Она фотографирует

Антон Демидов, 2022

Темная история с таинственным исчезновением детей пробирает до самого нутра. У полиции нет ни зацепок, ни ответов на этот вопрос. Вскоре история переплетается с главной героиней – подростком Миланой. Ее одноклассницы стали бесследно пропадать. Милана начинает подозревать каждого и боится стать следующей. Пользуясь своей особенностью – фотографической памятью, она выходит на след похитителя. Однако то, что скрывается за ширмой, расстраивает ее и подвергает смертельной опасности.

Глава 2

Допрос

Занятия в школе отменили. Весь класс собрали в кабинете химии, и по одному вызывали в кабинет директора. Милана догадалась, что произошло что-то нехорошее. От нарастающего волнения она не то что в слух, даже про себя начала заикаться. Каждого ученика, возвращающегося от директора, подзывал Виктор Павлович, учитель химии. В его лаборантской тоже проходил тайный разговор. Прошедший весь путь мученик, садился за парту и молча погружался в изучение первой попавшейся литературы, которую мог держать и вверх ногами. Когда назвали фамилию Андронова, Милана поплыла, на лбу выступила испарина. В ее голове всплыл образ парашютиста, раздавленного неизбежностью первого прыжка.

Она шла по коридору как узник обреченный на смертную казнь. За все время обучения в школе ее ни разу не вызывали к директору. Она понятия не имела, как школьник должен себя вести перед главой учебного заведения. Милана боялась опозорится и выставит себя круглой дурой. Она либо начнет заикаться как автомат Калашникова, либо, еще чего хуже назовет директора «Ваша светлость», или «Ваша честь». Но выбора нет и потусторонний неизведанный мир открывается через три, две, одну…

Милана постучалась, и, дождавшись одобрения вошла в кабинет. Директорский кабинет ничем не отличался от других кабинетов, что довелось посетить Милане. Разве что в этом, помимо пыльных книжных полок и взрослой нудной ауры, в воздухе витал терпкий аромат кофе. Кроме директора, Семена Григорьевича, в неизменной поношенной тройке и не менее поношенных усах, присутствовал еще один мужчина. Они пили кофе из игрушечных чашек, соблюдая всю строгость текущей встречи. Приятелями их едва можно было назвать. А этот жест на манер кофейной церемонии — всего лишь услужливое гостеприимство. Однако неизвестный мужчина, держался особняком, отбрасывающим тень на робкого хозяина учебного заведения, в один щелчок пальцев ставшго гостем в своем же доме.

— Андронова Милана, — деловито произнес Семен Григорьевич. — Присаживайся. У гражданина полицейского есть несколько вопросов к тебе.

— Оперуполномоченный уголовного розыска Харламов Петр Александрович. — отрапортовал тот, взяв инициативу в свои руки.

Милана присела за круглый стол и напряглась. Она относилась к той категории людей, что без причины чувствуют вину перед полицейским. Ты вроде ничего не натворил, но трясешься как ярый любитель конфет перед посещением стоматолога. Или как дура, трусящая по любому поводу. Милана считала, что полицейские должны носить форму, а тут…Старая кофта в затяжках, мятые потертые брюки, засаленные волосы и мертвецки уставший вид. Вид человека, который слово «выходной» встречал только в словаре Ожегова. Даа, ему не помешали бы несколько часов в спа, или здоровый сон. Хотя по виду он был согласен и на скорую смерть

— Очень п-приятно. — произнесла Милана быстрее, чем успела пожалеть о своих словах. Что тут может быть приятного? Все они собрались по чрезвычайному происшествию, и это знакомство не могло быть приятным в принципе. Это талант — на первом же предложении сесть в самую глубокую лужу. Стыд Миланы коварно зааплодировал.

Опер едва открыл рот, как его перебил скрип открывающейся двери. В кабинет вошла красивая девушка в полицейской форме. Милана тут же влюбилась в ее образ: темные волнистые волосы, точеная фигура Гейши и, строгие черты лица согласно профессии. Вот такой она должна стать, когда вырастет. Красивой, но строгой супергероиней и музой для всей мужской половины.

— Дальше допрос буду вести я., — металлическим голосом скомандовала девушка, грациозно подплывая к столу.

— Но я только начал.

— Свободен, — строго отрезала она, давая понять, кто тут главный. Опер вздохнул, помедлил, но все-таки заковылял в сторону выхода. В его глазах ярким неоном читалось разочарование, от сдачи только что завоеванных полномочий и авторитета. Еще один щелчок пальцев и слетает вторая голова. Вечный круговорот. Пусть и не справедливый, но такова природа сурового уравнения начальник-подчиненный. Девушка-полицейский села напротив Миланы и представилась. — Я Старший следователь Оксана Сергеевна Волк.

В понимании Миланы, если в звании присутствует значение «старший», значит дело очень серьезное. В другой ситуации она уже потеряла бы сознание или пустила бы кровь носом. Но эта нимфа вызывала такое восхищение, что побывать на ее допросе — дело важное и приятное. Да и чего тут, одна только фамилия Волк, звучала уже сильно. Такая хищница перегрызет любому горло, и пикнуть не успеешь.

— Так, — начала Оксана Волк. Она взяла в руки бумагу с именами учеников. — Ты Милана Андронова?

— Т-так точно!

Оксана Волк вскинула брови, но ничего не сказала на нелепый ответ. Милана шумно сглотнула.

— Милана, скажи, ты хорошо знаешь Катю Дорошенкову?

— Она м-моя одноклассница.

— Я в курсе. Я имею в виду, ваши взаимоотношения. Вы дружите?

— Н-не ос-собо. — призналась Милана. Если конечно просьба одолжить точилку или передать записку на другой ряд парт не являлось той самой дружбой, о которой говорит следователь.

Тем временем Семен Григорьевич не знал куда себя деть, передвигаясь словно краб по своему оккупированному кабинету. Вмешиваться в допрос он не мог, понимая, что такой следователь запросто откусит ему голову. Он устало поглядывал в окно и не чувствовал своего превосходства в собственном кабинете. Но не без интереса вслушивался в ход допроса.

Оксана Волк делала пометки в блокноте, после каждого ответа Миланы. Держалась она строго и очень профессионально. Ее образ захватывал как Милану, так и самого директора.

— И что, вообще не общались? — продолжила Оксана Волк.

— Нет.

— Хорошо, как ты можешь ее охарактеризовать?

— В каком с-смысле?

— Ее поведение, учеба, общение с одноклассниками.

— Отвратительное.

— Что именно?

— В-все что вы п-перечислили.

Оксана Волк кивнула с понимающим видом. Милану осенило. Катя Дорошенкова в школе сегодня не появлялась. Да и вчера тоже. С ней что-то случилось, раз полицейские переполошили всю школу. И этот случай не какой-нибудь будничный, а вполне себе серьезный. Душевное равновесие Миланы снова заколебалось. Ей стало не по себе.

— А ты может знаешь, с кем общается Катя? Где проводит время?

— Не з-знаю. А что с-случилось?

— Катя пропала, — объяснила Оксана Волк. — Прошлой ночью она не вернулась домой. Нам нужно установить с кем она могла находиться на кануне своей пропажи.

— Я не з-знаю, — призналась Милана.

Ее сердце сжалось в маленькую точку. Прошлой ночью пропала Катя, и вдобавок ко всему почернела душа отца Миланы. А если это он похитил Катю? Милана помнила его глаза. Кровожадные, голодные и ужасно скрытные. Следователю говорить об этом нельзя. Ее сочтут сумасшедшей. С другой же стороны, если промолчать, то можно поощрить второе похищение. А кто сказал, что это похищение? Милана знала. Слово «старший» в звании полицейского это и сказало. Обычному побегу подростка из дома не придают большого значения. Тут скрывалось что-то другое.

Оксана Волк дала свою визитку Милане на тот случай, если та что-то вспомнит, и отпустила ее в класс. Виктор

Павлович уже ожидал ее и сходу сопроводил в свою лаборантскую.

— О чем ты рассказала? — едва закрыв дверь, спросил он.

— Меня с-спрашивали про Катю Дорошенкову.

— Да я в курсе. Я спрашиваю, что ты им сказала?

Поведение Виктора Павловича насторожило Милану. Какое вообще его дело? Теперь стало ясно для чего он приглашал каждого ученика в лаборантскую после разговора со следователем. Но не ясно для чего ему все это нужно.

— Ничего.

— Как это ничего? — Виктор Павлович достал из кармана брюк платок и промочил лоб от пота. Его волнение еще больше насторожило Милану. — О чем-то вы же говорили все это время?

— Я с-сказала, что п-понятия не имею, с кем дружит Катя.

— А что они?

— Кто они? — не поняла Милана.

— Ну, полицейские, Милана. Что они ответили?

— Ничего. П-просто з-записали все в блокнот и все.

— Хорошо. Теперь послушай меня внимательно, — он схватил Милану за плечи. — Ты можешь все рассказать мне.

— Что рассказать?

Виктор Павлович прочистил горло и понизил голос до заговорщического шепота.

— Все, о чем ты не сказала полиции, касаемо Кати.

— Я все с-сказала.

— Послушай, я твой учитель. Мне ты можешь доверять как другу.

— Но, я п-правда ничего не знаю.

Виктор Павлович сделал еще несколько попыток выведать информацию и отпустил ее. Таким странным Милана его еще никогда не видела. Все эти допросы, интриги страшно выматывали, вовлекая Милану в новый и совсем не уютный для нее мир. Школа в одночасье превратилась в сумасшедший дом.

По окончании всего этого безумия, Милана встретилась с Александрой на заднем дворе школы. Они устроились на траве в позе медитирующего йога лицом друг к другу. Таким образом они абстрагировались от проблем, обмениваясь поддержкой и советами. Милана рассказала про допрос, про странного химика и про отца. Александра внимательно слушала и не перебивала. Самыми главными ее достоинствами, Милана считала усидчивость и терпение. Александра не перебивала даже в самых безнадежных попытках Миланы выговорить то или иное слово. Многие люди, вступившие с ней в диалог, считают своим долгом договорить начатое слово за нее. В их крошечный мозг даже не укладывается, что своей медвежьей услугой все портят. Это страшно унизительно. С таким же успехом можно сказать человеку в лоб, что у него пахнет изо рта, или указать на его вспотевшие подмышки. Результат не заставит себя долго ждать. Ты обидишь человека просто за то, что таковым создала его природа. Гораздо сложнее сделать это деликатно. К примеру, если человек ведет себя как дурак, ему не обязательно говорить об этом напрямую. Достаточно будет назвать его своеобразным, и добавить, что не каждому комфортна такая форма общения. И это в итоге может сработать. А вот заикание, не проходит по одному только желанию. Однако Милана не считала это самым страшным. Больше всего ее бесили этакие миротворцы. Они в голос твердили, что несмотря на ее недуг, все равно считают ее нормальной. От этой приторной деликатности тошнило еще больше. Александра не договаривала за Милану и не выражала на лице мертвецкого ожидания в затяжных осечках подруги. Она просто на просто этого не замечала.

— Мда, чокнуться можно, — констатировала Александра.

— Вот и я о том же. Я не з-знаю что делать.

— Притормози, подруга. С какого это перепуга ты должна что-то делать?

— Это же м-мой отец.

— Окей, — выпрямилась Александра и заправила за уши голубые афро-косички. — Послушай, я верю, что тебе привиделось что-то странное. Я не говорю, что это все гон, но тебе могло и показаться. У моего старика такое тоже бывает, когда он задолбается на работе, или нажрется в баре.

— Не знаю, — Милана пожала плечами. Такого за отцом она никогда не замечала.

— Зато я знаю, о чем толкую. Поверь, это все стечение обстоятельств.

— Ну, доп-пустим. А как быть с Катей?

— А что с ней? — удивилась Александра.

— Ее п-похитили, я же говорила. Может рассказать с-следователю о п-поведении химика?

— Ерунда. Химик просто переживает за нас. Сама подумай, сколько лет он нас ведет. Старик прикипел. А кто тебе сказал, что Катю похитили?

— Просто с-столько п-полицейских…Еще они не говорили о ней в п-прошедшем времени. З-значит она еще жива.

— Вот именно. Она жива и с ней все хорошо. Ты хоть знаешь кто ее родители?

— Нет, — немного подумав ответила Милана.

— У них какой-то там бизнес. Значит, водятся деньги. Оттуда и весь переполох.

— В-возможно ты п-права, — сдалась Милана и повалилась на газон.

Александра прилегла рядом и взяла Милану за руку. Ее доводы казались убедительными. Все же Милану что-то смущало. Она не могла себя просто так взять и переубедить. И если она будет игнорировать посланные ей знаки, она съест себя изнутри, когда окажется что эти самые знаки были ничем иным как бесстыдно раздетой правдой.

— Конечно, я права. Тебе просто нужно отдохнуть.

— Точно, с-съезжу на выходные к бабушке. Она д-давно меня звала.

— Отдых конечно сомнительный, — Александра закатила глаза. — Но для тебя пойдет.

— А что тут такого? — насупилась Милана. — Ты не любишь с-своих бабушек и дедушек?

— Мамины родаки живут в Питере. Они мировые вроде, но до них далеко. Дед по папиной линии мрачный и злой мудак.

— А бабушка?

— Она умерла молодая, еще при родах.

— А т-так разве бывает?

— Еще как бывает.

Милана поставила еще одну галочку в своем мысленном блокноте будущего. В графе «НЕ» появилась строчка «НЕ рожать». НИКОГДА.

— Тогда она п-получается никакая ни бабушка?

— В смысле?

— Она ум-мерла м-молодой, и п-при жизни у нее не было внуков.

— Интересная мысль. — поощрительно скривила губы Александра.

Солнце лениво выползло из-за туч и заставило скорчить лица девочек в нелепые гримасы. Витамин D — то что сейчас по-настоящему необходимо.

Милана решила не дожидаться приезда отца и поехала на метро. В заполненном на половину вагоне держалась благоприятная атмосфера. Милана любила метро. Здесь люди едут либо с работы, либо на работу, либо с учебы, либо на учебу. Их головы до отказа забиты своими мыслями. И хоть ты в рупор заикайся, никому до тебя не будет дела. Всем плевать. Один проваливается в частичку украденного сна, положив голову на плечо соседа, второй завтракает, осыпая крошками свои кропотливо выглаженные брюки, третий похмеляется перед учебным днем. А еще есть четвертый, пятый и так далее. В метро кипит своя жизнь, сфокусированная лишь на своих проблемах и потребностях. Здесь Милана могла оставаться собой, без масок и фильтров.

И все-таки жизнь прекрасна. Милана весело вышагивала в сторону дома, погруженная в свои мечты. Она это сделала. Выкинула все глупые мысли из головы. Ей необходимо сосредоточиться на чем-то более важном. На учебе, на перестановке в своей комнате, или на изучении новых книжных миров. Господи, да на чем угодно, лишь бы это касалось непосредственно Тебя. А все подозрения и домыслы впору не только выбросить в мусорную корзину, но и очистить ее без права на восстановление. В теории все казалось довольно легко, но на практике все гораздо сложнее. Такой вывод Милана сделала, как только увидела полицейскую машину на подъездной дорожке своего дома.