Война демонов

Антон Грановский, 2009

Бесчисленная рать нечисти и лесных жителей двинулась на столицу княжества русичей Хлынь-град, чтобы отомстить за многовековые обиды – вырезать мужчин и детей, а самых красивых женщин угнать к себе, в Гиблую чащобу. Но почему среди нелюдей, упырей, оборотней и волколаков оказался их злейший враг – Глеб-Первоход, журналист из XXI века, заброшенный неведомой силой в IX? С какой тайной целью отважный борец с темными злыднями стал союзником лютого воинства? Каково это – быть послушной фигурой на жутковатом шахматном поле чужой игры?

Глава вторая

1

В то время как Глеб-Первоход беседовал в кружале с Лагиным, в гиблом городе Кишене собрался совет. Но то был не совет людей, в совет нелюдей.

Огромные камни подклета, в котором сошлись вожди нелюдей, влажные, замшелые, напоминали черепа древних чудовищ.

Уродов было десятка два. Здесь находились только самые сильные из них. У одной из стен стоял грубо сколоченный стол, и на нем горела неуклюжая свеча, слепленная из куска лосиного жира.

Многие из присутствующих плохо владели языком, но они хорошо понимали, о чем идет речь, и отлично изъяснялись при помощи знаков.

Слово взял Бычеголов. За спиной гиганта стояла, сложив руки на груди, Диона. В отличие от прочих нелюдей, она не была уродлива, и некоторые из присутствующих поглядывали на нее косо. Слишком уж много человеческого оставалось в этой девушке.

— Люди никогда не оставят нас в покое! — говорил Бычеголов, яростно и громко. — Скоро они придут в Кишень и перебьют нас всех!

— Люди ходят там, где им вздумается, — возразил Бычеголову главный вождь Азран, рослый, мускулистый, с уродливым львиным лицом и косматой седой гривой волос.

— Но это наша земля! — прорычал в ответ Бычеголов.

Азран сдвинул брови.

— Да, это наша земля. И мы не должны покидать ее.

Бычеголов глянул на Азрана исподлобья, и во взгляде этом полыхал гнев.

— Нам нужны человеческие женщины, — сказал он. — Мы возьмем их женщин, перебьем их мужчин и сожжем их села. Мы сильнее, чем они.

Нелюди, обступившие стол главного вождя, одобрительно загудели, но Азран поднял руку, и в подклете тут же воцарилась тишина.

— Нас мало, — сказал он спокойно. — Нам не победить людей. Если мы попробуем, они придут и отомстят нам. Люди очень злопамятны и не прощают обид.

Бычеголов шумно выдохнул ноздрями воздух. Он шагнул вперед и сжал кулаки, но из тени выступила Диона. Девушка положила Бычеголову руку на плечо и сказала:

— Ты прав, Азран, нас мало. Но каждый из нас стоит двадцати людей! Убегая из подземелья, Бычеголов голыми руками убил полдюжины ратников!

И вновь нелюди одобрительно загудели, и вновь Азрану пришлось поднять руку, чтобы заставить их замолчать. Взглянув на Диону спокойным, властным взглядом, Азран сказал:

— Твоими устами говорит не разум, но гнев. Люди схватили твоего отца и посадили его в клетку. Поэтому ты жаждешь крови. Но гнев — плохой советчик. Если бы твой отец был с нами, Диона, он бы сказал тебе то же самое.

Диона прищурила зеленые глаза.

— Ты думаешь, что моими устами говорит гнев? Что ж, возможно, ты прав. Зато твоими устами, Азран, говорит страх! А это еще хуже!

Из приоткрытого рта Азрана вырвалось рычание. На его львиной морде прорезались резкие морщины.

— Следи за своим языком, девочка, — устрашающе проговорил он.

Нелюди, обступившие стол, попятились, опасаясь гнева своего вождя. Не попятились лишь Бычеголов и Диона. Девушка улыбнулась в лицо Азрану и холодно проговорила:

— Ты рассуждаешь, как немощный старик, а не воин. Мы можем победить людей! Нужно убить их вождей и дружинников. Обезглавим змею, а тело умрет само.

Азран нахмурился.

— Но что будет потом? — спросил он. — Потом, когда мы вернемся в Кишень?

— Время покажет. Может быть, мы вернемся в Кишень. А может быть, займем их города. Наши дети быстро рождаются и быстро растут.

Из толпы нелюдей выступил рослый мужчина с темным лицом и длинным носом, покрытым роговыми наростами.

— Диона и Бычеголов правы, — сказал он. — У нас есть кузнец Вакар. Он выкует нам мечи-всерубы и заговорит их от людей. Он сам мне это обещал.

Азран снисходительно усмехнулся.

— С каких это пор ты стал доверять людям, Ворон?

Черные, покрытые роговой корочкой губы Ворона дрогнули.

— Его дочь родила мне сына, — сказал он. — И кузнец Вакар знает об этом. Люди не примут их обратно.

Азран задумался. С минуту он размышлял над словами Ворона, затем вздохнул и сказал:

— Это слишком опасный поход. Мы не можем рисковать.

— Если мы не убьем людей, то люди сами придут сюда и убьют нас! — прокаркал Ворон.

— Если люди придут в Кишень, мы уйдем отсюда, — спокойно и торжественно проговорил Азран.

— Уйдем? — изумленно проревел Бычеголов. — Ты предлагаешь нам сбежать? — Бычеголов обернулся к нелюдям и презрительно проговорил: — Диона права. Азран стар и труслив. Он больше не может править нами. Племени нужен новый главный вождь.

Из пасти Азрана вырвался угрожающий рык. Он шагнул к Бычеголову, но Диона встала у вождя на пути.

— Одумайся, Азран! — сказала она, глядя на львиноголового урода пылающими, будто изумруды, глазами. — Люди ловят наших братьев и сестер, сажают их в клетки, как диких зверей, издеваются над ними! Неужели ты согласен и дальше терпеть это?

Глаза стоявших вокруг нелюдей налились кровью. Слова Дионы заронили в их сердца гнев и надежду.

— Азран, мы не хотим терпеть, — тихо сказал один из нелюдей, долговязый и сухой, как палка.

— Они издеваются над нами! — проговорил другой нелюдь, с широкой, как наковальня, грудью и уродливым, словно составленным из разных частей, лицом. — Я не боюсь людей и готов сражаться с ними!

Из толпы выступил нелюдь с лицом, так густо заросшим темными волосами, что даже глаз не было видно. В руке нелюдь держал посох. Ударив посохом о землю, он зычно изрек:

— Слушайте меня, собратья! Я жрец Дрок! Я внемлю языку думранов и рассказываю вам, чего думраны хотят! И я говорю тебе, Бычеголов, сын Рашката Рыжего: думраны не хотят, чтобы мы воевали с людьми!

Бычеголов облизнул толстые губы широким языком.

— Я не верю тебе, Дрок, — глухо и угрюмо проговорил он.

— Не веришь? — По волосатому лицу жреца пробежала волна, словно на него подули ветром. — Что означают твои слова, Бычеголов?

Глаза Бычеголова недобро замерцали.

— Ты сам знаешь, жрец. У каменных думранов суровые лица. Наши думраны — настоящие воины. И я никогда не поверю, что вместо того, чтобы воевать, они позорно бегут с поля битвы.

Шерсть на лице жреца Дрока затряслась. Он занес свой посох, чтобы гневно ударить им оземь, но Бычеголов вскинул руку и перехватил посох.

Несколько мгновений Бычеголов и волосатый жрец смотрели друг на друга в упор. Потом Бычеголов вырвал посох из рук Дрока и швырнул его на пол.

Дрок простер вверх покрытые шерстью руки и гневно проговорил:

— Да падет гнев думранов на твою рогатую голову, глупец!

Бычеголов гневно скрипнул зубами и замахнулся, чтобы вышибить из жреца дух.

— Оставь его, Бычеголов! — прорычал Азран, и от рыка его сотряслись стены.

Бычеголов остановился и медленно повернулся к главному вождю.

— Войны не будет, — глухо пророкотал Азран. Его огромное тело напряглось, под кожей вздулись твердые узлы мускулов, верхняя губа приподнялась, обнажив острые и крепкие клыки. — Пока я жив, я не допущу кровопролития!

— Пока ты жив, — задумчиво повторил Бычеголов. — Но ведь ты когда-нибудь умрешь, верно?

Азран мрачно усмехнулся.

— Ты знаешь наши законы, Бычеголов. Сразись со мной и убей меня, и тогда ты сам станешь верховным вождем.

Бычеголов молчал, угрюмо глядя на Азрана.

— Ну? — рыкнул тот, тряхнув львиной головой. — Ты готов убить меня? Если нет, то заткни свою бычью пасть и не смей мне перечить!

Азран повернулся к толпе угрюмых вождей.

— Ну?! — рявкнул он зычно. — Кто-нибудь из вас хочет со мной сразиться?

Нелюди поспешно отвели глаза, опасаясь встретиться с главным вождем взглядом. Азран снисходительно усмехнулся.

— Так я и думал. Мудрость заставила меня быть терпеливым. Но если кто-то из вас снова посмеет назвать меня трусом или стариком… — Азран обвел нелюдей холодным взглядом, — я своими когтями вырву ему сердце. А теперь расходитесь. Совет вождей закончен.

Азран отвернулся от нелюдей, словно их лица надоели ему, и в это мгновение Бычеголов ринулся вперед. Он запрыгнул на стол, обхватил толстую шею Азрана мускулистыми руками и резко дернул на себя. В шее верховного вождя что-то хрустнуло, однако он тут же повернулся и вцепился Бычеголову когтями в лицо.

Завязалась жестокая драка. Нелюди испуганно попятились, освобождая вождям место для драки. Азран поднял Бычеголова в воздух и швырнул его спиной на стол. Ножки дубового стола подломились, и Бычеголов рухнул на пол вместе с обломками.

Азран зарычал и бросился на Бычеголова, однако тот увернулся и вскочил на ноги. Азран повернулся к противнику, и в это мгновение Бычеголов ударил его дубовой доской по лицу. Доска разлетелась в щепки, сломанный клык вылетел из открытой пасти верховного вождя.

Азран тряхнул львиной гривой и, резко выбросив вперед руку, попытался схватить противника за ногу, однако Бычеголов, более молодой и ловкий, снова увернулся, и когтистые пальцы верховного вождя схватили лишь пустоту.

Бычеголов ударил вождя ногой в грудь. Удар был сильным, но Азрана он не свалил. Издав горлом ужасающий рык, верховный вождь снова бросился на Бычеголова. Тот отскочил в сторону и быстро выставил ногу. Споткнувшись о его ногу, Азран рухнул грудью на обломки стола.

— Бычеголов, держи! — крикнула Диона и швырнула рогатому нелюдю посох жреца Дрока.

Бычеголов поймал посох, переломил его об колено, отбросил один обломок, а второй перехватил двумя руками и, когда Азран повернулся к нему, всадил острый обломок Азрану в открытую пасть.

Азран заизвивался, стараясь оторвать пригвожденную голову от земли и схватить Бычеголова когтистыми лапами, но кровь слишком сильно хлестала из его продырявленного черепа, и силы слишком быстро покидали его.

Бычеголов повернулся в Дионе и крикнул:

— Дай кинжал!

Двое нелюдей встали на пути у Дионы, но она так свирепо сверкнула на них глазами, что они тут же отпрянули в сторону. Диона вынула из ножен клинок и вложила его в руку Бычеголова. Тот быстро присел рядом с хрипящим вождем, схватил его свободной рукой за седую гриву и быстро перерезал Азрану глотку.

Вожди ахнули.

Бычеголов не остановился и продолжал орудовать кинжалом. А когда работа была закончена, вскинул голову Азрана над собой, держа ее за гриву, и поднялся на ноги. Несколько секунд он молчал, давая нелюдям возможность насладиться зрелищем, а затем рявкнул:

— Я теперь ваш главный вождь! Кто-то хочет оспорить у меня мое право?

Никто не произнес ни слова. Бычеголов швырнул голову вождя в угол и прохрипел:

— Мы выступим против людей!

Еще несколько мгновений нелюди молчали, а затем Ворон шагнул вперед и крикнул:

— Слава Бычеголову!

— Слава! — хором отозвались другие вожди.

Бычеголов вытер рукою потный лоб, переступил через обезглавленный труп врага, взял Диону за руку и повел ее к выходу.

2

Они стояли на лужайке под огромным черным дубом. Щеки и лоб Бычеголова были испачканы кровью Азрана. Вперив взгляд в лицо девушки, он тихо спросил:

— Ты любишь меня, Диона?

Девушка нахмурилась.

— Ты обещал, что мы никогда не будем об этом говорить, — сказала она.

Бычеголов раздул ноздри и свирепо пыхнул воздухом.

— Я готов отдать за тебя жизнь, — глухо проговорил он. — Если бы не ты, я бы не убил Азрана.

— Я знаю, — тихо отозвалась Диона. Она протянула руку и погладила гиганта по щеке. — Ты правильно все сделал, Бычеголов. Теперь ты главный вождь. И людям не избежать расплаты.

Диона обняла гиганта рукой за толстую шею и провела узкой ладонью по его шишковатой лысой голове.

Бычеголов перехватил ее руку и осторожно поднес к своим губам.

— Все для тебя, Диона! Вся моя жизнь для тебя! Только прошу: не обманывай меня! Если ты меня обманешь, я тебя убью!

Диона холодно улыбнулась.

— Зачем мне тебя обманывать? Ты самый сильный и умный воин в нашем племени. А теперь ты еще и главный вождь.

— Я говорю не про наше племя, — угрюмо проговорил Бычеголов. — Я говорю про человека.

— Про человека?

— Да. Мелна рассказала, что ты произносила во сне его имя.

— Какое еще имя? Твоя Мелна — большая выдумщица.

Бычеголов нахмурился.

— Она запомнила это имя. Глеб-Первоход. Этот ведь тот ходок, который отдал тебя мне?

Несколько секунд Диона молчала, кусая губы, затем улыбнулась и заявила с холодной веселостью:

— Какой ты скучный, Бычеголов! А еще — вождь!

На скулах Бычеголова вздулись тугие желваки.

— Он сам отдал тебя мне, Диона, — угрюмо проговорил он. — Для него ты просто нелюдь. Он ненавидит таких, как мы.

Бычеголов подался вперед и хотел обнять Диону, но она выскользнула из его объятий.

— Я не твоя женщина, — холодно сказала Диона. — Пока не твоя.

— Но ты будешь моей. Через седьмицу жрец Асприй обвяжет нас алой лентой!

— Это будет через седьмицу. А пока я вольна поступать так, как мне вздумается!

Диона повернулась и двинулась прочь с лужайки, но вдруг остановилась и, обернувшись, проговорила:

— А если ты еще раз заговоришь при мне про ходока, я выцарапаю тебе глаза. Надеюсь, ты это запомнил.

Она отвернулась и зашагала прочь.

3

Дождь закончился. По небу проползали последние лохмотья изорванных грозой мороков.

— Стойте! — приказал своим нелюдям Бычеголов. — Они едут!

На дороге показались газары. Все коренастые, широкие в кости, с жиденькими бороденками и блестящими от медвежьего жира широкими плоскими лицами.

На каждом красовался кожаный панцирь, покрытый металлическими пластинами. Головы лесных людей были украшены коническими шлемами с перьями на макушке. На поясах болтались кривые сабли, из-за плеч выглядывали навершия огромных боевых луков.

Всадник, едущий в голове колонны, держал в руке бунчук из нескольких конских хвостов, оплетенных разноцветными нитями. Завидев впереди нелюдей, газары остановились. Их узкие, как зарубки в коре, глаза смотрели на кишеньских чудовищ невозмутимо и почти равнодушно.

Бычеголов вышел вперед и поднял руку.

— Здравствуй, нойон! — крикнул он на славянском языке, который знали все лесные люди.

— Здравствуй, нелюдь Бычеголов! — ответил нойон Бекет.

Бекет был так же коренаст и невысок ростом, как и его воины, однако благодаря гордому подъему головы и прямой осанке казался намного выше. Лицо его было худощаво и скуласто, усы росли лишь по обеим сторонам рта, а бородка спускалась узкой черной прядкой почти до груди.

— Я пришел с миром, — пробасил Бычеголов, угрюмо глядя на нойона. — Скажи своим храбрым воинам, чтобы не трогали нас.

Узкоглазые лица газаров по-прежнему были непроницаемыми, однако все они то и дело незаметно трогали амулеты, болтающиеся на шеях. Некоторые нашептывали молитвы-обереги.

Нойон дал знак своим воинам. Двое из них, на вид самые крепкие, выехали чуть вперед. Пристально и жестко глядя на нелюдя, нойон Бекет гаркнул:

— Ты пришел в мои владения, нелюдь! А у нас был договор!

Вождь нелюдей смиренно пригнул голову.

— Да, — глухо проговорил он. — Я нарушил договор. Но я пришел к тебе не просто так. Ворон! Рысь! — позвал он своих помощников и добавил несколько слов на наречии нелюдей.

Двое уродливых нелюдей выступили вперед, волоча большую кожаную сумку, поставили сумку на тропу, затем молча вернулись назад.

Нойон Бекет глянул на сумку с опаской.

— Что это? — спросил он.

— Золото! — прорычал Бычеголов.

— Золото? — Нойон не поверил своим ушам. — Полная сумка золота?

Бычеголов кивнул:

— Да. И оно будет твоим.

Узкие глаза нойона подозрительно блеснули.

— Откуда у тебя столько золота, Бычеголов?

— Это золото наших предков, — ответил нелюдь. — Оно столетиями хранилось под землей. Но сегодня мы выкопали его, чтобы отдать тебе.

— Гм… — Нойон задумчиво подергал себя за бородку. Глаза его по-прежнему смотрели недоверчиво. — И чего ты от меня хочешь, Бычеголов?

Нелюдь нахмурил широкий лоб и яростно пророкотал:

— Мы хотим напасть на русов! Будь со мной!

На лице нойона не дрогнул ни один мускул. Он посмотрел на сумку с золотом, на Бычеголова, снова подергал себя за бородку и сказал:

— Русы — храбрые воины. Воевать с ними — дело неблагодарное.

— Мы войдем в их села и города, возьмем все, что у них есть! — прорычал Бычеголов, едва сдерживая ярость. — Мы разорим Хлынь и заберем княжью казну! Потом ты сможешь увести своих людей в степь, и все вы будете богаты!

Нойон задумался — на этот раз гораздо крепче, чем прежде. Бычеголов выждал немного, затем заговорил снова:

— Князь Егра знает, что ты убиваешь ратников и грабишь караваны купцов. Рано или поздно он придет к тебе. И тогда ты не сможешь спастись. Я предлагаю тебе напасть на князя первым.

Бекет усмехнулся и спросил:

— Напасть на русов — полдела. А что будет потом?

— Ты и твои воины…

— Я знаю, что будет с нами, — оборвал его Бекет, — но что будет с тобой и твоим племенем?

— Мы можем остаться в княжьем граде, — ответил Бычеголов, глядя на нойона маленькими, глубоко посаженными и налитыми кровью глазами. — А можем уйти обратно в Кишень. Я еще не решил.

— Ты не удержишь княжий град, — холодно проговорил нойон. — На помощь Егре придут другие князья.

Бычеголов усмехнулся.

— Я перехватил их письма друг другу. Все они ненавидят Егру, и ни один из них не придет ему на помощь!

— Может быть, и так, — согласился Бекет. — Но тебя и твоих уродов они ненавидят больше.

Бычеголов побагровел и сжал огромные кулаки. Заметив это, нойон усмехнулся.

— Ну-ну-ну. Я не хотел тебя обидеть, Бычеголов. Но кто-то должен сказать тебе правду.

— Правда в том, что я хочу увидеть Егру и его псов-бояр мертвыми! Я хочу разорвать их на части! И я сделаю это — с тобой или без тебя! Диона! — позвал Бычеголов.

Из толпы нелюдей выступила девушка. Брови нойона удивленно взлетели вверх.

— Ты водишь с собой человеческую самку? — насмешливо проговорил он. — Может быть, ты хочешь предложить мне ее в награду вместе с золотом?

По лицу Бычеголова пробежала тень.

— Она не человек! — рыкнул он. — Она — моя женщина.

— Вот оно что. — Бекет пристально посмотрел на Диону. — Эта девушка — нелюдь?

— Обращайся ко мне, если хочешь что-то спросить, — холодно проговорила Диона. — Да, я нелюдь.

Она уставилась нойону в глаза. Затем вдруг подняла руки и повернула их ладонями к нойону. Газары порывисто схватились за амулеты и торопливо забормотали заклинания — на ладонях девушки открылись темные круглые глаза.

— Смотри на меня! — громко и уверенно приказала Диона. — Смотри на меня, нойон! Твое тело расслабляется! Пальцы становятся ватными! Смотри на меня и слушай мой голос!

Бекет ошеломленно уставился на Диону и сглотнул слюну.

— Ты слышишь только мой голос! — отчеканила Диона властным голосом. — Дыхание твое замедляется! Руки расслабляются! Ты слышишь только мой голос!

Нойон ссутулился, лицо его стало одутловатым и приобрело сонно-туповатое выражение.

— Ты спокоен! — продолжала вещать Диона. — Ты внимаешь только мне!

Дыхание нойона стало ровным и почти незаметным, оно как бы ушло в глубину.

— Ты ненавидишь русов, — продолжала внушать Диона. — И хочешь помочь нам захватить их села и города.

— Я ненавижу русов… — покорно повторил Бекет. — И я хочу захватить их села…

Газары стали обескураженно переглядываться. Никогда еще они не видели на лице своего нойона выражения такой скотской покорности.

— Ты пойдешь с нами на русов! — жестко отчеканила Диона. — А после, когда мы победим их, заберешь золото и уведешь своих людей на восток!

— Я уведу их… — заводной куклой повторил Бекет.

Диона опустила руки. Затем повернулась к Бычеголову и сказала:

— Продолжай.

Бекет тут же вздрогнул и провел по лицу ладонью, будто к нему прилипла паутина.

— Нойон, — взволнованно обратился к нему один из газаров. — Кайды барсум санугач?

— Хаш рагим! — ответил нойон сердито и снова взглянул на Бычеголова. — Я принимаю твое предложение, нелюдь! Но если ты меня обманешь — пеняй на себя.

— Я не обману тебя, — твердо пообещал Бычеголов. — А если я это сделаю, пусть твои воины вырвут мое сердце и бросят его на съедение собакам!

Нойон усмехнулся и отдал короткое распоряжение своим людям. Трое газаров соскочили с коней, быстро подошли к кожаной суме, взялись за ручки и поволокли золото к деревянной телеге.

4

Двумя часами позже, когда солнце уже закатилось за горизонт, а ночная тьма еще не вошла в свои права, Бычеголов сидел на траве у раскаленных углей костра и рвал зубами жареное лосиное мясо.

Другие нелюди, числом не менее двадцати, терпеливо дожидались своей очереди. По закону племени первым должен был насытиться главный вождь.

Среди прочих своей очереди дожидалась и Диона. Нелюди знали, что лучшие куски мяса Бычеголов приберег для нее, и поглядывали на девушку с нескрываемой неприязнью.

Она, похоже, не замечала их взглядов. Лицо Дионы было спокойным и равнодушным.

Вдруг один из нелюдей вскочил на ноги и, указав на что-то рукою, громко проговорил:

— Там кто-то стоит!

Еще несколько нелюдей вскочили с земли и сжали в руках боевые топоры.

Бычеголов перестал есть и взглянул туда, куда указывал нелюдь. Посреди поросшей мхом прогалины стоял человек. Он был высок, красив и молод, однако, несмотря на молодость, волосы его были седы, будто у старика.

Поняв, что его заметили, мужчина улыбнулся и смело пошел к костру. Теперь уже все нелюди вскочили на ноги и схватились за оружие.

Остановившись в пяти шагах от Бычеголова, мужчина заговорил на языке нелюдей:

— Привет тебе, главный вождь! Пусть боги пошлют тебе хороший аппетит, и пусть это мясо даст тебе много сил для грядущих битв!

Бычеголов хмуро взглянул на незнакомца.

— Кто ты? — спросил он, опуская руку с куском непрожаренного кровавого мяса.

— Меня зовут Лагин, — ответил мужчина. — И я пришел к тебе с миром. Так же, как ты пришел сегодня к нойону Бекету.

Бычеголов фыркнул широкими ноздрями.

— Откуда ты знаешь, что я встречался с Бекетом? Кто тебе сказал?

— Я был там, — просто ответил Лагин. — Скрывался за деревьями, поэтому ты меня не увидел.

Бычеголов швырнул кусок мяса Ворону и вытер руки об траву. Затем осторожно понюхал воздух, стремясь почуять запах опасности. Не почуял. Зато почуял другое. Человек, стоявший перед ним, был мертв.

— Ты упырь? — спросил Бычеголов незнакомца.

— А ты сам как думаешь? — лукаво усмехнулся тот.

— Ты выглядишь, как человек, — сказал Бычеголов угрюмо. — Но ты мертв. Так кто же ты?

Мужчина не ответил. Он стоял посреди прогалины, сунув руки в карманы потертого черного камзола, и ухмылялся.

— Бычеголов, — обратился тогда к вождю один из нелюдей, невысокий, как газар, но широкоплечий, длиннорукий, с крепкими и острыми, словно у волка, зубами. — Позволь, я выпотрошу мертвецу брюхо и посмотрю, что у него внутри!

Бычеголов кивнул.

Крепыш-нелюдь опустился на четвереньки и со скоростью распрямившейся пружины прыгнул на незваного гостя. Быстрота его была быстротою рыси, однако незнакомец легко, будто играючи, увернулся от когтистых лап, схватил нелюдя за шиворот и впился ему зубами в шею.

Нелюдь забился в руках Лагина, ударил его когтями по лицу, но все было бесполезно. Лагин не ослабил хватку и не оторвался от шеи нелюдя, пока не выпил всю его кровь.

Затем небрежно отшвырнул труп, взглянул на Бычеголова, громко рыгнул и засмеялся.

Царапина на его лице быстро затянулась.

— Ты не простой упырь, — хмуро сказал Бычеголов.

Лагин облизнул испачканные кровью губы и усмехнулся.

— Я рад, что ты это заметил. Глеб-Первоход назвал меня вурдалаком. А в западном царстве таких, как я, называют стригоями. Ты можешь звать меня так же — стригой. Разреши мне подойти к костру и сесть. Я слишком много ходил сегодня, и мои ноги гудят от усталости.

Бычеголов молча кивнул.

Лагин подошел к костру. При его приближении нелюди опасливо расступились. Усевшись на траву, Лагин снова воззрился на верховного вождя и сказал:

— Я слышал твой разговор с нойоном Бекетом. Вы и впрямь собираетесь идти войной на людей?

Бычеголов прищурился.

— Да, это так. Ты вроде не человек. Значит, это и твоя война?

Лагин усмехнулся:

— Что ж, я готов помочь тебе. Но у меня есть одно условие.

— Какое?

— Я хочу княжить в Хлыни.

Бычеголов пристально вгляделся в лицо Лагина, потом ухмыльнулся и сказал:

— Ты упырь, но желания у тебя человеческие. Зачем тебе это?

— Рано или поздно вы уйдете из Хлынь-града, — ответил Лагин. — Соседние князья — и славянские, и франкские, и хазарские — не допустят, чтобы на троне сидел нелюдь. Но меня они примут за человека. Когда ты вдоволь накуражишься, я соберу выживших людишек и стану княжить ими.

— С чего ты решил, что они тебе позволят?

Глаза Лагина блеснули мягким блеском.

— Я найду способ убедить их, — заверил он. — У меня будет своя дружина. И я позабочусь о том, чтобы мои ратники были самыми сильными ратниками в мире.

Бычеголов обдумал его слова и сказал:

— Я не понял и половины из того, что ты говорил, упырь. Но будь по-твоему. Княжий трон — твой.

Лагин улыбнулся и расслабился.

— А теперь, — снова заговорил Бычеголов, — отойди подальше от костра. Мне не нравится запах мертвечины.

Лагин сдвинул брови, но возражать не стал. Он поднялся на ноги и отошел на десять саженей. Там снова сел на траву, достал из кармана платок и вытер с губ кровь.

Двое воинов Бычеголова ухватили нелюдя, убитого Лагиным, за плечи и потащили его поближе к костру, чтобы разделать и зажарить на углях.

Лагин внимательно проследил за их действиями и усмехнулся. Судя по всему, нелюди были лишены человеческих предрассудков.

— Лагин! — окликнул его женский голос.

Ученый муж оглянулся.

— Диона? — Он пристально вгляделся в лицо приближающейся девушки. — Вот так встреча! Ты стала еще красивее, Диона. Я рад, что с тобой все в порядке.

Диона остановилась в шаге от него.

— Зачем ты здесь? — тихо спросила она.

— А разве ты не слышала? Хочу стать князем Хлыни. По-моему, я вполне для этого гожусь. Как думаешь?

— Я не верю тебе, — сказала Диона.

— Не веришь?

Диона качнула головой:

— Нет. Ты что-то замыслил.

Лагин прищурил холодные глаза и усмехнулся.

— Ты слишком подозрительна, моя прелесть. Впрочем, думай как хочешь.

— Я узнаю, что ты замыслил, — процедила Диона сквозь сжатые зубы.

Лагин улыбнулся.

— Расслабься, красавица, — примирительно произнес он. — Съешь кусочек нелюдя. Когда я нервничаю, у меня просыпается волчий аппетит.

Ученый муж сорвал травинку и сунул ее в рот.

— Ты видел Глеба? — спросила Диона, по-прежнему пристально его разглядывая.

Лагин кивнул:

— Да.

— Шрамы на твоем лице оставил он?

— Он выстрелил в меня серебряной пулей, — сообщил Лагин, пожевывая травинку. — Дьявольская штука.

— Но ты жив.

— Насчет того, жив я или нет — это вопрос спорный. А что до той пули… Попади она мне в висок или в лоб, я был бы уже на том свете.

— Ты заслужил ада и Нави, — мрачно заявила Диона.

Лагин перестал жевать, взглянул на девушку удивленным взглядом и сказал:

— Ты тоже.

— Эй, стригой! — громко позвал от костра Бычеголов.

Лагин повернулся и посмотрел на вождя.

— Если встретим Первохода, не трогай его! — прорычал Бычеголов.

Лагин хмыкнул и облизнул губы.

— Это еще почему? — поинтересовался он.

— Потому что он — мой! — последовал ответ.

— Вот оно что. — Лагин выплюнул травинку и ухмыльнулся. — Старые счеты? Что ж, я не буду перебегать тебе дорогу. Каждый из нас получит свое: ты свернешь Первоходу шею, а я высосу из него кровь.

Лагин перевел взгляд на Диону. Девушка стояла перед ним, сосредоточенно нахмурившись и покусывая губы.

— Пойду пройдусь, — сказал Лагин и легко поднялся на ноги. — Не хочешь со мной?

Диона качнула головой:

— Нет.

— Что ж, тогда до встречи.

Стригой повернулся и бодро зашагал к чащобе. Диона сжала кулаки и проводила его долгим задумчивым взглядом.

5

Князь Егра, грузный, лысый, величественный, сидел в палатах, обитых медью, никого не допуская перед очи. Бессонные ночи сделали лицо князя серым, взгляд — угрюмым, душу — лютой, а ноги — бессильными.

Муторно было на душе у Егры. Намедни тайные соглядатаи перехватили донесение от правителя Голяди хазарскому кагану. Просил голядский князь Орлик помощи у хазарцев в войне с Хлынью. Неделей раньше такое же донесение голядский князь переправил кривичскому и дреговичскому князьям — про то узнали от взятого в полон голядского поручика.

Не такой войны ждал князь Егра. С Голядью совладать — задача нетрудная. Но вдруг хазары да радимичи Орлика поддержат? Как воевать сразу на несколько сторон?

Была и еще одна неприятная весть: в Гиблом месте нечисть заволновалась. Атаман Самоха обещал уродов приструнить, но сумеет ли?

Князь вздохнул.

Не за свою шкуру боялся Егра, а за земли, что от князя Аскольда в наследство получил. Не разбазарить бы.

При Аскольде княжество в границах своих удержалось, хоть и мягок был Аскольд, да сумасброден. Егра же, взяв бразды правления в свои руки, навел в княжестве строгий порядок. Люди, рассудил он, по своей сути страшнее лютых зверей. Не позволишь им выпустить пар, выпустят друг другу кишки. Потому — разрешил Егра купцам построить Порочный град, но придвинул его поближе к Гиблому месту.

Накопит человек в душе злобу, но вместо того, чтобы ближнему своему нагадить, поедет в Порочный град и на нечисти отыграется. Да еще и деньги за то заплатит, а часть денег прямиком в княжью казну отправится. Великое дело!

Но находились и такие, кому сей уклад был не по нраву. Бузу терли, народ на нехорошее подымали. И рад был бы Егра дурное дело пресечь, но как?.. Нет, уж пусть лучше Порочный град стоит да слюдяными факелами прохожих богачей призывает. Простым людям оттого будет только спокойнее.

Егра снова вздохнул.

В палаты вошла княгиня Наталья. Она была бледна и будто чем-то напугана. Должно быть, проходила мимо клеток со спуржун-птицами.

— Зачем спуржун-птиц на подворье притащил? — неприязненно спросила княгиня, останавливаясь возле дубового трона. — Кони волнуются!

Егра чуть-чуть повел щекой, словно ему было больно поворачивать голову.

— Ничего, привыкнут. А птиц этих я приручу.

— Приручишь? Эти крылатые твари — порождение Гиблого места! Их нельзя приручить!

Егра хмыкнул.

— А я все ж попробую. Вот приручу этих двух, велю поймать в чащобе других. Ежели в моей дружине будет десяток-другой спуржун-птиц, нам никакой враг не страшен.

Княгиня несколько мгновений молчала. Затем подошла ближе и положила руку князю на плечо.

— Помнишь, как ты мне сказал, когда в жены меня взять хотел? «Моей будешь, тебя на престол возведу. Моей будешь, с тобой вместе княжеством править станем. Без тебя жизнь не жизнь, а с тобою вместе — смерть не смерть».

— Было дело, — отозвался Егра. — Но ты мне тогда нехорошо ответила.

— Ответила, как могла. Отец мой был еще жив. А раньше смерти хоронить живого негоже. Но не об этом я с тобой говорить хочу.

— Тогда о чем?

— Озабочен ты, Егра. Улыбка на твоем лице больше не появляется. Стал угрюм, неприветлив. А вслед за угрюмостью пришла и лютость.

Князь, прошуршав пурпурной накидкой, скрепленной драгоценной фибулой на правом плече, повернул голову в сторону супруги.

— Я должен быть лютым, Наталья, — сказал он. — Один я. Никого кругом. — Взгляд князя потеплел, и он договорил неожиданно мягким голосом: — Только ты у меня одна и осталась. А я у тебя.

Княгиня вздохнула.

— Ты стал слишком подозрителен, Егра. Друзей от врагов не отличаешь.

Князь дернул щекой.

— Лучше казнить друга, чем приветить врага, — сухо проговорил он. — А враги нынче кругом. Даже нелюдь распоясалась. Недавно один из этих уродов пробрался в палаты и принялся крушить все вокруг. Едва меня не угробил. Хорошо, воевода Ратибор оказался рядом.

— И где ж теперь этот нелюдь?

Князь помрачнел.

— Сбежал. Убил охоронцев и сбежал. Здоровый был, леший. С сажень ростом, не меньше. А на башке — шишки. Как рога.

Наталья улыбнулась, протянула руку и провела ладонью по лысой смуглой голове Егры.

— Одичал ты совсем. Вот и спуржун-птиц этих себе завел. Смотреть страшно.

Князь молчал, угрюмо уставившись на свои колени.

Наталья редко обращалась к мужу со словами сочувствия или поддержки, но сейчас поняла, что на сердце у Егры слишком тяжело, чтобы суметь вынести эту тяжесть одному. Чувствуя, что князь нуждается в ее поддержке, она сказала себе: «Твоему мужу плохо. Протяни ему руку, выслушай его». И она, повинуясь неведомому голосу, повторила:

— Что тебя так тревожит, муж мой?

— Худой сон из головы нейдет, — вдруг откровенно признался князь. — Уж который день не могу опомниться от того сна.

— Что за сон?

— Приснилось мне, будто змея прокралась в мой дом, обвила мою шею, замаслила мне уши ласковыми речами, а как только я расслабился, ужалила меня в сердце.

Наталья с тревогой слушала слова мужа.

— А потом снилось, будто кладут меня в ладью и спускают на воду. И лишь только отплыла ладья от берега, как весь берег объял всепожирающий огонь. И кричали в том огне бабы и дети, и вопили от боли мужики. А я уже ничем не мог им помочь.

Наталья, потрясенная, молчала.

— Что-то страшное грядет, Наталья, — закончил Егра угрюмым голосом.

— На какой день ты видел этот сон? — спросила Наталья после паузы.

— На второй день молодой луны.

Наталья протянула руку и погладила мужа по голове.

— Ты просто тревожишься из-за войны с Голядью, — сказала она.

Егра хотел ответить, но в палаты, запыхавшись, вбежал холоп.

— Что стряслось? — грозно спросил его князь.

— Пресветлый княже, там к тебе просится человек! — выпалил холоп.

— Человек? — Егра нахмурился. — Какой еще человек?

— Говорит, что ты его знаешь!

— Прозвище его спросил?

— Да! Говорит — Глеб-Первоход!

Наталья побледнела и прижала руки к груди. Егра хмуро на нее взглянул и сказал:

— Ступай к себе.

Наталья взглянула на него тревожными глазами и спросила:

— Ты его примешь?

— Приму, — ответил князь. — Не каждый день в мою дверь стучится мой лютый враг. Нужно узнать, что ему нужно.

— Я не…

— Ступай, — коротко и грозно повторил Егра.

В глазах княгини полыхнул строптивый огонек, но она быстро сдалась и послушно зашагала к дверям.

6

Помимо Егры, в палатах были четыре охоронца и первый советник князя — боярин Велигор.

Велигор стоял за троном князя и выглядел полной противоположностью Егры. Князь был грузен, лыс и брит, а лицо имел упитанное и благообразное. Советник Велигор был тощий, жилистый, с кадыкастой шеей, длинными темно-русыми волосами и морщинистым лицом.

Держался Велигор спокойно и почтительно, а на охоронцев и их начальника смотрел свысока, как и подобает домовому боярину и первому советнику князя.

Когда Глеб, растерянно озираясь, вошел в палаты, князь улыбнулся и холодно проговорил:

— Ну, здравствуй, Глеб-Первоход. Давно не виделись.

— Давно, Егра, — признал Глеб, останавливаясь перед троном. — Так давно, что уж и позабыл, как ты статен и красив.

Князь холодно прищурился.

— Ты все так же своеволен и языкат? — насмешливо спросил он. — Некому, видать, было язык твой укоротить. Зачем пожаловал?

Глеб откинул со лба рукою длинную прядь волос и ответил:

— Слышал я, князь, что в Гиблом месте нечисть бурлит. Войной на твои земли пойти грозится.

Егра прищурился и облизнул губы.

Конец ознакомительного фрагмента.