Загадка газетного объявления

Антон Иванов, 2014

В семье Женьки Васильева катастрофа: его мама стала жертвой мошенницы! Чтобы продать шубу, Наталья Леонидовна дала объявление в газету – и скоро покупательница нашлась. Милая женщина, представившаяся Еленой Николаевной, подсунула куклу вместо денег, забрала шубу и скрылась. Компания с Большой Спасской не может оставить друга в беде, и ребята начинают расследование. Но как найти хитрую воровку в большом городе?

Глава 2

Подготовка к газовой атаке

Олег, затаив дыхание, продолжал слушать. Однако мать снова заохала и заахала. «Неужели нельзя по-человечески поговорить? — с возмущением думал мальчик. — Какая мне польза от ее охов?» Стремясь не упустить что-нибудь важное, он еще шире отворил дверь.

— Наташа, — сказала своей собеседнице Нина Ивановна. — Если ты так уверена, самое главное — вспомнить, где вы встречались с этой женщиной до того, как она пришла к тебе по газетному объявлению.

«Ну наконец, началось! — с волнением отметил Олег. — Если Женькина мать сейчас скажет моей матери, где она эту тетку видела, мы с ребятами попытаемся ее найти».

— Ах, значит, Наташа, ты все-таки не уверена, — послышалась из гостиной новая реплика матери. — Но я тебе советую еще раз как следует подумать. А главное, обратись к майору Василенко. А если от нас с Борей нужна какая-нибудь помощь, то звони. Не стесняйся. Что? Что ты вспомнила? — вдруг зазвенел голос у Нины Ивановны. — Говори скорее!

Олег, охваченный любопытством, сам того не заметив, вышел в коридор и застыл в какой-то невообразимой позе. Тут, словно назло, из кухни появился Борис Олегович. Олег попятился в комнату, но было поздно.

— Вот, значит, как ты учишь уроки, — покачал головой отец. — Со мной тебе разговаривать неинтересно. А подслушивать…

— Я не подслушивал, — начал оправдываться Олег.

— Что же ты в таком случае здесь делаешь? — не сводил с него взгляда отец.

— Я здесь думаю, — выдавил из себя сын.

— И, конечно, о математике! — исполненным сарказма голосом воскликнул отец.

— Нет! — горячо возразил Олег. — Я думал, что, прежде чем садиться за алгебру, нужно все-таки съесть еще кусок пирога.

— Ага! — издал торжествующий клич Беляев-старший. — Я, как всегда, оказался прав. Если бы ты меня послушался, то уже давно съел бы второй кусок пирога и начал заниматься.

— Вы чего опять спорите? — вышла из гостиной Нина Ивановна.

— Мы не спорим. Просто я еще пирога хочу, — объяснил Олег. «Кажется, я очень вовремя пирога захотел, — отметил про себя он. — Сейчас мать как раз начнет рассказывать, а я послушаю. А может, и какие-нибудь вопросики невзначай задам».

— Ну ты, Олежка, как маленький, — всплеснула руками мать. — Уже в десятом классе учишься, а не можешь сам пирог отрезать.

— Да я, мама… — начал в очередной раз оправдываться сын.

— Ладно, — перебила Нина Ивановна. — Я и сама бы выпила еще чаю. Пошли. Заодно расскажу вам, какую чудовищную глупость совершила Наташа. Просто невероятно!

— Вот уж не вижу ничего невероятного, — возразил Борис Олегович. — У нас в Москве теперь каждого третьего грабят.

— Во-первых, Боренька, ты преувеличиваешь, — ответила Нина Ивановна. — А во-вторых, совсем не каждый даст себя так обвести вокруг пальца.

Семейство Беляевых вновь уселось за кухонный стол. Нина Ивановна включила электрический чайник.

— В общем, вот какая история, — начала она. — Наташе приспичило продать шубу.

— Зачем? — с ходу задал вопрос Борис Олегович.

— Боря! Ну почему ты никогда не имеешь терпения дослушать меня до конца? — возмутилась Нина Ивановна.

— Молчу, молчу, — примиряюще отозвался Беляев-старший. — Просто мне непонятно, зачем продавать шубу накануне зимы?

— Тут ты, Боренька, совершенно не прав, — заспорила жена. — Хорошие вещи как раз нужно продавать в сезон. Тогда за них дороже заплатят.

— Ох уж эти женщины, — вздохнул Борис Олегович. — Сперва зачем-то покупают, потом зачем-то продают…

— Наташа сначала шубу купила, а потом поправилась, — объяснила Нина Ивановна. — Шуба ей стала мала. Вот она и решила эту продать, добавить еще немножко денег и купить другую. Своего размера.

— По-моему, дешевле было бы не толстеть, — назидательно произнес Борис Олегович.

— Боренька, как тебе не стыдно! — покачала головой жена.

— Совершенно не стыдно! — воскликнул Беляев-старший. — И вообще, при чем тут я? Рассказывай дальше.

— Ну, короче, продать шубу оказалось не так легко, — продолжала Нина Ивановна. — Никому из Наташиных знакомых ничего подобного было не нужно. Вот ей одна подруга и посоветовала дать объявление в газету «Из рук в руки».

— Ума палата! — грянул Борис Олегович. — Лучше бы уж сразу сняла все замки с дверей!

— Тут я с тобой совершенно согласна, — поддержала жена. — Но дело в том, что эта подруга недавно сама продала через газету «Из рук в руки» какую-то мебель. И все обошлось вполне благополучно.

Олег, жуя пирог, сосредоточенно слушал. Однако мать излагала пока лишь то, что ему удалось выяснить у Женьки. Какая-то женщина откликнулась на объявление и позвонила Наталье Леонидовне на работу. Затем пришла посмотреть шубу.

— Бедная Наташа говорит, что ей эта женщина очень понравилась, — продолжала рассказывать Нина Ивановна.

Олег даже жевать перестал. Сейчас должно было начаться самое интересное. Однако отец вновь перебил мать.

— Ну, разумеется, она Наташе понравилась! — воскликнул он. — Будь все жулики противными и отталкивающими, никто бы не попадался на их удочку.

— Ах, Боря, Боря, — покачала головой жена. — Все-то ты знаешь.

— Не все, но многое, — никогда не отличался ложной скромностью Беляев-старший. — И вещи я никогда бы не додумался продавать по газетным объявлениям.

— Боря, — сказала Нина Ивановна, — но ты ведь давно знаешь Васильевых. Они чудовищно легкомысленные и доверчивые.

— Что верно, то верно, — согласился муж.

— В общем, эта Елена Николаевна шубу одобрила…

— Кто такая Елена Николаевна? — задал вопрос Олег.

— Та самая негодяйка, которая ограбила Наташу, — внесла ясность Нина Ивановна.

— А фамилию свою она Женькиной маме не называла? — не отставал Олег.

— Нет, — покачала головой мать. — Только имя и отчество.

— Которые наверняка тоже были вымышленными, — уверенно заявил Беляев-старший.

— Кто знает, — пожала плечами Нина Ивановна.

— Я знаю, — с еще большей уверенностью произнес Борис Олегович. — Ежу понятно, как говорит наш Олежка. Если эта тетка вознамерилась спереть шубу, то, естественно, своего настоящего имени не назвала.

— Может быть, ты и прав, Боренька, — не стала спорить Нина Ивановна.

— А может, и нет, — вырвалось у Олега.

— Это еще почему? — внимательно посмотрел на него отец.

— Потому что, когда называешься чужим именем-отчеством, очень легко запутаться, — объяснил сын. — Куда проще назвать свое собственное.

— Ну конечно! — с чувством превосходства воскликнул Беляев-старший. — Своим именем пользоваться гораздо удобней. А главное, милиции потом найти тебя ничего не стоит.

— Но ведь эта тетка своей фамилии не сообщила, — спокойно ответил Олег. — А женщин с именем-отчеством Елена Николаевна в одной только Москве, наверное, не меньше десятка тысяч.

Борис Олегович досадливо хмыкнул. Правота сына была очевидной.

— А какого она хоть возраста? — задал новый вопрос Олег.

— Наташа говорит, что примерно нашего, — отозвалась мать. — Такая миловидная шатенка.

— А она при Женькиной матери шубу мерила? — продолжал расспросы Олег.

— Да, — подтвердила мать. — Шубу, по утверждению Наташи, как будто по ней шили.

«Ясно, — пронеслось в голове у Олега. — Значит, воровка была примерно такого же роста, как Наталья Леонидовна, только немного худее».

— Бедная Наташа еще порадовалась, что шуба очень к лицу покупательнице, — с грустью добавила Нина Ивановна.

— Говорю же, лучше бы сама похудела, — повторил Борис Олегович. — И для здоровья полезно. И деньги были бы целы.

— Перестань, Боренька, — сказала Нина Ивановна. — У людей несчастье, а ты…

— Несчастье по собственной глупости, — продолжал в том же тоне муж. — Такие люди, как Наташа с Володей, — настоящая находка для жуликов.

— Каждый может попасться на удочку, — придерживалась иного мнения жена.

— Только не я, — заспорил Беляев-старший. — Просто, прежде чем что-нибудь делать, нужно немного подумать. Очень, знаете ли, бывает полезно.

— А кому доллары подменили на улице? — кинула насмешливый взгляд на мужа Нина Ивановна.

Олег усмехнулся.

— Это совсем другой случай, — обиделся Борис Олегович. — Кроме того, я не проявлял никакой инициативы. Мошенники застали меня врасплох.

— Неважно, — сказала Нина Ивановна. — Деньги-то ты потерял.

— Мы, по-моему, обсуждаем сейчас не меня, а Васильевых, — ушел от неприятной темы Борис Олегович. — Уверен, они даже в милицию обращаться не стали.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Нина Ивановна.

— Догадался, — с важностью изрек глава семейства Беляевых. — У меня хорошо развито логическое мышление. Володя с Наташей наверняка посчитали, что милиция все равно им не поможет.

— Ну да, — кивнула Нина Ивановна.

— Вот на таких олухов и рассчитывают воры, — продолжал Борис Олегович. — Володю с Наташей нагрели на две с половиной тысячи баксов. Они промолчали. А эта тетка еще кого-нибудь обчистит точно таким же образом.

— Я уговорила Наташу посоветоваться с майором Василенко, — сообщила Нина Ивановна. — И она обещала над этим подумать. Тем более что Наташе теперь кажется, будто она раньше уже где-то видела эту женщину.

— Где? — не сводил с матери глаз Олег.

— Наташа не помнит, — ответила Нина Ивановна.

— Ясно, — не мог скрыть разочарования сын.

— Что тебе ясно? — с подозрением уставился на него Борис Олегович. — Вы еще в эту историю влезьте. Мало вам…

— Пропавшими шубами не интересуемся, — мигом напустил на себя равнодушие сын.

— Ну разумеется, — усмехнулся Беляев-старший. — Для таких мастеров, как вы, это чересчур мелкое преступление.

— Просто неинтересное, — изо всех сил старался показать Олег, что это происшествие трогает его лишь из-за Женьки. — Конечно, Васильевых жалко, но…

— И вообще ты, по-моему, собирался учить уроки, — напомнил отец.

— Уже иду, — решил не обострять отношения Олег.

И, схватив тарелку с недоеденным пирогом, он направился к себе. Вульф последовал за ним. Едва оказавшись в комнате любимого хозяина, он лег на коврик возле постели и задремал. Олег лениво перелистнул учебник по алгебре. Мысли мальчика витали далеко от уроков. Олег считал, что очень вовремя ретировался из кухни. Мать явно уже все рассказала. А если бы он продолжил расспросы, предки точно бы догадались, что он заинтересовался происшествием с Натальей Леонидовной не только из сочувствия к Женьке.

Беспокойство Олега зиждилось не на пустом месте. Родители очень болезненно воспринимали бурную деятельность Компании с Большой Спасской. Дело в том, что ровно два года назад, в самом начале восьмого класса, Олегу и его друзьям, Женьке, Темычу, Тане и Кате, удалось самостоятельно раскрыть самое настоящее преступление. А потом еще одно. И еще… Как замечали по этому поводу классный руководитель ребят, Андрей Станиславович, и его фронтовой друг по Афганистану, майор милиции Владимир Иванович Василенко, «эти семеро словно притягивают к себе криминал». Последнее, шестнадцатое по счету, расследование ребята завершили в середине этого месяца. И вот октябрь еще не кончился, а на горизонте, кажется, возникло новое дело.

Правда, Олег пока совершенно не понимал, как к нему подступиться. «Только бы предки ничего не заподозрили, — с надеждой подумал мальчик. — Иначе они не дадут нам шагу спокойно сделать».

Олег попробовал сосредоточиться на алгебре. Это ему почти удалось. Он даже решил одну из трех заданных на сегодня задач, когда его вновь отвлекли приглушенные голоса родителей. Переместившись из кухни в гостиную, они, кажется, продолжали обсуждать кражу. Во всяком случае, Нина Ивановна несколько раз упомянула Наташу.

«Пойду-ка послушаю, — принял решение мальчик. — Вдруг мать специально не стала при мне о чем-то рассказывать?»

Однако ничего нового Олег не узнал. Кроме того, что Борис Олегович и впрямь беспокоился, «как бы эти оболтусы не влезли в новую историю».

…Наутро Компания с Большой Спасской встретилась возле родной две тысячи первой школы.

— Ну? — едва увидав долговязого Женьку, спросил Олег. — Ничего там у вас не прояснилось?

— Нет, — покачал головой тот. — Говорю же, мать шубу на ветер выбросила.

— Это же надо, — мрачно изрек маленький щуплый Темыч. — Подарить добровольно какой-то аферистке две с половиной тысячи баксов!

— Темочка бы не подарил, — иронично сощурилась стройная темноволосая Катя, которой Тема едва доставал до плеча. — Темочка все копеечки кладет в копилочку, чтобы на старости лет…

— Заткнись, — свирепо уставился на нее Темыч.

— Ах, какие мы грубенькие, — не унималась Катя. — Вот Темочка станет стареньким, дряхленьким, зато в копилочке у него окажется много денежек.

Темыч громко засопел от обиды.

— Перестаньте, — вмешался Олег. Ему приходилось разнимать эту парочку еще в младшей группе детского сада.

— Это пусть она перестанет, — буркнул Темыч. — Надо же, — повернулся он к Женьке. — Отдать собственными руками две с половиной тысячи баксов.

— Чего причитать, раз уже отдали, — логично заметил Лешка Пашков.

— Вот именно, — тихо проговорила светловолосая голубоглазая Таня. — Надо подумать, не сможем ли мы вернуть Женькиным предкам или шубу, или деньги.

— Где же ты теперь эту тетку найдешь? — развел руками Женька. — Пришла, ушла. Теперь ищи-свищи.

— Кто ищет, тот всегда найдет, — уверенно заявила пухлая блондинка Маша Школьникова по прозвищу Моя Длина.

Маша всегда одевалась крайне экстравагантно. Дошло до того, что однажды она предстала родному классу в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши особым изяществом не отличалась. Только Лешка Пашков, давно влюбленный в Школьникову, с искренним восхищением произнес:

— Ну ты, Машка, даешь! Все прямо наружу! Вылитая фотомодель!

— Много ты понимаешь, ребенок, — подбоченилась Школьникова. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.

С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Машке. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать.

— Кто ищет, тот всегда найдет, — повторила она. — Вот, например, моя мать, что бы ей ни приспичило, всего добивается.

— Большому кораблю большое плавание, — прошептала Катя на ухо Тане.

— Главный вопрос, где эту тетку искать? — вмешался Пашков. — Хоть бы маленькую зацепочку.

— Тебе, Лешенька, все бы подать на блюдечке с голубой каемочкой, — фыркнула Катя.

— Никогда мы ее не найдем, — всегда предполагал худшее Темыч. — Кто же с двумя с половиной тысячами долларов…

— Хватит, микроспора, каркать, — посмотрела на него сверху вниз Моя Длина. — Надоел.

— Ты мне не указывай, — набычился Темыч. — Что хочу, то и говорю.

Моя Длина на выпад Темыча не отреагировала. Она вообще воспринимала его как нечто мелкое и незначительное.

— В общем, мальчики-девочки, — обратилась она к остальным, — я считаю, что это дело для нас. Милиция все равно с такой кражей возиться не будет.

— Ежу понятно, — согласился Олег.

— Тем более что Женькина мать вроде бы как сама виновата, — глядя влюбленными глазами на Мою Длину, заявил Лешка Пашков.

— Мать не виновата, — обиделся Женька. — Просто ее ограбили.

— А кто воровку в дом добровольно пустил? — заспорила Моя Длина.

— Это же надо, — никак не мог успокоиться экономный Темыч. — Отдать добровольно две с половиной тысячи долларов.

— В рублевом эквиваленте, — счел своим долгом уточнить Женька.

— Да хоть в монгольских тугриках! — рубанула воздух мощной дланью Моя Длина. — Все равно жалко. На эту сумму, — быстро прикинула она, — в бутике у моего любимого Версаче можно шикарное платье купить.

— Мои предки к Версаче не ходят, — сказал Женька. — Им не по карману.

Катя и Таня обменялись выразительными взглядами. Мать Школьниковой, Зинаида Николаевна, держала у Красных Ворот фирменную французскую аптеку, а также была официальным дилером нескольких крупных парфюмерных и фармацевтических фирм. На этом основании Машка причисляла себя к «современной российской буржуазии» и одевалась только в лучших бутиках, предпочитая всем остальным «Дом Версаче».

— Так что все-таки будем делать? — посмотрел Пашков на Олега.

— Я вчера до самой ночи пытался сообразить, — признался тот. — Но пока ничего путного в голову не приходит.

— Но ведь откуда-то эта тетка взялась, — сказал Лешка.

— Вот молодец! — с шутовским видом произнесла Катя.

— Ты чего? — уставился на нее Пашков.

— Ну, теперь мы благодаря тебе знаем, что эта воровка родилась от отца и матери, — прыснула Катя.

— Да ну тебя, — отмахнулся Лешка. — Я ведь серьезно.

— А если серьезно, — внезапно сообразил Олег, — у нас пока есть только одна зацепка.

— Какая? — подпрыгнул от нетерпения Женька.

— Газета, — ответил Олег. — В которую твоя мать дала объявление.

— Ну и какая нам польза от этой газеты? — безо всякого воодушевления проговорил Темыч. — Женькина мать дала объявление, его опубликовали, а какая-то тетка откликнулась. Откуда в газете могут про нее знать?

— Может быть, ты и прав, — снова заговорил Олег. — А может, и нет. Вы когда-нибудь «Из рук в руки» читали? — осведомился он у друзей.

— Нет, — хором ответили те.

— Я тоже, — продолжал Олег. — А потому предлагаю сразу же после уроков купить очередной номер и как следует в нем покопаться. Вдруг это нас натолкнет на какое-нибудь решение.

— Боюсь, только зря деньги потратим, — покачал головой Темыч.

— Опять он за свое, — исторгла тяжелый вздох Катя.

— Не велика трата, — хлопнул Темыча по плечу Олег.

— Кстати, можно и не тратиться! — выкрикнул Женька. — У матери есть последний номер.

— Вот это другое дело, — обрадовался Темыч.

Катя уже раскрыла рот для достойной отповеди, но тут из школы послышался звонок.

Компания с Большой Спасской кинулась в раздевалку.

Едва выйдя оттуда, они столкнулись с Маратом Ахметовым. Тот в который уже раз внимательно изучал объявление о предстоящем конкурсе на звание королевы красоты среди старшеклассниц.

— Ты что, Маратик, тоже готовишься? — хлопнула его по плечу Моя Длина.

— Ну, — хохотнул здоровяк Марат. — Тебя, Машка, выбирать готовлюсь.

— А почему бы и нет? — кокетливо повела мощным бедром Школьникова.

— Машка обязательно победит, — убежденно произнес Пашков.

— До конкурса осталось шесть дней, — очень серьезно проговорила Школьникова. — Значит, успею сбросить еще пару кило.

— Давай-давай, старайся! — захохотал Марат Ахметов.

— Я только, Маратик, не пойму, почему тебя выборы королевы так интересуют? — ухмыльнулась Катя. — Действительно решил поучаствовать?

— Точно! — воскликнул Марат. — С Машкой на пару. Мы с ней в одной весовой категории.

В следующий миг здоровяку Ахметову пришлось спасаться бегством. Моя Длина, непрестанно вопя: «Ну погоди, «новый русский» проклятый! Сейчас ты у меня получишь!» — преследовала его по пятам. Марат, уворачиваясь, пулей взлетел на четвертый этаж. Моя Длина преследования не прекращала. Ей удалось достигнуть обидчика возле дверей родного десятого «Б». На спину и коротко стриженную голову Марата посыпались удары.

— Прекрати! — наконец взмолился Ахметов. — А то я из-за тебя сегодня встречу по боксу проиграю!

— Ладно, живи, «новый русский», — сменила гнев на милость Моя Длина.

Марат Ахметов и впрямь принадлежал к «новым русским». Папа его, Хамитяй Хамзяевич Ахметов, всего несколько лет назад работавший носильщиком на Курском вокзале, превратился в крупного бизнесмена.

— Всем привет! — подбежал к дверям класса Боря Савушкин, который занимался с Маратом в одной секции бокса. — К соревнованиям готов? — обратился он к Ахметову.

— Вообще-то готов, — кивнул тот, — но можем сейчас устроить небольшую тренировку, — вдруг с мечтательным видом уставился он в противоположную сторону коридора.

Остальные проследили за его взглядом. По направлению к классу важно шествовал в окружении свиты из бывших «бэшников» и «ашников» Вадик Богданов.

— Эх, как бы я сейчас ему врезал, — с чувством изрек Марат.

— Не вздумай, — тихо проговорила Таня. — Скандал ведь будет.

— Сам знаю, что будет, — поскучнел Ахметов.

— По-моему, наш дорогой Богданов чересчур быстро выздоровел, — подхватила Катя.

Остальные молча кивнули. Дело в том, что бурное и несокрушимое содружество «В», к которому принадлежали Компания с Большой Спасской, а также Ахметов и Савушкин, после девятого класса неожиданно убавилось ровно наполовину. Кто-то покинул Москву, иные ушли в лицеи и колледжи, другие еще по каким-то причинам оставили родную школу… Остаток «В» слили с частью бывших «ашников» и «бэшников». Хорошо еще, что любимый классный руководитель ребят, Андрей Станиславович, остался с ними. Однако уже с первых дней этого учебного года всем стало ясно: от былой атмосферы содружества «В» ничего не осталось. Бывшие «ашники» и «бэшники» объединились вокруг Вадика Богданова, и десятый «Б» раскололся на две враждебные группировки.

Андрей Станиславович был в ужасе. Конфликт день ото дня усиливался. В классе уже вспыхнули две грандиозные драки, из-за которых пришлось собирать экстренные родительские собрания. Но и это не принесло желаемых результатов. Андрей Станиславович всерьез опасался новых эксцессов. Правда, в последнее время страсти вроде бы улеглись. Однако и классный руководитель, и бывшие «вэшники» понимали, что это лишь временное затишье. Просто Вадик Богданов был болен гриппом. А команда его, в отсутствие вожака, не решалась предпринимать демаршей против содружества «В», чья спаянность с самого первого класса славилась на всю две тысячи первую школу. И вот Вадик выздоровел.

— Я бы тоже предпочла, чтобы он поболел подольше, — поддержала подругу Таня.

— А я лично даже рад, что он снова в хорошей физической форме, — поиграл накачанными мышцами Ахметов. — Теперь я с ним на днях проведу беседу.

Друзья усмехнулись. Всем было ясно, что предстоящая беседа не ограничится словесным поединком. Богданов со свитой приблизился к дверям класса.

— И Дусенька тут, — смерив презрительным взглядом рыжую Дуську Смирнову, с нарочитой отчетливостью проговорила Моя Длина. — Прямо вся цветет и пахнет.

Дуська свирепо уставилась на Школьникову, однако отвечать не стала, справедливо полагая, что спор закончится явно не в ее пользу. Впрочем, богдановские вообще предпочитали действовать не в открытую, а исподтишка.

Красивое лицо Вадика скривилось в злобной усмешке. Но и он не произнес ни слова. Поманив за собою Дуську, он вошел в класс.

— Зря ты, Машка, выступила, — покачала головой Таня.

— Теперь жди беды, — мрачно проговорил Темыч. — Чует мое сердце.

— Ты, Танька, со своим миролюбием когда-нибудь достукаешься, — откликнулась Моя Длина.

— Это не миролюбие, — возразила светловолосая девочка. — Просто не надо опускаться до их уровня.

— Ну ты даешь! — возмутился Пашков. — Мы, что ли, первые начали? Богданов всех нас по очереди подставляет. И, между прочим, тебя, Танька, первую, — напомнил всем Лешка об очень жестоком розыгрыше Вадика.

— Таких, как этот Богданов, вообще надо уничтожать, — выпятил впалую грудь маленький Темыч.

— Ты, микроспора, поаккуратней! — захохотала Моя Длина. — А то Вадик дунет…

— И улетит наш Темочка, как домик у Ниф-Нифа из «Трех поросят», — с трагикомическим видом подхватила Катя.

— Это мы еще посмотрим, кто улетит, — воинственно заявил Темыч, однако украдкой с опаскою покосился на открытую дверь класса.

— Пусть только Темку тронет… — начал было Марат.

— Ну все! Кажется, я сегодня попух! — перебил его Женькин горестный вопль.

— Ты чего? — уставились на него ребята.

— Обломов! — взъерошив обеими руками и без того спутанную длинную шевелюру, возопил долговязый мальчик.

— Какой Обломов? — переспросили друзья.

— Ну, этого… Гончарова, — пояснил Женька.

— Травка зеленая! А ведь и правда! — охватила паника и Мою Длину. — Роман сегодня на двух последних уроках сочинение по «Обломову» нам закатит! А я не прочла.

— Я тоже, — загробным голосом прогудел Женька. — Теперь будет верная двойка в четверти. А мне предки сказали: если схвачу в четверти хоть одну пару, то они меня на все каникулы засадят заниматься.

— Да, может, у тебя еще двойки не выйдет, — начал успокаивать Пашков.

— Выйдет, — убежденно произнес Женька. — Вот сейчас сочинение напишу, и выйдет.

— Так отметку-то в четверти ведь по среднему баллу выводят, — сказал Темыч.

— Вот именно, — не ободрили его слова Женьку. — Роман вызывал меня в этой четверти три раза. Первый раз я не ответил «Грозу» Островского. Второй — перепутал «Дворянское гнездо» и «Дом с мезонином».

— Ну ты даешь! — хлопнул его по плечу Марат, который в этом году крайне прилежно занимался литературой. — «Дом с мезонином» — это у Чехова. А «Дворянское гнездо» написал Тургенев.

— Подумаешь, — никогда особенно не волновали подобные мелочи Женьку. — И тут дворянский дом и там тоже дом. Ну, я и перепутал. Просто волновался. А Роман, когда я Лизу назвал Мисюсью, так злиться начал.

— Это я помню, — прыснула Катя. — Роман заявил, что у нашего Женечки нет никакого уважения к российской изящной словесности.

— Словесности много, а я один, — обезоруживающе улыбнулся Женька.

— Ну что с ним сделаешь, — развел руками Олег. — Третий раз-то ты тоже «пару» схватил?

— Нет, — покачал головой Женька. — В третий раз я очень удачно ответил про «Отцов и детей». Роман мне трояк поставил.

— Нда-а, — совершил в уме нехитрый подсчет Темыч. — Если ты сегодня не напишешь сочинение, то тебе, Женька, и впрямь хана.

— А я о чем, — впал в еще большую тоску тот. — Мало того, что каникулы пропадут, так после еще сдавай Роману зачеты за всю эту четверть.

— Это уж точно, — подтвердили остальные.

Пожилой учитель литературы Роман Иванович придерживался железной дисциплины. Тем, кто получал у него двойки, приходилось пересдавать не одну тему, а все, что проходили за минувшую четверть, а иногда и за полугодие. Поэтому перспектива у Женьки складывалась совсем нерадостная.

— Ребята, что будем делать? — с надеждой поглядел он на друзей. — Меня, главное, что волнует, — продолжал он. — У предков и так неприятности с шубой, а тут еще я…

И, не договорив, Женька схватился за голову. Тут к классу подошла математичка Светлана Сергеевна.

— Вы почему не заходите? — посмотрела она на ребят. — Ну-ка, быстро по местам.

Друзья повиновались. Светлана Сергеевна ревниво оберегала каждую минуту своих уроков.

Едва раздался звонок на перемену, Компания с Большой Спасской собралась возле своего любимого подоконника на лестничной площадке.

— Вот вы, наверное, просто алгеброй занимались, а я, между прочим, весь урок думал, — глядя на Школьникову, с важностью произнес Пашков.

— О чем ты думал? — подался к нему поближе Женька. — О шубе?

— Не о шубе, а о тебе, — тоном спасителя человечества заявил Лешка. — И, между прочим, есть выход.

— Какой? — блеснула надежда в глазах у Женьки.

— Будем срывать урок, — деловито принялся объяснять Пашков.

— Спасибо тебе большое, — нараспев проговорила Катя.

— Сорвешь урок, Роман нас потом всем классом заставит «Обломова» пересдавать, — проворчал Темыч.

— Это если я просто сорву, как может каждый дурак, — победоносно продолжал Лешка. — Нет, я придумал штуку похитрее.

— Ясненько-ясненько, — не прониклась доверием Катя. — Лешенька просто взорвет всю школу. Вместе с нами, с Романом и другими учителями. Тогда действительно некому будет про «Обломова» писать.

— Да погоди ты, — нетерпеливо перебил Пашков. — Лучше послушайте. А то сейчас перемена кончится. Мы с братаном Сашком несколько дней назад смешали одну хорошую штуку.

— Ну! Так я и знала, — не унималась Катя. — Если с Сашком, значит, взорвется не только школа, но и вся улица. И твой, Олег, дом, между прочим, тоже.

Все, кроме Лешки, засмеялись.

— Не хотите, не буду, — обиделся Лешка. — Я, в общем-то, не для себя стараюсь. Что мне, больше всех надо? И «Обломова» я, в отличие от некоторых, читал. Уж как-нибудь накарябаю сочинение. А расчет, между прочим, совершенно точный. И состав наполовину фирменный!

— У тебя, Лешка, вечно наполовину, — буркнул Темыч. — Из-за этого все вокруг и страдают.

Ребята снова засмеялись. Лешкину изобретательную голову переполняли хоть и заманчивые, но очень рискованные замыслы. Перед их осуществлением Пашков производил очень точные расчеты, благодаря которым все должно было пройти идеально гладко. Однако неумолимая жизнь часто вносила свои неожиданные поправки, и в результате от смелых Лешкиных экспериментов страдали учителя и ученики родной две тысячи первой школы, жители дома на Садовой Спасской, имевшие несчастье оказаться соседями Пашковых, а порой и ни в чем не повинные прохожие. В особенности опасным для окружающих становился Лешка, когда объединял усилия с младшим братом-погодкой Сашком. Отец этих славных ребят, известный нейрохирург Пашков-старший, добрую половину заработков тратил на возмещение убытков людям и организациям, пострадавшим от бурной деятельности сыновей.

К числу наиболее известных подвигов Лешки Пашкова относились испорченная теплотрасса, ремонт которой потребовал многочасовых титанических усилий аварийной бригады, забитые очистные сооружения бассейна, где сдавали нормы по плаванию питомцы две тысячи первой школы, рухнувшая стена директорского кабинета. Впрочем, это была лишь малая толика славных деяний братьев Пашковых.

Справедливости ради нужно заметить, что неудачи Лешку совершенно не расстраивали. Он искренне полагал, что не ошибается только тот, кто ничего не делает. А потому, потерпев очередное фиаско, Пашков один или совместно с младшим братом немедленно принимался вынашивать очередной потрясающий замысел.

— Ну и на чем же основан твой четкий расчет? — поинтересовался Темыч.

— Говорю же: есть одна жидкость, — с большим чувством собственного достоинства проговорил Лешка. — Она наполовину фирменная, из магазина «Веселые гадости», а наполовину мы с Сашком довели ее до ума.

— Если вы с Сашком, то, значит, не до ума, а до безумия, — не удержалась от нового выпада Катя.

— Слушай, прекрати, — перебил ее Женька. — Дай Лешке как следует все объяснить.

— Вот именно, — подхватил Пашков. — Жидкость вышла потрясная. Воняет, аж жуть. Правда, не сразу.

— Как это «не сразу»? — посмотрел Олег на Пашкова.

— Ну, сначала она совсем чуть-чуть начинает вонять, — пояснил Лешка. — Зато потом, — с мечтательным видом добавил он, — хоть противогаз надевай. И вообще, Женька, тебе крупно повезло, что мы пишем это сочинение, когда уже топят. Если мы прыснем нашим с Сашком препаратом на батарею…

И, не договорив, Лешка причмокнул губами.

— А мы не отравимся? — всегда заботился о своем здоровье Темыч.

— Не боись, — хлопнул его по плечу Пашков. — Средство совершенно безвредное и экологически чистое.

— Можно подумать, что ты его уже проверял, — по-прежнему сомневался Темыч.

— Ну! — растянулся рот до ушей у Пашкова. — Мы с Сашком вчера на бабке проверили.

— И она жива? — всплеснула руками Катя.

— Что ей сделается, — отмахнулся Лешка. — Всего одна капля — и бабка вызвала аварийку. Ей показалось, что откуда-то газ идет. А откуда газ? — пожал плечами Пашков. — Наш дом давно уже перевели на электроплиты. Эти мужики из аварийки чуть с ума не сошли. Бабка наша орет, что где-то утечка газа. Они сами тоже чувствуют, что воняет. Начали газовые трубы искать. А где ж их найдешь, — ухмыльнулся Пашков. — Тут один мужик из аварийной бригады и говорит: «У вас, наверное, по какой-то случайности в стене газовый провод остался. Видать, его давно заглушили, а теперь прорвало. Будем стены ломать». Сашок как завопит: «Ломать не дам!» Естественно, Сашку не хотелось, — хмыкнул Лешка. — Он сразу понял, что нам потом предки устроят. Но другой мужик, на наше счастье, сказал: «Нет, это не труба. Наверное, у них просто тут где-нибудь стоят газовые баллоны для дачи. Они про них забыли». Бабка это услышала и принялась верещать не хуже Сашка. Мол, нет у нас никаких газовых баллонов. Ну а пока они спорили, запах выветрился. Мы с Сашком ведь совсем чуть-чуть капнули. Тогда аварийщики сказали, что газ надуло по вентиляционному коробу из соседней квартиры. Они потом еще часа два по всему подъезду ходили с проверкой. И только потом убрались подобру-поздорову.

— Ну, ребенок! — осталась в восторге Моя Длина.

Похвала Школьниковой воодушевила Лешку, и он, расплывшись в широкой улыбке, добавил:

— Вы слушайте дальше. У нас над кабинетом литературы что?

— Кабинет химии, — прекрасно знали ребята.

— А что в химическом кабинете? — продолжал Пашков.

— Реактивы! — выпалил Женька.

— Двойка тебе, Васильев, — мастерски передразнил Лешка химичку Алевтину Борисовну. — То есть реактивы, конечно, тоже есть. Но нам важнее, что там имеется газ.

— Точно! — подпрыгнул на месте Женька. — Роман мигом решит, что в химическом кабинете прорвало газовую трубу, и поднимет панику.

— Мыслишь правильно, — одобрил Лешка.

— Замогильно, ребенок! — вновь похвалила его Школьникова. — Если Роман впадет в панику, то тут же забудет про сочинение.

— Зато у меня будет твердая тройка в четверти, — добавил Женька. — Где твоя жидкость?

— Дома, — сообщил Пашков.

— Чего же ты так? — с упреком воззрился на него Женька. — Надо было с собой взять.

— Откуда же я знал, что ты сегодня к сочинению не подготовишься? — спросил Лешка.

Тут раздался звонок. Ребятам предстояла вторая алгебра.

— Беги домой, Лешка! — потребовал Женька.

— На большой перемене сбегаю, — пообещал тот. — Да ты не волнуйся. У Пашкова ведь голова! Так что все будет тип-топ.

Тут возле класса возникла математичка. Друзья поспешили в класс.