Демоны райского сада

Антон Грановский, 2013

На листке бумаги была нарисована светловолосая девочка. Она смотрела на долговязого человека и кричала от ужаса, потому что он тянул к ней длинные, черные, похожие на ветки дерева руки. Из его груди торчала пика, а живот был испачкан бурой кровью… Художник сделал несколько мазков и опустил кисть. В этот момент раздался звонок, и он услышал всего два слова: «Она жива…» Ольга очнулась в незнакомом месте и поняла: надо бежать! Преодолевая слабость, она выбралась из клиники и спряталась в квартире случайной попутчицы. Девушка плохо помнила, что с ней произошло, но самое ужасное – она не узнавала в зеркале свое лицо!.. Ольга не догадывалась: она лишь героиня шахматной партии, начатой таинственным незнакомцем со своим виртуальным противником по прозвищу Спас. Спас мог делать ходы, оставаясь по ту сторону монитора, и проигравшая фигура теряла не только место на доске, но и жизнь…

Глава 2

Комната, в которую Лизу ввел Денис Люблинский, была похожа на гримерку артистов. Большое зеркало с лампочками подсветки, мягкое кресло перед ним, приоткрытая дверь гардеробной, несколько шкафчиков у стен, еще пара небольших кресел и круглый столик с графином коньяка и парой стаканов. После непостижимой роскоши, которую Лиза увидела в доме Ольги, эта комната казалась не просто скромной, а вовсе аскетичной.

Навстречу Лизе и Денису поднялась с кресла полная высокая блондинка. Движения ее были изящны, и Лиза сразу окрестила ее про себя «пожилой кошкой».

— Лиза, познакомься, это Аля Войнович — личный стилист Ольги Александровны, — представил женщину Денис.

Лиза протянула женщине руку:

— Лиза! То есть… Ольга.

Лиза растерянно покосилась на Дениса.

— Аля все знает, — сказал он. — Только она, я и вы.

«Пожилая кошка», усмехаясь ярко накрашенными губами, пожала пальцы Лизы.

— Очень приятно, — сказала она. — Чувствуйте себя здесь как дома. Но не забывайте, что вы в гостях.

— Об этом я помню постоянно, — заверила ее Лиза Антипова. — Куда мне сесть?

— Вот сюда.

Лиза села в указанное кресло и взглянула на свое отражение.

Аля сняла с головы Лизы шапочку и провела ладонью по ее химическим рыжеватым кудряшкам.

— Кто это с вами сделал? — спросила она.

— Что сделал? — не поняла Лиза. — Прическу?

— Это что угодно, только не прическа. Если бы ваш парикмахер обрил вас налысо, он бы поступил более гуманно.

— У нас в городе все так носят, — пожала плечами Лиза.

— Что за город?

— Новостройск. А вам зачем?

— Чтобы знать, куда не приезжать. А то занесет нелегкая — и привезут меня на носилках в местную реанимацию с сердечным приступом. Простите, забыла уточнить: у вас там хоть больница-то есть?

— В Новостройске? Конечно. Но вам она не понадобится.

— Почему?

— Если вы свалитесь с сердечным приступом посреди улицы, вас вряд ли отвезут в реанимацию, — сказала Лиза. — Раненых у нас просто добивают. А трупы съедают медведи.

Несколько секунд Аля удивленно смотрела на абсолютно серьезное лицо Лизы, затем перевела взгляд на Дениса, который едва сдерживался от смеха.

— А девушка с чувством юмора, — усмехнулась Аля. — Итак, что я должна сделать?

— Ты должна превратить ее в Ольгу Князеву, — ответил Денис.

— Ты думаешь, что я специалист по превращению гусениц в бабочек?

— Аля!

— Ладно, прости. Я сегодня весь день мучаюсь похмельем, поэтому злая как собака.

— Опохмелись.

Аля наморщила нос:

— Опохмеляются только алкоголики. — Она взглянула Лизе в глаза: — Ну что, моя милая, готовы стряхнуть с себя кокон и стать бабочкой?

— Только если вы не собираетесь превращать меня в моль!

Аля хмыкнула:

— Да мы с норовом!

— Аля! — сердито осадил ее Денис.

— Денис, я на нее не обижаюсь, — мягко проговорила Лиза.

— Ты слышал, Люблинский? Она на меня не обижается. Так что выйди за дверь и покури бамбук, пока я буду делать из Золушки прекрасную принцессу.

— Я бы хотел…

— Здесь я хозяйка, поэтому никого не волнует, чего бы ты хотел. За дверь, я сказала!

Денис молча вышел.

— Куришь? — спросила Аля у Лизы.

Та мотнула головой:

— Нет.

— Придется начать.

Аля взяла с тумбочки пачку сигарет. Лиза нахмурилась:

— Я же сказала…

— Слышала, не глухая! Это надо для дела. Ольга Александровна курит. Ну, или курила — смотря по тому, что с ней будет дальше.

— Я думаю, не стоит ее хоронить.

— Что ты, милая, и в мыслях не было. Она сама кого хочешь похоронит. И если понадобится, то и живьем. Держи!

Аля протянула Лизе пачку, подождала, пока она возьмет сигарету в губы, и поднесла к ее лицу огонек зажигалки. Лиза прикурила, глубоко втянула дым и закашлялась.

— Н-да… — усмехнулась Аля. — И в самом деле не куришь. Ладно, давай сигарету сюда.

Аля вынула сигарету из пальцев Лизы и вставила ее в свои губы.

— Дайте, я попробую еще раз, — сипло попросила Лиза. — Я должна научиться.

— Выкинь из головы. Ольга уже два года не курит.

— Зачем же вы…

— Я тебя разыграла. У тебя несчастное лицо, а над несчастными все издеваются. Запомни это, милая!

Лиза хмуро посмотрела на «пожилую кошку».

— Там, откуда я приехала, несчастных жалеют, — с вызовом проговорила она.

— Да ну? — Аля насмешливо сощурилась. — И что это за сказочное место? Стой, не отвечай. Это же знаменитый Новостройск! Город на берегу реки Новостройки, окруженный могучими новостроевскими лесами! Река у вас молочная, а берега кисельные, так?

Лиза нахмурилась.

— Вас что, кто-то сильно обидел в молодости? — спросила она, глядя на отражение Али в зеркале.

— Обижали, и не раз, — ответила та. — Кстати, что это за намеки — «в молодости»? По-твоему, сколько мне лет?

— Не знаю… Лет сорок пять?

— Сорок семь! Но для женщины, которая следит за собой, это не возраст, ясно?

— Ясно.

— Главное для женщины — ухоженный вид. Ты можешь быть полной дурой, но если у тебя милая мордашка и отличная фигурка — ты добьешься всего, чего хочешь. Нужно только уметь правильно пользоваться своей внешностью и не тратить время на разных дураков.

— Не всего в мире можно добиться через постель, — веско сказала Лиза. — Да и мужчины не такие идиоты, как вы о них говорите. Любят не за мордашку и не за фигуру.

— Да ну? А за что же?

— За доброту. И за ум. И еще — за верность. И вообще — любят не за что-то, а просто так.

— Боже, — насмешливо воскликнула Аля. — Ты правда веришь в эту чушь?

— Конечно.

Аля вздохнула:

— Тебе придется избавиться от пары-тройки иллюзий, если хочешь выжить в этом городе. Послушай, а ты случайно не девственница?

Лиза порозовела.

— Нет. А какое это имеет значение?

Аля пожала полными плечами:

— Ну, мало ли. Вдруг придется под кого-нибудь лечь, чтобы выиграть тендер и получить выгодный заказ.

— Ольга так делает?

— Не сказать, чтобы часто, но…

Лицо Лизы Антиповой оцепенело. Аля заметила это и засмеялась.

— Ладно, не напрягайся! Шучу я. Ольга редко ложится с мужчинами в постель. Обычно она предпочитает ломать их через колено. Итак, с чего начнем? Подклеим тебе ушки или подрежем носик?

— Просто сделайте меня похожей на сестру.

— Для этого придется пришить тебе холодную змеиную кожу взамен настоящей. Но поскольку я все-таки не волшебница, то начну с прически. Потом сделаем тебе макияжик и подберем одежду. Будем считать это генеральной репетицией. Ну, а завтра утром, если Люблинский одобрит наш «черновичок», займусь тобой всерьез и доведу работу до ума.

* * *

Когда все было закончено, Аля распахнула дверь и пригласила Дениса в комнату. Ожидая результата, Люблинский задремал в мягком кресле, и теперь оклик Али заставил его вздрогнуть.

— Что? — сипло проговорил он. — Уже?

— А ты собирался до утра ждать? Заходи и оцени работу!

Денис вошел в комнату и замер на месте, уставившись на сидящую в кресле молодую красивую женщину.

— Оля! — тихо выдохнул он.

— Почти, — улыбнулась Лиза.

— Что скажешь, Денис Геннадьевич? — обратилась к нему Аля.

— Сергей Зверев нервно курит в углу, — констатировал Люблинский.

Аля усмехнулась:

— Милый, если бы Сергей Зверев это увидел, он бы повесился на собственных подтяжках. Тут еще, конечно, нужно кое-что подправить, но это уже завтра.

Денис с трудом отвел взгляд от преображенной Лизы и взглянул на циферблат наручных часов.

— Лиза, — негромко позвал он, — подождите меня, пожалуйста, в коридоре.

— Хорошо!

Лиза поднялась с кресла, кивнула Але и вышла из комнаты. Денис посмотрел на Алю:

— Аля, надеюсь, ты понимаешь, что должна хранить этот секрет?

— Разумеется! Ты мне все рассказал, и я дала свое согласие. К чему эти вопросы?

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Денис отвел взгляд первым.

— Что ж, будем надеяться, что ты об этом не забудешь.

Денис достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его Але.

— Здесь десять тысяч долларов.

Аля взглянула на конверт и нахмурилась:

— Зачем это?

— Ты знаешь, я верю в существование порядочных людей. Но Ольга не раз говорила мне, что порядочность всегда нужно стимулировать. И главный стимул здесь — деньги.

Аля взяла конверт.

— Князева — жестокая стерва, — сказала она. — Но в уме ей не откажешь.

Она небрежно швырнула конверт на столик и снова повернулась к Люблинскому:

— Денис, можно тебя спросить?

— Спрашивай.

— Во что ты меня впутал? От это дела дурно пахнет.

— Аля, если дурно пахнет — отвернись или заткни нос. Завтра, после того как работа будет доделана, ты получишь еще один конверт. И денег в нем будет больше, чем в первом. Это я тебе обещаю.

Когда Денис вышел в коридор, Лиза вскочила с кресла.

— Ну, что? — с воодушевлением спросила она. — Куда теперь?

— Черт, — тихо пробормотал Люблинский, разглядывая ее лицо. — Вас и впрямь не отличить.

Лиза кокетливо поправила рукою прядь волос и повторила свой вопрос:

— Так куда теперь?

— Теперь? В постель и спать до утра.

— А может, покатаемся по ночной Москве?

Денис удивленно поднял брови и поправил пальцем очки.

— Лиза, завтра будет тяжелый день, и вам надо выспаться, — назидательно проговорил он.

— Да, я знаю. Но я никогда раньше не была в Москве. Хотя бы часик, а?

— У нас только на дорогу уйдет час — мы ведь живем за городом.

— Час на дорогу, час — в Москве. К двум часам ночи будем дома.

Люблинский колебался. Тогда Лиза сложила ладони лодочкой и трогательно проворковала, глядя ему в глаза:

— Ну, пожалуйста!

Он вздохнул:

— Ладно. Но мы просто прокатимся по Москве, и все. Никаких клубов-ресторанов.

— Конечно!

Лиза быстро подошла к Денису вплотную, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он смущенно кашлянул и глухо проговорил:

— Я попрошу водителя подать машину к крыльцу.

Прогулка по ночной Москве, как и обещал Денис, оказалась недолгой. Но и этого хватило, чтобы Лиза пришла в полный восторг. Сам Люблинский говорил мало и все время о чем-то напряженно размышлял, время от времени бросая на Лизу задумчивые взгляды. Было видно, что ему до сих пор немного не по себе от поразительного сходства сестер — Ольги и Лизы. В этом было что-то сюрреалистичное. Похожим было все — манера держаться, улыбка, движения бровей и губ.

Денис не хотел выходить из машины, но для Красной площади (по настоятельной просьбе Лизы) сделал исключение.

— Значит, это и есть Кремль? — сказала Лиза, стоя возле Лобного места и с восторгом рассматривая Спасскую башню.

— Да.

— Красивый! — Она обернулась. — А это что за дом?

— Это ГУМ. Главный универмаг страны.

— Похож на сказочный дворец.

Денис посмотрел на украшенный неоновыми узорами фасад здания и согласился:

— Да, есть немного. — Затем посмотрел на лицо Лизы. Девушка выглядела уставшей. — У тебя под глазами тени, — сказал Люблинский, неожиданно переходя на «ты». — Пойдем в машину?

— Пошли, — кивнула Лиза.

Едва машина тронулась с места, как Лиза блаженно откинулась на спинку сиденья и проговорила:

— Уф-ф… Находилась, аж ноги гудят. А ваши?

— Что? Ноги? Нет, ноги не гудят. Голова немного побаливает.

Денис достал из кармана пластиковую баночку с аспирином.

— Вы что, будете их пить?

— Конечно.

— Это же яд!

Денис слабо улыбнулся:

— Это аспирин. Лекарство.

— Я и говорю — химия. Есть же куча народных средств!

Люблинский вздохнул:

— Боюсь, у меня нет возможности искать народные средства. На дворе ночь.

Лиза на несколько секунд задумалась, а затем сказала:

— Снимите пиджак.

— Что?

— Пиджак свой снимите!

— Зачем?

— Боже, сколько вопросов! Вы можете просто снять пиджак?

Денис пожал плечами и стянул пиджак.

— А теперь повернитесь ко мне спиной, — потребовала Лиза.

Люблинский подчинился. Она положила руки ему на плечи.

— Главное, не пугайтесь — сначала будет немного больно, а потом пройдет.

Лиза стала осторожно массировать ему плечи, позвоночник и шею.

— Ну? — спросила она через минуту. — Как голова? Проходит?

— Пока нет, — честно признался Денис. — Может, я лучше выпью пару таблеток аспирина?

— Нет. Таблетки — это яд.

— Лиза, я пью их почти каждый день, и…

— Такими темпами к сорока годам от вашего желудка останется решето. Знаете что… дайте-ка сюда ваши таблетки!

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Ох, мужчины, вечно вас приходится уговаривать! Давайте их сюда, говорю!

Лиза, проявив недюжинную силу при хрупкой комплекции, вырвала из пальцев Люблинского баночку, открыла окно машины и выбросила таблетки прямо на дорогу.

— Вот так, — удовлетворенно сказала она. — Теперь продолжим. А чтобы было не скучно, давайте о чем-нибудь поговорим.

— Ладно, — смирился Денис. — Как вам Москва? Как первое впечатление?

— Очень красивый город, — объявила Лиза, массируя Денису плечи. — Только слишком шумный.

— Многие приезжие чувствуют себя не в своей тарелке.

— Правда? Почему?

— Не знаю. Наверное, не выдерживают темпа здешней жизни.

— Вот этого я понять не могу, — сказала Лиза. — По всей Москве машины стоят в пробках, а все говорят о каком-то «темпе». В центре города, на Манежке, слоняется куча бездельников. Кафе и рестораны забиты до отказа. Все пьют и едят круглыми сутками. А те, кто не сидит в кафе и не бьет баклуши, стоят в пробках. И где же этот ваш хваленый «темп»?

Денис озадаченно нахмурился. Пока он подыскивал ответ, Лиза продолжила:

— Я за день успеваю в трех местах поработать, покормить больную соседку да еще посидеть с ее внуками, сказки им порассказывать. Так ведь и о себе не забываю. И гулять хожу, и с подругами встречаюсь. И мужчины в моей жизни бывают. Но мне и в голову не придет болтать о каком-то там «темпе».

— Вероятно, вы — уникум.

— Кто?

— Уникальная личность.

— Глупости! И все у нас так живут! — Лиза сдвинула брови. — Я вам так скажу: главное — никуда не спешить. И тогда все успеется. И работа сработается, и личная жизнь сложится.

— Но у вас она не сложилась, — напомнил Денис. — Вашу личную жизнь не назовешь счастливой.

— Мне просто не повезло.

Некоторое время они молчали.

— Как голова? — спросила вдруг Лиза.

— Что? — не понял Денис.

— Голова все еще болит?

Люблинский прислушался к себе и с удивлением проговорил:

— Нет. Прошла.

— Вот и отлично. — Лиза убрала руки с его плеч и устало перевела дух. — Видите, — с улыбкой сказала она, — и никакая химия не понадобилась.

— Вы просто волшебница, — искренне восхитился Денис.

Лиза протянула ему пиджак и сдержанно проговорила:

— Завтрашний день покажет. — Она вздохнула и добавила: — Я немного боюсь возвращаться в дом. Даже не представляю, как я буду жить в таких хоромах.

— Вы быстро привыкнете. Примете ванну с морской солью. Выспитесь как следует. Завтра вам предстоит быть хозяйкой благотворительного бала.

— Я боюсь до чертиков!

— Ничего. Вы справитесь!

Громоздкий серый трехэтажный дом, стоявший на границе леса и обширных лугов, был огорожен четырехметровым бетонным забором. Двор — от кирпичных стен до забора — был ярко освещен прожекторами.

На неприметной серой табличке, привинченной к воротам, значилось:

ЧАСТНАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА «ДУБРАВА»

На третьем этаже здания, в особом «отсеке», куда не было хода ни пациентам, ни рядовым врачам, располагалась просторная палата, отгороженная от коридора белой стальной решеткой. В палате обитал всего один постоялец (ибо назвать его «пациентом» как-то не поворачивался язык).

В то время когда Лиза и Денис катались по Москве, постоялец эксклюзивной палаты стоял перед мольбертом с кистью в руке и заканчивал пейзаж, который он рисовал, что называется, «из головы». Это был невысокий, грузный, стареющий человек. Седые волосы его были коротко острижены. Гладко выбритое лицо было изборождено глубокими, резкими морщинами.

Рядом с пожилым художником стоял белый журнальный столик, а на нем — раскрытый компьютер-ноутбук и шахматная доска с расставленными фигурами.

В нескольких метрах от столика стояла большая кровать, а над ней висел, пришпиленный к стене обыкновенными кнопками, старый, пожелтевший от времени детский рисунок. На листке бумаги была нарисована светловолосая девочка. Она смотрела на долговязого человека, похожего на черного ферзя, и кричала от ужаса, потому что человек этот тянул к ней длинные, черные, похожие на ветки дерева, руки. Из груди человека торчала пика, торс был измазан бурой кровью.

Пожилой художник сделал несколько мазков и опустил кисть. В этот момент раскрытый компьютер-ноутбук, стоявший на белом журнальном столике, издал призывный звук.

Пожилой пациент положил кисть на палитру, вытер руки полотенцем и повернулся к ноутбуку. Секунду помедлив, он клацнул пальцем по кнопке.

На экране ноутбука появилось худощавое мужское лицо.

— Говори, — потребовал старик.

Собеседник разомкнул губы и коротко проговорил:

— Она жива.

На морщинистом лице пациента психиатрической клиники не отразилось ровным счетом ничего.

— Ты уверен? — уточнил он.

— Да, — ответил собеседник. — Я видел ее.

— Как она выглядит?

— Здоровой. Ни синяков, ни ссадин.

Старик чуть прищурил блеклые голубые глаза.

— Как ты это объяснишь?

— Не знаю.

— Разберись. Если это чудо — найди «волшебника», который это устроил. И выясни, для чего ему это понадобилось. Я хочу знать все. Ты меня понял?

— Да.

Старик вздохнул — тяжело и хрипло, а затем сказал:

— Началось!

— Что? — не понял собеседник.

Старик мрачно усмехнулся:

— Он сделал свой ход.

— Он? — Собеседник на экране компьютера нахмурился. — Думаете, это он?

— Да. В этом нет никаких сомнений. Я чую его след, как собака чует след волка. Он вступил в игру.

— Вы хорошо к ней подготовились, — заметил собеседник.

— Верно. — Старик чуть прищурил воспаленные глаза. — Я сыграю в его игру и доведу ее до конца. Даже если финал будет кровавее, чем мне бы хотелось. Держи меня в курсе.

— Хорошо.

Лицо собеседника исчезло с экрана. Старик задумался. Размышляя о чем-то, он не сразу заметил санитара, остановившегося возле решетки. Санитар был рослый и крепкий, однако в присутствии старика он держался смиренно и даже как будто слегка смущенно.

— Простите, — негромко окликнул санитар.

Старик повернул голову и внимательно взглянул на него.

— Я принес вам лекарство, — сказал санитар.

Он выдвинул из решетки буферную полочку, положил в нее горсть таблеток и поставил пластиковый стакан с водой, а потом задвинул полочку обратно. Старик подошел к решетке, выгреб таблетки, взял стакан с водой.

Глядя на то, как старик пьет лекарства, медбрат сказал:

— Завтра к нам придет новый врач. Могут возникнуть сложности.

— Спасибо, что предупредил. — Старик поставил стакан обратно на полку. — Не беспокойся на этот счет.

И отвернулся, давая понять, что беседа закончена.

Санитар ушел. По пути он встретил своего коллегу, такого же рослого, но худого и жилистого, и между ними состоялся короткий, но интересный разговор.

Жилистый санитар посмотрел на поднос из-под лекарств и понимающе проговорил:

— Пациент номер один?

— Да, — кивнул санитар-здоровяк. — Сколько лет его знаю, а каждый раз, когда говорю с ним, меня пробирает озноб.

— Он знает, что мы его уважаем, — возразил жилистый санитар. — Нам с тобой не о чем волноваться.

Между тем седовласый затворник в палате прошел к столику, на котором стояла шахматная доска. Несколько секунд он рассматривал доску с расставленными на ней фигурами, затем перевел взгляд на картинку, висевшую на стене.

Девочка… Черный человек… Кровавое пятно…

Чем дольше старик разглядывал картинку, тем суровее и мрачнее становилось его лицо. Через минуту престарелый пациент с видимым трудом отвел взгляд от картинки и снова посмотрел на шахматную доску.

— Станет ли пешка королевой? — тихо и задумчиво проговорил он.

Затем протянул руку к белой пешке и двинул ее вперед сразу на две клетки.

— Я волнуюсь, — сказала Лиза.

Денис Люблинский кивнул:

— Понимаю. Думаю, вам еще не приходилось быть хозяйкой благотворительного бала.

— И еще эта пресс-конференция, — кусая губы, пробормотала Лиза.

— Пресс-конференция займет всего пять минут. Вы помните, что говорить?

— Да. — Лиза посмотрела в окно, где суетились охранники и водители. — Денис, можно вас кое о чем попросить?

— Да. О чем?

Она снова посмотрела на Люблинского увлажнившимися и блестящими от волнения глазами.

— Давайте перейдем на «ты». Так ведь будет удобнее?

— Пожалуй, да, — ответил Денис.

Он поднес к глазам мобильник и продолжил просматривать электронную почту.

— Как там Ольга? — спросила Лиза.

— Она уже приходила в себя, но пока еще слишком слаба для разговоров.

— Когда мне можно будет ее навестить?

— Когда разрешат врачи, — резонно ответил Денис.

Он переложил мобильник в левую руку, а правую ладонь вытер о брюки. Лиза посмотрела на него с пониманием.

— Ты тоже волнуешься, да?

— Есть немного.

Лиза накрыла его руку своей узкой ладонью и слегка сжала пальцами.

— Денис, я справлюсь.

Он вымученно улыбнулся и сказал:

— Я не сомневаюсь.

На улице послышались мужские голоса. Лиза выглянула в окно. Охранники в темных костюмах стояли возле машин, и какой-то мужчина что-то назидательно им выговаривал. Он был высок и грузен. Лицо с тяжелой челюстью, могучие плечи атлета, обтянутые темной курткой.

— Что за колоритный парень? — спросила Лиза.

— Начальник службы безопасности нашей компании — Семен Скряба. Он был в отъезде, но сегодня вернулся.

— А куда уезжал?

— По делам.

Лиза слегка прищурилась.

— Уехал как раз тогда, когда на Ольгу покушались? — задумчиво произнесла она. — Разве это не подозрительно?

Люблинский покачал головой:

— Нет. Он выполнял поручение Ольги. Скряба — преданный пес.

Лиза снова взглянула на верзилу в черной куртке.

На ее взгляд, ему было около сорока. Коротко стриженные темные волосы, высушенная солнцем кожа и резкие черты, как будто вырубленные из гранита.

— Он похож на медведя, — сказала Лиза.

— Да, определенное сходство есть.

Она перевела взгляд на Дениса:

— Я должна с ним поговорить?

Люблинский покачал головой:

— Нет.

— Но ведь он…

— У Ольги с ним довольно напряженные отношения. Коротко говоря, он впал в немилость.

— Из-за чего?

— Из-за своего поведения. Скряба простоват и грубоват. Иногда он сначала говорит, а потом думает. Когда понадобится, я сам с ним пообщаюсь.

— Хорошо.

— Через час нам надо выходить, — сказал Денис. — Ты выучила ответы?

— Да. Ты меня уже об этом спрашивал.

— Давай порепетируем? — предложил Денис.

— Давай, — кивнула Лиза.

— Представь, что я журналист. Начали!

Люблинский принялся задавать Лизе вопросы, она старательно отвечала. Минут через пять Денис покачал головой:

— Нет, не совсем так. Ты все говоришь правильно, но… Как бы тебе объяснить… Нужно говорить спокойнее. И жестче. Смотри на журналистов, как на досадное препятствие, через которое тебе нужно перешагнуть. Поняла?

— Примерно, — неуверенно произнесла Лиза.

— Давай попробуем еще раз.

И он снова стал задавать вопросы. На этот раз Лиза отвечала с холодной, снисходительной полуулыбкой.

— Ну как? — спросила она, когда они закончили.

— Удивительно! — искренне восхитился Люблинский. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты прирожденная актриса?

По лицу Лизы скользнула странная тень.

— Да, было дело, — сдержанно ответила она. Затем улыбнулась и сказала: — Я талантливая, правда?

— Даже слишком, — сказал Денис. — Если бы я не знал, что ты Лиза Антипова, то принял бы тебя за Ольгу. — Он вздохнул. — Мне даже немного страшно.

Денис достал из кармана платок, снял очки и протер их. Затем снова водрузил на нос, посмотрел на Лизу и сказал:

— С этим ты справишься. А теперь я подробно расскажу о людях, с которыми тебе предстоит встретиться на благотворительной вечеринке.

Едва Лиза вышла из машины возле гостиницы «Софинель», как ее тут же обступили журналисты.

— Ольга Александровна, все мы слышали, что вы попали в аварию! — забормотал тот, кто стоял к ней ближе всех, — невысокий, толстенький, бойкий, с ног до головы затянутый в коричневую замшу.

— Я цела и невредима. — Лиза скосила глаза на Дениса, стоявшего рядом, и послушно отчеканила: — Отделалась несколькими ссадинами.

Он едва заметно одобрительно кивнул:

— Ссадинами? Но на вашем лице нет ни одного синяка!

— Их не видно. Они… под одеждой.

— Вы нам их покажете? — весело крикнул кто-то из журналистов.

Лиза на секунду растерялась, а затем побагровела и крикнула яростным голосом:

— Перебьетесь!

Журналисты засмеялись.

— Зачем же так грубо? — со смехом сказал толстяк. — Мы просто хотим посмотреть! Трогать вас никто не…

Договорить он не успел — прямо перед ним вырос глава службы безопасности Семен Скряба. Верзила ничего не делал, просто встал напротив журналиста и посмотрел ему в глаза, и этого оказалось достаточно, чтобы самоуверенный толстяк стушевался и замолчал.

Скряба обвел лица журналистов спокойным, пристальным взглядом, словно для того, чтобы получше их запомнить. Смех и шутки прекратились. Журналисты были ушлыми ребятами и интуитивно чувствовали грань, переходить через которую было опасно для здоровья. Кроме того, многие из них были наслышаны о Семене Скрябе и прекрасно знали, на что он способен.

— Есть еще вопросы? — проговорил Скряба, обращаясь к журналистам.

Проговорил тихо, но был услышан всеми. Журналисты притихли.

— Есть! — отозвался одинокий голос.

Скряба резко повернул голову на голос, как стрелок, услышавший хлопанье крыльев взлетающей куропатки.

Из толпы выступил худощавый, темноволосый мужчина.

— Глеб Корсак, заместитель главного редактора газеты «День независимости»! — представился он.

Прочие журналисты посмотрели на него с воодушевлением и любопытством, как смотрят на дрессировщика, вошедшего в клетку ко льву.

— Ольга Александровна, — заговорил журналист спокойным, невозмутимым голосом, — вы слышали, что общественный деятель Сергей Рокотов лежит на больничной койке с сотрясением мозга и ушибами?

— Нет, — растерянно ответила Лиза.

— Ходят слухи, что его избили по вашему прямому приказу. Так ли это?

— Э-э… — Лиза покосилась на Дениса. Тот едва заметно качнул головой. — Нет, это не так, — сказала она. И добавила от себя: — Я не имею к этому никакого отношения.

— Вижу, мои вопросы вам не нравятся, — невозмутимо констатировал журналист. — Значит ли это, что завтра утром меня найдут в темном переулке со сломанными ногами?

Журналисты снова засмеялись. Скряба зыркнул на них холодным взглядом убийцы, и те было затихли. Однако, увидев, что Глеб Корсак остался спокоен и невозмутим под этим взглядом, они снова осмелели.

— Была ли авария случайной или ее стоит рассматривать как покушение? — крикнул кто-то.

— Авария была случайной, — заученно ответила Лиза. — Мой водитель не справился с управлением на мокрой дороге.

— Вы его расстреляли или просто уволили? — со смехом спросил толстяк.

Лиза улыбнулась:

— Никаких репрессий не было. Такое может случиться с каждым, правда?

— Что вы можете рассказать о предстоящем браке с Владом Марковым?

Лиза повернула голову в сторону вопрошающего.

— Если я и впрямь решу выйти замуж, я тут же вам об этом сообщу, — с прежней приветливой улыбкой сказала она.

— Закончили вопросы! — объявил Семен Скряба.

— Всем спасибо! — сказала Лиза и двинулась к гостинице в сопровождении Дениса и окружении охранников.

Когда Лиза и Денис скрылись за дверью гостиницы и гомон журналистов утих, Семен Скряба посмотрел в сторону Глеба Корсака. Тот стоял в стороне от журналистского пула с дымящейся сигаретой в зубах.

Начальник службы безопасности поднял руку, сложил из пальцев «пистолет», направил его на журналиста и нажал на воображаемый курок.

Журналист не улыбнулся и не поморщился. Он продолжал разглядывать Скрябу — спокойно, невозмутимо, как натуралист разглядывает уже известный ему вид жука, не ожидая от него ничего нового.

Скряба отвернулся от него и зашагал к гостинице.

Лиза была бледна. Губы ее вздрагивали, словно она вот-вот разрыдается.

Возле гардероба Денис остановил ее и тихо сказал:

— Все прошло хорошо. Ты держалась достойно.

— За что они меня так ненавидят? — тихо спросила Лиза.

— Они и не должны тебя любить. Ты — богатая, состоявшаяся женщина. А они — дешевые неудачники с микрофонами в руках.

— Я всегда думала, что журналистика — очень интересное занятие.

— Только для единиц, — сказал Денис. — Половина из них терпеть не может свою работу, но больше ничего не умеет делать. Другая половина — энтузиасты, но и этих в конце концов ждет разочарование. Они берут интервью у людей, которыми никогда не станут сами. С их точки зрения, вы заняли нишу, которую могли занять они — будь они чуточку поудачливее. И при малейшей возможности они утопят вас без жалости и промедления.

Лиза смахнула с ресниц слезу.

— Тот журналист… — снова заговорила она, — …у него был такой острый взгляд.

— Глеб Корсак? — Денис вздохнул. — Да, известная личность. Бретер и игрок, ни во что не ставящий свою жизнь. Специализируется на журналистских расследованиях. Неделю назад его назначили заместителем главного редактора, но долго он на этой должности не усидит.

— Почему?

— Потому что не умеет договариваться. А в нашей стране умение договариваться ценится дороже всего. Корсаку тридцать девять лет, и попомни мое слово: до сорока пяти он не доживет.

Лиза посмотрела на Дениса удивленным взглядом:

— Ты это серьезно?

Денис поправил пальцем очки и пожал плечами.

— В нашем городе убивают не только бизнесменов, но и журналистов, — сказал он. — Но не забивай себе голову чужими проблемами. У нас впереди много дел.

— Да, — сказала Лиза. — Только…

— Что?

— Можно мне в туалет? — смущенно спросила она.

— Конечно. Но сначала охранники осмотрят его.

Денис обернулся, встретился взглядом с Семеном Скрябой и легонько кивнул в сторону туалета. Скряба кивнул в ответ и тут же отрядил двух людей на осмотр.

Спустя минуту, когда Лиза ушла, Скряба подошел к Денису Люблинскому и спросил, глядя ему в глаза:

— Куда она собиралась лететь, когда попала в аварию?

— Это не имеет отношения к делу, — ответил Денис.

— Позволь мне самому разобраться — имеет или нет, — отчеканил Скряба.

Люблинский поправил очки и напряженно усмехнулся:

— В таком случае спроси у нее сам. Хотя я тебе этого делать не советую. Ты знаешь, с какой охотой Ольга отвечает на вопросы тех, кто сует нос не в свои дела.

Семен Скряба прищурил холодные голубые глаза и глухо прорычал:

— Я — начальник службы безопасности. Так что это и мои дела тоже.

— Тогда валяй — допытывайся. Только не забывай, что Ольга едва не уволила тебя полгода назад. И, между прочим, это я уговорил ее тебя оставить.

Скряба, похоже, задумался. Взгляд его уже не был таким уверенным.

— Кажется, в последнее время у тебя все чаще болит нога? — снова заговорил Денис. — Таких, как ты, обычно отправляют на заслуженную пенсию. Помни об этом, когда в очередной раз захочешь меня облаять.

Зрачки Скрябы сузились. Люблинский хотел привычно поправить очки, но Семен перехватил его руку у запястья и глухо произнес:

— Ты мне угрожаешь?

Люблинский посмотрел на лапу Скрябы, поморщился и сказал:

— Все, что от тебя требуется, — это найти стрелка. И подонка, который его послал. И отпусти, пожалуйста, мою руку, пока не сломал.

Семен разжал пальцы.

— Я должен располагать всей необходимой информацией, — сказал он.

Денис пожал плечами:

— Она у тебя есть. Определи круг подозреваемых, подключи ребят из техотдела, если понадобится кого-нибудь прослушать или прицепить кому-нибудь «жучка»…

— Обойдусь без твоих советов, — отрезал Семен.

Денис усмехнулся:

— Ну-ну! Я бы на твоем месте начал прямо сейчас. Ты ведь еще не успел осмотреть место происшествия?

Скряба не ответил. Он отвернулся и отошел к своим людям. Тихо с ними о чем-то переговорил, после чего направился к выходу. Двое оперативников последовали за ним.

Люблинский посмотрел ему вслед и тихо проворчал:

— Тупой громила.

Час спустя Семен Скряба стоял посреди серой, увядшей травы, метрах в двустах от серой широкой полосы шоссе, осматривая место, где скрывался стрелок — тот самый стрелок, который метким выстрелом из снайперской винтовки пробил переднее колесо «Мерседеса», в котором находилась Ольга Князева.

Погода портилась, дул северный ветер, сбивая тучи в одно беспросветное месиво. Настроение у начальника службы безопасности было таким же мрачным, как и небо над его головой.

Потянувшись в карман за сигаретами, Скряба переступил с ноги на ногу и поморщился от боли в левом колене и левой ступне. Последствия старого ранения сильно мучили его в непогоду.

Продолжая осматривать полянку и овраг, Скряба закурил сигарету. Она оказалась влажной и не тянулась, и он тут же ее загасил. Шагнув к неглубокому овражку, на дне которого поблескивала лужа грязной воды, Скряба почувствовал, как снова — еще сильнее, чем прежде, — заныла нога.

Было время, когда в такие вот пасмурные дни, если больная нога начинала его беспокоить, он ехал домой. Для начала принимал горячую ванну, а потом жена заботливо укладывала его в постель и делала ему массаж, пока боль не утихала.

Казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

— Шеф, стрелок не оставил никаких следов, — доложил один из оперативников.

Скряба ничего не ответил подчиненному. Прихрамывая на левую ногу, он прошел к овражку, осторожно спустился на дно, затем нагнулся и опустил руку прямо в грязную жижу. Некоторое время он шарил по дну лужи, затем достал из воды что-то раскисшее.

— Что это? — спросил один из его людей.

— Окурок, — ответил Скряба. — Он собрал все окурки, а этот не заметил.

Размокший окурок был коричневого цвета, с золотым ободком.

— Сигареты «Сенатор» или что-то в этом роде, — резюмировал Скряба.

— Кто такое курит? — удивленно спросил оперативник.

— Не мы с тобой — это точно. — Скряба снова осмотрел окурок, потом лужицу, из которой его вытащил, и пробасил: — Наш стрелок — левша.

— Почему вы так решили? — спросил оперативник.

— По расположению окурка. Он лежал впереди, перед засадой, — терпеливо объяснил Скряба. — Стрелок швырнул его вот так. — Семен изобразил, как отправляет в полет невидимый окурок щелчком пальца. — А уходил он через вон тот лесок. Пойдем-ка посмотрим.

Скряба первым двинулся к березовой роще и первым заметил след на сырой земле.

— След от обуви, — констатировал он. — Здесь стрелок нагнулся и прошел под веткой. Паша, ну-ка, попробуй!

Рослому оперативнику пришлось согнуться в три погибели, чтобы пройти под веткой.

Скряба несколько секунд о чем-то думал, затем спросил у оперативника:

— Какой у тебя размер ноги?

— Сорок четвертый.

— А рост?

— Метр восемьдесят семь.

— А теперь поставь ногу рядом с этим следом.

Оперативник выполнил распоряжение. В сравнении с его ступней след, оставленный стрелком, казался совсем маленьким.

— Он что, детский? — поднял брови оперативник Паша.

Скряба не ответил.

— Стрелок — коротышка, левша и пижон, — негромко проговорил второй оперативник. Усмехнулся и добавил: — По этим приметам можно уже искать.

— Не надо искать, — сказал Скряба.

— Почему?

«Потому что я знаю, кто наш стрелок», — подумал Скряба, но озвучивать свои мысли не стал.

— Уходим отсюда, — сказал он и отшвырнул размокший окурок в жухлую, мокрую траву.

Затем развернулся и, вытирая на ходу платком грязную руку, двинулся к машине, припаркованной у обочины дороги.

Переступая порог сверкающего золотом и хрусталем банкетного зала, Лиза едва сдерживала волнение. Играла легкая классическая музыка, на щеках девушки играл румянец. Губы ее подрагивали.

— Может, мне выпить шампанского для храбрости? — тихо спросила она у шагающего рядом Дениса.

— Чуть позже, — ответил он и смахнул с рукава смокинга невидимую соринку. — В начале бала ты должна быть трезвой. Да, кстати… Чуть не забыл!

Он сунул руку в карман брюк, достал золотое колечко с двухкаратным бриллиантом и протянул его Лизе:

— Вот, надень это.

— Кольцо?

— Да. Ольга его любила и всегда надевала, когда отправлялась на вечеринки или презентации.

— Откуда оно у тебя?

— Я знал, где оно обычно лежит. Надень на безымянный палец левой руки!

Лиза попробовала надеть кольцо на безымянный палец левой руки, но не смогла — кольцо было маловато.

— Прости, — виновато сказала девушка и надела колечко на мизинец.

— Что ж, начинаем представление! — шутливо проговорил Денис и подал Лизе руку.

«Представление», о котором говорил Денис, потребовало от Лизы напряжения всех физических и духовных сил. К ней подходили люди, здоровались, заводили разговоры. Лиза отвечала им кратко, то и дело тревожно оглядываясь на Дениса, как бы проверяя, здесь ли он. Но человек не может пребывать в состоянии сильного волнения долгое время, поэтому вскоре Лиза с удивлением заметила, что начала успокаиваться. В ней даже проснулось любопытство.

— А что это за дама с собачкой? — спросила она у Дениса, указав на только что появившуюся рыжеволосую молодую женщину.

Люблинский слегка поморщился.

— Черт, совсем про нее забыл. Это Жанна Князева, младшая сестра твоего… то есть Ольгиного покойного мужа. Я тебе о ней рассказывал.

— Она всюду ходит со своей собачкой?

— Да. Собачку зовут Цаца, и Жанна в ней души не чает.

Лиза вгляделась в красивое подвижное лицо Жанны, на котором неприятно — истерично и подозрительно — поблескивали черные глаза.

— Ну и глаза, — тихо проговорила Лиза. — Как у колдуньи.

— Да, глаза у нее опасные, — согласился Денис. — Но то, что за ними, — еще опаснее. Веди себя с ней ровно и вежливо.

— Хорошо. А в чем ее опасность?

— Она пытается отсудить у тебя бизнес, а попутно — доказать твою недееспособность.

— Недееспособность?

— Да. Ее адвокаты и детективы пытаются доказать, что ты… то есть Ольга — сумасшедшая.

Лиза на миг вскинула брови, но тут же поборола изумление и насмешливо сказала:

— Она это серьезно?

— Да.

— И Ольга пригласила эту стерву сюда?

— Она в списке жертвователей. Мы не могли ее не пригласить. Будь с ней настороже, не говори ничего лишнего.

— Ладно.

Жанна Князева приблизилась к Лизе.

— Здравствуй, Олечка! — сладким голосом поприветствовала она.

— Здравствуй, Жанна!

Они холодно расцеловались.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала Жанна.

— Да, — сказала Лиза. — Ты тоже.

— Я всего лишь потеряла брата. Тебе сложнее, ты ведь превратилась в полноценную вдову. Представляю, как ты страдаешь!

— Да, — сказала Лиза. — Мне нелегко. Спасибо, что проявила участие.

Жанна улыбнулась, вдруг наклонилась к Лизе и прошептала ей на ухо:

— Убийца!

После чего, одарив Дениса акульей улыбкой, удалилась к другим гостям бала. Лиза повернулась к Люблинскому и пробормотала с удивлением:

— Она назвала меня убийцей.

— Не обращай внимания, — сказал Денис.

— Но зачем она это сделала?

— Она уверена, что Ольга Князева терпеть не могла своего мужа. И подозревает, что она могла спровадить его на тот свет, чтобы прикарманить бизнес.

Лиза округлила от изумления глаза.

— Но ведь это не так? — уточнила она.

— Конечно, не так. «Парус» — компания, которую Ольга создала своими руками. Сергей всего лишь дал ей стартовый капитал. Но Жанне это не объяснишь.

Лиза на секунду задумалась, затем спросила:

— Она что-нибудь получила после смерти Сергея?

— Да. Но не так много, как хотела.

— А что она хотела?

— Долю в семейном бизнесе.

— Но Ольга была против?

— Да. Я же говорю: «Парус» — детище Ольги. Кроме того, Жанна из тех, кому нельзя протягивать палец, потому что они могут откусить всю руку. А теперь посмотри вон на того парня!

Лиза посмотрела. Парень оказался высоким красивым молодым мужчиной в великолепном костюме.

— Кто это? — заинтересованно спросила Лиза.

— Твой жених, — ответил Денис. — Владлен Владленович Марков. Попросту — Владик.

— Тот самый «повеса с ветром в голове», о котором ты рассказывал?

— Да.

— А тот солидный красивый старик — его отец?

— Да.

Денис взглянул на старшего Маркова с любопытством, ему было непривычно слышать эпитет «красивый» в адрес седовласого старика, но сейчас, посмотрев на него глазами Лизы, он понял, что она права. На этого импозантного пожилого мужика вполне еще может клюнуть какая-нибудь утомленная тридцатилетняя особа.

— Брак с его сыном и впрямь будет выгоден для нашей компании? — спросила Лиза.

«Нашей», — отметил про себя Денис и усмехнулся. Похоже, эта провинциальная девочка стала входить во вкус.

— Ольга считает, что да, и я ее поддерживаю, — сказал Денис. — Мы строим дома. Марковы поставляют нам стройматериалы. Мы объединим два бизнеса, и тем самым избавим себя от кучи издержек.

— Что еще я должна знать о сыне и отце Марковых?

— Владлен Олегович Марков появился на московском строительном рынке относительно недавно — примерно года три назад, но быстро продвинулся. Этот старик умен, расчетлив и смел. И у него отличная интуиция.

— Если он так преуспевает, то зачем ему объединяться с Ольгой?

— В последнее время у Маркова проблемы со здоровьем. Современный российский бизнес — дело молодых и рьяных, старикам в нем не место. Поговаривают, что Маркову осталось жить год или два. Вот он и решил «пристроить» раздолбая-сыночка к сильной женщине и сохранить тем самым собственный семейный бизнес, в который вложил столько сил и времени.

Лиза снова внимательно посмотрела на старика Маркова, затем перевела взгляд на его сына.

— А этот парень и правда такой никчемный?

— Ты про Владика? Да. Он игрок и бабник, к тому же не дурак выпить. Такой, дай ему волю, промотает отцовское состояние в два счета.

— А мне он кажется симпатичным.

Денис усмехнулся и поправил пальцем золотые очки.

— Неудивительно! Этот парень чертовски обаятелен. В его постели перебывали многие женщины-знаменитости, и, заметь, — все по доброй воле.

Лиза покраснела. Она хотела что-то сказать, но Денис ее перебил:

— Обрати внимание вон на того невысокого брюнета.

Лиза взглянула туда, куда показывал Денис.

— Это Марат Рамильевич Гареев, — пояснил он. — Президент корпорации «Пирамида».

— Такой молодой и уже президент?

— Ему около сорока. Полгода назад он пытался сделать наш «Парус» своей карманной компанией, но Ольга сумела ему противостоять. И даже выиграла тренд на застройку лесопарка. Для «Пирамиды» это потеря небольшая, однако господина Гареева раздражает, что такая мелочь, как мы, крутится у него под ногами и сует палки в колеса.

— Значит, он наш конкурент?

— Можно и так сказать. Хотя… у него и без нас много забот.

Денис о чем-то задумался. Из задумчивости его вывел возглас Лизы:

— Я умираю от страха. Столько звезд сразу!

Люблинский улыбнулся:

— Не стоит волноваться. Звезды — такие же люди, как мы с тобой.

— Я опозорюсь.

— Не опозоришься. Вон, кстати, к нам плывет одна из этих звезд. Узнаешь?

Лиза открыла рот, да так и не смогла его закрыть. Высоченный черноволосый мужчина в пиджаке, расшитом золотом, подошел и поцеловал ей руку.

— Слышал, вы попали в аварию? — с тревогой в голосе и во взгляде спросил он.

— Да, но я…

— Надеюсь, с вами все в порядке?

— Да, — выдавила из себя Лиза. — Я в порядке.

Мужчина улыбнулся улыбкой, которую Лиза сотни раз видела по телевизору.

— Приятно это слышать! — воскликнул он. — Ольга Александровна, у меня на следующей неделе концерт в Кремлевском дворце. Надеюсь увидеть вас среди зрителей!

— Я с удовольствием приду вас послушать, — проговорила Лиза, во все глаза глядя на живого кумира миллионов.

— Если вы не против, я пришлю вам пару пригласительных?

— Что вы! — порозовела Лиза. — Я вполне могу заплатить за билет сама!

Артист засмеялся.

— У вас по-прежнему отличное чувство юмора, значит, с вами и правда все в порядке.

Вскоре он раскланялся и удалился. Лиза проводила его взглядом, затем повернулась к Денису и сипло пробормотала:

— Это был тот, о ком я подумала?

— Да, — кивнул Люблинский.

— Настоящий?

Денис улыбнулся:

— Думаю, да. Хотя после твоих слов у меня появились сомнения.

— Господи, я все-таки опозорилась! Ляпнула про билет. И кто меня за язык тянул?

— Да все нормально. Веди себя естественно, и все будет…

— А это знаменитая телеведущая! — воскликнула вдруг Лиза, уставившись на яркую блондинку в пестром платье. — Боже, в жизни она еще красивее, чем по телевизору!

— Она твоя подруга.

— Что?.. Господи, она идет сюда!

Телеведущая подошла к Ольге.

— Здравствуй, Олюша! — проворковала она.

— Здравствуй!

Они расцеловались.

— Хороший парфюм! — похвалила телезвезда. — Что это — «Клайв Кристиан»? «Гермес»?

— Это…

— «Шалини», верно? Вероятно, новый аромат?

— Да.

Телезвезда посмотрела куда-то мимо Лизы.

— О, мой бывший притащился! — насмешливо произнесла она. — Говорят, он прикупил себе еще пару медных заводиков! Он теперь твой деловой партнер?

— Да… То есть нет. Честно говоря, я не…

— Да не напрягайся, все нормально! Я буду рада, если ты выжмешь из этого гада десяток лямов. Кто-то же должен держать этих козлов за яйца!

Телезвезда подмигнула Лизе и тихо и мстительно засмеялась.

— Ладно, пойду поздороваюсь с другими. Не скучай, подруга, я скоро вернусь!

Телезвезда удалилась. Денис взглянул на Лизу и сказал:

— О чем вы с ней говорили, я не расслышал?

— Ей понравились мои духи, — сказала Лиза.

— Твои духи? — Денис принюхался, после чего спросил с любопытством: — А что это?

— «Огни Сибири». Купила в киоске возле моей работы.

— Дорогие?

— Очень. Двести пятьдесят рублей за флакон.

Они переглянулись и прыснули от смеха.

Минут через пять к ним подошел Марат Гареев с супругой. У него было смуглое приятное лицо, черные глаза смотрели вроде бы и дружелюбно, но так, словно пытались просветить тебя насквозь.

— Прекрасный повод для встречи, — сказал Марат Рамильевич.

— Да. Благотворительность — это действительно хорошее дело, — согласилась Лиза. И добавила то, чему научил ее Денис: — Оставим наши дрязги хотя бы на сегодня.

— Я согласен, — добродушно, но как-то двусмысленно улыбнулся Марат. — Считайте, что я о них уже забыл. Благотворительность прежде всего.

И он удалился, держа свою улыбающуюся и молчаливую, как кукла, жену под руку.

— У него красивая жена, — сказала Лиза.

— Обычная «барби» с модельного подиума, — пожал плечами Люблинский. — Скоро она ему надоест, и он с ней разведется. Как развелся с предыдущими двумя. — Он взглянул на часы и сказал: — Продержимся еще минут сорок, а потом можно будет уехать. Но прежде ты должна будешь толкнуть перед этим «созвездием» небольшую речь.

— Речь?

— Да. Ты ведь помнишь слова?

— Кажется, да. — Лиза взяла его за руку и сжала пальцами. — Денис, — хрипло проговорила она, — мне кажется, я не смогу. Я умру от страха.

— Я сделаю тебе искусственное дыхание и верну к жизни, — пообещал Люблинский.

Лиза вздохнула и проговорила страдальческим голосом:

— Можно мне хотя бы выпить шампанского?

Денис на пару секунд задумался, после чего поправил пальцем золотые очки и сказал:

— Хорошо. Но не больше одного бокала!

Молодая темноволосая медсестра Алла Копалина вошла в палату номер пять. У кровати пациентки хлопотала пожилая женщина.

— Ох, милая, и угораздило же тебя, — бормотала она, поправляя капельницу. — Я всегда говорила: машины — зло. Знала бы ты, сколько народу бьется каждый день! Я всегда, когда в маршрутку забираюсь, про себя молюсь: «Господи, убереги от аварии!» Да только, вишь, все без толку. Хоть десятком иконок да крестиков обвешайся, а коли захочет тебя эта железная тварь сожрать, так и сожрет.

— Марья Кузьминична, — окликнула старушку Аллочка, — давайте я сама все сделаю. У вас был тяжелый день.

Пожилая медсестра выпрямилась и поморщилась от боли в натруженной пояснице.

— Спасибо, милая! И впрямь, надо чуток передохнуть. Пойду, сделаю себе чайку с мятой. Спину с самого утра так и ломит. Уж не к дождю ли?

— Вроде не обещали.

— Да неужто ты им, охламонам, веришь?

— Вашему артриту я верю больше, — с улыбкой сказала Алла.

— Тогда не выходи завтра из дома без зонтика.

— Не выйду, — пообещала Алла.

Пожилая медсестра, тихонько причитая и ворча, проковыляла из палаты. Едва за ней закрылась дверь, как Аллочка переменилась в лице, улыбка сползла с ее узких губ, а лицо скривилось.

— И чего ее Брунов держит, не понимаю? — тихо и зло проговорила она. — В гроб пора ложиться, а она все работает.

Аллочка повернулась к кровати, скользнула взглядом по табличке с именем пациентки — «СВЕТЛАНА ИВАНОВА, 27 ЛЕТ», опустила бортик кровати с одной стороны и села на край. Несколько секунд она смотрела пациентке в лицо, а затем достала из кармана шприц, наполненный каким-то лекарством. Обернувшись в сторону двери, Аллочка обнажила руку девушки и сделал ей инъекцию.

Спустя минуту она наклонилась и негромко позвала:

— Эй!

Пациентка не отозвалась. Ее бледные веки по-прежнему были закрыты. Медсестра оглянулась на дверь и снова окликнула:

— Эй! Вы меня слышите?

Веки пациентки дрогнули и слегка приоткрылись.

— Вот так, — удовлетворенно проговорила Аллочка, снова взглянула на дверь, приблизила губы к уху женщины и сказала: — Мне велели вколоть вам снотворное. Но я не вижу повода. Я два года отучилась в медицинском, пока меня не вышибли, и кое-что понимаю.

Женщина облизнула кончиком языка пересохшие губы и хрипло пробормотала:

— Где я?

— В больнице, — ответила Алла. — Кто вы? Как вас зовут?

Бледные веки сомкнулись.

— Черт… — тихо выругалась медсестра. — Эй! Вы меня слышите?

Пациентка снова открыла глаза — посмотрела на Аллочку мутным взглядом и ответила:

— Да.

— Кто вы?

— Я… не помню.

— Как вас зовут? Вспомните ваше имя!

Лицо пациентки напряглось. Некоторое время она молчала, а затем тихо сказала:

— Ольга. Меня зовут Ольга… Ольга Князева.

Из коридора донеслись приглушенные голоса. Аллочка воровато посмотрела на дверь.

— Хорошо, — сказала она. — А теперь вам нужно отдохнуть.

Алла сделала пациентке еще одну инъекцию — на этот раз снотворного.

Глаза пациентки закрылись, она уснула.

Доктор Брунов читал толстую книгу, отрываясь время от времени, чтобы сделать ручкой пометки в раскрытом блокноте. Дверь кабинета приоткрылась, и в щель просунулась голова Аллочки Копалиной.

— Валерий Николаевич, можно вас отвлечь? — проворковала она.

— Не сейчас, Алла, — отозвался, не поднимая головы, Брунов.

— Это важно!

— У тебя все важно. Если это не вопрос жизни и смерти, зайди минут через десять.

Медсестра несколько секунд смотрела на врача, потом сказала:

— Валерий Николаевич, я хотела поговорить с вами насчет нашей новой пациентки.

— Какой пациентки?

— Той, которая лежит в пятой палате.

На этот раз доктор Брунов оторвал взгляд от книги и внимательно посмотрел на Аллочку поверх круглых очков.

— Из какой палаты? — переспросил он.

— Из пятой.

— А что с ней?

— С ней? — Алла пожала плечами. — Да ничего. Она спит.

Доктор Брунов с видимым облегчением вздохнул.

— Она и должна спать. Не беспокойся о ней. Займись своими делами.

Он снова опустил взгляд в книгу, но Алла не собиралась отступать. Она шагнула к столу и тихо произнесла:

— Не бойтесь, Валерий Николаевич, я никому не скажу.

Брунов снова поднял голову и посмотрел на нее недоуменным взглядом.

— О чем не скажешь?

— О том, что она лежит у нас под чужим именем.

Последовала пауза, в течение которой лицо Валерия Николаевича медленно бледнело. Наконец, справившись с собой, он глухо спросил:

— С чего ты взяла?

— Она сама мне сказала.

— Что?

Аллочка улыбнулась:

— Я говорила с ней. Только что.

Доктор Брунов нахмурился и покачал головой:

— Это невозможно.

— Возможно, — сказала Алла. — Я вколола ей не совсем то, что вы прописали. И она пришла в себя.

— Что-о? — У доктора Брунова отвисла челюсть. — Какого дьявола? — с негодованием пророкотал он.

Аллочка продолжила улыбаться, хотя на всякий случай отступила на шаг.

— Спокойно, Валерий Николаевич, не переживайте! Я же говорю: она уже спит. Вам не о чем беспокоиться.

Некоторое время доктор Брунов мрачно разглядывал ее поверх очков, затем вздохнул и устало проговорил:

— Не слишком ли много ты на себя берешь, Алла?

— Не больше, чем смогу унести, — в тон ему ответила медсестра и поправила выбившийся из-под шапочки темный локон. — Я не вчера родилась, Валерий Николаевич, и чувствую, когда в деле замешаны деньги. И еще: я знаю, что вы собирались меня уволить и обсуждали этот вопрос с главврачом.

Брунов поморщился:

— Глупости.

— Нет, не глупости. Я сама слышала. Я стояла у двери, а вы говорили очень громко.

Брунов не нашелся, что сказать, и тогда Аллочка продолжила с едва заметной усмешкой:

— Как это некрасиво, Валерий Николаевич! Сначала использовали девушку, а потом решили от нее избавиться? Но я вам не какая-нибудь дешевая потаскушка. Я никому не позволю с собой так обращаться!

— О чем ты?

— Не пугайтесь — я не собираюсь вас на себе женить. Вы оставите меня на работе. Это первое. И выплатите мне премию в размере годового оклада. Это второе.

— Ты что, вздумала меня шантажировать? — с изумлением проговорил доктор Брунов.

Медсестра вскинула брови и иронично проговорила:

— Что вы, Валерий Николаевич! Я просто устраиваю свою жизнь! Вы получили пользу от нашего общения, настала моя очередь. А теперь мне пора домой. Да, и имейте в виду — я записала свой разговор с Князевой на телефонный диктофон, а телефон отдала верному человеку. Так что, если со мной что-нибудь случится… Ну, в общем, вы меня поняли. А теперь я пойду домой, а вы подумаете над тем, что я вам сказала. До завтра, Валерий Николаевич!

Медсестра насмешливо помахала Брунову ладошкой и выпорхнула из кабинета.

Доктор погрузился в размышления. Через несколько минут он взял со стола мобильный телефон и набрал нужный номер.

— Слушаю вас, — отозвался собеседник после третьего или четвертого гудка.

— Здравствуйте. Это Брунов. У меня… возникла проблема.

— Какая? — отозвался бесстрастный голос.

— Одна из моих медсестер проявляет к вашей пациентке повышенный интерес.

В трубке повисла пауза. Затем собеседник осведомился:

— Вы можете разобраться с этим самостоятельно?

— Не думаю, — сказал врач.

— Вы получили причитающийся вам гонорар и пообещали, что проблем не будет.

— Да, но ситуация вышла из-под контроля. И моей вины здесь нет. — Доктор Брунов крепче сжал телефонную трубку и тихо проговорил: — Вы сможете ее припугнуть?

Конец ознакомительного фрагмента.