Оперативная группа, на выезд!

Антонина Глушко

Павел, бывший оперативник, явившись на свадьбу к родной сестре, обнаруживает в качестве ее жениха мужчину, сгоревшего в собственной машине. Кто же он, этот оживший «покойник»? Возможно, лишь похожий на погибшего, или он есть жестокий убийца человека, чтобы скрыть свои преступления, выдав того за себя? Совершенное убийство так и осталось не раскрытым. И тогда Павел решил самостоятельно раскрыть эту загадку. Он идет на ухищрения, чтобы получить хоть какие-то сведения о погибшем. Но ему это мало чем помогло. Удастся ли ему узнать, кто же этот человек, что прикинулся женихом, а потом и мужем его родной сестры? И кто на самом деле сгорел в машине?

ПАВЕЛ

— Оперативная группа, на выезд! — по громкой связи прокричал дежурный.

— А что случилось? — спросил я, когда вся группа во главе с начальником убойного отдела уже загрузилась в полицейский «микрик».

— Понятия не имею, — сказал Димон, мой напарник и друг Дима. — Я только слышал, как кричал дежурный: быстро, быстро на выход. И побежал.

— Владимир Федорович… — шепотом обратился я, к сидящему впереди меня эксперту, но тот лишь махнул рукой, дескать, потом.

— Чего ты там шепчешь, Никонов? Тебе что не сказал дежурный куда мы едем?

— Я был во дворе. Помогал ветерану спуститься со ступенек, и меня оттуда сразу позвали в машину, — пояснил я майору.

— Грибники за лесополосой, у Лисьего озера обнаружили сгоревшую машину с головешкой внутри, — пояснил начальник убойного отдела Николай Степанович Крючков, с прозвищем «крючок».

***

Не так часто, но все же мне приходилось иметь дело с трупами, в смысле их лицезрения. Но увиденное у озера, явилось для меня полнейшим шоком.

Картинка в жанре ужасов: остов сгоревшей машины, а в ней «сидит» за рулем, если можно так сказать, обугленный скелет.

— Дааа, неплохо постарались, — заглядывая в проем бокового окошка передней дверки, резюмировал «крючок».

Эксперты-криминалисты, выскочив из машины, принялись фотографировать, «обнюхивать» пожарище, пинцетами собирать обнаруженные ими «улики», складывать в пакеты горелые комья неизвестного происхождения.

— Глядите-ка! — обрадовался «крючок». — Даже номера с машины не сняли. — Он присел на корточки возле багажника, или того что от него осталось, и принялся задумчиво мять подбородок.

— А для чего снимать, коль все равно по номеру двигателя определят принадлежность транспорта, — глубокомысленно изрек следователь.

Засунув руки в карманы, тот обходил пожарище, заглядывая вовнутрь машины, ни к чему не притрагиваясь.

— Зимин! — закричал в трубку майор. — Быстро пробей по базе данных «Ниссан» за номером… да кто-кто говорит! Дед Пихто»! Крючков, вот кто! — там видать не сразу признали майора. — Своих не узнаете, мать вашу!

Наклонившись к машине, и не касаясь ее, «крючок» продиктовал в трубку номер, скрытый густым слоем сажи.

Нам с Димычем досталось больше всех. Начальник назначил нас помощниками медэксперту в его работе с трупом. А тот и рад покомандовать: поднимите, поверните, вытащите, положите…

Следствием установлено, машина и обгоревший труп принадлежали известному в городе предпринимателю Геннадию Борисовичу Ольшанскому. Автомобиль нашли в базе данных, а пострадавшего потом «опознали» его сотрудники, по оставшимся на трупе серебряной цепочке с крестиком, кольцу и расплавленным часам на титановом браслете.

Родственников у пострадавшего не оказалось, как и не был он женат. Проживал в нашем городе по адресу ул. Садовая, 12.

Его «живого» я увидел впервые в кабинете следователя. С фотографии, изъятой из личного дела с места его работы, Ольшанский как мне показалось, посматривал на меня с чуть заметной ироничной усмешкой, словно сомневался в наших способностях отыскать его убийцу.

Это был довольно приятного вида мужчина. С породистым, умным лицом, с высоким лбом и аккуратной короткой стрижкой светлых волос.

Неожиданно, чего раньше за собою не замечал, меня вдруг пронзила острая жалость, к этому еще довольно молодому человеку, сгоревшему в собственной машине.

Погибший всего два месяца не дожил до своего тридцатишестилетия.

— Кто же тебя так? — всматриваясь в фотографию, прошептал я с состраданием. — Я сам найду того, кто это сделал, и жестоко накажу, — клятвенно пообещал я ему.

— Чего ты, там, шепчешь? — спросил следователь, не переставая чего-то строчить в толстой тетради. Он вызвал меня для уточнения деталей, неожиданно открывшегося покушения на Ольшанского до его сожжения.

— Да, жалко мужика, — признался я.

— Конечно, жалко, — захлопывая тетрадь, согласился следователь. — Ну, давай, чего там у тебя, по этому покушению?

Наш следователь был душевным человеком. Он-то и разрешил мне ознакомиться с тощим содержимом папки.

Однако, моей клятве, давшей несчастному найти убийцу и покарать его, не суждено было сбыться. За мою активность и чрезмерное рвение в расследовании, как и несогласие с указаниями вышестоящего начальства меня благополучно «засыпали» на аттестации, и выперли из ментовки с формулировкой: как «имеющий собственное мнение, не согласующееся с мнением руководства». Не помогло даже заступничество самого «крючка».