Судьбы пешек. Гамбит

Антонина Андреевна Селиванова, 2022

Наследникам престола Священной Миделии запрещено покидать замок до достижения тринадцати лет, но юная принцесса Камелия не привыкла следовать правилам. Под прикрытием шумного праздника девочка сбежала в город, втянув в свою авантюру брата и сестру. Однако мир за стенами замка оказался слишком жесток, и невинная, казалось бы, шалость закончилась похищением.Смогут ли рожденные в роскоши, никогда не знавшие лишений наследники выдержать испытания? Придет ли помощь до того, как станет слишком поздно?

ГЛАВА 7. МОЖЕШЬ И НЕ ПРИЕЗЖАТЬ

Что-то произошло. Это было сразу понятно. Император не пришел на завтрак, впервые за всю сознательную жизнь Эридана. Не пришла и королева Есиния, мать Дэгейра, Флорина и Фредерики. Алессиана тоже не было. В столовой комнате напряжение казалось практически осязаемым — исходило от императрицы Хамоны, позволившей начать завтрак, читалось в напряженных движениях королевы Санджаны, в сосредоточенном, хмуром взгляде Рафаэля. Микаэль безынтересно водил ложкой по тарелке, не прикасаясь к еде. Младшие принцы и принцессы непонимающе переглядывались, но ни о чем спросить не решались. Радостное возбуждение, царившее накануне — через два дня должен был вернуться из Лиора Флорин — улетучилось. Завтрак прошел в полной тишине.

Как только императрица Хамона позволила завершить завтрак, Рафаэль и Микаэль, так и не притронувшиеся к еде, встали и вышли из столовой комнаты. В полной тишине за ними последовали и королевы.

— Что случилось? — недоумевала Лексиэль, одной из последних, вместе с Камелией и Эриданом, выходя в коридор. — Все сегодня какие-то странные. И где отец, старший брат и леди Есиния?

Напряжение перекочевало из столовой комнаты в коридоры и комнаты замка. Несколько слуг, собравшись в стайку, возбужденно перешептывались, однако увидев детей замолчали и поспешили по своим делам.

— Что-то определенно произошло, — нахмурившись, согласилась Камелия. — Надо у кого-нибудь спросить.

Однако, никто не спешил делиться с ними информацией. Даже Рафаэль, которого они нашли на стрельбище разряжавшим по мишеням магазин за магазином, всего лишь произнес непонятно:

— Кое-что произошло. Простите, не могу пока ничего сказать. — Рафаэль зажмурился. — Все это похоже на бред.

Так прошла неделя. Император не появился ни на одном завтраке и все время пропадал в зале совещаний, в окружении своих советников — имперского сената. А потом до наследников дошли вести об объявленном в стране военном положении и вечером, когда они по обыкновению собрались в изумрудной, Алессиан ввел их в курс происходящего.

Вечером второго числа месяца Лёрлетт, последнего месяца лета, восьмой принц империи Священная Миделия, Флорин Вон д’Лэйр был убит в городе Госс, столице государства Лиор. Об этом доложили шпионы императора. Президент Лиора, Эмерик Вийт, не вышел на связь с императором Бреннасом Вон д’Лэйром и никак не прокомментировал эту ситуацию. Спустя восемь часов, утром третьего числа месяца Лёрлетт, Священная Миделия объявила Лиору войну и напала со стороны его границы с Сушимом, где была сосредоточена немалая часть войск. Взломав оборону, армия двинулась вглубь страны. Авиация Миделии, размещавшаяся на военных базах Сушима и Дудака, нанесла массированные удары по городу Госс, практически сровняв столицу с землей.

Третьего числа месяца Лёрлетт Януш Вийт, младший брат Эмерика Вийта, погибшего при обстреле Госса, временно взял на себя полномочия президента и объявил всеобщую мобилизацию. А император Миделии выдвинул ультиматум Варсиде и Ирдарии о пропуске миделийских войск к границе с Лиором — в Дудаке и Сушиме было сосредоточенно недостаточно сил для захвата Лиора. Однако обе страны ответили отказом.

На следующий день миделийские войска вторглись в Варсиду без объявления войны. Благодаря слаженным действиям и хорошей стратегии, армия империи стремительно продвигались вглубь страны. К тому же, Миделия во много раз превосходила Варсиду по численности и оснащённости вооружённых сил. Скоростные бронемашины с солдатами прошли страну, по возможности обходя хорошо защищенные объекты, продвигаясь к границе с Ирдарией, через которую можно было добраться до Сушима. Альмерийская империя и Северный Зиверт не были готовы к войне и сохраняли нейтралитет.

Фло умер. Был убит. Эридан смотрел на Алессиана, сухо излагающего им факты и не мог поверить в это. Не укладывалось в голове. Да, он должен был вернуться четыре дня назад, но почему-то не приехал, но он не мог умереть. Как что-то подобное могло произойти в их семье? Девочки справа от него тоже казались потрясёнными. Огромные глаза Фредерики, родной младшей сестры Фло, глядели на Ала с недоверием и ужасом.

Алессиан выглядел совершенно спокойным, как всегда. Он сидел в своем обычном кресле, закинув ногу на ногу, сцепив руки в замок, и окидывал собравшихся равнодушным взглядом. Почти всех. На Рафаэля, сидящего немного поодаль от остальных, брат не смотрел. Изредка их взгляды пересекались, но оба тут же, словно виновато, отводили глаза — не свойственная этим двоим манера. Рафаэль молчал, что тоже было странно. В представлении Эридана, Рафу следовало бы с обычной для него эмоциональностью требовать от Ала объяснений происходящему. Вдруг подумалось, что братья ожидали чего-то подобного. Эридан помотал головой, отгоняя эту догадку. Вспомнился его разговор с Алом о вейлирале, с момента которого, казалось, прошла целая вечность.

Следующая мысль была еще ужаснее. «Можешь и не возвращаться», — вспомнилась собственная фраза, сказанная Флорину, когда все вышли проводить того на самолет. И брат не вернётся. Он так и не извинится, и никогда не скажет, что вовсе так не думает. Эридан встал и, ничего не говоря, вышел из комнаты. «Можешь и не возвращаться», — эхом раздавалось в его голове. А если Фло всё-таки услышал? Успел ли подумать, что брат обрадуется его смерти?

Эридан зашел в свою комнату, впервые закрыв дверь на замок, сел на пол и, уткнувшись лицом в колени, заплакал.

А Лёрлетт дышал теплом и разносящимся по саду запахом роз, словно ничего и не произошло. Солнце припекало, как никогда, и трава, лишенная влаги, пожухла. Кое-где на деревьях уже появились первые пожелтевшие листья, напоминая о приближающейся осени.

Рафаэль сидел прямо на каменной плитке во дворе фехтования, облокотившись на стену замка и закрыв глаза. Одну ногу он согнул в колене, а другая оставалась выпрямленной. Впитавший дневное тепло гранит приятно согревал спину, а медленно опускающееся за горы солнце ласкало лицо. Рукава незаправленной рубашки неаккуратно закатаны, а волосы привычно растрепаны. По мерному дыханию и расслабленной позе можно было подумать, что Раф спит, но он прислушивался к лязгу стали, разносившемуся по двору — Алессиан и Микаэль устроили битву на мечах. Наставник пятого принца Адриана, в прошлом учитель фехтования, что-то выкрикивал, координируя их движения. Они уже довольно долго тренируются, подумал Рафаэль, лениво приоткрыв правый глаз и посмотрев на часы. Скоро ужин.

Звуки ударов прекратились. Послышались шаги. Негромко скрипнула дверь подсобной комнаты, где хранился тренировочный инвентарь. Размякшему на солнце Рафаэлю совсем не хотелось шевелиться, но кто-то тронул его за плечо. Он приоткрыл веки и на секунду встретился взглядом с Алессианом, но брат тут же скосил глаза в сторону. Прошло уже две недели, а Ал все еще не смотрел на Рафаэля.

— Ты идешь? — спросил он.

Рафаэль не ответил. Он посмотрел в сторону входа в замок — там никого не было. Микаэль их ждать не стал.

— Ну, так что? — переспросил Ал.

— Не хочу, — поморщился Рафаэль. — Что там делать?

Ал пожал плечами и сел рядом.

— Помнёшь одежду, — автоматически отозвался Раф.

— Переживу, — усмехнулся Алессиан. Он поставил локти на согнутые в коленях ноги, положил на сцепленные руки подбородок и задумчиво смотрел куда-то перед собой. Рафаэль искоса поглядывал на него.

— Слушай, насчет того дня… — начал Ал, спустя некоторое время.

Рафаэль точно знал, насчет какого именно дня. Алессиан тогда впервые на его памяти потерял самообладание. Вечером накануне их — Алессиана, Микаэля, Дегэйра и его — собрал отец. Раф только вернулся из Зиверта и очень устал после долгого перелета, но пришлось идти.

Рафаэль никогда раньше не бывал в зале советов и с интересом оглядывался по сторонам. Стены зала искусно декорированы темным деревом с резным орнаментом,. в них вмонтированы шкафы, выполненные в том же стиле, а высокий потолок, с которого свисала массивная люстра на цепях, обшит темно-коричневой кожей. Такой же кожей обиты и стулья, на один из которых сел Рафаэль. Все б старшие принцы уже собрались. Ждали императора.

— Как ты думаешь, зачем мы здесь? — шепотом спросил Микаэль, тоже оглядываясь по сторонам. — По идее, мы не должны были попасть сюда до восемнадцати, разве нет? К тому же время ужина. Что за необходимость?

Микаэль был не единственным, кого мучили эти вопросы, а Дегэйр ерзал на стуле, откровенно нервничая. Алессиан то и дело поглядывал на большие напольные часы в углу кабинета — он должен был позвонить Фло десять минут назад.

Отец вошел в кабинет стремительным шагом и занял свое место во главе стола. За его спиной выстроились несколько советников.

Император окинул взглядом сыновей и произнес тоном, которым обычно говорил о погоде:

— У меня не очень хорошие новости из Лиора.

Дегэйр и Микаэль, нахмурившись, переглянулись. Рафаэль, не отрываясь, смотрел на Алессиана, а тот, в свою очередь, на императора. Брат с удивительным спокойствием выслушал информацию о предполагаемой смерти Фло. Равнодушно задавал уточняющие вопросы, а после принятия решения о нападении на Лиор, с практически не скрываемой ненавистью посмотрел на отца — несколько секунд, не больше — а после, убедившись, что все вопросы улажены, попросил разрешения, для себя и братьев, удалиться. Он ушел очень быстро — выходивший последним, Рафаэль не успел его догнать, чтобы поговорить.

На следующее утро Ал не пришел на завтрак. Рафаэль злился — ему нужны были ответы. Он решил после завтрака идти к старшему брату и чего бы ему это не стоило выбить их. Так и сделал. Встал под дверью и долбил в нее, пока Ал не ответил. Но ответил не то, что ожидал Рафаэль. Попросил уйти. Но Раф стоял на своем. Он продолжал долбить в дверь комнаты, совершенно игнорируя просьбу первого принца.

Дверь резко открылась, и Рафаэль вздрогнул. Алессиан, растрепанный, в помятой вчерашней рубашке и с красными глазами глядел на него бешеным взглядом.

— Что тебе от меня надо?! — голос Ала прозвучал непривычно громко. Это был не крик, небольшое повышение голоса, но брат будто выплюнул эти слова в лицо замершему Рафаэлю. «Что тебе надо от меня?». Обычно эту фразу говорил он сам, и Раф даже невольно поежился.

— Прости, просто… — Рафаэль вдруг почувствовал себя ужасно. И правда, зачем он пришел. Ни один из его вопросов сейчас не имел значения. Ал потерял любимого брата. А самое ужасное заключалось в том, что он с самого начала предполагал — это может случиться.

Алессиан закрыл лицо руками и уткнулся ему в плечо.

— Рафаэль, я правда ничего не мог сделать? — глухим голосом спросил он.

— Я никому не скажу. — успокоил его Раф.

— Что? Я не об этом. Я накричал на тебя. Извини. — он, наконец, посмотрел прямо на Рафаэля. — Ты же был ни при чем.

— Забудь. Я сам виноват, напросился. Ты-то попросил меня уйти.

Они снова замолчали, каждый думал о чем-то своем.

— Ты… как? — спросил Рафаэль.

Алессиан пожал плечами:

— Буду жить с этим. Смогу жить с этим.

Армия Миделии продолжала наступать. Проведя к Лиору скоростные машины, она двинула на него тяжелую технику, по пути захватывая Варсиду. Уже к двадцать четвертому числу столица Варсиды, город Верт, был захвачен. Армия перестала существовать как единое целое, а правительство бежало в Битрар. До конца месяца Лёрлетт Миделия разбила остатки сопротивления, полностью подчинила Варсиду и перешла в Ирдарию. Ирдария практически не имела постоянной армии и сдалась без боя.

Несмотря на уверенное продвижение войск Миделии, в Лиоре все пошло не так гладко, как планировал Бреннас Вон д'Лэйр. Оправившись от неожиданного нападения на столицу, Януш Вийт стянул войска в направлении прорыва быстрее, чем планировал император. Подоспевшая тяжелая техника не только сдерживала наступление армии Миделии, но даже смогла заставить ее отступить обратно в Сушим. За это время миротворцы из Северного Зиверта оказывали помощь выжившим в Госсе, в котором на момент бомбежки находились также их сограждане.

Утро первого сентября выдалось пасмурным. Тяжелые неповоротливые тучи, не в силах перебраться через северные горы, навалились на них серой массой и туманом сползали на замок и сад, закрывая его, пряча беседки и деревья. Эридан, Камелия и Лексиэль смотрели из окна, как старшие братья, Алессиан, Микаэль, Рафаэль и Дегэйр, спускались по парадной лестнице и один за другим, исчезали в плотном тумане. Где-то там их ожидал автомобиль — начался новый учебный год, и они возвращались в Миллениум в герцогстве Таллеан. Для Алессиана это был последний семестр — он планировал разобраться с учебой до нового года, а освободившееся полугодие потратить на самостоятельное изучение материалов университета, чтобы поступить сразу на третий курс. Он не хотел терять время, в сотый раз слушая то, что уже изучил, а император не возражал.

— Надеюсь, они долетят без проблем, — нахмурилась Лексиэль, глядя, как туман проглатывает шедшего последним Микаэля.

— Разумеется. Раз вылет не перенесли, значит, взлететь можно, — ответил Эридан. Он слез с подоконника, на котором сидел до этого и потянулся. — К тому же, кому попало не доверят сесть за штурвал императорского самолета.

— Я не об этом. Пока война идет летать небезопасно, верно?

— Не паникуй просто так, Лексиэль. Отец не отправил бы их на учебу, если бы это было опасно.

— Но ведь Флорина он отправил в Лиор, — сказала Камелия.

Братья долетели благополучно. Сообщили об этом сразу же по приезду в город Жвес в Таллеане, где им предстояло разделиться — Алессиан, который уже был представлен обществу в качестве принца, поехал на заранее подготовленном автомобиле, а остальные остались в гостинице в Жвесе, ожидая автобус, который должен был доставить иностранных учеников в Миллениум.

На следующий день снова начались занятия, беготня между кабинетами, подготовка домашних заданий и ответы. Эридан и Габриэль упорно старались не смотреть на так внезапно освободившееся место Фло, а в изумрудной комнате по вечерам прекратились шумные игры — наследники обсуждали успехи миделийской армии и зверства солдат Лиора.

Эридан и Камелия не любили эти разговоры. Все, что они знали наверняка — эта война им не нравилась. Но в замке обсуждали только ее. Кто-то поддерживал войну, кто-то боялся, что другие мощные империи поднимутся на защиту Лиора. Затихали подобные разговоры лишь, когда в поле зрения сплетников появлялась королева Есиния. Как будто это молчание могло кого-то обмануть.

Камелия при виде королевы опускала глаза. Девочка не могла смотреть на нее — королева, которая всегда была самой жизнерадостной и иногда даже не по-королевски, излишне веселой, сейчас казалась потухшей. Из троих детей рядом, в замке, осталась только Фредерика. Ее младший сын погиб вместе с братом, а старший вдали от дома, что тоже могло быть не безопасно. Леди Есиния похудела. Под ее глазами, красными от слез, пролегли темные тени, а сама кожа приобрела сероватый оттенок. Горе никогда не делало людей красивее.

Триумф военной кампании Лиора продлился недолго. В начале Мьёре, первого месяца осени, основная часть армии Миделии, объединившись с войсками в Сушиме, вновь начала атаку на Лиор. Наступающие войска черной тучей накрывали страну, отбрасывая ее защитников все дальше и дальше. Миделия была лучше вооружена: новая военная техника и сверхзвуковые истребители, оборудованные мощными радарами и электроникой, мобильные зенитные ракетные системы, противотанковые ракетные комплексы — армия Бреннаса Вон д’Лэйра была хорошо подготовлена. Лиору приходилось нелегко. А в середине Мьёре Романтана, Кабаррия и Сукор, на чью помощь рассчитывал Януш Вийт, отказались воевать с Миделией. Потеряв надежду на поддержку, армия Лиора отступила к городу Хупол, который был объявлен столицей после разрушения Госса.

Лиор пал под натиском Миделии первого Рийре, второго месяца осени. Януш Вийт и несколько генералов были казнены в Хуполе, что привело эту короткую войну к завершению. Граничащие с Лиором Шибера и Северный Зиверт усилили защиту на границе. Наступило затишье.