Глава 6
И все-таки память — штука странная. Случалось ли вам забыть пин-код от карты в самый неподходящий момент? Жалкие четыре цифры, заученные многократным повторением, просто стираются без какой-либо причины, оставляя нас в полнейшей растерянности. Как это работает? Почему хранилище с круглосуточным доступом так внезапно запирается, а после открывается вновь, как ни в чем не бывало? А может, вам доводилось вспомнить главный провал жизни посреди торжества, в минуты повсеместной радости? Смотреть на улыбки окружающих, чувствуя нестерпимую горечь возродившейся досады…
Зачем одни эпизоды рождаются в памяти, а другие умирают в ней произвольно? Отчего мы имеем так мало власти над тем, что по праву наше? Кто или что управляет сознанием? И наконец, можно ли безраздельно доверять воспоминаниям о прошлом?
Должно быть, эти вопросы однажды вдохновили человека на создание фотографии, а после и видеосъемки. Это ли не способ навечно сохранить ускользающие мгновения жизни, чтобы много лет спустя лицезреть их воочию и знать наверняка: память не лжет и не ведет игры, а блеклые призраки дней минувших однажды стояли перед тобой во плоти…
Ландау многое отдал бы, получи он возможность доказать собственную вменяемость! Но кто-то лишил его этого права, нагло выкрав искусственные хранилища воспоминаний. Пришлось смириться: карт памяти нет, а без фото и видео мало веры его рассказам. Никто не возьмет за правду байки того, кто врал годами во всеуслышание. Впрочем, какой спрос с других, если даже сам Герасим ставил под сомнение увиденное в лесу.
— Давай еще разок! — Боленко прикурил сигарету и склонился над диктофоном. — Ты утверждаешь, что в ту ночь без каких-либо на то причин вы с Харманом, Гэврилом и Питти пошли в лес, чтобы установить камеры?
— Причина была, — пожал плечами Гера. — Хэллоуин все-таки! Самая страшная ночь в году.
— Да уж, не поспоришь, — усмехнулся Даниил. — И если я все правильно понял, ты не был знаком с ныне покойной Наркисой?
— Послушай, я ведь уже рассказал все, что мог. Она попала в объективы камер, и мне пришло в голову за ней проследить. Думал, что сумею заснять красивый языческий обряд или сектантскую сходку. В целом я не прогадал, она действительно читала заклинания, вознося руки к небу, делала подношения, а потом явился он и… — Ландау замялся, явно зардевшись. — И убил ее на моих глазах.
— С этого момента поподробнее. Ты уже трижды пересказал историю, но каждый раз описывая появление убийцы мнешься и юлишь, будто есть что скрывать, — даже сквозь плотную дымовую завесу был виден строгий прищур адвоката. — Пойми, я верю в твою невиновность. Знаю, что ты и пальцем не касался той несчастной, об этом говорят косвенные улики… Но что-то здесь не сходится. Не хватает ключевой детали, без которой дальше мы никуда не двинемся.
— Что конкретно ты хочешь знать? — Гера устало потер глаза.
— Опиши убийцу. Четко, в деталях. Хватит общих формулировок!
— Я плохо помню тот момент.
— Ложь! — бескомпромиссно заявил юрист, покачивая головой. — Я вранье за версту чую. Такими темпами скоро поверю, что ты подельник маньяка или…
— Или тот, кто не может рассказать правду, не желая сойти за психа, — монотонно проговорил блогер. — Все бессмысленно. Моим словам больше нет доказательств.
— Их поиск — моя работа, не забивай этим голову. Просто помоги мне тебе помочь!
— Можно сигаретку? — парень с трудом выпрямил спину.
— Ты ведь сказал, что не куришь…
— Зря зарекался.
Боленко дал пачке щелбан, и та скользнула в другой конец стола. Вынув папиросу, Гера взял зажигалку и неумело крутанул колесико. Закашлявшись от дыма, он сморщился и несколько раз чихнул. Юрист терпеливо ожидал продолжения беседы.
— Что, если моя версия событий слишком безумна для протокола? — наконец заговорил Ландау.
— Вряд ли меня можно чем-то удивить, — самодовольная ухмылка расползлась по лицу Даниила.
— Оборотень. Это был оборотень, — приноровившись делать затяжки, бросил Гера.
Адвокат недоверчиво сдвинул брови и остановил диктофонную запись.
— Послушай, тебе грозит реальный тюремный срок, а я единственный, кто протягивает руку помощи. Так и будем дурака валять?
— Говорил же… — подозреваемый раздавил окурок в пепельнице.
— То есть ты серьезно?
— Не заставляй меня грубить в ответ.
— Оборотень? Та самая мифическая тварь из сказок? Или это какой-то сленг?
— Оборотень, вервольф, волколак. Зови его как хочешь, суть неизменна. Я с радостью озвучу более правдоподобную версию, если ты ее состряпаешь, ну а пока есть только эта. К слову, без обид, я и сам не поверил бы в такую чушь.
— Я верю, — неожиданно произнес Боленко. — Не думал, что придется вновь говорить об этом с кем-то, но…
Конец ознакомительного фрагмента.
