Секреты ниндзюцу

Антон Струцкий

Книга «Секреты ниндзюцу» рассказывает об искусстве средневековых японских лазутчиков-ниндзя. Подробно анализируются основные методы ниндзюцу, цитируются аутентичные источники XVI – XVIII веков. Книга адресована всем практикующих японские боевые искусства и интересующихся восточной культурой.

На обложке Иллюстрация из книги Ehon Tailo Ki. 1802 (PD)

© Антон Струцкий, 2022

ISBN 978-5-4493-3717-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

В средневековой Японии, во времена феодальной раздробленности (эпоха Сэнгоку-дзидай 1467—1603 гг.) вызванной кризисом сёгуната Асикага, когда между крупнейшими феодальными домами шла нескончаемая война за территории и политическое влияние, каждый князь имел в своём подчинении группы специалистов по разведывательной и диверсионной деятельности. Они путешествовали по всей Японии и проникали во владения враждебных князей под видом бродячих монахов, купцов и простолюдинов, по крупицам собирали сведения о различных провинциях, создавали сети осведомителей из местных крестьян, внедрялись в свиту военачальников и следили за передвижением вражеских войск, сеяли слухи среди простолюдинов, подбивая их к мятежу, устраивали диверсии и похищали ценные документы. Изредка они использовались и как наёмные убийцы, ибо могли незаметно проникать в строго охраняемые замки и так же незаметно уходить, не оставляя никаких следов своего присутствия.

Иногда эти группы создавались из ближайших вассалов князя, отличавшихся своей верностью и имевших навыки и способности необходимые для такого рода деятельности. Но чаще всего подобных специалистов нанимали у нескольких десятков семей мелкопоместных феодалов (дзидзамурай), проживавших в провинции Ига и в уезде Кока провинции Оми. В этих семьях, в силу исторически сложившихся условий, было разработано особое воинское искусство, включавшее в себя теорию ведения тайной войны и изощрённые методы подготовки лазутчиков. В разные исторические периоды и в разных школах, это искусство называлось по-разному: в Накагава-рю оно называлось ин-дзюцу («иньское», «тёмное искусство»), в Ёсицунэ-рю оно называлось сэтто-дзюцу (букв. «искусство кражи»), в Ходзё-рю — гунъё кантё-дзюцу («искусство использования разведчиков [во время] войны»), но чаще всего использовался термин синоби-но дзюцу. Современное прочтение этих иероглифов — ниндзюцу. Как уже следует из названий, присвоенных этому искусству, ниндзюцу являлось системой сбора разведывательной информации, совокупностью методов тайного проникновения к противнику, стратегий ночных атак (ёути), и способов введения противника в заблуждения.

Человек, владеющий искусством ниндзюцу, называется — ниндзя. Благодаря массовой культуре, это слово стало известно во всём мире. Однако не все знают, что оно появилось лишь в ХХ веке. Слово «ниндзя» — это онное чтение иероглифов «синоби-но моно» (т.е. «скрывающийся человек»), и именно так в старину называли людей этой профессии. Слово «синоби-но моно» впервые встречается в «Повести о Великом мире» («Тайхэйки»), написанной монахом Кодзима-хоси в XIV веке. Произведение рассказывает о борьбе императора Годайго с узурпаторами из клана Ходзё, описывает подвиги знаменитого полководца Кусуноки Масасигэ, служившего императору, и возможно впервые, в японской литературе, упоминает о действиях синоби-но моно.

В других источниках, составленных уже после написания «Тайхэйки», встречаются такие толкования слова «синоби-но моно»:

«Что касается ниндзя, говорят что они были выходцами из провинции Ига и Кока, могли легко проникать во вражеские замки; они видят скрытое и приходят, чтобы присоединиться к союзникам, на глазах у врагов. В странах Запада (в Китае) их называют сайсаку. Стратеги их называют кагимоно-хики» — говорит о синоби-но моно летопись «Ноти кагами»¹.

В «Букё дзэнсё» («Полное собрание военных канонов») сказано:

«Среди войсковых разведчиков есть люди, называемые синоби. Они идут во вражеские провинции и возвращаются оттуда, добыв информацию. Есть традиции и умения, присущие исключительно им. Они шпионят за противником и выясняют положение дел в его стане».²

В «Букэ мёмокусё» («Термины самурайских родов») сказано:

«Синоби-но моно выполняют различные шпионские задания. Их называют еще „кандзя“ или „тёдзя“. Служба их заключается в том, чтобы тайно проникнуть в чужие провинции и узнать положение дел во вражеском стане или по временам, смешавшись с противником, вызнать его слабые места. Проникнув во вражеский лагерь, они пускают огонь, и еще в качестве [наемных] убийц убивают людей. Во многих случаях используются эти синоби. Называют их также „моно-кики“ („подслушивающие“), „синоби-мэцукэ“ („тайные агенты, цепляющие к глазам“) и т. д. Все это одна сторона их службы. Если с самого начала служебные обязанности их не оговорены, нет таких заданий, которые бы им не поручали. Служат в качестве синоби простолюдины, асигару (легко вооруженные воины низшего ранга), досин (полицейские стражники), раппа, сэппа и другие».³

Фудзибаяси Ясутакэ, в первом томе своего трактата «Бансэнсюкай» («Десять тысяч рек, впадающих в море») даёт такое толкование слова «синоби»:

«…Мы используем название «синоби», потому, что этот иероглиф состоит из иероглифов «яйба» («лезвие меча») и «кокоро» («дух» или «сердце»). Это название используется потому, что отражает главнейшие принципы этого искусства. Не учитывая его смысл, вряд ли возможно понять его сущность.

Вопрос: Если возможно, я хотел бы узнать об этом подробней.

Ответ: Наблюдение и проникновение к противнику включают в себя огромные риски, и требуется, прежде всего, иметь твёрдый дух и добродетельное сердце. В то же время сердце и дух должны быть холодными и острыми подобно лезвию. Если дух не твёрд и не остр, как лезвие меча, даже самый искусно составленный и тщательно продуманный план не может быть выполнен. Такой лазутчик будет человеком слабым, и когда он будет подбираться к врагу, его будут охватывать страх и сомнения. Даже если он всё же и сможет приблизиться к противнику, он будет нервничать и суетиться, и говорить так много, что вызовет подозрение. Пленение же, означает провал всей миссии, и обернётся гибелью не только для него самого, но и для пославшего его военачальника. Таким образом, вы сможете проникнуть в брешь в обороне противника только в том случае, если у вас будут твёрдый дух и преданное сердце, которые закаляются также как лезвие меча. Именно поэтому, мы изменили китайские названия, относящиеся к ниндзюцу, и используем этот иероглиф, означающий «дух как лезвие».⁴

Существуют несколько интерпретаций иероглифа «синоби». Этот иероглиф по ону читается как «нин», и образует множество однокоренных слов. Иероглиф «нин» входит в состав слова «нинтай» («терпение»), выражающий важнейшую категорию буддийской аскезы. Так же как без терпения и отречения от своего «эго» невозможно достижение просветления, также без терпения и известной доли смирения невозможно постижение ниндзюцу. Такая интерпретация вполне естественна, так как буддизм оказал большое влияние на все стороны японской культуры. Так же, иероглиф «нин» означает и крайнюю степень опасности, в которой пребывает всякий вступивший на путь ниндзя, поэтому «сердце», в этом иероглифе, находится под «лезвием». «Нинтай», означает также «упорство» и «настойчивость», и трактуется так: «Хотя враг занёс клинок над сердцем ниндзя, он всё равно выстоит и одержит победу». Иероглиф «нин» входит, также в состав слов «синоби-дэ» (делать что-либо тайно, скрытно), «синобииру» (тайно проникать куда-либо) и проч. Суммируя всё выше сказанное, можно заключить, что синоби должен сохранять свою деятельность в тайне, а также это означает, что для приобретения навыков, позволяющих выполнять эту деятельность, необходимо тренироваться на пределе человеческих возможностей. Кроме того, при выполнении миссии синоби, нередко приходилось преодолевать такие трудности, какие только можно представить. Следующие путём синоби, должны были постоянно помнить об этом.

Иероглиф «синоби/«нин»

«Синоби» — это лишь одно из названий, которое известно из старинных рукописей и исторических хроник. По-видимому, в разных провинциях средневековой Японии для ниндзя использовались свои названия. Возможно, это завесило от специфики их работы и от содержания конкретных задач, которые они выполняли. В эпоху Сэнгоку-дзидай (1467—1573 гг.), в районе Канто, их называли «суппа» («бьющие волны»), «уками бито» («вызнающий и подслушивающий человек»), «дакко» («похищающий слова из уст»). В районе Аомори называли «кагэ-но моно» («люди-тени»). В районе Канагава, их называли «куса» («трава») или «куса-гакурэ» («скрывающийся в траве»), и «раппа» («проникающий [подобно] волне»). В районе Ниигата их называли «кики-моно» («подслушивающий человек»). Кроме того, князь Уэсуги Кэнсин их называл «нокидзару» («обезьяна на крыше»); князь Такэда Сингэн их называл «мицумоно» («тройные люди»); Ода Нобунага их называл «кёдан» («подслушивающий разговор во время пира»). В эпоху Эдо (1603—1867 гг.), агентов тайной полиции сёгуната называли «оммицу» («сокровенная тайна»). В «Сёнинки» дано название «нинхэй» («солдат-ниндзя»), что указывает на то, что в качестве ниндзя служили асигару (пехотинцы) и низкоранговые самураи. Видимо, это название также использовалось в школе Натори-рю. Слово «ниндзя» появилось лишь в период Тайсё (1912—1926 гг.). Реже используется слово «ниндзюцу-дзукай» («человек, владеющий ниндзюцу»).

Так же, надо сказать, что когда в исторических хрониках встречается тот или иной термин, обозначающий лазутчика и шпиона, он необязательно может обозначать профессионального лазутчика, в той или иной степени владеющего методами ниндзюцу. Удельные князья-даймё и их военачальники, могли привлекать для осуществления разовых акций и простых людей: бродячих монахов, сохэй (воинов-монахов), ямабуси, купцов и крестьян. Посылали на разведку и рядовых пехотинцев и низкоранговых самураев. Хотя последние и могли иметь подготовку ниндзя. Но, для выполнения более серьезных поручений нанимали специалистов. Видимо, среди ниндзя могло существовать и такое «разделение труда»: ученики ниндзя, осваивающие азы ниндзюцу, собирали предварительные сведения о княжестве противника. Наблюдение за передвижением войск противника, обследование топографии того или иного района, составление карты, измерение глубины рва, или длины и высоты замковых стен — эта работа не требовала досконального знания всех методов ниндзя и была относительно безопасна. Внедрение же в глубокий тыл противника, проникновение во вражеский замок, психологическая обработка вражеского окружения и вербовка «местных» и «внутренних» шпионов — эта работа осуществлялась только специалистами, мастерами ниндзюцу.

Начиная с эпохи Эдо (1603 — 1867), ниндзя становятся популярными отрицательными персонажами театра Кабуки, «бульварной» литературы-ёмихон и городского фольклора. Причина подобной популярности ниндзя среди простого народа до конца не ясна, этих причин может быть несколько. Главная причина состоит в том, в годы феодальных усобиц, удельными князьями-даймё ниндзя использовались очень часто. Для того, чтобы подобраться к вражескому князю, ниндзя подбирались к его приближенным, втирались в доверие к домашним слугам князя, к учёным монахам, которым князь оказывал покровительство, к его личным врачам — т.е. к тем, кто имел доступ в княжеский дворец или находился на службе у даймё. Очень часто такие люди оказывались обманутыми подосланным ниндзя или втянутыми в опасную авантюру. Очень часто, обманутыми ниндзя оказывались безобидные и ничего не подозревавшие крестьяне. Возможно по этой причине, деревенские общины представляли собой закрытые сообщества, и крестьяне с подозрением и недоверием относились к чужакам из соседних княжеств.

Ещё одна возможная причина популярности ниндзя, как отрицательных персонажей, — разветвлённая сеть тайной полиции сёгуната Токугава, основу которой составляли ниндзя из Ига, Кока и Нэгоро. Япония эпохи Эдо представляла собой закрытое, от внешнего мира, полицейское государство, в котором каждый человек, независимо от социального положения, мог оказаться объектом слежки. Думается, по этим причинам в японском фольклоре сложился негативный образ ниндзя.

Этот образ, созданный театром и бульварным чтивом, всегда пугал обывателей своей таинственностью. Так как, простой народ, и даже многие самураи, об искусстве ниндзя имели лишь смутное понятие, то и ниндзя японский обыватель эпохи Эдо представлял себе как колдунов и разбойников, владеющих чёрной магией и могущих превращаться в огромных жаб и крыс, исчезать на глазах у преследователей, и появляться из ниоткуда.

Ниндзя в маскировочной одежде синоби сёдзоку. Рисунок по фотографии Фудзиты Сэйко

В начале ХХ века подобные представления из городского фольклора и драматургии Кабуки перекочевали на страницы романов, комиксов и на киноэкраны. Один из первых (а возможно и первый) фильмов о ниндзя, вышел в 1916 г. Это был, краткометражный (около 10 мин) немой фильм «Храбрый Дзирайя», представлявший собой экранизацию популярного эпизода из одноименной пьесы Кабуки, с превращением главного героя в огромную жабу.

В 1960-х гг. ниндзя перекочевали в западную масс-культуру. В 1964 г. выходит в свет фильм «Ты живёшь только дважды» («You Only Live Twice») по роману Яна Флеминга о Джеймсе Бонде. Сюжет романа и фильма разворачивается в Японии, где британскому суперагенту, в его борьбе с очередным суперзлодеем, помогают ниндзя.

Благодаря современной массовой культуре сложился новый популярный образ ниндзя. Если в эпозху Эдо ниндзя представляли колдунами, учениками тэнгу и ямабуси, то в ХХ веке ниндзя стали представлять как фехтовальщиков и мастеров боевых ичскусств, владеющих некой сверхэфективной техникой рукопашного боя, во много раз превосходящей технику каратэ, айкидо, дзюдо и дзю-дзюцу. Этот ложный образ ниндзя поддерживают и распространяют многочисленные бизнесмены от будо, наподобие Фрэнка Дюкса или Асиды Кима, открывшие собственные школы ниндзя. По-сути они и предложили современную трактовку ниндзюцу как некоей экзотической системы боя с оружием и без. Как писал Анатолий Тарас: «Деятельность такого рода наставников основывается не на традиции, а на собственных фантазиях и всякого рода экзотике. Рецепт достаточно прост: немного сказок по мотивам восточной истории, немного ритуалов какого-нибудь племени мумбо-юмбо; побольше джиу-джитсу и тренировок в духе спецназа. Вот вам и ниндзюцу»!⁵

По вине таких сэнсеев, в западной популярной литературе закрепился ошибочный взгляд на ниндзюцу, как на аналог самурайского комплекса военных знаний — бугэй дзюхаппан, включающего в себя приёмы боя без оружия и с оружием (кумиути, дзю-дзюцу и бу-дзюцу), тактику и стратегию (сэн-дзюцу, гумпо или хэйхо). Это неверно, так как ниндзюцу само было частью комплекса бугэй дзюхаппан, это система шпионажа и диверсий, а не рукопашного боя или фехтования.⁶ Ниндзюцу являлось военно-теоретической наукой (гунгаку), подобной таким дисциплинам как хэйхо (стратегия), суй-рэн (стратегия и тактика морских сражений), тикудзё-дзюцу (фортификация) и т. д. Сэнсэй Каваками Дзинъити, исследователь ниндзюцу, в своих лекциях прямо говорил, что преподаёт бу-дзюцу, и что хотя, его ученики и носят на тренировках тёмно-синие кэйкоги (букв. «одежда для тренировки») желая быть похожими на ниндзя, на самом деле они — бугэйся (букв. «человек практикующий бугэй — традиционные воинские искусства»), а не ниндзя. Хацуми Масааки свою систему Будзинкан назвал будо-тайдзюцу (вид будо, телесная практика), подчёркивая этим, что преподаёт будо, и ниндзюцу в этой системе лишь один из её элементов.

Отечественные авторы, пишущие на тему ниндзя, повторяют ошибки зарубежных коллег. В 90-е гг. не редко просто переводили западные книги на русский язык, и гордо ставили на обложку плагиата свою фамилию. Поэтому книг, рассказывающих читателю об истинном ниндзюцу, и опирающихся на аутентичные трактаты почти не было. Высокое качество для начала и середины 1990-х гг. имели лишь книги В. В. Момота, основавшего отечественный Будзинкан, и получавшего информацию о ниндзюцу непосредственно от зарубежных сихан Будзинкана. Его книги уже в то время стали библиографической редкостью.

В 1997 г. молодой аспирант Института стран Азии и Африки при МГУ (ныне кандидат исторических наук), А. М. Горбылёв, в минском издательстве «Харвест» выпустил книгу «Путь невидимых. Подлинная история ниндзюцу». Издание этой книги явилось событием. Книга сразу же привлекла к себе внимание отечественных любителей будо и нимпо,⁷ и на просторах интернета до сих пор о ней не утихают споры. В ней А. М. Горбылёв изложил взгляд историка-востоковеда на историю и сущность ниндзюцу. Впервые, для создания русскоязычной книги на эту тему, было привлечёно большое количество литературы на японском языке, ранее не переводившееся на русский язык. Годом позже было издано продолжение — «Когти невидимок. Подлинное оружие ниндзя», описывающее различные виды оружия и инструментов ниндзя. Было заявлено издание третьего тома «Секреты ночных демонов. Подлинная техника ниндзюцу», посвященного методам ниндзя, описанных в старинных трактатах. Но по независящим от автора причинам, третий том, так и не был издан. Зато в 2002 г. в научно-популярном журнале «Япония. Путь кисти и меча» вышла серия статей А. М. Горбылёва о методах ниндзюцу. Однако малый тираж журнала делал эти публикации практически недоступными для массового читателя.

Желание восполнить эту лакуну, а также самому разобраться в том, что есть истинное ниндзюцу, послужило поводом для написания данной книги. При работе над ней я опирался на трактаты по ниндзюцу, переведённые на английский и русский языки. Многое приходилось переводить самому с английского. Конечно перевод с перевода, тем более выполненный не филологом, всегда будет уступать в качестве, переводу с подлинника. Но всё-таки основной смысл текста я старался передать как можно более буквально. В этой книге, читатель найдёт цитаты из аутентичных трактатов: «Бансэнсюкай» («Десять тысяч рек, впадающих в море»), «Гумпо дзиёсю» («Собрание [способов] использования самураями воинских искусств»), «Ёсимори хяку сю» («Сто стихотворений Ёсимори), «Кока-рю ниндзюцу дэнсё» («Наставление по ниндзюцу школы Кока-рю») и др. до сих пор не доступных массовому читателю, их подробный анализ, и изложение методов ниндзюцу в них описанных. Надеюсь, эта книга ответит на многие вопросы о том, что такое подлинное ниндзюцу и будет полезной всем, практикующим японские боевые искусства.

Примечания

1

Цит. по.: Зугари Касэм Нинпо. Ниндзюцу. Между светом и тенью/Касэм Зугари/ Пер. с фр. Свисталюк Р. П. — Х.: ФЛП Коваленко А. В., 2009. — С. 56

2

Цит. по: Камминз Э. В поисках ниндзя / Энтони Камминз/ пер. с англ. Ф. В. Кубасов. — М.: Вече, 2017. — С. 18

3

Цит. по Горбылёв А. М. Путь невидимых. Подлинная история ниндзюцу/ А. М. Горбылёв. — Мн.: Харвест, 1997. — С. 8

4

Cummins, Antony; Minami, Yoshie The Book of Ninja. The First Complete Translation of the Bansenshukai Japan’s Premier Ninja Manual. / Antony Cummins; Yoshie Minami. — London: Watkins Publishing, 2013. — P. 21

5

Тарас А. Е. Воины тени: ниндзя и ниндзюцу/А. Е. Тарас. — Мн.: Харвест, 1996. — С. 7

6

В интернете часто задают вопрос «Если ниндзюцу это не система боя, то, какое именно боевое искусство изучали ниндзя, и было ли вообще т.н. синоби бу-дзюцу?» Конечно, ниндзя изучали и борьбу без оружия и фехтование мечом, так как от этого зависело само выживание в эпоху феодальных войн. К слову, до реформы Тоётоми Хидэёси, многие крестьяне могли носить короткий меч, и более или менее умели им пользоваться. Боевые искусства, которые изучали ниндзя, не были их изобретением, это были стандартные самурайские бу-дзюцу, которые в той или иной степени изучали все японские воины той эпохи. Конечно, тактика боя изменялась под нужды ниндзя: применялись неожиданные нападения, использовались ослепляющие порошки-мэцубуси, но техника боя была обычной техникой боя самурайских школ. Конкретная школа, которую изучал ниндзя, зависела от местности, где он жил, от самурайского клана, на службе которого он находился, и от его личных предпочтений.

7

Часто это слово произносится как «нинпо», поскольку переводится с английского без учёта фонетических изменений. Мы же следуем поливановской транскрипции японских слов, согласно которой звук «н» перед звуками «б», «м» и «п» всегда переходит в «м». Поэтому читатель здесь встретит «Гумпо дзиёсю», вместо «Гунпо дзиёсю», «Нимпидэн» вместо «Нинпидэн» и т. д.