Профессор Конь в Пальто. Пословицы, афоризмы и весёлые фразеологизмы

Антонина Александровна Романова

Двадцать четыре истории из жизни профессора словесности Коня в Пальто.Провинциальный интеллигент мечтает написать роман о доброте.

© Антонина Александровна Романова, 2023

ISBN 978-5-4483-8843-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Конечно, никакая это не сказка — роман-гротеск, может, даже феерия, где вся полу фантастичность событий и персонажей замешана на простых истинах добрых отношений, вечных конфликтов, неповторимости каждого индивида. Замечателен язык, в котором каждое слово обретает свой смысл и подтекст, создавая новый лингвистический жанр». Это часть моей рецензии, написанной на произведение Антонины Романовой — Осипович «Истории профессора Коня в Пальто».

Вовсе не собираюсь анонсировать «Коня в Пальто» — произведение уже нашло своего читателя, любящего в сказочно-житейских ситуациях находить простые истины о добре, дружбе и любви. Поначалу смутили близость Библии и нечистой силы, какого-нибудь Ёшкина кота и Ангела, но потом увидел, что всё оправдано, всё гармонично: странный мир, созданный автором, непредсказуем, но добр.

К историям хочется возвращаться и вновь увидеть, как создаются стихи и романы профессора Коня, как засмущается от доброго слова в свой адрес Ёкарный Бабай, как у юной Лошадки вырастут крылышки».

Евгений Антонович Смирнов

Профессор Конь в Пальто

Двадцать четыре случая из жизни одного необычного профессора

Путеводная звезда

Случай первый, в нём рассказывается о детских впечатлениях профессора Коня в Пальто

Тяжела доля писателя, если он не знает с чего начать свой автобиографический роман.

Конь нервно грыз кончик ручки…

Память, издеваясь, подбрасывала цветные картинки, но они тут же растворялись, словно круги на воде.

Своё детство Конь в Пальто помнил плохо. Образы родителей силуэтами проявлялись в темноте прошлого. Как он оказался в маленькой избушке на «курьих ножках»?

Вот бабушку свою, Старую Клячу, он помнил всегда. Старушонка, хоть и казалась простоватой, но читать умела. Библию каждый день перелистывала, бубня перед сном выбранную наугад страницу. Почему-то она называла себя няней, иногда Ариной.

Знала она столько всего интересного, что Конь удивлялся новым открытиям каждый божий день.

Бывало, встанет с утра, печку затопит и начнет ворчать:

— Ох, ёжки-поварёжки, прям Вавилонское столпотворение, а не дом. Конёк, подымайся, дел полно. Я тебе не козёл отпущения, всё одной делать.

Конь вставал и, как мог, помогал няне. Больной темой были только вопросы о родителях. Сколько ни спрашивал он, няня только приговаривала:

— Всемирный потоп их унес. Все землю обетованную искали, да терновый венец и надели.

— Няня, не говори загадками, скажи правду. Чей я сын?

— Божий сын, ждёт тебя манна небесная.

Вот и весь разговор!

Старая Кляча всё лето собирала разные травы, сушила их, а потом долго заваривала, нашептывая какую-то белиберду. Конь тоже варил вместе с няней, ничего не разумея в таинстве действа.

— Зачем нам столько, нас же двое всего?

— Ничего, сынок, пригодится. Береженого — Бог бережет…

Подрастая, Конь начал замечать, что няня по ночам уходила куда-то и возвращалась только к утру. Боясь спросить, он решил сам разгадать её секрет. Камнем преткновения стала его обувь. Жили они бедно, сирота был гол, как сокол. Одна пара галош ночью всегда сушилась на печке, а уходя, няня прятала ее невесть куда.

— Вот тебе бабушка и Юрьев день. В чем идти по следу, трава в лесу такая мокрая?

Но запретный плод всегда манит.

Проблема разрешилась сама собой. Однажды, Старая Кляча забыла спрятать галоши, и выпал шанс проследить за ней.

Няня тихонько плелась по проторенной лесной дорожке.

«Зачем ей это все? Как вечный жид бродить в темноте?» — думал ребёнок, стараясь идти как можно тише.

Благо, старушка была глуховата.

Няня подошла к шалашику, возле которого горел костёр. То, что Конь потом увидел, чуть не лишило его чувств.

Возле костра сидели сказочные существа. И он сразу узнал их. Няня не раз рассказывала необычные истории и подробно описывала этих красавцев. Леший, Домовой, Водяной и ещё, Бог знает кто, грелись у костра. Во главе честной компании восседала Баба-яга.

— Доплелась, с божьей помощью? — спросила старушка у Клячи.

— Доброго всем здравия!

— И тебе тоже. Принесла?

— Кое-как дотащила.

— И ещё кого-то прихватила?

— Не возьму в толк, о чём ты говоришь?

— Так оглянись и посмотри.

Конь замер, как вкопанный — ни жив, ни мёртв.

— Выходи, подкидыш, раз пришел.

Прямой, словно кол проглотивший, непрошеный гость шагнул к костру.

— Доброй ночи.

— Зачем пожаловал, не спится по ночам?

— Хотел узнать, куда няня ходит.

— Садись уже, любопытный какой.

— И что это вы тут затеяли, почему посреди ночи? — неуверенно улыбнулся Конь.

— Знаешь, милок, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Положено нам днём не высовываться, напугаем ещё всех.

Леший хрустнул в темноте суставами, поглядывая на Коня, как на пустое место.

— Вот я и спрашиваю, как из заколдованного круга выбираться будем? Живая вода не помогла, — проворчал он.

— Я осиновый-то кол принесла, а поможет ли?

— Воткнём, да и всё!

Домовой возмутился:

— Увидят, засмеют. Тоже мне, волшебники, хранители леса, дома и воды — смех курям!

— Воткнём и разбежимся. Рассвет скоро, люди проснутся! — поставила точку Баба-яга.

Компания поднялась, затушила костер и гуськом поплелась в сторону деревни.

— Нянь, а чего делать-то будем?

— Не лезь на рожон, просто смотри.

— Конечно, я опять всё испорчу.

— Типун тебе на язык, молчи.

Подошли к окраине деревни и остановились.

— Начнем плясать от печки, — заумничал Домовой, — откуда он приходит?

— С запада, и к бабке не ходи, — решительно заявила Баба-яга.

— Вбивай сынок, ты самый молодой.

Конь с гордостью начал стучать по осиновому колу, но раза три промазал.

— Темно здесь, я плохо вижу.

— Руки не из того места растут, — огрызнулась няня.

— Пошли по домам, завтра посмотрим, — зевал Водяной.

Из ближайшего дома вышла женщина подоить корову.

— Бежим очертя голову, увидит, — испугалась Старая Кляча.

Самый молодой первым и рванул…, но вспомнил про няню и остановился.

— Убег без меня, ирод окаянный! — кричала Кляча вслед.

— Ну, прости, сами напугали. Скажи, что мы делали-то, меня распирает любопытство?

— Горе горькое напало на деревни наши, словно Каинова печать. Пьют все. Алкоголизм называется, хуже змея Горыныча. Мы его и заговаривали, и травами изводили — не помогает.

— А что поможет?

— У каждого человека Путеводная звезда во лбу должна гореть, добрые дела нужно делать.

А эти напьются, хоть святых выноси. Может осиновый кол подействует.

Конь ничего не понял. Про это горе он ещё ни разу не слышал. Но звучало это очень страшно….

Через год Старая Кляча собрала нехитрые пожитки Коня, перекрестила и сказала:

— Ступай в школу. Учиться к Бабе-яге, только там будешь звать её Чёртовой бабушкой. Она тебя всему научит, а я мало что ведаю. Одно знаю, погадала уже. Под счастливой звездой ты родился. Тебе на роду написано и Мафусаилов век прожить, и людям пользу принести. Иди, учись отделять плевелы от пшеницы. Дай я тебя поцелую!

— А ты няня, ты, что будешь делать?

— В монастырь пойду, там весело. Все Библию знают, помогут всегда.

Конь маленький был, но ясно понимал, что спорить бесполезно.

— Да, вспомнила. У тебя родственница есть, Тёмная Лошадка. Она где-то на юге живет, отыщи потом. Ступай с Богом, не поминай лихом…

Не часто профессор навещал свою няню, но иногда выбирался к ней. Вспоминали старое. Всё хотел спросить, помог ли осиновый кол. Почему-то ему казалось, что не очень.

А какая, всё-таки, звезда путеводная?

Да твоя же душа яркая и свободная!

Сказкой её окропи, как живой водой,

Под счастливой будешь всегда звездой!

Вся на свете земля обетованная,

Где мы всеми любимы и желанны

Творческий отпуск

Случай второй

в нем повествуется о страшной напасти, нависшей над деревней Гадюкино

Обычно, в самые жаркие летние дни, профессор Конь в Пальто отправлялся в отпуск. И каждый раз в деревню Гадюкино. Вы спросите, почему в такую глухомань?! Просто к чёрту на кулички?! А мы вам ответим. В этой знаменитой деревне всегда идут дожди, а Коню в Пальто только это и было нужно. Там где тепло и сухо, весело и празднично, там вдохновения не бывает, туда едут все. А ему нужно было всё шиворот-навыворот, задом наперед, иначе он никак не мог писать свой роман.

Утром 32 мая он надел своё пальто, калоши, поцеловал жену и детей, взял зонтик, чемодан и отправился на вокзал. До отъезда поезда у профессора был ещё целый час, и он преспокойно пошел до вокзала пешком. Профессор Конь в Пальто купил билет и поехал, куда глаза глядят.

«Какое всё-таки удачное место для тех, кто любит думать о смысле жизни, а не валяться на пляже, купаться, загорать. Милые дожди, лужи, грязь и горячий чай с фигами и с маком», — думал профессор, глядя из окна вагона на кусочек ясного неба и щурясь от яркого веселого солнца.

Когда стемнело, поезд, наконец, остановился. Дождь лил как из ведра. На улице не было видно ни одной Зги. Благо, что Конь в Пальто хорошо знал нужную ему дорогу. Подняв над собой зонтик, он, весело насвистывая, зашагал по лужам. Вскоре он подошел к маленькому неказистому домику, наполовину вросшему в землю.

Профессор постучал три раза, пока не услышал охрипший голос:

— Кого еще чёрт принес?…Кто там?

— Кто-кто… Профессор Конь в Пальто, — привычно и весело ответил гость.

Дверь отворилась, и гость вошёл, чуть наклоняя голову. Хозяин нерадостно встретил отдыхающего.

Конь поднял брови:

— Ты что, Ёкарный Бабай, не рад мне?

— Ё-моё, чё мне радоваться, тут беда у нас в Гадюкино. Пропал Ёшкин Кот, три дня его ищем, а он как в воду канул, — всхлипывая, признался Ёкарный Бабай.

Хозяин всё-таки собрался с духом и пригласил гостя к столу. На синей скатерти в белый горошек стоял самовар. Друзья разлили чай по блюдцам и принялись на него дуть. На столе, как обычно, лежали в огромном блюдце фиги с маком.

Профессор спросил, вздыхая:

— А ЁПРСТ что думает, он же умный?

— Думает, унесла Нелёгкая, она любит пакостить.

— Тогда завтра встану ни свет, ни заря и пойду искать его на Кудыкину… А сейчас я посплю немного, можно?

— Ё-моё, можно, только сними подковы, стучат уж больно.

Когда профессор уже уютно устроился под своим пальто и погрузился в дрёму, в окно громко постучали.

Конь в Пальто вскочил как ошпаренный, отдернул занавеску и увидел силуэты старых знакомых.

Под дождём мокли закадычные друзья: тщедушный Ёк-Макарёк и высоченный Ёксель-Моксель в своих круглых очках, которые он носил исключительно для красоты. Друзей трясло, но не от дождя. К влажности тут все давно привыкли. Ёкарный Бабай пулей подлетел к окну и рассержено закричал:

— Ё-моё, нельзя же так пугать! У меня гость, а вы как дикие звери!

— Пропали, пропали, пропали, — стуча зубами, пищал Ёк-Макарёк.

— В чём дело, друзья? — мирно спросил интеллигентный Конь в Пальто.

Ёксель-Моксель наклонился к окну и прошептал:

— Нелёгкая принесла весть, скоро нас всех тут не будет, уже никогда! Деревню переименуют, нас выселят, другие заселят наши дома.

— Не понял. Какие такие другие? — сдвинул лохматые брови Ёкарный Бабай.

— Нельзя называть их вслух. Никогда! Могу только шепотом… Это… Маты!

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а, — разом закричали все.

Кричали минут пять, потом Конь успокоился и сказал:

— Этому не бывать!

— Но ведь Ёшкин Кот уже пропал! Я лично домой не пойду, — заявил Ёк-Макарёк и начал залезать в окно. За ним подтянулся и Ёксель-Моксель.

Хозяин ворчал, но препятствовать друзьям не стал; вдруг последний день живут?!

Скоро пришли ЁПРСТ с сестрой ЁКЛМН, прискакала Ядрёна Вошь, плача, приковыляла Кузькина мать, смело ворвались в двери Дед Пихто с бабкой Никто и все остальные жители деревни…

За окном только бешено носились перепуганные Зги и шумели Ёлки-Палки.

Все собрались в одной комнате, сели в кружок, зажгли большую свечу и шёпотом начали переговариваться.

— Говорят, они злые и глупые, — сказал Ёк — Макарёк.

— Они очень глупые, даже тупые, — уверенно прошептал ЁПРСТ.

— А я думаю, что их не так уж много, — усомнился Конь в Пальто.

И тут… звякнуло разбитое окно, и в комнату со свистом влетел комок с усами.

— А-а-а-а-а-а-а!!! — опять заорали все вместе, а Ёкарный Бабай залез под кровать. Он был большой, но не очень уверенный в себе.

Комок прокатился по комнате, сбил свечу… началась паника. Ядрёна Вошь запрыгнула на люстру, Ёк-Макрек и Ёксель-Моксель прилипли к стене и притворились мёртвыми. Только один профессор Конь в Пальто делал вид, что ничего не боится. Он взял свой зонтик и поймал на него залетевший комок с усами.

И тут все увидели, что этот комок — ни кто иной, как Ёшкин Кот! Глаза горели, шерсть стояла дыбом, усы торчком. Пока все приходили в себя, Кот сидел на плече у профессора…

— Ё-моё, Ёшкин Кот!

— Где ты был?

— Что происходит?

— Объясни, голубчик, не тяни резину!

Ёшкин Кот спустился на ковёр, лёг на живот, вздохнул, закрыл глаза и прошипел:

— Я пошел на Кудыкину гору, потом к чёрту на кулички, послушал, как свистит на горе рак, короче, как обычно. Но тут смотрю — Блин валяется… свернутый и обкусанный.

— Эй, кричал я ему, — а он молчал! Я ждал ответ — он почти не дышит.

— Уйди, Ёшкин Кот, мне конец!

— Почему?

— Маты одолели. За горой их целый воз и маленькая тележка. Страшные, грубые, волосатые.

— Ну, ты сам не подарок!

— Я не подарок, а они… Даже Нелёгкую довели до белого каления!

— Не может быть…

— Я сам видел…

Блин свернулся, а я три дня нёс его на себе окольными путями, — закончил свой рассказ Ёшкин Кот.

— Ну, дожили! — крикнула с полки Ядрёна Вошь.

— Так… Я, кажется, знаю что делать, — уверенно произнес Конь в Пальто.

— Что???

— Ложитесь спать, утро вечера мудренее. Копыта просятся к перу, а перо к бумаге!

И все послушно легли спать.

Конь в Пальто достал из своего чемодана бумагу, перо, и сел за свой любимый письменный стол прямо у окна. Дождь лил и лил, и это радовала мастера слова. Он писал и перечёркивал, рвал бумагу весь остаток ночи.

Когда все проснулись, то увидели улыбающегося Коня, держащего в руке исписанный листок бумаги.

— Ё-моё, ты издеваешься что ли? — нервно спросил Ёкарный Бабай.

— Нет, друзья мои, странные и любимые, я нашел решение этой проблемы и это — Стихотворения!

— Ё-моё, — вздохнули все.

— Да-да, стихотворения, только они не дадут Матам уничтожить всех нас — мягких и добродушных. Любой ребёнок, если он учит стихотворения, то ему не до матов. Увидите этих чудовищ — читайте наизусть любое стихотворение!

Все захлопали и приготовились слушать.

Ядрёна Вошь, конечно, не Мальвина,

А Ёшкин Кот, увы, не Винни-Пух,

Но в сотни раз приличнее картина,

Коль вместо Мата их помянем вслух

Ёк-Макарёк и Блин, и Ёксель-Моксель,

Не так изящны и не так нежны,

Зато они добрей, смешней и проще

Любого Маты, что ни говори

Мой старый друг, Бабай — герой фольклора!

И, Ё-моё, как жалок будет мир,

Когда в любом изящном, жарком споре,

Лишь Маты на земле устроят пир!

В комнате наступила полная тишина. Конь ждал аплодисментов, но все стояли, опустив головы, и не глядели ему в глаза.

— Чё, а мягче никак было нельзя?

— Разве можно так оскорблять даму, и чем я хуже Мальвины? — надулась Ядрёна Вошь.

Ёкарный Бабай молча ушел на кухню и загремел чайником.

— Можно подумать, что это не деревня Гадюкино, а Париж, — вздохнул Конь.

— Ладно, давай свой стих, попробуем музыку сочинить, будем петь, может и не выселят нас Маты! — улыбнулся ЁПРСТ, взял под руку сестру и направился к двери.

За ним потянулись остальные. В доме остался только профессор, хозяин и Ёшкин Кот, собравшийся нахаляву выпить чаю.

Когда и Ёшкин Кот ушел, Конь в Пальто спросил Ёкарного Бабая:

— Ты что, обиделся?

— Ё-моё, я чуть не заплакал. Ты же меня старым другом назвал, меня так никто не называл, — впервые улыбнулся Ёкарный Бабай.

После чая с фигами и маком Конь уснул, ведь так сладко спать, когда за окном идет дождь…

С корабля на бал

Случай третий

в котором приоткрывается завеса тайны Тёмной Лошадки

Дальняя родственница Коня в Пальто по материнской линии, Тёмная Лошадка, редко звала шумное семейство к себе в гости. И тут, на тебе! Приглашение на бал! В доме профессора творился переполох. Все вокруг суетливо собирали свои вещи.

— Мамочки родные, в чём же я поеду, у меня надеть-то нечего, там же одни иностранцы! — волновалась Лошадь.

— Какие они уже иностранцы, в России уже не одно поколение живут, — успокаивал её муж.

— Да, но одеваются они всё-таки модно и стильно, я думаю.

— Тебе так кажется, не бери в голову.

— Милый, у тебя-то пальто красивое, а у меня-то совсем ничего! Всё дети, да кухня.

Конь вздохнул — что правда, то правда. Жена, с рождением детей, тянула лямку домашней работы. Тем более, что он сам выбрал такую профессию. Конь не умел почти ничего, кроме сочинения всяких научных литературных гипотез, статей, стихов и притч. Хотел написать роман, но пока не получалось.

— Возьми деньги в банке, которая на кухне стоит, и купи себе одежду. Детей оставим с бабушкой, Ломовой Лошадью, она справится.

— Бедная мама, но так хочется отдохнуть, на других посмотреть и себя показать.

— А ещё, дорогая, знаешь, на балу может проблема одна возникнуть.

— Какая?

— Мы с тобой вальс когда последний раз танцевали? Я уже не говорю про мазурку.

— Все, хана, я не еду. Поезжай один.

— Пардон мадам, приглашение на двоих, так положено по этикету.

— Тогда давай репетировать, только копыта береги.

Лошадь включила музыкальный центр, и зазвучал медленный вальс, нежная мелодия которого щекотала нервы.

— Позвольте пригласить вас на тур вальса, — Конь поклонился.

— Поехали.

Странная пара неуклюже начала кружиться в небольшой комнате. Прибежали дети и тоже присоединились к музыкальному кошмару. Все па выходили неуклюже, пострадало несколько предметов интерьера, часть гардероба Лошади и даже старенькая люстра. Но с каким куражом пары танцевали! Это надо было видеть!

Семья решила идти ва-банк, истратить все свои небольшие накопления, всё, что было отложено на чёрный день. Купили билеты высшего класса на комфортабельный корабль и новые наряды.

Дело в том, что замок из Слоновой кости, в котором проживала Тёмная Лошадка, стоял на берегу моря. Её дядя, старый Аристократ, купил его для молодой жены в подарок на свадьбу. Жена давно уехала за границу в смутные для России времена, да и задержалась там навсегда. Аристократ остался, пытался понять новую Россию, но так ничего и не понял.

Племянница жила с дядей. Их огромный замок был пуст и запущен. Старик всё ждал, когда Лошадка выйдет замуж, но она откладывала своё замужество в долгий ящик. Занималась живописью или просто грустила, гуляя по берегу моря. Чего или кого ждала?

Зачем хозяин замка захотел увидеть Коня в Пальто, провинциального интеллигента и его семью?

Тёмная Лошадка имела частью своей родословной английские корни, но гости у неё собирались в основном французских кровей. Бывали и поляки, и итальянцы, и греки, и даже арабы.

Путешествие прошло без происшествий, но волнение не покидало семью до самого конца пути.

— О чём я буду с ними говорить? О детях, о продуктах?

— О погоде можешь.

Машина за ними подъехала прямо в порт.

Стояла ранняя весна, солнце грело, но гулять было трудновато — слишком много грязи.

За рулём сидел старый немец Фортель. Слава ловкого выдумщика и разгильдяя не пугала гостей, староват он уже для проказ. Но Фортель всё-таки выкинул финт, остановился посреди огромной лужи и заставил гостей идти до ворот по колено в воде.

— Негодяй, да и только, — ворчал Конь.

Фортель ухмылялся, отгоняя машину в гараж, а Конь уже нервно звонил, дёргая входной колокольчик. Дверь открылась, и перед ними предстал дворецкий Бельмес.

Как неграмотный, простоватый слуга, смог так долго прослужить у Аристократа? Загадка! Здесь, в этом ветхом замке, многое было непонятно.

— Плииз, — произнес он и шире открыл дверь, пропуская гостей в вестибюль замка.

Конь с женой, наконец, вошли. Запустение и уныние чувствовалось вокруг. Тёмная Лошадка, грустно улыбаясь, спускалась по лестнице к гостям.

— Хеллоу, дорогие мои, как добрались?

— Здравствуй-здравствуй!

Обнялись, и Конь легонько поцеловал хозяйке копытце. Выглядела она неплохо, красивое длинное платье подчеркивало грациозность её фигуры, но глаза выдавали тревогу и волнение.

— Что-то неважно выглядишь, дорогая.

— Есть повод, но об этом потом. Примите душ и спускайтесь к обеду.

— А дядя будет?

— Если сможет.

Больше она ничего не сказала, молча удалилась, оставив гостей в полном недоумении.

— Что-то чувствую я, ты меня зря сбил с панталык, без меня бы обошелся, не очень-то меня здесь ждали, похоже.

— Не волнуйся, весь дом под эгидой Аристократа, а уж он не позволит плохо нас принять.

Спустились к обеду. За длинным столом с одной стороны сели Профессор Конь в Пальто с Лошадью, а напротив Тёмная Лошадка. Чуть погодя Бельмес привез на кресле-каталке Аристократа. Худой, с трясущимися руками, но с умным и пристальным взглядом, он приветствовал гостей.

— Господа, я очень рад видеть вас у себя. Но вы, я думаю, догадались, что попали сюда не случайно.

— Я так и знала, — шептала перепуганная жена профессора.

— Позвольте сразу к делу. Вы кушайте, не стесняйтесь.

— Спасибо, я не голодна, — Лошадь уставилась на хозяина замка.

— Дело в том, что я тяжело болен, мне осталось совсем немного, я чувствую. Моя бедная племянница останется одна, у нас нет больше близких родственников. Вы не богаты, но честны, я навел справки. Поэтому, я предлагаю вам переехать в замок с детьми, денег у нас достаточно.

Лошадь вдруг расплакалась, а Конь сделался очень серьёзным.

— Простите её, она скучает по детям, но мы действительно не можем переехать в замок.

— Но почему?

— Образ нашей жизни не позволяет, мы любим простоту, у нас много родни в деревне. А здесь высшее общество, притворство, тайны. Мы не выдержим.

— Понятно.

— Но мы с удовольствием можем забрать вашу племянницу к себе. Дай бог вам здоровья.

Тёмная Лошадка все время молчала. Наконец, она подняла глаза на дядю и произнесла.

— Сори. А бал сегодня будет?

— Конечно, все должно идти по намеченному плану, по порядку.

Трапеза закончилась в полном молчании.

— Конь, ты понял что-нибудь? — спросила Лошадь, когда надевала своё бальное платье.

— Жаль старика, но свою родственницу я не понимаю. Столько женихов предлагали ей руку и сердце, но она не соглашается, разбивая сердца поклонников. Старик привык всем руководить, чувствовать себя выше других, и теперь старается всё устроить. А разве устроишь чужое счастье? Кроме Бельмеса да старого Фортеля его уже никто не слушается, увы.

Тёмная Лошадка встречала всех у входа в танцевальный зал, красивая и таинственная.

Первой прибыла польская парочка — Амбиция и Бзик. Пани Амбиция была толстой, высокомерной и спесивой дамой. Её муж, пан Бзик, всегда тащился за ней, но всегда пытался улизнуть при каждом удобном случае. Все знали, что с его причудами и странностями Амбиция не церемонилась, она запросто лупила его чем ни попаду, по-русски, от души. Пока гостья беседовала с хозяйкой, нервный Бзик увернулся и убежал в буфет.

Тем временем прибыли французские гости, в основном холостые, шумные, разодетые мужчины. Ажур — расфуфыренный, довольный собой и предстоящим весельем. С ним под руку, в добром здравии — Азарт. Он всегда попадал в какое-нибудь дельце, и частенько крупно проигрывал. Этот брюнет с горящим взглядом очень нуждался в деньгах. Слишком нежно поцеловав хозяйке копытце, француз что-то шепнул ей на ухо.

Его отпихнул Апогей, очень высокий, гордый, занимающий собой всё пространство. Говорил он громко:

— Мадам, вы восхитительны, я счастлив вновь видеть!

Тёмная Лошадка аккуратно отодвинула его от себя, пропуская семейную парочку, ждущую своей очереди.

— Добрый вечер, гуд ивнин.

Несуразная Галиматья с маленькой собачонкой на руках уже несла всякую чепуху, рассказывала какую-то глупую историю, случившуюся с ней по дороге. Она часто перескакивала с темы на тему, но хозяйка делала вид, что ей интересно. Немного подпрыгивая на месте, не в силах держаться положенного этикета, месье Раж вертел головой и все пытался войти вглубь зала. Он хотел танцевать, кружиться, веселиться. И был очень рад, когда их смела толпа очередных холостяков.

Фавор и Фурор, закадычные друзья, целовали копытце по очереди, шумно бросаясь комплиментами. Сегодня они были на скачках и выиграли. Как полагается, настроение у них было превосходное. От них пахло «зеленым змием» и женскими духами: видимо, их уже кто-то поздравил.

Их товарищ, Реванш, не пребывал в добром расположении духа, проигравшие редко улыбаются. Но надежда отыграться на балу в карты, одержать победу, уже светилась в его глазах.

Последним плелся Фиаско, вот кто точно потерпел полный провал, что, впрочем, было обычным делом. Мечта, хотя бы хорошо покушать, не покидала его всю дорогу от ипподрома. Тёмная Лошадка повернулась спиной к двери, чтобы подать знак музыкантам, но чуть не упала под Шефе. Вечно пьяный Шефе запнулся о порог и свалился на пол.

— Пардон мадам, я так неуклюж.

И тут все в зале обернулись, увидев новую гостью. Итальянка Фортуна вплыла в зал. Великолепная, вечно молодая и красивая, Бог весть сколько раз выходившая замуж. Бросала она своих возлюбленных так же легко, как и находила. Мужчины мигом закружились вокруг неё, забыли о хозяйке и наперебой нахваливали прелести гостьи.

Тем временем, Тёмная Лошадка уже встречала греческих гостей. Братья Дифирамбы громко пели, подмигивая всем вокруг. Ахинея долго психовала по поводу своего наряда, но так и не смогла прилично одеться к балу. Заметив свою старую подругу Галиматью, она побежала поболтать и посплетничать.

Самым последним явился арабский Марафет. Очень долго и тщательно заниматься своим костюмом — являлось его любимым и единственным занятием.

Бал начался!

Аристократ так и не вышел к гостям, но, похоже, здесь уже к этому привыкли. Тёмная Лошадка танцевала по очереди то с Ажуром, то с Азартом, иногда с Апогеем, с Фавором и Фурором.

После очередного тура вальса Лошадь отвела Коня подальше и прошептала:

— Кажется, я знаю, что ждёт Тёмную Лошадку, она скоро выйдет замуж. Только никак не пойму за кого…

— Я думаю, за Азарта, ей явно не хватает страсти.

— Может, за Фавора или Фурора, её не поймешь.

— Да она никогда и не признается. У неё есть тайна, которую трудно разгадать, но я узнаю.

— Как?

— Спрошу в лоб. Может она хочет уехать за границу, но боится обидеть дядю?

Конь помахал Тёмной Лошадке и она, раскрасневшаяся от танцев, подошла к паре.

— Вы простите меня, ради Бога. Не думайте что я вам не рада. Пойдёмте, я вам что-то покажу, — улыбнулась она.

Хозяйка быстрым шагом направилась в левое крыло замка, а родственники едва за ней поспевали.

Зашли через небольшую дверь и увидели странную картину. В буквальном смысле картину. Незаконченное полотно, написанное яркими масляными красками, стояло на старинном мольберте. Было заметно, что над картиной работали ни один день. Но ясно прорисованы на холсте были только грива и хвост.

— Это твой шедевр, дорогая сестра?

— Не совсем. Это моя тайна, но её никто не знает, даже дядя.

— Так в чём же тайна?

— Как только я напишу на этом холсте своего суженого, так и найду его. Но я никак не могу дорисовать. Мне жаль дядю, мне нечем его порадовать.

— Но кто придумал эту глупость?

— Я сама, но ничего изменить не могу. Хотя, мне кажется, что скоро всё получится.

Смешно, не правда ли? Только никому не слова, вам я доверяю.

Она снова грустно улыбнулась и убежала танцевать. Лошадь обняла мужа.

— Давай завтра уедем, лучше самолётом. Тут приятно находиться, но домой очень хочется. Нам здесь не место, хотя они славные, эти иностранцы.

Впадать в азарт не грех,

Грешнее вечно ныть,

Фортуны не познавши блеска!

Играть ва-банк опасно, может быть,

Но так охота и так интересно!

Фиаско — не последний в жизни шанс,

Всегда найдется случай и удача,

Чтобы ещё разок вам взять реванш!

И вы в ажуре, и никак иначе!

За партой с Сидоровой Козой

Случай четвертый

в котором описывается один вечер встречи одноклассников профессора Коня

Жена профессора, Лошадь, все утро подбирала подходящий галстук мужу.

Профессор Конь в Пальто был приглашен в свою старую школу на вечер встречи выпускников. Давно, он сам уже не помнил когда, закончились уроки и перемены. По традиции, каждые десять лет одноклассники съезжались поговорить, потанцевать, вспомнить молодость. Старую школу давно бы могли снести, но, слава Богу, она стояла! Благодаря тому, что находилась в таком захолустье, куда даже Макар телят не гонял.

Новенький велосипед ждал Коня во дворе. Не идти же пешком, как-никак профессор. Сын и дочь Коня посмеивались над папиными усилиями завязать копытами галстук.

— Смех без причины — признак дурачины, — передразнивал их папа.

— Милый, не злись, дети есть дети, — успокаивала Коня жена.

— А, может, мне и вовсе не ехать? Ну, зачем же вечно искать вчерашний день?

— Хозяин-барин. Но, если всё-таки поедешь, то передай привет Сидоровой Козе. Пригласи её в гости, пусть заглянет на огонёк.

— Хорошо, хозяюшка, передам, только она ж не зайдет, живёт на другом конце города. Любит дома сидеть, а в гости не ходит. Ты же знаешь, в городе только Дурак и Чёрт остались, остальные в посёлках и деревнях. Дед Пихто да бабка Никто вообще в деревне Гадюкино уехали, больше нигде не показываются.

— А Банный Лист в офисе служит?

— Хм… Дорогая, так его пригласишь один раз, а потом не отделаешься. Но если ты хочешь…

— Меньше хмуриться — больше увидишь, — приговаривала Лошадь.

Общими усилиями, галстук, наконец, занял своё место, и Конь надел свое знаменитое, мягкое зелёное пальто.

— Дорогая жена, я вернусь засветло.

Они поцеловались. Дети подбежали к отцу и запрыгали вокруг:

— Папочка, возвращайся, мы готовим новый домашний спектакль!

— Учите роли, вернусь.

Профессор Конь в Пальто неторопливым шагом вышел из дома, сел на велосипед и поехал в северном направлении.

По дороге он опять задумался, зачем все эти встречи? Разные, как и бывает у всех, одноклассники Коня давно живут своей жизнью, у каждого своя судьба. С некоторыми профессор не был дружен и тогда, а сейчас совсем потерял общий язык. Как говаривала его любимая учительница: «Красно поле пшеном, а беседа умом».

Поговорить профессору там было почти не с кем, разве только с самой старушкой Чёртовой бабушкой. Но в глубине души он скучал по школе, по той детской непосредственности, которая царила в его душе, по маленьким потасовкам, по соревнованиям и новогодним праздникам.

Город давно закончился, началась проселочная дорога, которая превращалась на десятом повороте направо в узкую тропинку.

Шикарный автомобиль проскочил мимо, даже не замедлил скорость, зато запылив всё пальто и очки.

Было ясно, как белый день, что за рулём авто сидел респектабельный, но лысый Чёрт. Рядом Банный лист, а на заднем сидении кимарила Балда Осиновая в обнимку с Олухом царя небесного. Вот такая славная компания скучающих одноклассников. То, что машина не остановится, Конь и не сомневался — с чёрта взятки гладки. Они и в классе-то редко дружили. Нынче Чёрт стал богат, а профессорство Коня не приносило больших доходов. Вшивый интеллигент — так теперь Чёрт отзывался при людях о Коне.

Вскоре дорога пошла в гору, ехать стало не так легко, но у Коня еще был порох в пороховницах. Он легко добрался бы наверх, но сзади кто-то сильно подтолкнул. Велосипед потерял управление, и Конь свалился на бок.

— Эй-эй! Видом орёл, а умом тетерев — крикнул Конь, и опять не случайно.

На дорогом, но безвкусно размалеванном кабриолете ехали Дурак с Дурочкой. Эта парочка всегда мутила воду там, где жила, шутила по-дурацки и сама над своими шутками и смеялась. Муж и жена — одна сатана.

— Давно Конь не валялся? Догоняй, умник.

— Лучше в обиде быть, чем в обидчиках ходить, — Конь бурчал, поднимаясь с обочины.

Хорошо ещё, что до школы осталось рукой подать. Её скособоченные стены трудно было разглядеть среди высоченных деревьев, которые Конь ещё помнил совсем маленькими, с гулькин нос. Все быльём поросло.

Пара машин, уже встреченных Конём по дороге, да его новый велосипед — вот и всё, что разместилось в траве возле школы. Конь отряхнулся, сдул пылинки, поправил галстук и отвязал от багажника букет собранных по дороге полевых цветов. С трясущимися от волнения коленями он поднимался по ступенькам школы.

Прошел по узкому, такому родному коридору, перед дверью класса остановился и постучал.

— Здравствуй, мальчик мой, здравствуй! Ох, спасибо за цветы, да еще и конфеты, золотой ты мой, голубчик мой…

Беззубый рот Чёртовой бабушки растянулся в улыбке, которая с непривычки могла показаться страшной гримасой. Конь обнял свою древнюю учительницу, добрую, но очень строгую и мудрую. Они дразнили её Бабой-ягой — костяной ногой, даже ведьмой иногда, но любили очень.

В классе играла спокойная музыка. Чёртова бабушка заварила чай и зажгла свечи.

— Сядем рядком, поговорим ладком, ребятки. Сегодня важный разговор предстоит.

Выпускники кучковались по старой привычке со своими школьными друзьями и подтрунивали над другими, не слушая, что говорит учительница.

— Тихая Сапа, ты до парты то доползёшь?

— Отстань, а? Сам лоб не расшиби.

— Хватит точить лясы, господа, садитесь уже спокойно!

Профессор Конь в Пальто сел на свою первую парту рядом с Сидоровой Козой. Он рано начал носить очки, поэтому сидел всегда возле самой доски у окна. На переменах частенько заступался за Сидорову Козу, вечно битую, вечно крайнюю. Одноклассники сплетничали, что Коза была влюблена в Коня в Пальто, но Конь этому не верил. Мало ли что болтают, просто Козе всегда нужна была поддержка. В учебе она не блистала, да и все сваливали на неё свои проделки. Должен же и у Сидоровой Козы быть настоящий друг. А таинственные её улыбки Конь считал обыкновенной благодарностью, не больше. Сзади за ними пристроились Кот в Мешке и Глухая Тетеря. На третьей парте расположились Тихая Сапа и бедная Церковная Мышь.

Второй ряд всегда был активным, шумным и пакостливым. Правда, и получал он от Чёртовой Бабушки по первое число. Внучок её, а теперь уже совсем лысый Чёрт, сидел прямо перед учительским столом. Своей длинной клюкой бабушка подцепляла внучка за рога, если тот совсем терял голову. Рядом с ним неизменно торчал Банный Лист. Дурак с Дурочкой сидели за ними. Замыкал непутёвый ряд Олух царя небесного и Балда Осиновая. Третий ряд занимали скромные и тихие: Чучело Гороховое, Пугало Огородное, Тамбовский Волк и Пуганая Ворона. Появлялись они на вечерах встреч редко, но сегодня явились все.

Учительская клюка стукнула три раза по столу и все стали тише воды, ниже травы.

Чёртова бабушка выглядела слишком серьезной. Её взгляд мог приковать как цепями, если она злилась.

— Старая я стала, уезжаю на природу жить. Вчерашнего дня не воротишь. Ребятки, хочу напомнить вам, что много лет назад вы писали сочинение: «Кем я хочу стать», и я обещала вам, что прочитаю их, когда посчитаю нужным. Время пришло. Солнышко в мешок не поймаешь, но ваши мечты я поймала. Приступим?

— Не надо, я не хочу, — раздалось с третьего ряда.

— Пуганая ворона куста боится, — засмеялась Дурочка.

— Сама ты боишься, просто не хочу, чтобы все знали мои мечты.

— Не волнуйтесь, кто не хочет, я читать не буду. Правда, мне самой чертовски интересно. Вы были такие маленькие, глупые, смешные.

Кроме Пуганой Вороны отказались еще Дурочка, Пугало Огородное, Церковная Мышь и Балда Осиновая. Остальные либо не помнили, о чём писали, либо им было всё равно.

— Итак, я начинаю. Первым беру сочинение внучка моего.

— Бабушка, обязательно меня первым?

— Что же ты, молодец среди овец, а против молодца сам овца? Ты же смельчак.

— Читай!

«Когда я вырасту, то очень хочу сменить своё имя. Надоело, что все вспоминают меня, когда плохо или больно. Хочу, чтобы меня называли Лапушкой или хотя бы Нахалом, но не Чёртом».

В классе воцарилась гробовая тишина. Ожидали многого, но не такого.

— Удивил, даже порадовал. Но не имя красит человека, а человек имя. Хотя с нашим действительно не порадуешься.

— Всё, хватит, маленький был, глупый. Читай дальше, про Дурака.

— Хорошо… Вот что он пишет: «Я вырастать не хочу! У взрослых одни проблемы. Не поиграешь, не побегаешь — тоска».

Посмеялись, конечно, но где-то даже впервые согласились с Дураком. Чтение продолжалось. Наступила очередь Коня в Пальто:

«Мне очень хочется написать такой роман, чтобы всем от него стало весело. Пусть он будет добрый и поучительный».

— Ну, написал? — захихикал класс.

— Пока нет, — скромно потупился Конь, — Перо пишет, а ум водит. Видимо не сильно ещё поумнел.

Банный Лист мечтал стать начальником, Тихая Сапа — о мире во всём мире, поэтому хотела стать спасателем. Олух царя небесного — лётчиком, но собственного самолёта. Тамбовский Волк, конечно же, мечтал иметь товарищей, а Сонная Тетеря хотела работать балериной. Осталось сочинение только Сидоровой козы.

«Когда я вырасту, то я хочу выйти замуж за Коня», — громко прочитала Чертова бабушка и сама об этом пожалела. Дурак с Дурочкой просто покатились со смеху. Банный Лист упал на Чёрта и затрясся от истерического хохота. Чёрт гоготал во всё горло. Сколько не пыталась учительница успокоить их, не получалось. Сидорова Коза плакала от стыда в платочек. Конь встал из-за парты и подошел ко второму ряду.

— Замолчите немедленно!

— А что ты нам сделаешь?

— Я буду защищать честь дамы!

— Хорошо медведя в окно дразнить.

— А я дразнить не буду, сейчас увидишь!

В классе все были сильно заняты неожиданной дуэлью, и никто даже не заметил, откуда взялся огонь. Загорелась крыша и входная дверь. Огненный пучок влетел в окно, разбив старые стекла. Сапа упала в обморок, Глухая Тетеря проснулась и замахала платком. От такой медвежьей услуги огонь вспыхнул ещё сильнее.

— Убивают, держи гадов, русские не сдаются, — кричали в классе разными голосами.

Сидорова Коза бросилась к двери, сшибая на ходу одноклассников и больно ударяясь обо все углы. Пару раз её кто-то треснул по спине, но к этому ей было не привыкать. Кот в Мешке забился вовнутрь и завязал веревочки потуже, с мыслью, что его там никто днём с огнём не найдет.

— Ну, я им сейчас покажу Чёртову бабушку! — разозлилась старая учительница.

Старуха одним махом вылетела в разбитое окно, за ней внук, Дурак с женой и дрожащий Банный Лист. Конь копытом выбил входную дверь и выскочил наружу.

Кучка молодежи, смеясь, толпилась неподалеку, показывала пальцами в сторону школы и орала.

— Ну, это же клёво! — кричал Клёво.

— Жесть такая, круто горит эта древняя развалюшка! — смеялся Жесть.

Превратившись в два счёта в Бабу-ягу, учительница с клюкой, на лету треснула первого попавшего хулигана.

— Чё дерётесь, бабуся?

Остальные подбежали уже поздно. Молодежь как корова языком слизала. Только пятки сверкали в ночи.

Тушили школу недолго, петарды и хлопушки не сильно сожгли крепкую постройку, но копоти было достаточно.

Парты раздвинули и сели всем скопом на полу. Разлили по кружкам кто чай, а кто и шампанское. Только сейчас все почувствовали, сколько воды утекло со времён их детства.

— А помнишь Коза, как Дурак тебе подножку на уроке подставил, и ты влепилась рогами в доску. Мы тебя всем классом отрывали! Вечно с тобой двадцать два несчастья.

— Я помню, как Церковная Мышь ладан притащила, так Чёрт тихий неделю ходил, пока ладан не исчез.

— Это я его выбросила куда подальше, забыли, что Чёртова бабушка тоже от него на ладан дышит.

Смеялись от души. Грязные, постаревшие, но захмелевшие от воспоминаний.

— Ребятки, если через десять лет вы сюда не доберетесь, то встретимся в лесу.

— Главное, чтобы Дурак не забыл приехать, видит Бог, он до второго пришествия сдюжит, дольше всех продержится.

Все разместились в две машины, загрузили велосипед на крышу чертового автомобиля, только Церковная Мышь пошла пешком. Ей было недалеко, да и не привыкла она на чём-то ездить, чай не барыня. Все обняли бабусю, а некоторые тихонько смахнули слезу.

— Вперед, Чёртик, догоняй!

— Вот Дурак, ты меня не догонишь, никогда!

— У меня мотор спортивный!

— А у меня мозги в порядке!

— Нам мозги ни к чему, мы живучи! Держитесь, однокласснички!

Дуракам закон не писан,

Хоть крути и так и сяк,

Отряхнётся, отсидится,

Будет вечно жить дурак!

Он в воде у нас не тонет,

Не сгорит он и в огне,

Он и умного догонит,

Словно пуля на войне

С языка у всех сорвётся,

В каждом доме ко двору,

Круглый, полный, улыбнётся,

Всем родной и по нутру

Быть в теме

Случай пятый

в котором профессор сталкивается с молодежью

Однажды вечером, профессор Конь в Пальто долго сидел на кухне, уставившись в окно. На душе скребли кошки. Завтра у него был трудный день, ему предстояло прочитать старшеклассникам лекцию о фразеологизмах.

Конь догадывался, что они будут говорить на разных языках, но до какой степени ещё не знал.

— Ты как не в своей тарелке, — смеялась Лошадь. — Возьми себя в руки!

— Да! Я сам не свой. У меня от одной мысли о средней школе мурашки бегают.

— Не принимай так близко к сердцу. Всего-то часик другой — и ты уже дома.

Спалось плохо, почему-то снилась телега с пятью колесами, мокрый гусь и щука, торчащая из проруби.

Поднявшись чуть свет, Конь тщательно почистил пальто. Быстро, в два счёта проглотил завтрак и оделся.

— Жди меня к обеду в лучшем случае.

— Ни пуха, ни пера.

— К чёрту!

К его сожаленью, школа была не за тридевять земель, а в двух шагах. Он шел бы и шел, закрыв на всё глаза. Но сдаваться ему не пристало, Конь решительно открыл двери класса.

Дети, на первый взгляд, не внушали опасения. Они с интересом рассматривали профессора.

— Доброе утро, господа учащиеся. Итак, начнем, пожалуй. Фразеологический оборот — это воспроизводимая в готовом виде языковая единица, состоящая из двух или более…

— Ну, счас начнет висеть на ушах, — шепнул высокий мальчик с последней парты.

— Молодой человек, вы мне мешаете. А вот этот господин, кажется, спит?

— Да нет, он клюкнутый.

— Что, простите?

— Он у нас ёжик в тумане.

Конь почувствовал, что земля уходит из-под ног. Он ничего не понимал! Как соломинка утопающему, ему сейчас нужно было увидеть хоть одно вменяемое лицо. Нашел, это была девочка в очках.

— Будьте добры, объясните мне эти слова — клюкнутый, ежик в тумане.

— Просто он не на общей волне.

Профессор готов был сквозь землю провалиться, но не признаваться в своей несостоятельности.

Девочка поняла это и помогла.

— Плохо находит со всеми общий язык.

И тут Коня осенило:

— Ребята, а хотите, я ваши слова буду во фразеологизмы переводить? Тогда вы поймете тему.

— Тушите свет профессор, мы выпали в осадок.

Конь вздрогнул, но не сдался.

— Вот вы недавно сказали, что он клюкнутый, а я бы сказал, что он не от мира сего.

По классу пробежал смешок. Коню стало легче, но он ожидал удар в спину и дождался.

Со второго ряда поднялась ярко накрашенная девица и медленно произнесла:

— А мне это все фиолетово, профессор. Я даже ум морщить не буду, я кайфа не ловлю. Зачем мне эти ваши фразеологизмы?

Девочка в очках быстро передала Коню записку с переводом. А он всячески старался сохранить хорошую мину при плохой игре.

— Насколько я понимаю, вы сказали, что вам всё равно. Вы не хотите собраться с мыслями и не на седьмом небе от моего урока.

Класс гоготал так, как будто профессор рассказал свежий анекдот.

— Она звезду включила, — орали одноклассники.

— Вечно пальцы веером.

Конь уже читал перевод и улыбался.

— Она, как я понял, птица высокого полета. Вечно нос задирает.

Когда все посмеялись, то вместе решили поиграть в новую игру, дети — выражение, профессор — фразеологизм. И понеслось.

— Я запал на неё — влюбился по уши.

— В плюсе — жизнь бьёт ключом, дела идут на лад.

— Включить дурака — под дурака косить, валять дурака.

— Вы в теме? — Вы в курсе дела?

— Лечь на грунт — прятаться в кусты, уйти под воду.

— Полный абзац — рай небесный или ад кромешный, в зависимости от ситуации.

— Знаете, что я сейчас понял? Все ваши слова — это современные фразеологизмы. Разговорные, новые, но никуда от этого не денешься. Только, ребятки, старые тоже нужно знать, для общего развития личности.

Звонок заливисто ворвался в класс и расставил всё на свои места.

— Прощайте, господа учащиеся. Не поминайте лихом. Вы довольны уроком?

— Ясный перец!

Подняв бровь и поправив очки, профессор не решился больше произнести ни слова, собрал все записки с переводами в портфель и отправился в свой любимый книжный магазинчик.

— Пора почитать что-то новенькое, свеженькое, незнакомое.

Отыскав нужную книгу, он с часок почитал её, сидя на лавочке возле дома. Почувствовал лёгкий голод, он в самом хорошем расположении духа позвонил в дверь.

— Милый, ты знаешь, что через пять минут обед?

— Я в теме, только копыта помою.

Лошадь удивленно посмотрела в спину любимого мужа и подумала:

«День явно прошел не зря, он, похоже, что-то намотал себе на ус. Во всяком случае, воспрянул духом и проголодался, а это главное».

Века бегут, не ведая различий,

В конце концов, все дети подрастут,

Сегодня сын, а завтра он родитель,

И дети вновь урок ваш не поймут…

У разных стран, у разных поколений

Всегда найдется общий тот язык —

Любви слова, они всё время в теме!

И всё равно — хоть мал он, хоть велик

Искать вчерашний день

Случай шестой

в котором описываются некоторые личные подробности жизни Коня и его встреча с женой

Конь проснулся весь в холодном поту. Сердце бешено билось. Лошадь мирно спала, укрывшись одеялом. Давненько он не видел этот сон, испокон веков не суливший ничего хорошего. Ему опять приснилась Сивая Кобыла, давняя его знакомая, вернее сказать, его первая несчастная любовь. И хотя это было давно и давно быльем поросло, но он точно знал, откуда ветер дует. Раз приснилась, то жди беды. Кто-нибудь его или обманет, или предаст, или просто нагло оболжет.

Конец ознакомительного фрагмента.