Миф страны эдельвейсов

Антон Леонтьев, 2008

Скромная переводчица Наталья Никишина жила в своем провинциальном городке и знать не знала, что окажется в числе наследников миллиардного состояния немецкого графа фон Веллерсхофа, – оказывается, ее бабушка, угнанная во время войны в Германию, согрешила с молодым аристократом. Конечно, законные дети графа вовсе не в восторге от появления родственницы, более того, они решили избавиться от новоявленной наследницы. Спасла Никишину еще одна дочь любвеобильного фон Веллерсхофа – бесшабашная Саша. Теперь им предстоит не только доказать свое право на состояние, но и сохранить жизнь, чтобы им воспользоваться...

Пролог

Окна просторной спальни выходили на Женевское озеро. Стояла тихая, теплая, солнечная погода, столь характерная для начала сентября. Четыре человека — трое мужчин и одна женщина — в напряжении замерли перед огромной кроватью, на которой возлежал гордый и красивый старик.

— Убирайтесь! — произнес он, обращаясь к гостям (то были его собственные дети). — Не желаю вас больше видеть!

Гости покинули спальню. Когда дверь закрылась, один из мужчин, моложавый, с длинными светлыми волосами, истерично воскликнул:

— Ну когда же он умрет? Мне надоело ждать!

Единственная женщина (темные волосы, глубоко посаженные глаза, резкая линия подбородка, ей в действительности было под пятьдесят, однако выглядела она лет на пятнадцать моложе) бросила ему:

— Мориц, возьми себя в руки!

— Нет, Мориц прав, старик просто невозможен, — заявил другой мужчина, солидный, полный, с большой лысиной и в роговых очках. Он был старшим из детей старика и гордился этим, постоянно указывая на то, что его слово обладает наибольшим весом. — Ему доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие мучить нас, — продолжил старший брат. — Зачем он вызвал нас к себе? Неужели старику кто-то донес о той мерзавке, которая уверяет, будто она его дочь? Кто проболтался, неужто Мишель?

Третий мужчина, высокий, худощавый, сутулый, пожал плечами:

— Нет, это не в ее интересах. Вообще-то австриячка меня не беспокоит, а вот навязчивая идея отца найти русскую старуху… Мы должны помешать ему! Он явно не в себе! Следует привлечь психиатров…

— Тогда мы еще больше разозлим его, Отто, — возразила, приняв задумчивый вид, женщина.

— Но что ты предлагаешь, Корнелия? — спросил старший брат. — Старуха-то мертва, ее дочь тоже, а вот внучка жива! Или считаешь, что позволить ему перед смертью увеличить число потенциальных наследников, удачная мысль?

— Нет, Карл, я так не считаю, — ответила Корнелия, — однако…

В зал вошла женщина лет тридцати с небольшим — изящная платиновая блондинка с огромными зелеными глазами.

— Что же ты смолкла, Корнелия? — спросила она насмешливо. — Ведь у дочери не должно быть тайн от своей матери!

— Ты не моя мать, — ответила Корнелия, и в ее темных глазах сверкнул гнев. — Ты, Мишель, всего лишь очередная пассия моего отца!

— Его законная жена, — поправила ее блондинка.

Внимание трех братьев и сестры приковало появление невысокого мужчины с тонкими седыми усами, в сером костюме.

— Прошу вас, герр Штайнер, — пригласила Мишель, — мой супруг ждет вас.

Она распахнула дверь и пропустила посетителя в спальню старика. Дождавшись, когда Мишель скроется, младший из детей, Мориц, заговорил плаксиво:

— Нам сказочно повезло, что удалось остановить появление статьи об этой девчонке из Вены! Отец пока не в курсе, но если все же пронюхает… Неужели он официально признает ее дочерью?

— Боюсь, что так, — с апломбом произнес Карл. — Я наводил справки — помешать ему практически невозможно. И все только усугубится, если всплывет еще русская внучка. Но, конечно, всякое возможно, и отец может скончаться еще до того, как будут завершены все юридические формальности…

Отпрыски старика обменялись многозначительными взглядами, на несколько мгновений воцарилась тишина. Прервала ее Корнелия.

— Пройдемте в синюю гостиную, — сказала она. — Там нашему разговору никто не помешает.

Когда они оказались в огромном помещении, стены которого украшали синие с позолотой обои, женщина вздохнула:

— Боюсь, что ситуация еще хуже, чем мы предполагаем.

Карл первым делом потянулся к пузатому хрустальному графину, налил себе в бокал виски и одним глотком опорожнил его.

— Прекрати, Карл, — повернулся к нему Мориц. — Ты хотя бы сейчас можешь быть трезвым?

— Я всегда трезв, — заявил старший брат. — И не забывай, с кем имеешь дело, извращенец!

— Ах, не рассказывай сказки, — протянул Мориц, поправляя изящной рукой волнистые мелированные волосы. — Всем известно, что ты алкоголик, Карл. Всего на прошлой неделе мы имели возможность прочитать некую мерзкую статью, к которой прилагались весьма красноречивые фотографии…

Карл побагровел и с грохотом поставил бокал на столик.

— Ты так печешься о реноме нашего семейства, Мориц, а при этом шатаешься по дискотекам и ночным клубам в сопровождении смазливых юнцов, которые потом рассказывают в прямом эфире, как были секс-партнерами Морица фон Веллерсхофа…

— Прекратите! — раздался дребезжащий голос среднего брата, Отто. — Я уже устал от вашей вечной перепалки! Вы оба хороши! Бульварная пресса постоянно сообщает о ваших эскападах.

— А ты нам завидуешь, потому что никому не интересен? — ядовито поинтересовался Мориц, опускаясь в кресло. — Еще бы, ведь ты, Отто, живое олицетворение бездарности, хоть и с профессорским званием. Ведь известно: место в своем третьеразрядном университете ты получил только потому, что отец пожертвовал ему пару миллионов…

Отто раскрыл рот, чтобы парировать, но его прервала Корнелия, как всегда, собранная и суровая.

— Замолчите же наконец, — сказала она. — У меня имеются три брата, но, похоже, единственный мужчина из вас — я. Не время заниматься семейными склоками, мы должны объединиться и действовать сообща.

Братья нехотя признали правоту Корнелии.

— Отец скоро умрет, однако этот процесс может растянуться на недели, а то и на месяцы, — продолжила женщина. — И за это время он может сделать многое, что в итоге нанесет непоправимый ущерб нашим интересам. Все знают содержание его старого завещания…

— Каждый из нас, его законных отпрысков, получает одну шестую его состояния, — закатил глаза Мориц. — А если верить «Форбсу», оно составляет двенадцать миллиардов, что дает примерно по два миллиарда для каждого из нас.

Корнелия скупо усмехнулась:

— Цифры, которые постоянно муссируют в прессе, скорее занижены, чем преувеличены. Для того чтобы сохранить состояние и не платить огромные налоги, отец и перебрался из Германии в Швейцарию. Что, кстати, поможет нам сэкономить на налоге на наследство. Однако если появится еще один член семьи, а тем более два, то доля каждого из нас автоматически уменьшится…

— Ты имеешь в виду австрийскую самозванку? — злобно сверкнул глазами профессор юриспруденции Отто фон Веллерсхоф. — Она — авантюристка, которая пытается заполучить часть одного из самых больших состояний Европы!

— И весьма прелестная авантюристка, я бы сказал, — промурлыкал Карл, опрокидывая в себя очередную порцию с виски.

— Не забывайте еще и о жадюге Мишель! — воскликнул Мориц, поднимая к потолку унизанные серебряными и платиновыми кольцами тонкие бледные пальцы. — Она тоже получит солидный куш.

— Отец отписал Мишель двадцать пять миллионов и эту виллу, — отмахнулась Корнелия. — Потерю такой незначительной части состояния, право, можно пережить. Правда, она не перестает обрабатывать старика, внушая, что он должен позаботиться о ней и оставить больше.

— И положение значительно ухудшилось после того, как она заявила, что беременна от него, — вставил Карл.

Мориц был в шоке.

— Не верю! Отцу восемьдесят семь, у него не может быть детей!

Корнелия усмехнулась.

— То, что отец до Мишель был женат три раза, все только усугубляет. Но меня более беспокоит ситуация после смерти старика.

— Анализ ДНК! — отрезал Отто. — Слава богу, что имеется множество способов доказать, что отец ее ребенка — не Карл-Отто фон Веллерсхоф, а какой-нибудь тренер верховой езды или садовник.

— В данный момент опасность исходит не от Мишель, — согласилась с братом Корнелия. Затем она развернула газету и продемонстрировала всем фотографию юной женщины с короткими темными волосами и печальными черными глазами.

Заголовок над снимком оповещал: «Внебрачная дочь Карла-Отто фон Веллерсхофа собирается бороться за наследство».

— Только благодаря наличию влиятельных друзей, владельцев медиа-холдинга, в который входит этот таблоид, мне удалось остановить выход в свет статьи, — добавила весомо Корнелия. — Вы видите верстку так и не опубликованного в прошлом месяце номера.

— Предложить шлюшке пятьсот тысяч, от силы — миллион, и она исчезнет с горизонта, — пробурчал Карл. — Сколько их было, подобных этой вертихвостке, называвших себя внебрачными детьми нашего любвеобильного папаши! И все они оказывались мошенниками или мошенницами. Так будет и с Сашá.

— Не думаю, — покачала головой Корнелия, откладывая газету в сторону. — Я проверяла ее историю, она кажется вполне правдоподобной. Хуже всего, что она настаивает на тесте ДНК, так что, по всей вероятности, она в самом деле наша единокровная сестра.

Мориц, вскочив с кресла, прошелся по синей гостиной и наконец изрек:

— Она должна исчезнуть! Девчонка может смешать мне… я хотел сказать, нам все карты!

— Предлагаешь ее убить? — лениво спросил Карл. — И кто это проделает, братец? Ты? Насколько мне помнится, ты падаешь в обморок от вида крови, что, однако, не мешает тебе предаваться черт знает каким извращениям…

— Лучше на себя посмотри, Карл! — перебил старшего младший брат. — Кто ты такой? Несостоявшийся бизнесмен, который не сумел справиться с возложенными на тебя обязанностями, за что и был уволен собственным отцом. Смех, да и только!

Корнелия, видя, что братья, которые на дух не выносили друг друга, готовы сцепиться, властно взмахнула рукой:

— Прекратить! Вот что и приведет к непредсказуемым последствиям — ваше нежелание забыть прежние обиды и действовать сообща.

— Я не собираюсь ничего забывать, — буркнул Мориц.

— Я тоже, братец, — бросил на него злобный взгляд Карл. — Однако Корнелия права, мы должны на время забыть о наших разногласиях.

— И что ты предлагаешь? — спросил Отто. — Как нам избавиться от мерзавки Сашá? По всей видимости, девочка почувствовала запах больших денег и решила идти до конца.

— Сейчас для нас главное — не подпускать ее к отцу, — ответила Корнелия. — Мишель не на нашей стороне, поэтому она может использовать девчонку в своих целях. Пока старик ни о чем не подозревает, но, если ему станет известно о новой самозванке, нам не сдобровать. Однако Сашá — наименьшее из зол.

Корнелия замолчала, взглянула на наручные часики и, уже двигаясь к выходу из гостиной, обронила:

— Ждите меня здесь. Я сейчас приведу его.

Она вышла за дверь, оставив трех братьев в недоумении. Корнелия отсутствовала около четверти часа и наконец появилась в сопровождении герра Штайнера, того самого господина с седыми усиками, который неоднократно посещал их отца.

— Что ему здесь надо, Корнелия? Зачем ты его привела? — удивленно произнес Карл. — Он ведь работает на старика!

— И на нас тоже, — ответила сестра. — Мишель покинула виллу. Как обычно, отправилась транжирить наше наследство. Так что нам никто не помешает. Мне удалось переубедить герра Штайнера, и он согласился с тем, что в его же кровных интересах сотрудничать с нами. Герр Штайнер — глава детективного агентства.

Три пары глаз уставились на гостя. Герр Штайнер занял место в кресле, обвел цепким взглядом присутствующих и остановил его на даме.

— В следующий раз, фрау фон Веллерсхоф, прошу устраивать встречи в другом месте. Ведь мой клиент, ваш отец, находится всего в нескольких десятках метров отсюда. Если ему станет известно, что я общался с вами…

— Не станет, — заверила его Корнелия, — слуги работают на меня.

— На нас, сестричка, — поправил ее Карл, отпивая из бокала. — Не забывай, ты сама призвала забыть старые распри и заключить временный мир.

— И как тебе удается так много пить, причем с самого утра, и оставаться трезвым? — обронил язвительно Мориц.

— Привычка, — лениво отозвался Карл. — Как и у тебя, братец. Ты ведь увлекаешься наркотиками, однако выглядишь потрясающе. Все твои дружки наверняка сохнут по тебе.

Корнелия прервала перепалку братьев, сказав:

— Герр Штайнер, повторяю, вам не о чем беспокоиться. Отец, как вы прекрасно понимаете, находится одной ногой в могиле. И самое разумное — заключить сделку с нами. Зачем он нанял вас?

Глава детективного агентства раскрыл «дипломат», достал оттуда толстую папку и протянул ее Корнелии. Женщина быстро просмотрела бумаги.

— Что это значит? — спросила она испуганно. — Неужели все та старая история?

— Какая? — вставил Отто. — С чертовой русской?

— Да, с Анной, — ответила Корнелия, и братья наперебой зашумели:

— Но ведь все давно уладилось!

— Нет, не может быть! Не хватало еще этой русской!

— Но уже сколько лет прошло!

— Больше шестидесяти, — проговорила задумчиво Корнелия. — Но отец все еще не забыл ее.

— Ну конечно, она была его большой любовью! — саркастически заметил Мориц. — Отец никак не может успокоиться.

Профессор Отто фон Веллерсхоф попытался вернуть беседу в нужное русло:

— Герр Штайнер, что именно вам удалось узнать? Анна… как же была ее фамилия…

— Никишина, — подсказал Карл, на что Мориц не преминул заметить:

— Братец, для хронического алкоголика у тебя отличная память.

— Да, Анна Никишина… Но она умерла, ведь так? Нет никаких сомнений?

— Верно, — ответил глава детективного агентства, — она скончалась в августе 1999 года от инфаркта.

— Гм, с ее дочерью мы тоже разобрались… — с ухмылкой протянул Отто.

Корнелия одарила его долгим пронзительным взглядом и заметила:

— Ты прав, братец, о ее дочери тебе тоже не стоит беспокоиться. Она, как и мамаша, мертва.

— Тогда в чем проблема? — расцвел Мориц. — И старуха, и ее дочурка давно на том свете. Если отцу захотелось получить пару старых фотографий, то пускай услаждает себя, пока он сам еще не присоединился к своей любимой Анне и ее дочке.

— Профессор, вы правы, и Анна Никишина, и ее единственная дочь Марианна умерли. Однако у Марианны в свою очередь имелась собственная дочь, — сообщил герр Штайнер.

— Ну и что из того? — всполошился Карл и подскочил с кресла, причем так неудачно, что виски из бокала пролился на ковер. — Ее же передали тогда в Союз на воспитание старухе?

— Я почему-то думал, что девчонка тоже умерла, — пробурчал Отто и пристально взглянул на главу детективного агентства. — Или нет? Ведь она появилась на свет в тюрьме?

— Вы правы, — подтвердил детектив, — дочь Марианны, Наталья, появилась на свет 19 октября 1979 года в федеральной тюрьме республики Коста-Бьянка. Роды были чрезвычайно тяжелыми и начались на два месяца раньше положенного срока. Мать скончалась при родах от большой кровопотери. В качестве жеста доброй воли девочку через три месяца передали представителям советского посольства, и те переправили ее в Советский Союз, где воспитанием Натали занялась ее бабка, Анна Никишина.

Карл барабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— Девице сейчас двадцать восемь, — изрек он наконец. — Она что-нибудь знает?

— Судя по тому, что за годы, прошедшие с момента смерти ее бабки, она не предприняла никаких шагов, нет, — ответил герр Штайнер.

— И чем занимается Наталья? — спросил Мориц.

— Живет в русской провинции. Окончила университет, где изучала германистику, и является переводчиком, специализация — немецкий и английский языки.

Карл фон Веллерсхоф оглушительно захохотал.

— Кто бы мог подумать, что она изберет себе именно эту стезю! Прямо-таки насмешка судьбы! Немецкий язык, вы только подумайте!

— Что вы сказали моему отцу? — спросила Корнелия у детектива.

— То, о чем мы договаривались, — ответил тот. — Граф перед кончиной решил разыскать Анну и ее отпрысков. Мне удалось убедить его, что найти их на просторах России не так-то просто. У меня имеется около двух недель, чтобы представить ему окончательный отчет. Хотя, собственно, я мог вручить его вашему отцу уже сегодня…

— Вы правильно сделали, что оставили нашего отца в неведении, герр Штайнер, — очаровательно улыбнулась Корнелия. — Через две недели вы сообщите ему, что Наталья Никишина умерла. Что ее постигла незавидная участь бабки и матери. Увы, все в руках господа:

— А что, если старик решит перепроверить? Он ведь стал таким подозрительным, — засомневался Мориц.

Корнелия, ничего не ответив, поднялась с кресла и протянула руку детективу.

— Я свяжусь с вами на днях, герр Штайнер. О финансовой стороне можете не волноваться.

Когда глава детективного агентства покинул синюю гостиную, Мориц капризным тоном повторил свой вопрос:

— Сестричка, ты что, оглохла? Что, если отец наймет другое агентство и представители того окажутся не такими сговорчивыми, как этот Штайнер? Тогда старик поймет, что его лихо надули.

— Не забывай, братец, что наш отец не в состоянии передвигаться и практически не покидает свою спальню, — ответила Корнелия, на устах которой блуждала зловещая улыбка. — Кроме того, он полностью доверяет Штайнеру. Отец поверит отчету, который тот предоставит ему.

— А если все же нет? И тогда он узнает, что Наталья жива-здорова и обитает где-то в России, — заметил Отто. — Я разделяю тревогу Морица. Чрезвычайно опасная игра, Корнелия!

— Не более опасная, чем тогда, в 1979 году, — усмехнулся Карл. — Ведь старик едва не встретился с Марианной. Представляете, к чему бы привела их встреча?

— Но мы вовремя позаботились обо всем, — сказала Корнелия, а Мориц заявил:

— Если все вскроется, то я ни к чему не причастен! Мне тогда было тринадцать. И вообще, я был в частном английском интернате!

— Где весьма умело для столь нежного возраста совращал своих одноклассников, — вставил со смешком Карл. — Да, тогда ты ничего не знал, но сейчас-то в курсе!

— Так что же нам делать? — спросил профессор Отто фон Веллерсхоф. — Обманывать отца чревато очень большими неприятностями. Для всех нас. Он может в любой момент изменить завещание…

Но Корнелия перебила его и жестко произнесла:

— Отец — не жилец на свете. Я не допущу, чтобы часть моего наследства досталась тому, кому она не полагается, будь то Сашá или Наталья Никишина.

— И каким образом ты намерена этого достичь, сестрица? — спросил с опаской Мориц. — Предложить им отступные?

— А сам бы ты согласился на пару сотен тысяч или даже миллион, знай, что тебе светят миллиарды? — оборвал младшего брата Карл. — Корнелия, не слушай его. Еще несколько недель — и все уладится естественным путем.

— Мы не можем рисковать, — ответила женщина, и в ее темных глазах сверкнула ярость. — Старик не покидает спальню, однако голова у него работает по-прежнему ясно. И он может протянуть еще много месяцев.

— А если он узнает о существовании русской Натальи и австрийской Сашá… — содрогнулся Карл. — Боже, не хочу даже и думать о подобном!

— Хуже будет, если он узнает о том, что произошло в Южной Америке с Марианной, — вставил Мориц с ехидной миной. — Кто заварил всю кашу? Верно, ты, Карл, и ты, Корнелия. А ты, Отто, был в курсе!

— Я ни о чем не знал, меня поставили в известность только после того, как Марианна оказалась в тюрьме, — возразил профессор фон Веллерсхоф. — Не впутывай меня, Мориц!

— Мы все имеем к произошедшему самое непосредственное отношение, — отчеканила Корнелия. — Поэтому никому из нас не поздоровится, если старик докопается до правды.

— И что, мы должны терпеливо взирать на то, как тает наше наследство? — не успокаивался Карл.

— Пора действовать, — ответила на его вопрос Корнелия. — Сашá на днях посетит отца, но, думаю, я сумею сделать так, чтобы старик быстро разочаровался в своей младшей дочери.

— А вот если он пронюхает, что у него имеется внучка… — покачал головой Отто. — Он ведь так и не простил нам, что мы не сделали его дедом. Да он сойдет с ума от радости! И, может статься, отпишет ей все состояние. Представляете — все!

— Я не исключаю подобного развития ситуации, — согласилась Корнелия. — Потому-то и нужно позаботиться о том, чтобы старик никогда не увидел Наталью.

— Ты хочешь обмануть его, сообщив, что она умерла? — поинтересовался Мориц. — Но старик не дурак! Боюсь, он и в самом деле прикажет другому детективному агентству перепроверить сведения, предоставленные ему Штайнером. И что будет?

Корнелия вынула из папки с документами, оставленной герром Штайнером, большую цветную фотографию, на которой была запечатлена молодая темноволосая женщина в сером деловом костюме.

— Я же сказала: отец узнает о смерти Натальи, — сказала она. — И весть не будет подложной, девице придется умереть.

— Ты меня пугаешь, Корнелия! — вздохнул Мориц. — Наталье нет и тридцати, она выглядит весьма здоровой и спортивной. Отчего она вдруг умрет? Да еще в ближайшие две недели?

— Ты не знаешь, отчего умерла ее мать, Марианна? — спросил вкрадчиво Карл. — И почему она вообще оказалась в южноамериканской тюрьме? Поверь, мой тонкокожий братец, убить не так уж и сложно!

Мориц поежился и заговорил жалобно:

— А нельзя обойтись без крайних мер? Может, оставим девчонку в покое? Она ни о чем не подозревает, отец скоро отдаст концы…

— А если он успеет найти ее и решит подарить пару миллиардов? — прервал его Отто. — Нет, Корнелия права, эта русская должна умереть. Причем как можно быстрее.

Корнелия обвела взглядом трех своих братьев — Карл нагло улыбался, Отто исподлобья смотрел на нее, Мориц с испуганным выражением на холеном распутном лице сплетал пальцы в замок.

— Наша цель — получить наследство отца в полном объеме, — провозгласила Корнелия. — Не знаю, как ты, братец, но я не желаю мириться с тем, чтобы часть денег получили те, кто не имеет на них ни малейшего права. То есть Сашá и Наталья. Поэтому они обе должны умереть.

— Мы — корпорация безжалостных убийц, — усмехнулся Карл.

— Следи за выражениями, Карл! — вспылил Отто. — Я, профессор юриспруденции, не потерплю, чтобы меня обвиняли…

— Ты предпочтешь отказаться от своей доли? — иезуитски поинтересовался Карл, и профессор, поправив очки, после короткой паузы заметил:

— Свои деньги я никому не отдам.

— Предлагаю поставить вопрос на голосование, — обвела взглядом братьев Корнелия. — Отныне мы будем действовать коллегиально, чтобы никто в случае неудачи не мог спихнуть ответственность на других. Итак, кто за то, чтобы ликвидировать Сашá и Наталью?

Она первой вскинула правую руку, безымянный палец которой был увенчан перстнем с травянисто-зеленым изумрудом. Вслед за ней поднял руку, в которой был зажат бокал с виски, Карл.

Отто фон Веллерсхоф, тряся головой, забормотал:

— Я, профессор юриспруденции, не могу одобрить ваш аморальный план.

— Да или нет, Отто? — спросил мягко, но с угрозой в голосе Карл.

Профессор неохотно взмахнул кистью и заявил:

— Так и быть. Но я слагаю с себя всяческую ответственность! Я вынужден действовать так под нажимом обстоятельств.

Все уставились на Морица, который ерзал в кресле. Еще до того, как он успел что-то сказать, полилась мелодия «Dancing Queen», и младший отпрыск Карла-Отто фон Веллерсхофа вытащил из кармана крошечный мобильный телефон, украшенный разноцветными сияющими камешками.

— Звонит Диди, мой… хороший знакомый, — с запинкой сообщил Мориц, — он хочет знать, не могу ли я встретиться с ним…

— Забудь о своих дружках! Позорить имя нашего рода будешь после того, как мы разделим империю отца! — рявкнул Карл и, выхватив мобильный телефон, раскрыл его и произнес: — Мориц сейчас не может подойти, он сдает кровь на ВИЧ.

— Что ты наделал! — заломил руки Мориц. — Диди, бедняжка, до смерти перепугается.

— Ты с нами или против нас, братец? — спросила вкрадчиво Корнелия.

Мориц залепетал:

— Я противник всяческого насилия, я не хочу, чтобы кто-то умирал…

— Но свою долю ты получить желаешь? — усмехнулся Отто.

— Представь: с двумя миллиардами ты сможешь купить себе целый легион всяких Диди и прочих прихлебателей, — грубо заметил Карл.

Мориц закрыл глаза и медленно поднял вверх дрожащую руку:

— Да, я с вами.

— Вот и отлично! — Карл осушил бокал. — Корнелия, что ты намерена предпринять? Подослать к Сашá и Наталье наемных убийц? В гангстерской России наверняка можно найти пару бомжей, которые за сотню евро перережут девице горло в подворотне.

— Или алкоголиков, — заметил уже оправившийся от шока Мориц. — Впрочем, в таком случае не потребовалось бы даже никого и нанимать, ты сам мог бы все проделать, дорогой братец.

Корнелия, призвав всех к тишине, сообщила:

— Завтра я вылетаю в Москву, где займусь решением проблемы под названием «Наталья». А вам, дорогие мои братцы, поручаю задачу по устранению Сашá.

Карл фон Веллерсхоф, в очередной раз наполнив свой бокал виски, отсалютовал Корнелии:

— Прекрасный план, сестричка. Уверяю тебя, на нас можно положиться. Пока ты в Москве будешь заниматься судьбой Натальи, мы избавимся от Сашá.