Помраченный Свет

Антон Юрьевич Ханыгин, 2023

Вечная война двух первооснов закончилась. Свет одолел Тьму. И на мир, вышедший из равновесия бесконечного противостояния, обрушился Катаклизм, едва не погубив все живое.С той поры прошло много лет. Но угроза полного уничтожения из-за дисбаланса изначальных сил не исчезла. А светлые создания, правящие клочком земли, на котором еще теплится жизнь и остатки цивилизации, ничего не замечают или не желают замечать – для них добро уже победило зло, настала эпоха торжества Света.Обломок мира обречен… Если только спасение не находится там, где его невозможно разглядеть – во Тьме.

Глава 5: Акты веры

— Его имя Фип. Он принадлежит небольшой конторе, занимающейся доставкой писем на востоке рабочего квартала, — доложил Онкан, отмывая руки в помятом тазу.

— Рассказал что-нибудь? — поинтересовался Ферот.

Епископ стоял у входа в камеру, прикрыв нос и рот платком. В казематах Цитадели пахло как на скотобойне, а вопли и стоны узников мешали сосредоточиться. Комендант Темного квартала всячески старался избегать посещения этого весьма мрачного заведения, сваливая всю связанную с ним работу на помощника, но из-за последних событий в квартале фей Ферот был вынужден лично спуститься в жуткое подземелье, одно из темнейших мест светлейшей Атланской империи.

— Что-нибудь? — усмехнулся Онкан, выплеснув на пол красную воду из таза. — Он все рассказал.

«Еще бы», — брезгливо поморщился епископ, разглядывая висящего на стене силгрима.

Задранные вверх руки порождения Тьмы выглядели неестественно длинными и прямыми — конечности неоднократно выворачивались и вновь вправлялись. Крылья, прибитые к деревянной стене множеством крохотных гвоздей, превратились в уродливые лохмотья, очертания перепонок угадывались только по огромному кровавому отпечатку на досках. Очевидно, Онкан рвал их очень медленно, терпеливо дожидаясь, когда силгрим придет в себя. Эластичные жилы и мелкие мышцы натягивались, кожа перепонок со скрипом расходилась, тонкие сосуды лопались…

— И как? Не зря гатляуры притащили его сюда? — спросил Ферот, плотнее прижав платок к лицу.

— Не зря, — кивнул клирик. — Теперь нам известны организаторы налета на квартал фей.

— Киатор и его бешеный сынок Мионай, — небрежно отмахнулся епископ. — Я это и так выяснил. Еще что?

Онкан почти не удивился осведомленности коменданта.

— Помните, в докладе гатляурской гвардии упоминалось о странном одержимом? Так вот…

— Ахин. Раб феи-ростовщицы Элеро, — вздохнул Ферот, едва не подавившись ворвавшимся в легкие тлетворным воздухом. — Она с самого утра бегает по Цитадели и требует наказать его. Мол, сонзера по его наводке решили ограбить ее контору, а когда все пошло не по плану, он напал на нее, использовав… кхм… темные силы.

Клирик фыркнул и снисходительно покачал головой. До какой же степени надо было упиться фее, чтобы она начала нести подобный бред? Сущность Тьмы погибла вместе с темным Повелителем, и с тех самых пор ни о каких проявлениях сверхъестественных сил у отродий зла не могло идти и речи, разве что о самых примитивных. А одержимый даже не был порождением Тьмы в чистом виде — обычный человек, которому не повезло намертво слиться с темным духом.

Увы, Элеро — далеко не последняя персона в Атланской империи, поэтому ее словами нельзя так просто пренебречь.

— В докладах стражи тоже упоминается невероятно могущественное порождение Тьмы, из-за которого невозможно было пройти в квартал фей, — насмешливо отметил Онкан. — Люди, что тут скажешь.

— А тебя не смущает, что гатляуры даже не попытались остановить одержимого, который каким-то образом умудрился прикончить нескольких стражников?

— Да, все выглядит немного подозрительно, — согласился клирик. — Но ведь это же гатляуры. Либо они были заняты чем-то более важным, либо одержимый попросту не представлял для них интереса. В их докладе не совсем подробно расписаны детали, но, по сути, там и докладывать не о чем. Феи не пострадали, если не считать одну случайную жертву, ущерб кварталу — несколько потоптанных цветочных клумб. Гвардия расправилась с сонзера, а всем остальным, видимо, должна была заняться городская стража. А уж почему стражники помирали на ровном месте — это уже к ним вопрос.

— И теперь по столице поползли слухи… Ладно, разберемся, — задумчиво пробормотал Ферот и кивнул в сторону силгрима: — Еще что-нибудь важное сказал?

Онкан потупил взгляд.

— Да… То есть… наверное…

— Чего ты там мямлишь? Внятно говори.

— Он сказал… Я, конечно, не уверен, но…

— Что?

— Я не совсем понял, — клирик смутился еще сильнее, но все же неуверенно пробормотал: — Он упомянул сущность Света.

— Сущность Света? При чем тут сущность Света? К чему он ее упомянул?

— Я спрашивал о причине нападения сонзера на квартал фей.

— И что? Он сказал, что причина — сущность Света?

— Ну, было не совсем понятно, но мне показалось…

— Что показалось? Говори уже!

— Мне показалось, будто бы он говорил об уничтожении сущности Света.

— Ага, об уни… об… — Ферот поморщился, осознав услышанное. — Что?

— Они пришли, чтобы уничтожить сущность Света, — повторил Онкан, нервно усмехнувшись. — Силгрим явно повредился рассудком, не более.

Епископ прошелся по камере, отлепляя подошвы сапог от залитого кровью и нечистотами пола. Он пытался собрать воедино добытые клириком сведения, но выходил один лишь бред. Однако нельзя же просто оставить их без внимания. Если у абсурдной выходки сонзера имелась абсурдная причина, то в чем же тогда смысл? Ведь у всего должен быть какой-то смысл.

Принято считать, что светлый Повелитель высвободил из своего тела сущность Света, когда почувствовал приближение смерти. В принципе, больше о ней ничего не известно, хотя порой в философских спорах всплывали сомнительные предположения и заведомо неподтверждаемые теории, которые никто не воспринимал всерьез.

Но тогда зачем сонзера напали на квартал фей, и как это связано с сущностью Света? Почему силгрим упомянул ее? Он просто сошел с ума от пыток, или же тут действительно есть какая-то связь?

— Приведи его в чувство, — повелел Ферот. — Я хочу с ним поговорить.

— Но… — клирик вновь виновато потупил взгляд. — Он умер.

Епископ глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Вопросы пока что останутся без ответа. А так хотелось побыстрее закончить с этой неразберихой.

— Я просто ждал, пока он… — начал оправдываться Онкан.

— Лучше помолчи.

Ферот подошел к силгриму, оставив всю брезгливость у решетки камеры, схватил его за слипшиеся жидкие волосы и приподнял голову. Вытянутое лицо порождения Тьмы было сплошь покрыто ссадинами, синяками и аккуратными порезами, вместо глаз — бугристые ожоги, а в разинутом из-за вывернутой челюсти провале рта, обрамленного истрескавшимися тонкими губами, практически отсутствовали зубы. Очевидно, клирик принял меры, чтобы бьющийся в агонии силгрим не вцепился ему в руку или не откусил себе язык.

— Сколько времени ты его пытал? — строго спросил епископ.

— Гатляуры принесли его ночью, я дождался утра и начал, — пролепетал Онкан. — Работал до вашего прихода.

— Сейчас полдень, — нахмурился Ферот. — За это время ты смог вытянуть из него какую-то чепуху и невнятный бред про сущность Света.

— Может быть, он больше ничего и не знал.

— В том-то и дело, что «может быть».

Комендант Темного квартала разжал кулак, и голова силгрима вновь безвольно повисла на тощей шее, уткнувшись сломанной челюстью во впалую грудь.

«Интересно, как этот бедолага отвечал на вопросы Онкана? Не лицо, а месиво какое-то».

Ферот вздохнул, искренне пожалев о решении поручить допрос ассистенту. Но как иначе? Епископ не собирался пытать кого-либо собственноручно. Хотя, вступая в должность коменданта Темного квартала, он прекрасно понимал, что рано или поздно ему придется пообщаться с порождениями Тьмы в застенках казематов Цитадели, воспользовавшись широчайшим выбором инструментов для… общения.

«Не было печали… О каком духовном росте может идти речь, если я вынужден задыхаться в казематах, рассматривая трупы силгримов и ломая голову над нелепым нападением на квартал фей?»

Епископ поджал губы, посмотрев на изувеченное тело узника. Виновато ли несчастное порождение Тьмы настолько, чтобы его постигла подобная участь? С другой стороны, если кого-то пытали в подземельях Цитадели, значит, он это заслужил. Во всяком случае, так считал Ферот. Точнее, верил. Еще точнее — хотел верить.

— Ладно. Хорошая работа, Онкан. И все же ты перестарался.

Однако невозможно не отметить изощренную искусность истязаний, которым помощник коменданта подверг силгрима. Проявившийся у клирика талант заплечных дел мастера полностью компенсировал недостаток опыта. Очевидно, жертва была еще жива, когда юный атлан аккуратно сдирал с нее серую кожу. И когда медленно пронзал плоть, не вынимая инструменты, чтобы избежать лишней кровопотери. И когда наносил удары по выпирающим ребрам, не ломая их, но оставляя трещины, которые заставляли силгрима испытывать ужасные страдания при каждом вдохе. И когда…

— Перестарался, — повторил Ферот, окинув взглядом пах и нижние конечности порождения Тьмы.

— Он не должен был умереть. Ну, во всяком случае, не так быстро. Я ведь даже необходимые меры принял.

— Какие меры?

— Я наложил на него оберег исцеления, когда почувствовал, что он вот-вот скончается.

— Ты использовал силу Света, чтобы исцелить порождение Тьмы? — переспросил епископ, глядя на смутившегося клирика так, словно сомневался в его здравомыслии. — Силой Света? Порождение Тьмы?

— Д-да… Испугался, что он умрет раньше времени, вот и…

— Ты просто сжег темную сущность силгрима.

— Я… да… Не подумал.

— Как… — Ферот устало вздохнул. — Ладно. Выйдем на свежий воздух. Не могу нормально соображать в этой вонище.

— Простите, — промямлил клирик, плетясь следом за епископом.

Миновав мрачные коридоры, Ферот и Онкан оказались в одном из внутренних дворов Цитадели, за которым, увы, следили не так старательно, как за садами на верхних ярусах. Рядом с непримечательным входом в казематы желтела притоптанная трава, неопрятные кусты либо засохли, либо слишком сильно разрослись, под ногами шелестели листья, опавшие с увядающих деревьев, а сам двор утопал в тени из-за окружающих его фортификаций, в результате чего внутренние стены, потемневшие от вечной влажности, источали терпкий запах плесени.

Епископ жадно вдохнул сырой воздух полной грудью, как будто пытался растворить в нем ядовитый осадок, оставшийся в легких после посещения пыточной. Тошнота немного отступила, сознание прояснилось, но внезапное озарение, на которое рассчитывал Ферот, так и не снизошло на атлана.

«Может, жениться?» — просочилась в голову епископа неуместная мысль.

Без лишних размышлений он прогнал ее прочь. По сути, здесь и думать не о чем — Ферот не собирался в ближайшее время обзаводиться семьей. Совместная супружеская жизнь — для его народа это пустые слова, в итоге все сводилось к банальному продолжению рода и обрастанию династическими связями. А виноваты во всем были атланки. Точнее, их воспитание, сложившаяся традиция и культура правящей элиты империи. Словом, атланские женщины — невероятно скучные и неприметные существа.

Всю свою жизнь атланки проводили в покоях Цитадели — сначала при родителях, затем при муже. Единственным их занятием было ткачество. А почему жены и дочери самых могущественных созданий Света занимались именно этим — загадка. Но никто и не пытался докопаться до сути бесконечного ткачества атланок, включая их самих. Они просто ткали, выходили замуж за того, на кого указывали их отцы, ткали, рожали детей, ткали, растили детей, ткали и учили ткать дочерей.

Мало кому интересна женщина — ткацкий станок, с которой и поговорить-то не о чем. Поэтому атланы старались отсрочить женитьбу до тех пор, пока в ней не появится необходимость. А для всего остального существовали саалеи.

Будучи молодым клириком, Ферот частенько навещал пернатых, пушистых и чешуйчатых подруг в уютных заведениях у юго-восточных городских ворот, но, став епископом и вступив в должность коменданта Темного квартала, он старался сдерживать свои естественные мужские желания, расценивая их как нарушение профессиональной этики. Поначалу воздержание давалось тяжело, но вскоре новоявленный епископ смог правильно расставить приоритеты — размеренная работа, чтение книг, познание философии и идеалов Света. Он заметно повзрослел за очень короткий срок, однако жениться пока что не собирался. Спокойная жизнь его, конечно, привлекала, но не унылая же.

Онкан что-то произнес.

— А? — Ферот наконец отвлекся от размышлений об атланках. — Повтори.

— Говорю, может быть, нам стоит допросить Киатора? Он ведь один из организаторов налета. Пусть объяснит, каким образом там замешана сущность Света. Если, конечно, между ними действительно есть связь.

— В иной ситуации я именно так бы и поступил, — задумчиво ответил епископ. — Но разве у тебя не возникло ощущения, что мы чего-то не знаем?

— Поэтому и нужно допросить Киатора.

— Нет, я говорю не об этом, — Ферот поднял взгляд на фортификационную громаду Цитадели. — Я говорю о знании иного рода. Как бы тебе объяснить… Мы не знаем того, чего мы не знаем, и не знаем, что нам надо узнать у Киатора. И даже если мы узнаем то, что знает Киатор, мы ничего не поймем, потому что не знаем чего-то… большего.

Онкан недоуменно уставился на епископа. Впрочем, клирик уже давно научился не встревать с расспросами в рассуждения начальства. Это тоже часть верного служения Свету.

— Даже мне открыты далеко не все тайны Атланской империи, — продолжил Ферот, проигнорировав очевидное недопонимание ассистента. — И у меня есть смутное подозрение, что мы притронулись к чему-то, что выходит за границы нашей компетенции. А я не способен действовать, когда не уверен в правильности собственных решений. С другой стороны, я могу и преувеличивать. Точнее, я явно преувеличиваю. Но это однозначно лучше, чем совершить ошибку, недооценив угрозу. Вопрос в другом — есть ли угроза? Была ли она или еще только будет?.. Как думаешь?

— Вы имеете в виду нападение сонзера на квартал фей, одержимого или тот бред о сущности Света? — уточнил клирик, желая поскорее получить хоть какое-нибудь поручение и заняться делом.

— Возможно, все сразу, — устало вздохнул епископ.

— У нас есть простейшие ответы. Может, они правильные? Нападение сонзера — неудачная попытка грабежа или реакция на ужесточение режима, а слухи о силе одержимого — россказни впечатлительных людей и пьяной феи.

— А уничтожение сущности Света?

— Вы верите словам отродья зла?

— Ты их из него вытягивал пытками. Так что как минимум он сам верил в сказанное.

— Но это не может быть правдой. Они же не собирались в самом деле… Как? Это же… Сущность Света вездесуща. Уничтожить ее? Это… — Онкан беспомощно развел руками: — Абсурд.

— Вот и я о том же.

Они замолчали, глубоко задумавшись.

С наступлением тишины внутренний двор стал казаться еще более пустынным и заброшенным. Только слабый ветерок пытался оживить статичную природу, с трудом переворачивая пожухлые листья на притоптанной желтой траве. Но это было лишь жалкой имитацией жизни и движения, которую можно сравнить с хриплым выдохом мертвеца, когда из его горла выходят трупные газы, или судорогами еще не охваченного оцепенением тела.

— Так… — собственный голос показался Онкану слишком громким, и продолжил он уже полушепотом: — Отдать приказ привести Киатора?

— Нет, — Ферот машинально поправил перевязь с легким мечом из белого металла. — Сначала мы поговорим с кардиналом.

— Стоит ли беспокоить его по такому пустяку?

— Дело принимает странный оборот, — епископ направился к выходу из внутреннего двора, стараясь не наступать на мертвую траву. — У меня дурное предчувствие. Пахнет какой-то недосказанностью, неизвестностью. И самое плохое, что этот запах исходит отовсюду. Понимаешь?

— Не понимаю, — признался клирик. Он быстро сбегал за аккуратно сложенной у двери одеждой и торопливо пошел вслед за Феротом.

— Я тоже. А еще мне бы очень хотелось, чтобы моя интуиция ошиблась. Но, так или иначе, действовать мы будем осторожно. И начать придется издалека.

Онкан согласно кивнул. Правда, он на месте коменданта поступил бы несколько иначе.

— Извините, епископ, но, кажется, мы не туда идем, — заметил клирик.

Длинные коридоры Цитадели весьма однообразны, но те, кто провел в них много времени, могли безошибочно отмечать мельчайшие различия в минималистском интерьере, с точностью определяя свое текущее местоположение. И сейчас два атлана двигались явно не в сторону резиденции кардинала.

— А, ты ведь не в курсе, — произнес Ферот, даже не оглянувшись на помощника. — Пока ты проводил время в компании силгрима, Иустин и совет архиепископов решили провести масштабное аутодафе.

— Из-за ночной вылазки сонзера? — удивился Онкан. — Но это как-то несоразмерно. Они ведь даже ущерба никакого не нанесли.

— Убита фея, — напомнил епископ. — Теперь наши крылатые друзья в ярости и требуют наказать виновных. Хотя по большей части виновные уже мертвы… И дело даже не в ущербе, а в унижении — горстка полуголой черни заставила трястись в страхе целый квартал «могущественных созданий Света». Слышал бы ты вопли ростовщицы Элеро.

— Представляю. Мне доводилось работать с феями, — по спине клирика пробежали мурашки. — Значит, кардинал Иустин сейчас на аутодафе?

— Да. Он и совет архиепископов должны выступить с речью и вынести приговор.

— Кому там выносить приговор? Вы ведь сами сказали, что почти все виновные уже мертвы.

Ферот нахмурился.

— Увы, детали мне неизвестны. Кардинал и архиепископы занимались подготовкой аутодафе без меня. И судя по всему, наказаны будут не два-три отродья зла, а намного больше.

— Но вы ведь комендант Темного квартала, разве не вы должны организовывать аутодафе? Все, что касается порождений Тьмы, проходит через вас.

— Я исполнитель, — развел руками Ферот. — Всего лишь епископ с непыльной должностью. А тут были затронуты интересы фей. Совсем другой уровень.

— Понимаю.

Равных нет даже среди возвысившихся над всеми остальными. А как же иначе? Свет вознаграждает тех, кто следует его идеалам и усердно трудится. Каждому воздается по заслугам. Это справедливое неравенство.

— Поспешим, а не то пропустим начало.

Онкан ускорил шаг и поравнялся с епископом. Аутодафе традиционно проводились на площади перед входом в Цитадель, значит, идти осталось недолго. К счастью, вонь казематов практически выветрилась, а предусмотрительно снятая перед началом пыток верхняя одежда едва ли не светилась ослепительной белизной, хотя рубаха под ней была сплошь покрыта кровавыми пятнами. Сейчас облик молодого клирика отражал всю суть Атланской империи.

Они почти не опоздали. С трудом протискиваясь через толпу атланов разных рангов и должностей, Ферот сумел пробраться в первые ряды и даже не потерял по дороге своего ассистента. Епископ перевел дух и окинул взглядом площадь.

В центре располагался помост, на котором стояли неотличимые друг от друга старцы, входящие в совет архиепископов, и сам кардинал Иустин. Вокруг толпились создания Света, а чуть поодаль выстроились порождения Тьмы, окруженные бойцами гвардии. Гатляуры выглядели очень недовольными из-за внеочередного дежурства, поэтому не упускали лишней возможности оттолкнуть какого-нибудь любопытного сонзера, высунувшегося из толпы, пнуть неуклюжего циклопа, сделавшего якобы подозрительное движение, и пустить едкую насмешку в адрес демона, униженно прикрывающего обрубок хвоста.

— Я узнаю этих рабов, мы вели их дела. Многие принадлежат влиятельным созданиям Света и богатым конторам, — заметил Онкан, перекрикивая шум воодушевленной толпы. — Почему решили судить именно их?

— Судить будут не их. Кардинал и совет архиепископов не станут портить отношения с состоятельными и влиятельными, как ты заметил, хозяевами собравшихся тут отродий зла, — спокойно ответил Ферот, не слишком заботясь о том, слышит его клирик или нет. — Они свидетели, задача которых — донести увиденное до каждого обитателя Темного квартала.

Понадобилось некоторое время, прежде чем Онкан сумел собрать услышанные в гомоне толпы обрывки фраз епископа в более-менее внятное предложение.

— Кого тогда будут судить?

Вместо ответа Ферот повернулся боком, дав помощнику увидеть выход на центральную улицу Камиена, которая одним концом упиралась во вход в Цитадель, а другим — в юго-восточные ворота городской стены. На окраине площади царило какое-то оживление, несколько отличающееся от хаотичного движения толпы. Вот только разобрать, что там происходило, пока еще не представлялось возможным.

— Сегодня ночью было совершено чудовищное преступление против Атланской империи! — громогласно произнес Иустин, с легкостью разрезав словами повисший в воздухе шум. — Отродья древнего зла осмелились нанести оскорбление благородным созданиям Света, напав на их дома. И это после того, как мы позволили им жить в нашей озаренной стране на островке покоя в океане разрушенного мира! Пощадив их предков, мы дали им шанс искупить вину, позволили жить и честно трудиться! Мы подарили им достойный смысл существования, который должен был хоть немного очистить их черные души! И чем же они отплатили нам за наше милосердие и доброту?

Гатляуры бесцеремонно растолкали толпу порождений Тьмы, освобождая проход. Создания Света расступились сами.

К центру площади потянулась вереница подавленных сонзера, сопровождаемых атланской армией. Мужчины, женщины и даже дети — складывалось ощущение, что на аутодафе привели тех, кто первым попался под руку. Многие из них до сих пор одеты в грязные фартуки и форму прислуги. Видимо, солдаты просто прочесали рабочий квартал, арестовывая сонзера из мастерских, дешевых харчевен и частных владений. Вряд ли хозяева темных рабов осмеливались возражать, увидев ордер, подписанный лично кардиналом.

— Они отплатили нам так, как способны только ничтожные отродья зла! — продолжил Иустин, величественно жестикулируя. — Они вероломно напали на своих благодетелей! Им дарована жизнь и спокойное существование, но они возжелали большего! Они лишний раз доказали, что никакое хорошее отношение к ним не исправит их темную природу. Зло навсегда останется злом!

Примерно две сотни сонзера стояли перед помостом, испуганно озираясь по сторонам. Они понимали, что сейчас произойдет, но отказывались верить в свое фатальное невезение. Жить одним лишь искуплением грехов отцов, а умереть за проступок собратьев. Такова участь порождений Тьмы, которым не посчастливилось родиться в мире победившего добра.

— Я, как верный последователь Света и его идеалов, очень хотел бы помиловать их. Но не могу, — произнес Иустин с почти искренним сожалением в голосе. — Однажды мы уже проявили сострадание. Отродьям зла был дан шанс, но они не воспользовались им. Помиловать их сейчас — значит оскорбить наших светлейших предков, триумфально завершивших Вечную войну. Злу нет прощения, и мы в очередной раз в этом убедились. Виновные должны умереть.

Кардинал дал короткую отмашку, но расслабленный жест принадлежал уже не властному правителю, а вальяжному философу. Он вынес приговор, остальное — не его забота. Любое существо, облеченное высшей властью, должно принимать ответственность за свои решения и действия подчиненных. Но только всецело верящий в собственную правоту лидер мог сделать это с такой легкостью, с какой Иустин отправил на смерть почти две сотни порождений Тьмы.

Из толпы созданий Света вышло несколько атланов в белых робах и высоких капиротах — традиционное облачение палачей на аутодафе. Их вид развеял остатки сомнений у испуганных сонзера. Несчастные рабы прижались друг к другу, сливаясь в единую угольно-серую массу страха и отчаяния. Беспомощные взгляды обреченных обращались то на темных собратьев, стыдливо прячущих глаза за рядами гатляуров, то на людей-солдат, бесстрастно дожидающихся конца казни, то на целый сонм атланских епископов и клириков, пришедших на церемонию для соблюдения банальной формальности, то на довольных фей.

— Но мы ничего плохого не сделали! — раздался вопль из толпы сонзера. — Мы невиновны!

Иустин повернул голову на крик и задумчиво посмотрел на лица осужденных, в которых застыли неповторимые эмоции ожидания смерти и последний след призрака надежды. Кардинал не очень хотел разговаривать с еще живыми мертвецами, но все же снизошел до ответа:

— Виновны. Сейчас на площади судят только виновных. Оказались здесь — значит, виновны. Очевидно же.

— Но мы даже не знаем, кто там на кого напал! Милостивый господин, не убивайте нас, пожалуйста!

— Это не убийство. Это возмездие, — Иустин указал на них пальцем: — Вы — отродья зла. Иных оснований для смертного приговора и не требуется.

Сонзера замерли, направив пустые взгляды на кардинала. Порождения Тьмы давно свыклись с несправедливостью мира, но казнь за то, что они просто есть, — это было сверх их понимания. Какое извращенное правосудие способно осудить невиновных? Только правосудие победителей. И сопротивляться ему бессмысленно.

«Не понимаю», — Фероту почему-то стало не по себе при виде сонзера, слишком быстро смирившихся с незаслуженной смертью. Во всей этой ситуации было нечто неправильное, неестественное, ненормальное. Но епископ никак не мог уловить, что именно смутило его.

Логика приговора Иустина неоспорима, любое создание Света подтвердит ее правильность, и Ферот не был исключением. К тому же понести наказание за темных сородичей, нарушивших правила и законы Атланской империи, — в порядке вещей. Комендант и сам неоднократно издавал подобные указы. Но видел ли он их исполнение воочию хоть раз? А ведь за множеством безликих бумаг скрывались судьбы живых существ.

— Это всего лишь отродья зла, — пробормотал Ферот, обращаясь к самому себе. — Все правильно. Так и должно быть.

— Согласен, — восхищенно прошептал Онкан, не сильно задумываясь над словами епископа. — Правосудие Света поистине прекрасно.

Тем временем атланы в белых робах и капиротах окружили сонзера и вытянули руки вперед. А порождения Тьмы смиренно стояли в ожидании неизбежного. Им стоило хотя бы огорчиться, но на безжизненных угольно-серых лицах не лежало и тени печали — она не смогла пробиться через глубочайшее безразличие смертников.

— Похоже, Иустин решил продемонстрировать нашу силу как можно нагляднее, — произнес епископ, рассматривая палачей.

— Что? Как? — замотал головой Онкан.

— Сейчас увидишь.

Воздух в центре круга атланов сгустился. Их белые худые руки мелко подрагивали, из ладоней струилось едва уловимое свечение, сливаясь с солнечным светом и как будто спрессовывая его. Внезапно огромный сияющий шар лопнул, ослепив всех присутствующих яркой вспышкой. По площади прокатилась волна силы, которая обожгла стоявших поодаль порождений Тьмы. В тот же миг рукотворная нова взмыла в небеса, закручиваясь в невероятную спираль, и обрушилась в центр круга, увлекая за собой безграничную лазурь.

Тела осужденных сонзера содрогнулись, потонув в бледно-золотистом свете. Из их ртов и глаз вырвалось черное пламя, моментально обуглившее губы и края опустевших глазниц. Одежда начала тлеть и осыпаться вместе с серой кожей, сквозь прожженные между ребрами дыры был виден таинственный огонь, разгорающийся благодаря оставшейся в сонзера темной силе, которая раньше поддерживала в них жизнь, а ныне стала причиной смерти.

— Изгнание зла, — произнес Ферот, поправив перевязь с мечом.

— Это восхитительно, — прошептал его ассистент.

— Не видел раньше ничего подобного?

— Нет.

— Я тоже. Только читал. Довольно редкое зрелище.

— Но… как такое возможно?

Огонь, полыхающий внутри обгоревших скелетов, ослаб. Черное пламя растворялось в бледном свечении, постепенно окрашиваясь в багровый, красный и желтый цвета. Остатки жизни продолжали гореть в казненных порождениях Тьмы даже после того, как их плоть обратилась в пепел.

— До Катаклизма каждый атлан был способен на нечто подобное, воспользовавшись связью со Светом, — вздохнул епископ, с сожалением посмотрев на свои руки. — Теперь же атланы могут изгонять зло только после нескольких лет изнурительных тренировок, да и то в группе, чтобы не растратить слишком много сил и не умереть от истощения.

— Они и сейчас не очень хорошо выглядят, — заметил Онкан, немного протрезвев от первого впечатления.

Палачи стояли на ногах, но старались не совершать лишних движений, чтобы не потерять равновесие. Вскоре к ним подбежали клирики и под руки увели их в Цитадель. В центре площади остались лишь выжженные изнутри оболочки сонзера.

— Да. Но продемонстрированная ими сила поистине велика, — произнес Ферот и кивнул в сторону перепуганных порождений Тьмы на окраине площади: — Видишь? Они в ужасе. А их сбивчивый рассказ убедит остальных обитателей Темного квартала в тщетности любой попытки выступить против Света. Иустин недаром выбрал именно такую форму казни, хотя в этом не было особой необходимости…

«Как и в самой казни», — едва не договорил епископ, но вовремя осекся. И откуда у него только взялась подобная мысль?

— А вы умеете изгонять зло? — спросил Онкан.

Кажется, он задал этот вопрос дважды, а то и трижды, прежде чем Ферот расслышал его.

— А? Изгнание зла? Да… Нет, не уверен. То есть я читал о нем и понимаю, как оно осуществляется, но никогда не пробовал. Это очень опасно для неподготовленного атлана.

— Я тут подумал, что оно немного похоже на то… — Онкан смутился, но все же продолжил: — На то, что я нечаянно сделал с силгримом.

— Нет, ты просто сжег оберегом исцеления сущность измученного и ослабшего доходяги. Будь он здоров, то, наверное, не умер бы, а просто испытывал мучительную боль.

— Жаль, — поник клирик. — А я уже начал надеяться, что у меня талант.

— Тебе этот навык ни к чему, — назидательно произнес Ферот. — Насколько я могу судить, ты один из самых многообещающих клириков Атланской империи. Помяни мое слово, ты очень скоро станешь епископом, если будешь работать так же усердно, как сейчас. И возможно, что даже сан епископа — не твой предел. Атланы, которых ты только что видел, изгнали зло, но мы ведь занимаемся тем же самым, только несколько иначе. Твоя связь со Светом сильна, ты верен его идеалам, прилежно учишься, набираешься опыта и самоотверженно трудишься для всеобщего блага. Ты обладаешь необходимыми качествами, чтобы сделать наш озаренный мир лучше.

«И для этого вовсе не обязательно публично сжигать порождений Тьмы».

В очередной непрошеной мысли было что-то неправильное, чуждое любому порядочному созданию Света. Но Ферот заставил себя не обращать на нее внимания. Мало ли какая глупость может прийти в голову.

— Спасибо, — прошептал Онкан, еле сдерживая слезы. — Я вас не подведу, клянусь!

— Ты уж постарайся, — улыбнулся епископ и, пробежав взглядом по неторопливо расходящейся толпе, жестом велел помощнику следовать за собой: — Вернемся к делу. Надо успеть поговорить с Иустином, пока он не слишком занят.

Они направились к помосту, вежливо здороваясь и перебрасываясь рядовыми фразами с созданиями Света.

Тем временем на площадь пришли бесы. Щурясь на ярком солнце после непроглядной тьмы канализации, они принялись отламывать обугленные кости от тел казненных сонзера и складывать их в огромные мешки.

Фероту стало не по себе.

— Простите, у меня много дел, — с натянутой улыбкой извинился епископ перед очередным случайным собеседником. — Сами понимаете, такое творится…

Игнорируя новые приветственные оклики, Ферот быстро пошел за удаляющейся процессией архиепископов с кардиналом во главе. Но Иустин внезапно остановился, пропустив пожилых атланов вперед. Они даже не замедлили шаг и невозмутимо прошли в Цитадель, как будто не заметив, что кардинала с ними уже не было.

— Вы хотели мне что-то сказать? — спросил Иустин у приблизившегося коменданта Темного квартала.

Вопрос прозвучал как утверждение.

— Да, — ответил епископ, застыв на месте.

— Вы допросили силгрима, приведенного господином Вилбером?

Снова утверждение.

— Да.

— И вы узнали нечто, о чем хотели бы поговорить со мной? Нечто важное?

— Не уверен, — честно признался Ферот. — Но я не могу дальше действовать без вашего ведома.

— Хорошо, — с ленцой вздохнул кардинал. — А у меня как раз есть поручение для вас.

— Какое?

— Поговорим в моей резиденции, — Иустин повернулся и неторопливо направился к входу в Цитадель. — Но вы рассказывайте, рассказывайте. Я вас слушаю.

Путь по лабиринтам атланской твердыни закончился, едва начавшись. Ферот и Онкан могли поклясться, что не проходили сады и галереи, обычно встречающиеся по дороге в резиденцию кардинала. Но, так или иначе, они уже стояли в зале с четырьмя дверьми. Следуя за Иустином, им понадобилось пройти лишь два коротких коридора, чтобы оказаться на верхнем этаже дальнего крыла Цитадели. Даже душа озаренной крепости признавала власть фактического правителя Атланской империи.

Тем не менее Ферот успел доложить о результатах допроса. Впрочем, важным там был всего один момент.

— Понятно, — задумчиво пробормотал Иустин, едва заметным наклоном головы обозначив кивок привратнику, отворившему массивную дверь. — И что бы могло означать силгримово упоминание сущности Света?

— Я не знаю, — ответил Ферот и бросил быстрый взгляд на ассистента. — Узник умер раньше, чем смог что-либо объяснить.

— Тогда не стоит и думать об этом.

— Но что, если это нечто важное? — осторожно возразил епископ. — Вдруг там есть некая связь? Если нападение сонзера…

— Нет никакой связи, это лишено смысла, — решительно прервал его кардинал, перешагнув порог. — И если вам больше нечего добавить, то предлагаю просто забыть о словах безумного отродья зла.

Епископ и клирик вошли в резиденцию и заняли предложенные Иустином места за длинным столом. Ферот немного запутался в мыслях, но все же почувствовал некоторое облегчение. Можно забыть — забудет. Однако оставались еще проблемы, которые он не мог так же с чистой совестью проигнорировать.

— По поводу сбежавших сонзера… — начал епископ.

— Стража уже схватила двоих из них, — произнес Иустин, взяв виноградину из огромной вазы. — Вам разве не сообщили?

— Меня… Да, отчет, должно быть, на столе. Но я все утро общался с потерпевшими и… Виноват, не уследил. Я немедленно распоряжусь допросить их.

— Не получится, — небрежно отмахнулся кардинал. — Они покончили с собой. Один свернул себе шею, второй откусил язык и умер от кровопотери. Любят они это дело.

— Мионай был в их числе?

— Нет, он как раз тот сонзера, которому удалось скрыться.

— Мы найдем его.

— Не нужно, — вздохнул Иустин, разглядывая виноградину в левой руке. — Он в Темном квартале, прячется в доме отца.

— Тогда…

— Нет.

Ферот изумленно посмотрел на него. Неужели кардинал, отдав приказ провести аутодафе, на котором были сожжены две сотни невиновных сонзера, решил помиловать тех, кто непосредственно принимал участие в нападении на квартал фей?

— Поверьте мне, епископ, — продолжил Иустин, переложив ягоду в правую руку. — Живыми и относительно свободными они принесут больше пользы Атланской империи.

— Как?

— Как свидетельство нашей силы. Как напоминание всем отродьям зла о тщетности попыток что-либо изменить. Как предостережение, — кардинал положил виноград обратно в вазу. — Пусть ощутят отчаяние своего проклятого народа и продолжат влачить жалкое существование в вечном позоре. Их смерть нам не нужна, но как живой пример они могут пригодиться.

— Мы так и не узнали о целях нападения на квартал фей, — осторожно напомнил Ферот.

— И что? — Иустин пренебрежительно поморщился. — Оно ведь закончилось ничем. Нападут еще раз — все повторится вновь. Добро всегда будет побеждать зло, так устроен наш мир.

— Но цель…

— Не имеет значения. Какую бы цель ни преследовали темные отродья, у них ничего не получится.

— Этой ночью погибла фея, — не отступал Ферот. — А вдруг в следующий раз будут еще жертвы? Нам не нужны новые смерти.

— Поэтому-то я и решил сохранить жизнь Киатору и Мионаю. Отродья зла слишком слабовольны, чтобы идти за лидером, однажды уже потерпевшим сокрушительное поражение. Не будет следующего раза — не будет смертей.

«Это не решение проблемы», — епископ отвел взгляд. Но кто он такой, чтобы спорить с фактическим правителем Атланской империи?

— Хорошо, — согласился Ферот. — А что насчет одержимого? Его мы тоже оставим в живых?

Иустин изменился в лице. Глубоко задумавшись, он снова взял из вазы виноградину. Кажется, ту же самую, которою недавно туда и вернул.

— Как я уже сказал, отродья зла не пойдут за старыми лидерами, — медленно произнес кардинал. — А вот за новым…

Епископ нахмурился и покосился на Онкана, как бы задавая вопрос: «Я снова чего-то не знаю?» — но клирик лишь недоуменно помотал головой. Однако Ферот был уверен, что слышал в голосе кардинала интерес и даже некоторое опасение.

— Вы же не думаете, что слухи о нем правдивы? — неуверенно усмехнулся епископ.

— Я читал о темных духах и знаю, что некоторые из них действительно способны вызывать безумие, играть на потаенных страхах и неприятных воспоминаниях. Точнее, они были на это способны до гибели проклятого Повелителя Тьмы, — Иустин зажал виноградину между пальцами и поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть. — Сущности создания Света и отродья зла слились внутри нашего несчастного одержимого. Такое иногда случается, хоть и очень редко. Особенно в наше время.

Кардинал замолчал, увлеченно разглядывая тончайшие прожилки и косточки внутри спелой ягоды.

— Что вы хотите сказать? — нарушил затянувшееся молчание Ферот.

— Я хочу сказать, что слухи о способностях юного темного раба, имя которому Ахин, правдивы, хоть и несколько преувеличены.

— Невозможно. Порождения Тьмы утратили силы, это факт.

— Все верно. Но не могло ли полное слияние темного духа с человеком привести к тому, что синергия их сущностей раскрыла некий потенциал одержимости? Эдакий паразитизм иного уровня. Весьма любопытный и малоизученный феномен… Такова моя догадка. Теория, если хотите.

Епископ хмыкнул и посмотрел на притихшего Онкана. Сейчас бы не помешал какой-нибудь глупый вопрос от того, кому это было бы простительно. Но молодой атлан молчал и слушал, зачарованно следя за виноградиной в руках кардинала. В присутствии Иустина его как будто подменяли, и многообещающий клирик превращался в бездумного фанатика, жадно впитывающего каждое слово и движение могущественнейшего создания Света.

— Однако, честно говоря, меня беспокоит не сила одержимого, — продолжил кардинал. — Убить его легко. Не будь гатляуры так… заняты, они бы прикончили раба Элеро, а тот не успел бы даже понять, что уже мертв. Люди не смогли с ним справиться, согласен. И понесли потери. Но это лишь нелепая случайность и подтверждение никчемности человеческой расы.

— Если вас беспокоит не темная сила, то что тогда?

«Я ведь просто повторил слова кардинала, верно?» — напрягся Ферот, поняв, что расценивать данный вопрос можно по-разному.

— Слухи, — коротко ответил Иустин.

— Слухи?

— Именно. Они расползаются по Камиену и скоро выберутся за его пределы.

— Я не совсем вас понимаю, — поморщился епископ. — Одержимый же не представляет никакой угрозы.

— Сам одержимый — не проблема. Слухи о нем — проблема. Как бы вам объяснить… Мы сохранили жизнь Киатору и Мионаю, потому что они нужны нам как символ поражения отродий зла. Но вполне вероятно, что раб Элеро тоже станет символом. Только другим.

— Символом борьбы и надежды на освобождение, — догадался Ферот. — Но это же нелепо. Добро всегда побеждает зло. На что могут рассчитывать порождения Тьмы? У них нет ни единого шанса.

— Конечно, они никогда нас не победят. Но нам ведь не нужны лишние неудобства? Сейчас об одержимом пошли слухи, и вскоре они обрастут целым ворохом выдуманных подробностей. Если он решит посеять смуту в нашем светлейшем государстве, то у него это получится. Отродья зла с готовностью пойдут за новоиспеченным героем, чтобы отвоевать свободу, отомстить за заслуженные унижения и далее, и далее, и далее… А потом они умрут. В итоге мы тратим время и средства на подавление восстания и нейтрализацию его последствий, теряем рабочую силу, а мирное население может понести некоторый материальный и моральный ущерб. Возможны даже жертвы среди созданий Света, не считая людей, которые, естественно, будут дохнуть в боях с повстанцами.

— Ясно. Мы найдем одержимого, — уверенно произнес Ферот. — Я правильно понял, что это и есть ваше поручение?

— Да, комендант, все верно.

— Мне нужно знать что-то еще?

Иустин подумал, пожал плечами и опять положил виноградину на место.

— Нет, ничего. Только прошу вас — по возможности не убивайте его. Хотелось бы изучить это явление пробуждения темных сил и пресечь возникновение оного в будущем. Однако если возникнет необходимость… что ж, не беда.

Епископ коротко кивнул и встал из-за стола. Неподвижно сидящий Онкан, почувствовав руку Ферота на плече, вздрогнул от неожиданности и наконец смог оторвать пристальный взгляд от ягоды, вернувшейся в вазу. Молодой клирик вскочил на ноги и пробормотал невнятное извинение.

— Мы немедленно…

Ферот замолчал, обернувшись на звук открывающейся двери. В резиденцию кардинала вошел привратник и почтительно поклонился всем присутствующим, с едва прикрытым недружелюбием задержав взгляд на Онкане. Молодые атланы жили и работали в атмосфере честного соперничества — так воспитывались поколения достойнейших чиновников империи.

— Кардинал, с вами хотят поговорить гатляуры, — хорошо поставленным голосом сообщил клирик. — Глава Торговой палаты Абелар, командир гатляурской гвардии Вилбер и эмиссар Эберн.

— Да? Я их не ждал, — растягивая слова, произнес Иустин. — Что им надо?

— Они пришли с предложением по делу одержимого.

— Одержимого?

— Так мне передали, — смутился привратник. — Я думал, что… Простите, я…

— Ничего, — улыбнулся кардинал. — Пусть войдут.

Вновь поклонившись, атлан вышел из приемной.

— Быстро же они сориентировались, — усмехнулся Иустин. — Интересно, что Абелар придумал на сей раз?

Собравшийся уходить Ферот вопросительно посмотрел на кардинала.

— Останьтесь, — небрежно махнул рукой тот. — Вас это тоже касается.

Дверь открылась, и в резиденцию вошли три гатляура — озирающийся по сторонам командир гвардии, раздраженно ворчащий эмиссар и сверкающий наимилейшей улыбкой глава Торговой палаты. Свирепый тигр, озлобленный кот с рыжими подпалинами на черной шерсти и серый пухлый домашний питомец. Такие разные, но крепко связанные единой общиной.

— О, и уважаемый комендант Темного квартала здесь, — промурлыкал Абелар. — Полагаю, мы как раз вовремя.

***

Абелар пригласил к себе Вилбера и Эберна в полдень, пока атланы, феи и прочие обыватели столицы наслаждались зрелищем на аутодафе. К тому времени глава Торговой палаты уже знал о ночном происшествии едва ли не больше самого кардинала, и даже успел придумать, как извлечь из сложившейся ситуации выгоду для гатляурской общины.

— Мы будем участвовать в погоне за одержимым! — объявил Абелар.

Вилбер хмыкнул и занял свое обычное место за небольшим столиком в углу зала. Он оставался верен принципу — сначала все выслушать, а потом соглашаться или возражать. Возражать приходилось чаще.

— Твоя предыдущая затея окончилась ничем, а ты уже предлагаешь новую авантюру, — проворчал Эберн, плюхнувшись на стул. — Усиленные патрули, якобы демонстрирующие желание гатляуров послужить Атланской империи, не принесли нам никакой выгоды. Все то «напряжение» в Камиене обернулось идиотской попыткой сонзера ограбить квартал фей, и о нашей роли уже через два-три дня все забудут. Особенно на фоне эффектного сожжения отбросов, устроенного бледнорожими.

— Может быть, сперва дашь мне договорить? — улыбнулся Абелар. — И я не согласен с тобой насчет бесполезности нашего участия в жизни страны. Все окупится.

— Возможно, — буркнул эмиссар. — Но прежде чем озвучивать очередной гениальный план, подумай, не будут ли средства и время вновь потрачены впустую. Ну, почти впустую.

— Я уже обо всем подумал. Нам выпал замечательный шанс улучшить нашу репутацию в Атланской империи, заручиться поддержкой правящей элиты, вывести значение гатляурской гвардии на государственный уровень, а заодно и оценить перспективы расширения торговых связей за пределами столицы.

— Ого. А не многовато ли ты возлагаешь надежд на… — Эберн нахмурился и бросил подозрительный взгляд на главу Торговой палаты: — Постой-ка. Погоня за одержимым?

— Именно.

— Ты имеешь в виду того раба Элеро, о котором рассказывал Вилбер?

— Да, его.

Эмиссар с шипением выругался. Однако он прекрасно понимал, что Абелар редко принимает необдуманные решения.

— Ладно, не томи, — вздохнул Эберн.

— Отлично, — Абелар улыбнулся еще шире, что казалось невозможным для его круглой кошачьей физиономии. — Вы ведь в курсе произошедшего, так?

Эмиссар и командир гвардии только хмыкнули в ответ. Один уже полдня разговаривал с феями и атланами всех чинов и рангов о ночном инциденте, а второй и вовсе участвовал в нем. Естественно, они в курсе.

— Хорошо, давайте сразу к делу, — согласился глава Торговой палаты. — Оставим все детали в стороне и сконцентрируемся на фигуре Ахина.

— Это еще кто такой? — проворчал эмиссар.

— Раб Элеро. Одержимый.

— Его зовут Ахин?

— Да.

Эберн кивнул и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.

Абелар выдержал небольшую паузу и продолжил:

— Так вот. Если учесть все слухи о нем, которые невероятно быстро распространяются по столице, как вы считаете, что сделают атланы?

— Да просто убьют его, — буркнул Эберн.

— А почему? — хитро прищурился глава Торговой палаты.

— Бледнорожие все проблемы, касающиеся порождений Тьмы, решают одним и тем же способом.

— Согласен. Но этот случай отличается от прочих.

— Да ну? И чем же? Обычный раб-отморозок связался с дурной компанией и соблазнился их рассказами о роскошной жизни после ограбления квартала фей. Дал наводку на контору хозяйки, а когда дело обернулось резней, струсил и сбежал.

— Ты кое-что забыл.

— Что?

— Темную силу.

— Ерунда.

— Не ерунда, — рыкнул Вилбер. — Он силен. Иногда. Хотя так — жалкий человек с немощным темным духом внутри.

Эберн раздраженно отмахнулся:

— Силен, не силен — нам какое дело? Может быть, перейдем уже к сути твоей задумки? Что там с погоней и как она поможет нам повысить гатляурскую значимость в стране, заручиться поддержкой, связями и так далее?

— Все очень просто, — промурлыкал Абелар, приглаживая длинные усы. — Если коротко, то атланы должны озаботиться сплетнями о силе одержимого. Они захотят от него избавиться, потому что увидят в нем возможного лидера будущего масштабного восстания, ведь Ахин может с легкостью объединить порождений Тьмы, пользуясь своей искусственной репутацией.

— Мятеж окончится ничем, — уверенно прорычал Вилбер.

— Конечно. Но атланы все равно попытаются его избежать, чтобы не понести ненужные потери.

— Ясно, — Эберн подался вперед. — И при чем тут погоня?

— Ахин не дурак. Он молод, но не глуп. Элеро набирает в контору только умных и образованных рабов.

— Словом, он уже додумался сбежать из Камиена и принялся искать сторонников, пользуясь опережающей его славой могущественного порождения Тьмы, — нетерпеливо подытожил эмиссар. — И по аналогии с твоей предыдущей задумкой, мы должны отправиться к бледнорожим и предложить им помощь в поимке опасного преступника. Так?

— Да.

— Я против, — Эберн вновь откинулся на спинку стула. — А если одержимый ничего подобного не планирует? Сомневаюсь, что нам как-то компенсируют убытки.

— Планирует. Говорю же, он не дурак и прекрасно понимает, что ему остается либо умереть, ничего не предприняв, либо попытаться осуществить задуманное, чем бы оно ни было. И это нечто большее, чем банальное ограбление особняка феи-ростовщицы. Скоро атланы объявят на него охоту, и мы должны в ней поучаствовать. А лучше — инициировать ее.

— И в чем наш интерес? — все еще сомневался эмиссар. — Опять одна лишь репутация?

— Тебе разве не надоела предвзятость к нам со стороны остальных созданий Света? Уж ты-то должен понимать, — Абелар вздохнул. — Сколько еще раз мне нужно объяснять выгоду от хороших отношений с влиятельнейшими кругами Атланской империи? Связи — это деньги. Связи с феями — большие деньги. Связи с атланами — власть и очень большие деньги. Так давай же начнем укреплять эти связи!

— Ай, зачем я вообще с тобой спорю?.. Ладно, — буркнул Эберн после короткого раздумья. — Только не говори потом, что я не предупреждал.

«Замечательно, — глава Торговой палаты самодовольно пригладил усы. — Осталось убедить Вилбера».

Он внимательно посмотрел на командира гвардии, пытаясь найти в желтых тигриных глазах хоть намек на одобрение. К сожалению, в живом янтаре его взгляда было невозможно различить ничего, кроме вечной борьбы хладнокровного военачальника и кровожадного хищника. Обычные аргументы здесь не помогут.

— Я тоже согласен, — прорычал Вилбер.

Абелар даже растерялся.

— Что?

— Я согласен.

— Почему?

— А почему нет?

— Обычно у тебя всегда находятся возражения, когда речь заходит о риске.

«Зря напомнил», — дернул себя за ус глава Торговой палаты.

— Сейчас не нашлось, — пожал плечами командир гвардии. — Потому и согласен. Участвовать буду лично.

— Есть какая-то особая причина, по которой ты хочешь пуститься в погоню за одержимым? — догадался Абелар.

— Может быть.

— Могу я поинтересоваться, что это за причина?

— Можешь.

Серый гатляур выжидающе посмотрел на Вилбера, но тот молчал. Абелар хорошо знал сородича и уже понял, чем окончится разговор, но все же спросил:

— И что же это за причина?

— Не скажу.

Иного ответа и не ожидалось. Глава Торговой палаты кивнул и встал из-за стола.

— Итак, раз все согласны, то предлагаю немедленно отправиться в Цитадель и поговорить с кардиналом Иустином.

— Сначала навестим коменданта Темного квартала, — проворчал Эберн, с кряхтением поднимаясь со стула. — Такие дела через него должны проходить.

— Хорошо, так и поступим.

Миновав шумную ораву деловых партнеров, столпившихся во внутреннем дворе дома Абелара, троица гатляуров вышла на центральную улицу Камиена и направилась в сторону возвышающейся над столицей Цитадели.

В городе царило необычайное оживление. Неторопливо прогуливающиеся создания Света обсуждали ночной налет сонзера и недавнее аутодафе, а порождения Тьмы, спешащие куда-то по поручениям хозяев, старались не смотреть в сторону площади, на которой унылые бесы до сих пор соскабливали ошметки оплавленной плоти с брусчатки и складывали их в переполненные мешки, утрамбовывая тощими ногами обугленные части тел. В центре Камиена стоял запах горелого мяса, и хотя феи считали его ароматом возмездия, гатляуры чуяли лишь отвратительную вонь.

Проклиная острый нюх, Абелар, Вилбер и Эберн вошли в Цитадель. Клирики-привратники подозрительно покосились на них, но останавливать не стали — все-таки глава Торговой палаты и командир гвардии были известными личностями, а эмиссар по долгу службы имел допуск ко всем атланским чиновникам. Однако гостей атланы все равно не жаловали.

— Нам нужно встретиться с комендантом Темного квартала, — Эберн обратился к привратнику, который явно бездельничал на посту. — Можешь отвести? Без проводника здесь немудрено заблудиться.

— Вам назначено?

— Назначено. Мне всегда назначено, — проворчал эмиссар. — Не узнаешь, что ли?

Клирик присмотрелся внимательнее, но, честно говоря, все гатляуры выглядели для него практически одинаково. Различать их приходилось только по размерам, породе и окрасу, но так и ошибиться можно.

— Некрупный, черная шерсть с рыжими подпалинами… — задумчиво пробормотал привратник. — Должно быть, вы тот самый официальный представитель гатляуров в Атланской империи. Извините, не признал сразу.

Эберн поперхнулся от злости — клирик имел неосторожность акцентировать внимание на самых непривлекательных чертах внешности эмиссара. Конечно, юное создание Света не разбиралось в том, что считается неприличным в гатляурском обществе, но все равно его слова прозвучали чересчур нетактично.

— Следуйте за мной, — произнес атлан и нехотя побрел по коридору Цитадели.

— Вы недавно вступили в должность, юноша? — вежливо поинтересовался у него Абелар, легонько ткнув локтем сородича, готового разразиться гневной тирадой.

— Да, примерно месяц назад.

— Понятно. Тогда, пожалуйста, потрудитесь запомнить наши скромные персоны, чтобы не оказаться в весьма неловком положении, — с улыбкой посоветовал глава Торговой палаты. — И порой надо воздерживаться от озвучивания собственных мыслей.

— Я вас как-то обидел?

— Думаю, господина Эберна несколько задели ваши слова.

— Прошу прощения, — небрежно обронил клирик, даже не обернувшись.

Эмиссар вдохнул поглубже, чтобы хватило воздуха на самую изощренную брань, какую только мог породить его тяжелый характер, но в последний момент Абелар предостерегающе поднял руку. Не сейчас.

Тяжело быть дипломатом, когда ненавидишь всех, кроме собственного народа. Однако весьма вероятно, что именно поэтому гатляуры и избрали его своим представителем. В нынешние времена только наглость, грубая настойчивость и циничный прагматизм Эберна могли защитить интересы общины.

Поблуждав некоторое время по Цитадели и дважды пройдя мимо входа, привратник все же привел троих посетителей к кабинету коменданта Темного квартала. Увы, внутри никого не было.

— К сожалению, вашу встречу придется отложить, — развел руками атлан.

— Ничего страшного, — Абелар улыбнулся. — Тогда мы сразу пойдем к кардиналу Иустину. Пожалуйста, проводите нас, юноша.

— К нему нельзя.

— Нам можно, — прорычал Вилбер, сверкнув желтыми глазами. — Веди.

Клирик судорожно сглотнул, взглянув на свирепую тигриную морду, и пролепетал:

— Хорошо, но кардинал очень занят. Мы сообщим ему о цели вашего визита, и если он согласится вас принять…

— Согласится. Скажите господину Иустину, что к нему пришли командир гвардии Вилбер, эмиссар Эберн и глава Торговой палаты Абелар с предложением по делу одержимого. Он поймет.

Атлан вздохнул. Видимо, не оставалось ничего иного, кроме как отвести надоедливых гатляуров к кардиналу.

— Идите за мной.

Он торопливо зашагал по коридору, но, опомнившись, напустил на себя важный вид и вернулся к неторопливой походке. Однако теперь это выглядело довольно жалко.

Блуждания по лабиринтам Цитадели продолжились. На этот раз на поиск верного пути ушло еще больше времени. Вилбер и Эберн даже начали подозревать, что высокомерный клирик ведет их куда-то не туда, а тот постепенно ускорял шаг и нервно почесывался, не понимая, почему озаренная крепость подсовывает ему не те повороты и проходы. Только Абелар был совершенно спокоен и уверенно шел за проводником, наслаждаясь звуками эха и чудесным видом на город.

Наконец атлан и гатляуры вошли в просторный зал с четырьмя дверьми. Облегченно выдохнув, привратник подошел к коллеге, стоявшему у резиденции кардинала, что-то прошептал ему и быстро, почти бегом, направился к выходу. Второй клирик окинул посетителей внимательным взглядом и исчез за дверью обители Иустина, но почти сразу же вернулся.

— Кардинал ждет вас. Можете пройти, — сообщил он с вежливой полуулыбкой и без обычного для атланов надменного тона. И сразу стало понятно, почему он находится здесь, а наглые выскочки околачиваются у входа в Цитадель.

Абелар кивнул и первым вошел в обитель Иустина. Эберн, раздраженно ругаясь себе под нос, последовал за ним. Вилбер шел последним, но перед тем как шагнуть за порог, он остановился и настороженно посмотрел по сторонам. Это, конечно, самое безопасное место на всем обломке мира, но привычка есть привычка.

— О, и уважаемый комендант Темного квартала здесь, — промурлыкал Абелар, заметив епископа. — Полагаю, мы как раз вовремя.

— Прошу прощения, но я вынужден вас поторопить, — виновато улыбнулся Иустин. — Очень много дел. Впрочем, вы и сами все понимаете. Мне сообщили о цели вашего визита. Полагаю, вы здесь потому, что предвидели нашу обеспокоенность слухами об одержимом и их возможными последствиями.

— Ваша проницательность не имеет границ, — польстил Абелар.

— Ваша тоже, — не остался в долгу кардинал.

Собеседники прекрасно поняли друг друга. Две короткие фразы расставили все по своим местам, подтверждая догадки одних и опасения других.

— Гатляурская община хочет поучаствовать в погоне за одержимым, — произнес Абелар, приглаживая усы. — Мы готовы выделить отряд гвардии и обеспечить финансовую поддержку.

— В погоне? — по скучающему образу Иустина пробежала рябь настороженности. — Раб Элеро покинул Камиен?

— Он обязательно это сделает. Или уже сделал.

— Откуда такая уверенность?

— Мы сопоставили факты, — серый гатляур зажал между пальцами кончик длинного уса и приготовился ждать.

Иустин задумался. Бегство Ахина было более чем возможным развитием событий. И крайне неприятным.

— А как вы считаете, епископ? — поинтересовался кардинал.

— Скорее всего, он не останется в Камиене. Если раб Элеро умен хотя бы в половину того, как мы считаем, он непременно сбежит.

— Значит, искать его в городе — бессмысленная трата времени и сил, — подвел итог Иустин и обратился к гатляурам: — Хорошо. Мы немедленно займемся организацией карательной экспедиции. Естественно, вы можете оказать нам содействие.

Абелар кивнул и вопросительно посмотрел на Вилбера.

— Мы готовы выступить немедленно, — сообщил командир гвардии. — Отряд из пяти опытных бойцов и лейтенанта. Их возглавлю лично я.

— Замечательно, замечательно. Вижу, вы подошли к делу со всей ответственностью, — кардинал размазал по рыжему гатляуру рассеянный взгляд. — В таком случае мы выберем пару десятков наименее бесполезных солдат. Нам ведь ни к чему посылать за одним отродьем зла целую армию, верно? Меньшая численность — большая мобильность.

— Сколько вам нужно времени на сборы?

— Сколько? — кардинал переадресовал Фероту вопрос Вилбера.

Епископ застыл на месте, внезапно осознав, что его ожидает. Размеренная работа, чтение философских трактатов, чистый кабинет с чудесным видом из окна, трудолюбивый помощник, комфорт и спокойствие — обо всем этом можно забыть. Правда, оставалась еще призрачная надежда.

— Я займусь приготовлениями к погоне? — осторожно уточнил Ферот.

— И не только. Вы ее возглавите, — с легкой полуулыбкой произнес Иустин. — Дело государственной важности. Представитель власти необходим. Уверен, вы справитесь. Посмотрите, проконтролируете все…

Теперь не осталось и надежды. Конечно, в Цитадели можно найти епископов, более подходящих на роль гончей Света, но, видимо, кардинал не хотел тратить время на поиск иного исполнителя и разъяснение ему сути дела. А отправлять с таким поручением рядового клирика — как-то не по рангу. Да и гатляуры могли оскорбиться тем, что ими руководит какой-то атланский юнец.

— Но я ведь комендант Темного квартала, — напомнил Ферот, предприняв последнюю попытку уклониться от поручения. — На кого мне оставить работу?

— Например, на того, кто и так ее выполняет, — небрежно повел плечами кардинал и обратился к Онкану: — На вас можно положиться?

Клирика словно парализовало. Кровь отлила от головы молодого атлана, когда он наконец осознал, что фактический правитель страны говорит именно с ним. И не просто говорит — Иустин предложил ему временно занять место коменданта Темного квартала. Он счел Онкана достойным.

Собрав всю волю в кулак, клирик выдавил из себя нечленораздельную фразу, в которой угадывалось согласие принять ответственную должность. Впрочем, вопрос Иустина был скорее не предложением, а приказом.

— Сборы. Сколько времени надо? — повторил Вилбер.

— Дня три, наверное, — понуро пробормотал Ферот, обдумывая внезапное назначение. — Я должен передать дела, найти подходящих солдат, снарядить их чем-нибудь получше бутафории городской стражи, нанять пару великанов для переноски всего необходимого… Я, конечно, рассчитываю, что мы со всем управимся быстро и без лишнего кровопролития, но нам надо быть готовыми к долгому походу и стычкам, если одержимый успеет найти сторонников. Предосторожность не помешает.

— Хорошо, — прорычал командир гвардии. — Три дня.

За столь длительный срок одержимый успеет скрыться. Но тогда погоня станет только интереснее. В тигриных глазах Вилбера сверкнули желтые искры жажды крови, принадлежащей хищнику, напавшему на след опасной жертвы. Он по-прежнему не собирался подвергать излишнему риску жизни членов общины, но свою собственную — с превеликим удовольствием. Наконец-то есть повод выпустить на волю внутреннего зверя. Охота…

— В таком случае буду считать небольшую проблему с рабом Элеро решенной. Оставляю ее на вас, епископ, — растягивая слова, произнес Иустин, а затем задумчиво посмотрел на троицу гатляуров: — И на вас, господа. Однако я бы хотел кое-что уточнить.

— Слушаю, — промурлыкал Абелар, пригладив усы.

Внезапно туман в глазах кардинала рассеялся, и глава Торговой палаты едва не попятился, наткнувшись на ледяную сталь необычайно светлого взгляда.

— Зачем вам это? — спросил Иустин твердым тоном. Нет, даже не просто твердым, а жестким. — Вы уже дважды предложили нам помощь, но ничего не потребовали взамен, что несколько не похоже на вас.

— Гатляурская община — часть Атланской империи, — честно солгал Абелар. — Благополучие страны — наше благополучие. Мы тоже готовы защищать идеалы Света, несмотря на предвзятое отношение и ореол сомнений о природе нашего светлого народа. К тому же беспорядки, какого бы рода они ни были, вредят развитию торговли.

«Умеет же, — мысленно усмехнулся Эберн. — Нормально не ответил, но вопрос исчерпан. О планах рассказал, но не раскрыл их. Дал неоднозначный намек, что неплохо было бы избавиться от стереотипов о гатляурах, но не стал ни о чем просить напрямую. И в конце добавил фразу, которая придает убедительности всем предыдущим словам, демонстрируя своеобразный интерес, который от нас мог ожидать бледнорожий. Абелар хитер».

— Прошу прощения за неуместный вопрос. Я вас понял, — вальяжно кивнул Иустин, вновь облачившись в мантию напускной рассеянности. — Но будьте уверены, я найду способ отблагодарить гатляурскую общину от лица всей Атланской империи. Светлые создания едины. И ваш благородный поступок — вернейшее тому доказательство.

— Мы поступаем так, как нам велит Свет в наших сердцах, — почтительно поклонился Абелар.

Эберн и Вилбер последовали его примеру.

— Безусловно… — кардинал неторопливо встал из-за стола с видом хозяина, провожающего гостей: — Тогда, с вашего позволения, я вернусь к работе. Полагаю, вам тоже есть чем заняться.

На этом беседа завершилась.

Из резиденции вышло пятеро созданий Света, и каждый из них думал о чем-то своем. Абелар самодовольно улыбался, мурчал ненавязчивую мелодию и по привычке приглаживал усы, живо представляя открывающиеся перед гатляурами перспективы. Угрюмый Эберн вздыхал, прикидывая предстоящие расходы, и косо посматривал на идущих рядом атланов. Вилбер настороженно озирался по сторонам и принюхивался. Дрожащий от воодушевления Онкан снова и снова мысленно повторял слова кардинала.

А Ферот старался вообще не думать. Слишком уж тяжелые мысли лезли в голову епископа. Беспокойство, сомнения, воспоминания о странностях сегодняшнего дня и неожиданное назначение. За считанные часы изменилась вся его жизнь. К счастью, обратимо.

«Нужно всего лишь поймать одержимого. Это несложно. Далеко он не убежит. Со мной будут гатляуры, — успокаивал себя Ферот, попутно сбивчиво рассказывая помощнику об обязанностях коменданта Темного квартала, которые тот и сам прекрасно знал. — Поскорее бы все это закончилось…»