Продавец снов

Антон Олегович Малютин, 2020

Во сне один за другим умирает несколько миллионеров Бигтауна, оставляя свои тела с разорванными сердцами и застывшими гримасами ужаса на лицах в креслах сомнопроекторов. Полиция видит здесь лишь череду случайных смертей, но есть человек, который ставит эту версию под сомнение – частный детектив Джонсон. Детектив уверен, что это убийства, и идет по следу странного убийцы, в существование которого больше никто не верит.

7

Городская элита в массе своей предпочитала жить за городом, и лишь немногие из богатых, успешных и знаменитых обитали на самых престижных этажах небоскребов в центре. Мистер и миссис Винкерс любили тихую загородную обстановку, поэтому Джонсону, пребывающему сейчас не в лучшем финансовом положении, пришлось идти на центральный вокзал, откуда каждые час двадцать за город уходят электропоезд. А после получасовой поездки в холодном и шумном вагоне пришлось с четверть часа идти под еще более холодным и неприятным дождем. Поэтому перед воротами усадьбы Винкерсов предстала мокрая и дрожащая фигура детектива, проклинающего все на свете.

Джонсон знал, что он сейчас не зря терпит все лишения, и его героический поступок будет вознагражден. Только поможет ли это вознаграждение в следствии, сдвинет ли увиденное и услышанное в усадьбе Винкерсов дело с мертвой точки — большой вопрос.

Ажурные кованые ворота были открыты, и прямо за ними стояла полицейская машина. У большого особняка, как мог разглядеть детектив сквозь струи дождя, стояло еще несколько машин, и среди них личный автомобиль инспектора. Что ж, другого Джонсон и не ожидал. Инспектор тоже здесь. И очевидно, что он в плохом настроении. По крайней мере, приезду детектива он будет рад меньше обычного. И уже через минуту Джонсон убедился в этом, встретившись с инспектором в холле роскошного особняка.

— Джонсон? — глаза инспектора, выражая крайнее удивление, живописно полезли на лоб. — Что вы здесь делаете, и откуда, черт вас побери, вы узнали о смерти миссис Винкерс?

Джонсон только улыбнулся, явно довольный недовольством инспектора.

— Не так важно, как я узнал и зачем я здесь. Важно другое. Не кажется ли вам, что четыре случайных смерти — это уже не случайность?

Инспектор беззвучно выругался, переложил сигару из одного угла рта в другой, и грозно посмотрел на Джонсона.

— Я не обязан ничего говорить вам. Тем более, делиться нашими предположениями о причине смерти миссис Винкерс. Вы просто частный детектив, поэтому займитесь своим делом — хотя бы разоблачайте неверных мужей. А это дело — не ваше!

Детектив снова улыбнулся. Последние пару месяцев никто не изъявил желание разоблачить неверного мужа, отчего Джонсон не сильно страдал, но денег это не прибавляло.

— Ну инспектор, — почти ласково произнес детектив с неизменной улыбкой — давайте не будем переходить на личности. Теперь я вижу, что это не мое дело, поэтому спешу покинуть вас.

Недовольство инспектора сменилось искренним удивлением — на его памяти детектив никогда не соглашался со словами инспектора и не покидал место преступления без препирательств, а, тем более, без насмешек. Поэтому удивление тут же сменилось подозреним — уж не хочет ли этот нахал обмануть полицию?

Но похоже, никакого обмана. Джонсон в знак прощания приподнял свою промокшую насквозь шляпу и вышел в дверь, вежливо открытую дворецким. Инспектор видел в окно, как детектив, кутаясь в свой плащ, быстро прошел через двор к воротам, и его фигура, размытая стеной падающей с неба воды, скрылась за поворотом. Инспектор снова удивился, но старался не показывать это своим подчиненным. Хотя все прекрасно понимали, что такое поведение детективу не свойственно.

Примерно через час полиция, забрав с собой тело несчастной миссис Винкерс, покинула особняк, оставив в нем расстроенных слуг и грязь на полу. Но как только за полицейскими машинами закрылись ворота, в особняке гулко раздался дверной звонок. Дворецкий был слишком занят, и дверь открыла молодая горничная, на лице которой отражались ее искренние переживания по поводу безвременной кончины хозяйки.

За дверью стоял насквозь промокший и дрожащий от холода Джонсон. Он улыбнулся, приветливо поднял шляпу, но не рискнул заходить в дом без приглашения. Горничная сразу узнала детектива, удивившись его возвращению.

— Мистер… Мистер Джонсон, полагаю?

— Да, он самый. — детектив держал шляпу в руках, и лицо его выражало такие страдания, что не могли не вызвать сочувствие в сердце молодой девушки.

— Прошу входите! Я видела, как вы покинули дом, что вас привело сюда снова?

Джонсон не мог вот так сразу выложить все, поэтому он решился на небольшой обман. Ну как, обман — легкое передергивание фактов в свою пользу.

— Понимаете, ужасная погода испортила все дороги, да и возможности поймать такси мне так и не предоставилось, так что на вокзал попасть я не смог. Дождь только усиливается, поэтому я вынужден был вернуться обратно. — Джонсон почти не слукавил на счет такси, хотя у него просто-напросто не было денег. — Но, если вы не можете хотя бы на полчаса впустить промокшего и озябшего служителя закона, я покину имение Винкерсов.

Слова детектива возымели действие. Через две минуты он уже сидел на кухне, а горничная — мисс Хейвуд — хозяйничала, готовя гостю чай. Промокшие насквозь плащ и шляпа Джонсона висели над печью, распространяя вокруг себя неприятный запах сырости.

— Скажите, мисс Хейвуд, а к миссис Винкерс вчера кто-нибудь приходил или приезжал? — рискнул задать вопрос детектив.

— О, да! У хозяев почти каждый день кто-то бывает — понимаете, все эти дела, они даже вечером и в уикенд не оставляют в покое. Поэтому здесь часто бывают разные люди. И вчера тоже, хотя и меньше — ведь мистер Винкерс в отъезде, а дела, в основном, ведет он. Какой это удар для него! Наверное, он даже прервет свою деловую поездку, и вернется из Европы — он так любил миссис Винкерс… — казалось, еще чуть-чуть, и горничная снова заплачет, хотя и предавалась этому занятию все сегодняшнее утро. — Но я уже рассказывала об этом полиции.

— Да-да, я знаю. Инспектор обещал показать мне материалы этого дела, — соврал детектив — но, видите ли, я вынужден прятаться здесь от непогоды, и визит в полицию я смогу сделать не ранее завтрашнего дня. Да и то — если внезапно не подхвачу воспаление легких! — в подтверждение этих слов Джонсон натурально покашлял, держась правой рукой за грудь.

Мисс Хейвуд, с жалостью глядя на детектива, сделала чаю, поставила на стол небольшую вазочку для варенья и блюдо с полдюжиной румяных булочек. Признаться, Джонсон был голоден, а поэтому, поблагодарив девушку за ее заботу, не торопясь съел пару булочек, обмакивая их в варенье. При этом не забывая задавать вопросы и слушать обстоятельные ответы горничной.

— Ну раз так, мистер Джонсон, я помогу вам. Вчера у миссис Винкерс было четыре посетителя. Часов в семь утра, когда хозяйка еще спала, приехал посыльный из офиса компании Винкерсов, он привез целую кучу бумаг, которые были незамедлительно доставлены в кабинет. Затем, уже после обеда, один за другим приезжали какие-то люди, которых я не знаю — по-видимому, это партнеры миссис Винкерс. И, наконец, уже поздно вечером, когда вся прислуга была отпущена, приехала странная женщина…

Горничная на секунду замолчала, припоминая детали.

— Странная? — перестав жевать булочку переспросил Джонсон.

— Да… Понимаете, эта женщина не похожа на партнеров или клиентов миссис и мистера Винкерс, да и на посыльного она точно не похожа. Эта женщина — длинноволосая брюнетка, очень красивая, одетая во все черное, и в самое модное. Да-да, мистер Джонсон, поверьте мне как женщине — она была одета по последней моде, так не одевается… не одевалась даже хозяйка. Но ее лицо я не смогла хорошо разглядеть — оно была закрыто черной вуалью, как будто женщина носит траур. Да, все это похоже на траур, но только очень красиво, мистер Джонсон!

Детектив с пониманием посмотрел на горничную. Он прекрасно видел, как одна симпатичная молодая женщина завидует другой из-за ее прекрасного внешнего вида. Эта загадочная женщина, наверное, была действительно красивой и необычной, раз так запомнилась горничной.

— И машина, на которой она приехала — продолжала мисс Хейвуд — это просто сказка! Черная, блестящая, самой последней модели, из тех, которые есть только у богачей. Но даже наш мистер Винкерс — любитель автомобилей, в его гараже сейчас стоит целая дюжина! — такой автомобиль еще не приобрел, потому что не может себе позволить. Представляете!

Джонсон представил. Да, действительно необычная особа. И что она делала у миссис Винкерс вчера ночью? Горничная, так увлекшись рассказом, совсем забыла о цели визита вчерашней брюнетки.

— Э-э-э… Мисс Хейвуд, а зачем женщина встречалась с миссис Винкерс?

— А разве я сказала, что хозяйка с ней встречалась? — всплеснула руками горничная. — Вовсе нет! Она просто вошла в дом, передала мне — а я открыла ей дверь, поэтому так хорошо все запомнила — черный бумажный пакет, в котором было что-то легкое и круглое. Знаете, мне показалось, что это были бобины с пленками. Ну, теми, на которых сейчас записывают музыку.

— Или сны… — задумчиво произнес Джонсон, обдумывая все только что услышанное.

— Да, детектив, или сны. Вы правы. Но мне показалось, что это, все-таки, был не сон.

— Почему?

— Ну, знаете, обычно сны записываются на таких небольших катушках. А то, что я нащупала сквозь плотную бумагу, было большим. Как бобины с музыкой.

— Очень интересно… А можете ли вы сказать, какие бобины были вставлены в сомнопректор миссис Винкерс, когда ее… ее обнаружили?

Горничная на мгновение задумалась, и, наконец, присела рядом с детективом.

— А я и не знаю… Я не видела миссис Винкерс со вчерашнего дня, и сегодня я вошла в ее спальню уже после того, как в ней побывали полицейские. И, если я не ошибаюсь, сомнопроектор был не заряжен.

— А пакет? Вы не знаете, где тот пакет, который передала женщина?

— Знаю. Его забрала полиция — этот ваш инспектор долго его рассматривал, а потом положил в прозрачный пакет и отдал другому полицейскому.

— А эта женщина, она что-нибудь говорила вам или просила передать вашей хозяйке?

— Да, она сказала всего пару слов, что-то вроде «пакет для миссис Винкерс», вручила мне его и тут же вышла. Но знаете, я хорошо запомнила не только то, как выглядела эта женщина, но и то, как она говорила — у нее бархатный, очень приятный голос, немного надменный, но это и неудивительно для такой женщины. И вот что я вам скажу — эта женщина, должно быть, сводит мужчин с ума. Да вы если бы увидели ее, сами в этом убедились!

Джонсон почему-то не сомневался, что это так. А с другой стороны, он еще ни разу в жизни не видел женщин, которые могут свести мужчину с ума одним своим словом или взглядом. Кино и сны — не в счет, там все не по-настоящему, все выдумка сценаристов, режиссеров и подкрепленного стимулятором мозга продавцов снов. В жизни такое едва ли возможно. По крайней мере, Джонсон в это не верил.

Тем временем детектив выпил весь чай и съел булочки. Но особой радости это ему не доставило — полиция забрала самые важные улики, а после сегодняшнего визита в особняк Винкерсов инспектор вряд ли подпустит детектива даже на расстояние пушечного выстрела к главному полицейскому управлению.

— Спасибо, мисс Хейвуд, вы мне очень помогли. И булочки с вареньем — просто объедение!

Горничная искренне улыбнулась, да только далеко не факт, что она приложила усилия к приготовлению этих булочек — в доме Винкерсов просто не может не быть своей домашней пекарни и поваров, готовящих все эти вкусности. Но мисс Хейвуд была скромна и вежлива, и очень хорошо делала свою работу. Именно поэтому она была в курсе тех дел, что происходит в особняке и компании ее хозяев.

— Скажите, а могу ли я осмотреть спальню и кабинет миссис Винкерс? Да, полицейские там уже были и все осмотрели, и результаты их трудов я смогу узнать завтра. Но мне хотелось бы посмотреть на все лично.

Улыбка на абсолютно честном лице Джонсона снова сделала свое дело. Горничная, не забывая рассказывать обо всех благодеяниях покойной миссис Винкерс, отвела детектива сначала в спальню хозяйки, а затем в ее кабинет. И, к немалому удивлению Джонсона, супруги Винкерс предпочитали спать в разных комнатах, и у каждого из них в доме были свои кабинеты, расположенные в противоположных крыльях особняка.

Спальня была роскошной. Большая, светлая, с огромным окном, закрытым плотными занавесками, с умопомрачительной кроватью, застеленной шелковым бельем, и укрытой полупрозрачным балдахином. И стоявший рядом с кроватью сомнопроектор под стать всей обстановке дома — одна из самых последних моделей, в которой удобно спать и видеть сны. И в этом сомнопроекторе сегодня ночью от разрыва сердца умерла миссис Винкерс.

Но ничего, что помогло бы детективу, в этой роскошной комнате не было — все самое интересное полтора часа назад увезла полиция. Сомнопректор, конечно же, был пуст. Хотя по-другому быть и не могло.

Ненамного интереснее было и в кабинете миссис Винкерс. Напротив окна стоял большой деревянный стол, на котором царил абсолютный порядок — во всей обстановке читалось, что столом владела женщина. Деловая, знающая толк в бизнесе и с хваткой. Джонсон со всех сторон осмотрел стол, заглянул во все ящички, полистал лежавшие на столе журналы и красивый перекидной календарь с шершавыми, будто сделанными вручную цветными страницами.

Ничего интересного. Календарь на протяжении последних двух недель был пуст, хотя страницы в нем каждый день прилежно перелистывались.

Джонсон заглянул под стол, и его внимание привлекла самая обычная плетеная урна, наполовину заполненная мятыми бумагами и каким-то мелким мусором. Но в ней было кое-что интересное — тонкий обрывок черной бумаги.

— Мисс Хейвуд, а куда вы положили тот черный пакет?

— Когда приехала та женщина, хозяйка как раз находилась в кабинете. Поэтому я отнесла пакет сюда и положила на этот самый стол. Но что с пакетом сделала миссис Винкерс — я уже не видела.

А что было дальше — догадаться было несложно. Миссис Винкерс, получив пакет, вскрыла его тут же, в кабинете, а уже затем ушла в свою спальню, смотреть сон. И умереть в этом сне. Недотепы-полицейские даже не додумались порыться здесь. Инспектор, похоже, все еще отказывается верить, что имеет дело с убийствами, а не со случайным стечением обстоятельств. Хотя… Детектив и сам не был до конца уверен в том, что кто-то убивает богатых и знаменитых.

Джонсон вытащил этот обрывок черной бумаги — миссис Винкрес вскрыла пакет, оторвав от одного из его торцов тонкую полоску. Странно, обычно люди, часто получающие почту, используют для вскрытия конвертов специальный нож. И такой нож лежит на столе. Значит, пакет был необычным. Да, он был запечатан не так, как обычный конверт. Хотя это, похоже, не так важно.

Неожиданно детектив почувствовал легкий аромат — свежий, приятный, с нотками каких-то цветов. Он не разбирался в духах, но этот запах, почему-то, рождал в мозгу образ цветов с белыми лепестками, растущих где-то в горах, и имеющих легкий, едва уловимый аромат… Пахло очень приятно, а этот аромат исходил от того черного обрывка пакета, что Джонсон держал в руках.

— Пахнет. Приятно пахнет, не находите, мисс Хейвуд?

— Действительно, приятно. Это, между прочим, очень дорогие духи, я точно знаю. Это аромат той женщины, что привезла пакет!

Духи. Дорогие духи, дорогой автомобиль, дорогая одежда. М-да, действительно, странная, необыкновенная женщина доставила роковой пакет миссис Винкерс. Даже странно, что такая женщина служит посыльным. Или не посыльным?

— Ни имени, ни номера машины этой женщины вы, конечно же, не запомнили? — заранее зная ответ, спросил детектив горничную.

— Нет… Своего имени она не назвала, а номера автомобилей, останавливающихся за воротами усадьбы, отсюда увидеть невозможно. Но знаете, таких машин в городе немного!

Детектив не сомневался, что во всем городе таких автомобилей немного. Но даже их найти — не так-то просто, черт возьми!

Джонсон еще с четверть часа осматривал кабинет миссис Винкерс, но, дабы не опоздать на электричку, и не оказаться за городом — хоть и в элитном квартале, но, все-таки, за городом! — ночью, он распрощался с мисс Хейвуд, и покинул особняк. На улице все так же лил дождь, и конца ему не было видно. Плащ и шляпа детектива не успели высохнуть, так что путь домой не был легкой и беззаботной прогулкой.

Но детектив не расстраивался, а, напротив, улыбался, хотя сумрак и скрывал эту улыбку на отстраненном лице. Джонсон узнал о странной женщине, и во внутреннем кармане лежал аккуратно сложенный клочок плотной черной бумаги, хранящий ее прекрасный, манящий, волнующий аромат…