Дежавю

Аня Энни, 2023

Ни Анабель, ни Гордей не понимали, что с ними произошло, где они оказались и почему они очнулись на поляне посреди леса, пока деревья перед ними не расступились и не появился Мистер Дежавю. Он – правитель времени, вершитель судеб и… Хороший человек? По крайней мере, так кажется на первый взгляд. Эта книга – о внутренней силе, о поиске себя, о поддержке и, конечно, о борьбе со злом. Анабель борется с патриархальными установками, диктующими, что «девушка ничего не может». Она показывает, что девушка может всё. Гордей же демонстрирует нам силу искренней любви – любви, готовой быть безответной, но остающейся такой же верной в любых обстоятельствах.

Глава четвёртая

После длительного, но такого потрясающего времени, посвящённого претворению в мир новых песен и музыки, Гордей почувствовал необходимость в разминке, и да, какое чудо, именно в этот момент раздался звонок. По ту сторону телефона один хороший друг предложил вместе совершить пробежку по вечернему городу, так что Гордею оставалось лишь согласиться и через пятнадцать минут выходить.

Установленное место встречи — школа. Тут Гордея с радостью встретил друг, и они крепко обнялись, широко размахнув руками, а затем похлопали друг друга по спине.

— Ты как? Чего так быстро умотал после занятий?

— Всё в порядке, возникли неотложные дела. Знаешь… Да нет, впрочем, не столь важно.

— Давай договаривай! Не дело это — заинтриговать и бросить.

— Ничего сверхъестественного, как ты мог себе вообразить. Я тут задумался насчёт этого непонятного слова «будущее», и для себя решил, что нет во мне пылкого желания поступать в медицинский после окончания школы.

— А что, есть вариант получше? Ты не можешь так просто взять и перейти в другой профиль, год всего остался… Хотя, может, и можешь, как та новенькая, но тяжело ей, вообще-то, придётся.

— Конечно, я согласен с тобой, поэтому и не собираюсь перепрыгивать с места на место, или вовсе бросать школу, но, думаю, не моё это.

— Что ж делать. Думаешь, у всех есть, как ты сказал, «пылкое желание»? Нет, разумеется. Многие идут с завязанными глазами, предполагая, что потом цель жизни сама как-то появится. У большинства так и срабатывает, так что не вешай нос, всё впереди.

— Да-да. Но я всё же не буду больше отдавать так много своего времени учёбе здесь. В конце концов, тройки — это тоже отметки, верно? — Он засмеялся и, запуская пальцы в чёлку, загладил её наверх.

— И чем ты будешь заниматься в свободное время, а? Я уже и помыслить не могу своего вечера без домашки по химии.

— Поверь, я найду себе дело. — Улыбнувшись и похлопав по плечу друга, спокойно проговорил Гордей. — Ну всё, хватит трепаться, побежали!

И они тут же включили музыку в наушниках и побежали. Тренировочный путь не был спланирован заранее, а потому друзья договорились держать курс на центр города и тротуары вдоль главных дорог. Почти не делая поворотов, они бежали прямо. Кроссовки то и дело издавали своеобразные звуки, касаясь неровностей на асфальте. Руки двигались в такт, помогая лучше дышать. Взгляд был сфокусирован впереди — будто там, вдалеке, была значимая цель, манившая их и зазывавшая, и они всё бежали, бежали к ней. Свет фонарей подсказывал им дорогу, а фары машин пытались сбить их глаза с пути. Но бежать было здорово. Ощущение, будто с каждым выдохом сбрасываешь с себя весь груз, навалившийся за это время, будто приходит кто-то, дарующий тебе ещё большее желание прожить следующий миг. Усталость казалась до того приятной, что лишь мотивировала бежать бодрее и с радостью. Улыбка мелькала на лицах то того, то другого, причём не только в моменты, когда их взгляды вдруг сталкивались. Каждый думал о своём. Гордея, например, больше не тревожили мысли о будущем, он знал, что поступает правильно, и просто наслаждался бегом, и, конечно, думал о том, что наслаждается, и это приносило ещё больше удовольствия. С такими мыслями они и не заметили, как добежали до центрального перекрёстка, и решено было побежать обратно той же дорогой. Теперь переносить вес с одной ноги на другую стало чуть сложнее, и руки начали жаловаться на усталость, немного затекая. Однако через какое-то расстояние открылось второе дыхание, оказывая непомерную помощь бегунам. Почти добежав до школы, Гордей вдруг увидел, как друг, хитро улыбаясь, заманчиво машет рукой в левую сторону. Во время бега не особо хочется принимать взвешенные и обдуманные решения, и они свернули с пути, изменив свой маршрут. Гордей с интересом гадал, куда ведёт эта дорога, и пробыл в таком состоянии ожидания ещё каких-то десять минут, пока не увидел, как друг замедляет темп и снимает наушники. Гордей последовал этому примеру.

— Ну и куда ты завёл нас, а? — с одышкой пробормотал Гордей, разглядывая большие витые ворота, за которыми стоял огромный частный дом.

— Твои предположения, хах? — друг говорил прерывисто, но голос звучал довольно. — Знаю, не догадываешься. Это дом новенькой, Анабель. Ребята узнали, что она живёт в такой громадине, и мне стало жуть как интересно посмотреть.

Гордей немного поморщился. Прийти сюда, чтобы посмотреть, где живёт какая-то девочка, пусть даже теперь его одноклассница… Нет, до такого он бы не опустился по доброй воле.

— Ты чего молчишь? Как тебе дом-то?

— Ну да, большой. Но ты же знаешь, как я не люблю… следить за чьей-то жизнью, это не в моих правилах.

— Мы и не следим, никто ж не просит тебя перелезать через забор и проникать внутрь. Мы просто смотрим, не будь занудой.

Тут послышались звуки колёс приближающегося автомобиля, и друзей ослепил свет фар. Машина, не останавливаясь, подъехала прямо к воротам, и через пару секунд те открылись, допуская прибывших ко владениям. Обоим парням, что удивительно, стало любопытно взглянуть на обитателей этого огромного дома. Дождавшись, пока транспорт остановится, они увидели, как водитель подходит к задней двери и открывает её пассажиру. И тут пред ними предстала Анабель. Пусть она и стояла не прямо перед ними, а довольно далеко, они отчетливо видели её лицо, всё заплаканное и измазанное чёрным у глаз. Они также заметили, что она буквально выпрыгнула из машины и побежала ко входу босиком, держа в руках туфли, и ещё, что она была лишь в тоненьком платье, хотя на улице было вполне себе холодно. Анабель что-то проговорила водителю, видимо поблагодарив его за поездку, и забежала в дом.

— Чёрт! Ты видел её? Надеюсь, она просто сильно расстроена, и ничего серьёзного не произошло…

— Она показалась мне такой весёлой сегодня в классе, за весь день я не видел и тени хмурости на лице — всегда мелькала улыбка, и глаза искрились. — Тут Гордей слегка замялся и покраснел, но, к счастью, было темно. — Не то, чтобы я за ней следил… Кхм. И, знаешь, видно было, что всё это идёт от чистого сердца. Но сейчас она такая, такая…

— Замученная. Кто-то её сильно обидел, наверное. Ладно, погнали домой, спросим потом.

— Нет-нет, и не думай об этом. Тут наверняка что-то личного характера, да и не забывай, что никто не приглашал нас смотреть на это возле её собственного забора!

— Хорошо, договорились. Но побежали, Гордей, я уже начинаю мёрзнуть.

И они побежали. Теперь Гордей думал только о ней — а точнее, причинах, заставивших жизнерадостного человека так сильно страдать. Путаясь в мыслях, он вскоре достиг школы, попрощался с другом, и уже через какое-то время оказался возле дома.

— Я дома! — крикнул он из прихожей, торопясь в свою комнату.

— Привет, милый, как пробежка? Ты целую неделю не тренировался, как сейчас себя чувствуешь?

— Отлично, мам, просто замечательно. Ну, не буду томить и заскочу в душ — я сейчас не в самом презентабельном виде, — отпустил он шутку, заглаживая сырые волосы.

Через полчаса он пришёл на кухню — вечернее чаепитие с семьёй.

Просторная светлая кухня с круглым деревянным столом посередине, кухонным гарнитуром цвета немногим темнее слоновой кости и невероятной плиткой с фантастическими узорами. Места было не слишком много, но вполне достаточно, чтобы вместилось человек десять гостей, для которых любезно был бы расширен стол, умеющий приобретать и овальную форму. Стеклянная люстра с сине-белыми изогнутыми линиями и яркими красно-жёлтыми вставленными камушками хоть и дарила свет, но, в основном, находилась на своём месте под потолком лишь для антуража, а основное освещение исходило из встроенных в потолок пяти круглых светильников.

За столом уже сидели трое членов семьи — родители и сестра. Услышав шаги Гордея, они дружно повернулись, перестав мило беседовать, и улыбнулись. Парень сел напротив отца, и его губы тоже растянулись в улыбку:

— О чём вели разговор? Неужели опять обсуждали новогоднюю поездку?

Все засмеялись. Дело было в том, что раньше семья всегда встречала новый год, приглашая всех друзей и родственников к себе домой, так что выходил весёлый, но шумный и иногда даже утомляющий праздник, поэтому в этом году сестра высказала идею насчёт уединения в новогоднюю ночь и отмечания в тихом семейном кругу где-нибудь в загородном доме. Эта мысль так завладела вниманием всех четырёх, что тщательно обсуждались все подробности и придирчиво выбирался подходящий дом вот уже как вторую неделю.

— Нет-нет, Гордей, — улыбнулась мать. — В этот раз мы решили напасть на твою сестру и выпытать у неё, когда она найдёт время сходить с нами в кино. Тебя мы даже спрашивать не будем — ты у нас самый занятой человек в семье.

— Ох, ты права, мам. Сейчас я действительно занят круглые сутки: с утра и почти до вечера школа, а потом тренировки и…

— Ты не договариваешь, Гордей. У тебя снова формируется эта привычка. — Заметил отец. — Не бойся доносить до людей свои мысли, тебя никто не станет кусать.

— Верно. — Гордей вдохнул побольше воздуха и на выдохе выпалил настолько быстро, насколько может себе позволить человек, считавший хороший тон обязательством своей жизни. — Я не хочу становиться врачом после выпуска из школы. Я уже прекрасно вижу, что эта профессия совершенно не подходит мне, и я не готов впустую отсиживать долгие годы на парах, учась тому, что меня не привлекает. Я сдам экзамены, если вы этого хотите, но хочу предупредить, что мой путь в медицине на этом закончится. — На последнюю фразу ему еле хватило душевных сил, потому как в течение этой речи Гордей не мог поднять глаза и посмотреть на реакцию близких.

Однако же те выслушали очень спокойно, лишь у отца при первой фразе бесконтрольно вздёрнулась бровь.

— Милый, это, конечно, для нас немного шокирующее заявление, но ты уже вырос и вправе самостоятельно решать, что для тебя важно. — Тут острый взор матери обратился к отцу, — Так ведь?

— Согласен. Если ты действительно считаешь, что к медицине твоя душа не лежит, тебе даже экзамены сдавать нет необходимости. Нечего тратить на это время — занимайся другим делом. Кстати, ты подумал, каким?

Услышав спокойные, добрые голоса родителей, у Гордея отлегло от сердца, и он поднял, наконец, глаза. Звук полностью соответствовал картинке, и мягкие улыбки на лицах родных ставили подпись под таким заявлением.

— Подумал, и, на самом деле, очень давно. Всё своё лето я провёл за… кхм… творчеством. Я сочинил музыкальный альбом и сейчас планирую поработать над музыкой, сделать корректировки в тексте и записать некоторые из песен.

Лица у семьи немного изменились. Сестра сразу весело засмеялась, поздравляя брата с тем, что он нашёл себя в таком интересном занятии. Мать же с отцом переглянулись между собой и сочли правильным не говорить ничего лишнего и поддержать сына в первых музыкальных шагах.

— Гордей, это замечательно!

— Сынок, ты такой талантливый!

— Просто умничка! Горжусь тобой!

И все слова в таком духе. Гордей заметно расцвёл и с большим воодушевлением и искренней теплотой поблагодарил всех вместе за поддержку.

— Погоди, — сестра вдруг что-то вспомнила, — на какой, говоришь, форум ты ездил в июле? — и хитро улыбнулась.

Гордей удивился, что об этом вспомнили, но всё же радостно ответил, что то были сборы для начинающих артистов, где профессионалы своего дела учили ещё «зелёных» парней и девушек вокальным приёмам, работе с голосом, сочинению текстов и ещё много чему полезному. Хитрость же в том, что их любимый сын и брат сохранил в тайне свои творческие искания под прикрытием тематического форума для будущих врачей.

Побеседовав с родными ещё какие-то минуты, Гордей сообщил, что очень утомлён после целого дня, и уже подходит время, по его расписанию, чтобы готовиться к 8-часовому сну.

Сейчас, наверное, самое время познакомиться с этим юношей получше. Ошибочно могло показаться, что в его чертах проскальзывает занудство. Однако же, нет. Ещё с начальной школы в нём проснулось стремление менять себя к лучшему, что, несомненно, большая редкость для детей таких лет. Сначала, конечно, трансформация была не столь глобальной и началась с носков: раньше они всегда были поношенные и с дырками, так что один лишь их вид удостаивался жалкого зрелища. Но вот носки стали выглядеть аккуратно, а уж затем завертелось и закружилось. Так, Гордей начал читать классическую литературу, учил стихи и часами сидел над ними, вникая в смысл. Подолгу не вылезал из спортзала, гоняя себя между тренажёрами под присмотром тренера. Увлёкся медициной, и даже изучил сверх своей программы, с большим энтузиазмом запомнив позвонки человека. И вот оно — самое важное — его никто никогда не принуждал заниматься всем этим, желание исходило только от самого Гордея. Бессмысленно спорить и о врождённых способностях, гениальности, так как все его достижения берут основу на силе воли, горящих глазах и упорстве. Благодаря хорошей физической нагрузке, отрегулированному питанию и налаженному режиму сна, к слову, всем этим он снова-таки обязан самому себе. Гордею было относительно легко, при должном усилии, достигать своих целей. Светлый ум — вот так можно описать этого парня.

Интересно, что должно было случиться, чтобы такого, казалось бы, серьёзнейшего человека стало перетягивать на сторону музыки. Да, конечно, скажем о том, что серьёзный и целеустремлённый — прилагательные весьма совместимые, но никак не тождественные. Гордей был душой компании и, даже несмотря на высокую начитанность по сравнению с друзьями, нередко подавал им пример собой, так что до их рук часто доходила та или иная книга. Весёлое состояние духа, сопровождавшее речи Гордея, искренность в разговорах с людьми, их безоговорочное доверие, подчёркивали положительные черты парня, привлекая очень и очень многих. Но мешало его потрясающей натуре вот что — всякие отношения и даже простые обмены фразами с девушками были не столь надменными, сколько поверхностными. Он, конечно, не считал их ниже себя — до такого ещё никогда не опускался — но было что-то в них такое, не позволяющее Гордею показать настоящего «хорошего» себя. И вот что странно — это происходило лишь с его ровесницами, а также с девушками, представляющими потенциальную угрозу завязать с ним больше, чем дружеские отношения. К тем, кто был вне этой опасной зоны, Гордей относился дружелюбно и естественно. В конце концов, у него была сестра и мать, которых он безмерно любил и готов был сделать всё, что они только попросят. Сестра была старше на три года, и до десяти лет Гордей смотрел на неё, как на божественное создание, которое, словно солнце, озаряет каждый его день. (Затем он всё же догадался, что сестра — просто человек, как и он сам, но любовь от этого только усилилась). Гордей безумно ценил такой пример перед собой и старался всячески соответствовать как умом, так и сердцем. Гордей унаследовал кучу положительных качеств и от родителей, и среди особенных: стремление становиться лучше себя прежнего от отца и умение поддерживать друзей правильно подобранными словами от матери. Кстати, взглянув на него однажды, кажется, что это точная копия последней — карие глаза, густые тёмные волосы, прямой нос, чёткие черты лица. Но, посмотрев ещё раз, убеждаешься, чей он сын — высокий, с идеально прямой осанкой, прямоугольной формой лица, и хорошей мускулатурой.

Итак, умывшись, Гордей открыл окно в комнате, чтобы ночная свежесть подпитывалась холодными порывами ветра, и лёг в кровать. Закрыв глаза, он стал постепенно прокручивать в голове весь прошедший день. Сначала всплывали исключительно приятные воспоминания, слова друзей, строчки песен, затем начали прорисовываться детали: как солнце ослепило ему глаза ближе к вечеру, как струна гитары стала доносить фальшивый металлический звук, и пришлось её немного затянуть, как он надевал кроссовки на пробежку и дважды завязывал шнурки на правом кроссовке. Потом резко пронеслось: бег, музыка, новая дорога, ворота, Анабель. Тут Гордей автоматически потянул обе руки к волосам, и, плавно перекатываясь из носа в лёгкие, раздался тяжёлый вдох. «Гордей. Перестань думать о ней. Она того не стоит. Наверняка что-то стряслось на личном фронте. Что-то семейное или любовное. Но это не твоё дело, не лезь», — отчётливо и вдумчиво проговаривая эти слова в голове, он закрыл глаза, положив на них скрещенные руки. Тут ему в голову пришла безумнейшая мысль — написать песню о своих мыслях. Парень резко поднялся и сел, потерявшись глазами где-то на серой стене. «Ну нет. Боже мой, нет! Какая песня! Я совсем потерял голову», — прошептал он взолнованно. Гордей прислонился спиной к стене, устало задрав голову к потолку. И в это же время в голову начали ударять новые строчки. Раз, два, три — и он уже достаёт чёрный блокнот и выписывает эти устрашающие слова.

В музыке Гордей был принципиален — писать только о том, что касается его самого, и не строить из себя несчастного влюблённого, которого бросила девушка, чего, естественно, не происходило. Он твёрдо решил, что его песни не будут взяты из воздуха, а будут тщательно сочинены и основываться на правде, потому что врать там, где тебе нравится быть — что может быть отвратительнее? Вот и сейчас, проживая, а точнее сказать, переживая такие непонятные и новые для его разума чувства, он просто поддался им и внёс новое творение в готовящийся альбом. Странно или нет, но он уже смирился с мыслью, что иногда проще выразить себя в песне, нежели поведать о мыслях близким людям. Помимо плюсов в виде отличной музыки, присутствовало также освобождение души от давления и небольшое опустошение. Он хотел, но не знал наверняка, во что выльется такая затея, но всегда лелеял надежду, что вскоре эти строчки зазвучат в наушниках многих людей, и где-то в метро большого города едва слышимые голоса будут подпевать его строчкам.

Отложив карандаш и листок на прикроватный столик, Гордей вздохнул, но уже с облегчением, затем потянулся и лёг обратно. Глаза закрылись с удивительной лёгкостью, а в мыслях никакие девушки не крутились.