сказки и черного юмора.

Вот так улов!

«У Хины такая красивая кожа», — думаю я. Процедура мытья подходит к концу. Клетки кожи у Хины необычайно чувствительны, поэтому для вытирания я специально заказала льняное полотенце. Я начинаю вытирать ее с пальцев ног и медленно поднимаюсь вверх. Намокая, ткань идеально охватывает очертания ее тела, словно некая сила притягивает лен к ее коже.

Пламя свечи задрожало, словно вставляя свою реплику в нашу беседу: свет и тень закружились в танце на стене ванной комнаты.

Я сгибаю правую ногу Хины и поднимаю ее выше. Моя рука скользит по ее коже, а вода в ванне колышется легкими волнами. Круги тревожат поверхность воды и расходятся к краям ванны. Моя рука поднимается выше к бедру Хины — она смутилась, взвизгнула и со смешком отстранилась от меня. Конечно, она просто шутит — мы с ней обе вполне довольны происходящим. Мытье Хины — это наш с ней общий ритуал, свою часть которого я выполняю с особой тщательностью.

Наверное, снаружи подул ветер: доносящийся из окна цветочный аромат словно набрал силу. Хина вдыхает этот запах: ее ноздри раскрываются шире, животик наполняется, и я чувствую ее дыхание своей ладонью, которая лежит у нее на пупке.

— Как думаешь, что это за цветок? — спрашивает Хина.

— Хотела бы я знать. Все время думаю об этом. — Я потянула цепочку, которая держит затычку в ванне. Вода — уже заметно мутная — устремляется в отверстие.

— Если тебе интересно — выгляни да посмотри. Ты же можешь?

— Ты что, не понимаешь? Гораздо интереснее угадывать. Эх, Сигэми. Ты вообще знаешь, что такое дух приключений?

Хина демонстративно надувает щеки, притворяясь обиженной. Вода с бульканьем утекает прочь.

— Мне кажется, это камелия, — предположила я.

— Может быть. Ну уж точно не тюльпан.

— Ха, цветы явно не твой конек, — с напускной важностью замечаю я.

— Сигэми, это звучит как-то… высокомерно. — Хина безошибочно уместно применила новое слово из своего запаса. Все-то она схватывает на лету.

Головкой душа я стряхиваю с ее жемчужно-белой кожи капли воды. Не перестаю восхищаться, как сияет ее тело — хоть и вижу ее каждый день. Снова вставляю затычку и поворачиваю кран — из душа опять бежит вода.

— Вот так, — говорит Хина, гордо оглядывая свое обновленное, чистое тело. — А теперь — не желает ли благородная леди, чтобы ей помассировали ножки?

Мы сидим друг напротив друга в малюсенькой ванне. Лицо Хины совсем рядом с моим. Я не свожу глаз с ее кожи — такой белой, что кажется прозрачной — и снова бабочки в животе. Как же она прекрасна.

— Они у тебя так напряжены! Тяжело тебе стоять целый день, бедная, — причитает Хина, разминая мои стопы. Ловкие движения ее пальцев напоминают мне, как я устала за день на ногах — а ведь я этого даже не замечала. — Вкусно пахнет, — говорит Хина.

— Ага, это лавандовое молочко для ванны.

— Ла-ван-да. — Хина морщится, пока в ее словарик заносится новое слово. Уверена, к завтрашнему дню она освоит его в совершенстве.

До знакомства с Хиной я никогда не интересовалась молочком для ванн, да и засиживаться в ванне привычки не имела. Я всю неделю до самых выходных копила в себе усталость. И только теперь благодаря Хине наша маленькая ванная стала моим любимым местом в доме, хотя раньше эти однотонные кремовые стены навевали на меня тоску.

Вечером приходит моя подружка. Льет ли дождь, дует ли ураганный ветер — Хина каждый вечер появляется у меня на пороге, сияя улыбкой. Усталость, проблемы на работе, — все уходит прочь, когда приходит Хина — мое солнце, моя радуга, мой лучик. Она — единственный источник света в этом мире. А еще — источник всего прекрасного и удивительного. Мы вместе принимаем ванну, вместе ужинаем, вместе засыпаем. А когда утром я проснусь — Хины рядом не будет.

Я встану с постели и положу ладонь на холодную простынь — туда, где еще недавно с ангельской улыбкой спала Хиночка. Разглажу простынь рукой, схвачу завтрак и пойду на работу.

Хиночка беспокоится за меня, даже когда она далеко — так что с началом нашей дружбы мой образ жизни стал более здоровым. Теперь я не питаюсь готовой лапшой из супермаркета и не ем на бегу скрученные машиной онигири^[11], а беру с собой бэнто-бокс с домашней едой. Потерявший форму омлет, наспех поджаренный нарезанный палочками лосось, бесвкусные брокколи на пару — она отнюдь не мастер домашней кулинарии, но принося все это с собой на работу, я приношу из дома частичку нашей с Хиной дружбы, которая согревает меня днем, в ее отсутствие.

— А Ёси про меня уже знает? — спрашивает Хина, погружаясь пальчиком в подушечку моей правой стопы.

— Как, ты разве не в курсе? Ай-яй-яй! — Мне больно, я выгибаюсь и дергаю ногой, но Хиночка крепко держит меня за голень. В ее маленьких ручках заключена невероятная сила. Она хитро улыбается, словно подразнивая меня: «Ты хоть понимаешь, с кем тягаешься?» О, Хина могла бы быть самой востребованной массажисткой в нашем городе.

А Ёси — это мой сосед. Ему уже под сорок, и до знакомства с Хиной мы с ним — двое одиночек, вечно свободные по вечерам — шли в какой-нибудь дешевый бар потрепаться обо всякой ерунде и пропустить стаканчик-другой. Расставшись со своим тогдашним партнером, я влезла в новую для себя «холостяцкую» жизнь, как заползает в укрытие пострадавший от стихийного бедствия, и у Ёси в жизни происходило примерно то же самое. Меня достали мужчины, а его — женщины.

Когда я жила с тем самым бывшим, я уставала от него все сильнее и сильнее. Он был отличным парнем — не то что мы без конца ссорились или что-то такое. Но делить на двоих одно крошечное пространство с таким негибким человеком, как он, и подстраивать свое существование под другого меня по-настоящему выматывало. Жизнь с мужчиной ощущалась в моем теле постоянной тяжестью, и я перестала действовать спонтанно, по собственной инициативе. Вместо этого я следила за ним, пытаясь предугадать, каким будет его следующее действие или что он подумает по тому или иному поводу. Словно у меня в ботинке постоянно был камешек, причинявший дискомфорт. И хотя это он переехал жить ко мне, а не наоборот, мой дом стал казаться мне чужим. В какой-то момент меня озарило: я просто не хочу жить с кем-либо. Вскоре после этого мы расстались. А потом я встретила Хиночку — и благодарила судьбу за выпавшую мне сказочную удачу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

11

Разновидность японского стритфуда. Рис с начинкой, который заворачивают в листья нори.