Мы никогда не умрем

Антон Сергеевич Задорожный

В сборник петербургского писателя Антона Задорожного вошли реалистичные повести и рассказы, написанные в 2008—2019 гг. Жесткая, местами горькая, но романтическая проза. Автор пишет о проблемах маленького человека, конфликте поколений, осмыслении российского прошлого и современности, природе творчества, вопросах жизни и смерти.Произведения в этой книге связаны одно с другим, увлекают и завораживают, побуждая читателя задуматься, есть ли выход из замкнутого круга жизненных обстоятельств? Книга содержит нецензурную брань.

Кошелек

Посвящается dima uknow

Середина нулевых. Мы с мамой живем в общаге. Недавно рядом открыли стрип-клуб, музыку из которого хорошо слышно. Это всех бесит, но никто ничего не делает. Мамы нет дома — работает на хлебозаводе в ночную смену уже полгода. Сейчас нас трое: я, Федя и Стас. Сидим, играем в подкидного дурака.

Из окна на нас пялится свежий сентябрьский вечер. На столе тлеет хабарик. Да, я покуриваю, нехороший мальчик.

— Не, пацаны, надоело. — Стас, прыщавый парень, с которым мы когда-то ходили в один садик, опять проиграл в карты. — Сдаюсь. — Он поднимается из-за стола, и стул противно скребет по полу. Мы с Федей смеемся, откладываем колоду в сторону.

Втроем мы соглашаемся, что нужно похавать, и выходим в коридор, где всегда темно и выкручивают лампочки. Там — примерно такие же комнаты, две кухни и душевая на шесть человек: по четным дням моются женщины, а по нечетным мужчины. Один день в неделю отводят на мытье детей. Еще на нашем этаже есть балкон, куда выходят покурить взрослые (если не помещаются, курят на лестнице, хотя нельзя). Кухни, как и толчки, располагаются по обе стороны коридора.

Добрались. В кухне пахнет котлетами, которые мы оставили доготавливаться, накрыв крышкой. Потом парочка пьяных мужиков придумала хлестать тут водяру и говорить за жизнь. Чтобы избежать риска получить сковородкой по башке, мы ушли отсидеться. Сейчас на кухне никого, кроме нас, нет — лафа.

Я беру сковороду, Федя пару тарелок и вилки, а Стасик спрашивает:

— Мих, есть кетчуп?

— Не спрашивай, возьми в холодильнике, — отвечаю я.

Стас достает кетчуп, и я замечаю желтоватое пятно возле его правого глаза — неделю назад Стаса избил отец, и фингал до сих пор не прошел. Наконец возвращаемся в комнату. Там спокойно, есть телек и старенькая SEGA — рубимся иногда в «Mortal Combat». Мама хотела подарить мне компьютер, но я отмазался, зная, что его некуда будет поставить. Мне, конечно, хочется, но он дорогой, и я молчу в тряпочку. Тем более в комп мы играем у Феди — у него нормальные родители и своя комната в двушке.

Федя раскладывает на тарелку котлеты. Предлагает мне одну. Я пробую.

— Вкусно, но уже холодные, — говорю я, как вдруг раздается громкий, наглый стук в дверь.

— Да и пофиг, — жует Федя.

После небольшого перерыва стук повторяется.

— Вы кого-то ждете? — очкует Стас, отвлекаясь от телевизора.

— Нет, не парься. Маза на работе, сам знаешь, — отвечаю я, протягивая другу тарелку.

Когда стучатся в третий раз, я уже не выдерживаю и смотрю в глазок. Узнаю двух пьяных мужиков.

— Соседи, — поясняю я пацанам. Спрашиваю незваных гостей через дверь: — Че надо?

— Слышь, выходи. Выходи, говорю! — старается взять меня басом чудак, заплывший жиром. Ага, счас!

Я выхожу такой, крутой. И тут начинается:

— Ты же полчаса назад на кухне был?

— Был, — киваю я, уже жалея, что высунулся наружу.

— Игорек, а я тебе о чем грил, а!

Игорек сморкается на пол, растирает каплю ботинком и предъявляет:

— Так ты у меня кошелек украл, сука!

— Че, какой кошелек? — Мысль о разводилове посетила слишком поздно. — Я в душе не ведаю…

— Не пизди! — напирает толстяк.

Хватает меня за шиворот и швыряет о стену. Я падаю и сгибаюсь от боли. Пинают. Лицо уже в крови. Нос, похоже, сломан. Удар сыплется за ударом. Слышу, что пацаны выбегают на помощь.

— Эй, вы чего творите? — спрашивает Федя, самый крепкий подросток из нашей компании — ходит на бокс, за что и получил кликуху Боксер.

Пьяные прекращают меня бить.

— Закрываем вашего друга, вот чего, — говорит Игорек, пока жирдяй уже вызывает милицию. Ухмыляется, будто так и надо.

— Видимо, не шутят, — намекаю ребятам я. Не обращая на них внимания, Стас помогает встать на ноги. Отряхиваюсь, говорю ему спасибо.

— Погоди пока спасибо говорить, счас тебе конец придет, поблагодаришь еще, — бросает Игорек мне с издевкой, пока второй общается по трубке.

Быдло уходит курить на лестницу, а мы возвращаемся к себе. Федя хочет закрыть дверь, но я прошу оставить так, чтобы не пропустить приход милиционера. Отмудохали меня конкретно: до носа больно дотронуться, а губа разбита в кровь и уже распухла. Вытираюсь, оторвав туалетной бумаги. Только теперь замечаю, что бордовым заляпан балахон с Эминемом. «Все равно не выкину», — думаю я, пытаясь оттереть, но бесполезняк — стирать надо.

— Ну чего, ты как? — спрашивает Федя.

— Сам видишь, — отмахиваюсь я и прошу его набрать тазик, чтобы замочить в воде балахон.

— Да, без бэ, — говорит он и, сняв фиолетовую посудину со шкафа, идет на кухню — к раковине.

Стас с виноватым видом доедает котлету. Я выключаю телевизор и смотрю в окошко. На улице уже стемнело. Часы показывают половину двенадцатого ночи.

Федя возвращается с тазом. Я снимаю балахон и кидаю его в воду. Для очистки совести немного посыпал на него «Досей», хотя вряд ли отстирается.

— Ну, чего?

— Ничего, пока на лестнице тусуются, — отвечает Федя.

— Понятно, — говорю я и сажусь есть котлету без особого аппетита.

Ждем. Через полчаса слышу — поднимается, выясняет, как было дело. Пьяные просят пройти к нам с ним вместе.

— Сначала сам, — срезает он и проходит в квартиру, закрывая за собой дверь.

Я ожидал увидеть старпера в погонах, но ошибся. Перед нами стоял молодой человек в форме, белобрысый и подтянутый. В руках папка. «Может быть, для солидности, а может, записывать показания будет», — думаю я. Мне скоро исполняется четырнадцать, и я еще ни разу не был в ментовке. Стремно.

Ребята здороваются с участковым. Я делаю то же самое, заранее благодарный, что они не оставили меня одного.

— Здравствуйте, — отвечает он нам. — Давай присядем, — приглашает за стол.

Сажусь. Смотрит на меня, как на какашку, и говорит:

— Доставай кошелек.

Отвечаю ему честно, как есть:

— Нет у меня их кошелька. Мы вообще с ребятами в карты сидели играли, понимаете? — Показываю ему на колоду. Он ставит папку на пол. Записывать ничего не собирается.

— Возвращай давай, сказочник, а то в обезьянник сейчас поедешь. Моя смена уже заканчивается, понимаешь? — говорит милиционер.

— Да и забирайте! Я бы и рад вернуть, но возвращать нечего, — предпринимаю я последнюю попытку объясниться.

— Реально, мы видели, как его отмутузили. А он всего лишь дверь им открыл, соседи по этажу, — впрягаются ребята, почувствовав, что иначе мне не жить. Я не верю, что все обойдется. Воображаю, что маме придется выкупать меня за большие деньги, которых ей никогда не заработать в одиночку.

— Тут посидите, и мы решим, — отвечает нам молодой человек и выходит за дверь. Как и мы, оставляет ее приоткрытой.

От волнения у меня перехватывает дыхание, словно при первом поцелуе.

— Пацаны! Я будто смотрю приключенческий боевик с Томом Крузом, — говорит Стас, ошалевший от происходящего.

— Закрой рот, идиот, — ругаюсь я. Боксер давит смешок, и мы слушаем, как участковый подзывает к себе быдломужиков. Игорек стоит в полосатых штанинах, причем одна рука в кармане. Обращается:

— Ну что, командир? Нашли лопатник?

— Значит так, мужики. Кошелька у него нет. Если вы сейчас не отзовете жалобу, то я закрою его в обезьяннике…

— О, ну хоть так, братиш, — радуются два придурка.

–…на один день. И потом выпущу за неимением доказательств. Парень дал показания и готов подать встречное заявление, только уже об избиении. Свидетели у него есть, так что загремите вы неслабо. Все ясно?

— Да, командир. — Кореша переглянулись и пришли к единому мнению:

— Может, ну его на фиг? Мы согласны, командир. Вопросов к мальчишке нет.

— Всего доброго, — холодно говорит мент и заходит к нам.

— Спасибо Вам, дядя, — хором заводим мы.

— Только не дядя, а Роман Иванович.

— Хотите котлетку? — предлагает Стас.

— Не, уже дома поем. А где твой папа? Мамы тоже что-то не вижу.

— Мама на заводе по ночам работает. А папы у нас нет, — стыдливо отвечаю я, скрывая, что отец ушел к другой. Я его почти не помню, и поэтому не скучаю.

— Понятно. Если будут вопросы, скажи, пускай зайдет, — кивает Роман Иванович и забирает назад свою папку.

— Хорошо, — соглашаюсь с ним я.

— А курить бросайте, ни к чему это, — говорит участковый перед уходом, заметив на столе хабарик.

Как только Роман Иванович свалил, мы пожали друг другу руки.

— Фух, пацаны, пронесло же! — выдыхает Стас.

— Ага, класс! — резюмирует Боксер.

— По REN-TV должны показывать эротику, — предлагаю я посмотреть.

Довольные, что все кончилось, садимся на диван. Только включили ящик, как в дверь… позвонили.

— Епту, ну кто это еще? — раздражается Федя.

— Может, они вернулись? Не ходи, — бережет меня Стас.

— А вдруг еще кто? — спрашиваю я и из любопытства делаю по-своему.

Точно! Опять соседи.

— Пошли в жопу, свиньи! — кричу я, зная, что теперь они сюда не сунутся, а я не открою.

— Слы, друг. Мы тут кошелек нашли, короче… — Игорек помахал лопатником перед глазком, чтобы я увидел, и убрал его в карман.

— На балконе валялся. Выронили, когда курили, — взялся оправдываться жирдяй. Но я их уже не слушал.

Я смеялся.

13 марта — 15 марта 2017 г., 23:23, Санкт — Петербург