Провинция Кранц

Антон Владиславович Хапилов, 2021

Когда солнце встает над землей, оно ярко освещает небольшой городок, расположенный на самом берегу Балтийского моря. И если живешь здесь много лет, то однажды, совершенно неожиданно, появляется желание оглянуться назад, что бы вспомнить едва уловимые моменты настоящей провинциальной жизни, ушедшей навсегда…

Алкаш

«Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью». Похожая надпись есть на каждой этикетке вино — водочного изделия. Государство озадачилось здоровьем нации и подает настойчивые посылы своим гражданам, надеясь на их благоразумие. Но, есть такие бесстрашные люди, для которых подобное утверждение просто пустой звук. Если они и читают это предупреждение, то только для смеха, для большего куража. Они испытывают себя на прочность каждый день, не жалея себя и мир вокруг. Их так и называют в народе — алкаши. Впрочем, в этом слове есть что-то восточное, мудрое, близкое, податливо вязкое, величественное. Паша, падишах, палаш, алкаш. И это при том, что так сокращенно называют алкоголиков, людей полностью зависимых от водки и вина. Их воля несколько повреждена, имеет бреши в нервной системе и работает со сбоями в коре головного мозга. Что может быть печальнее повести на свете, чем увядание сильного и здорового человека, на глазах других членов социального общества. Да не обидится на меня Уильям, наш, батюшка, Шекспир. Тем более удивительно, что падение этих красавцев происходит рядом, за соседней стенкой, в ближнем дворе, на другой стороне улицы, и поделать с этим ничего нельзя. Небольшой город предполагает условную близость всех жителей, в той или иной мере. Лежали рядом на пеленальном столике в роддоме, ходили в один детский сад, сидели за соседними партами в школе. Провинциальная жизнь связала их незримыми узами, практически породнила, лишила их личной истории, встроив в одну большую семью, небольшого провинциального городка, расположенного на берегу Балтийского моря.

И вдруг, такая маленькая слабость, ставшая камнем преткновения всей короткой земной жизни индивида. И, если, будучи еще школьником, я наблюдал движения этих темных личностей, мельком, и порок алкашей казался смешным, почти игрушечным, то взросление привнесло в мою жизнь иное понимание проблемы вселенского пьянства. Незримая, едва уловимая грань, разделяющая людей, выпивающих по праздникам, под хорошую закуску, за сервированным столом, и алкоголиков, пьющих по неотложной необходимости, гнется и ломается так быстро, что человек не всегда может этот момент уловить. По теории Альфреда Адлера, алкоголики квалифицируются, как избегающие ответственности в процессе своей личной жизни, люди. Под напором обстоятельств, реальных и мнимых, настигающих наших горе — героев, как снежная пурга одиноких путников в степях Северного Казахстана, их сознание деформируется, меняется, запутывается, и дает сбои в самых неожиданных интерпретациях.

Место провинциального алкоголика не бывает пусто, и павшего бойца на поле земной битвы занимает вновь прибывший, новоиспеченный адепт. Собирательный образ алкаша, как представителя некой застывшей субкультуры, базирующейся исключительно на спиртовой основе, без политического и межнационального контекста, видится мне ясно, но не так ярко, как того хотелось. Это очень одинокий, тихий, слегка «прибитый» человек, находящийся в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет, сидящий на шее родителей, не имеющий работы или работающий от случая к случаю. Его неуверенность в себе строится на непрерывном сомнении, с элементами само копания и уничижения, но данная рефлексия действенна до определенного времени. А времени у алкаша мало. Это только, кажется, что он свободен и легок на подъем, общителен и добродушен, излишне хитер и в меру умен. Какими бы эпитетами он себя не наградил, алкоголь постепенно забирает у этого человека силы, и не редко это происходит без явных признаков борьбы. Здесь я, конечно, преувеличил, говоря о полном отсутствии силы воли, у иного она (воля), еще теплится, трепещет, поет печальные песни, шепчет что-то на ушко, но водка проклятая сильно притупляет действия нейронов и веществ в голове и теле алкаша, меняет его внутреннюю структуру, суть, психологию и поведение.

В определенные этапы развития и жизни города, существовали свои антигерои, достойные представители тяжелого порока, гордо несущие знамя над своей хмельной головой. Внешне это походило на борьбу спрятавшегося в подполье сопротивления, имевшую перед собой главную цель — напиться любой ценой, не отдать ни пяди своей личной свободы, и независимости, назло сварливым женам, сопливым детям, бывшим тещам, строгим отцам, коррумпированным властям, всему миру, устроенному не так как хотелось бы видеть все в самом начале. Но, если и вернуться в это самое начало, исток, колыбель, то…

Большие алкоголики прошлого столетия были людьми зрелыми, почти состоявшимися. Они имели кинематографическую внешность, повадки аристократов, и широкую душу поэта. Аркадий, человек с внешностью экранного злодея, Татарин, предприниматель из девяностых, Кума, силач и бывший борец. Их жизнь была наполнена определенным смыслом, и они шли по своей стезе, широкими и сильными шагами, зная само направление движения, пока иллюзия не стала превращаться в действительность. И они умирали, не дожив до седых волос, от цирроза печени и остановки сердца. Пали, так сказать, на поле брани своей глупости и человеческой слабости.

Следующие поколения городских пропойц становились внешне слабее, они мельчали, буквально, на глазах. Это были еще вчерашние юнцы, которые подогревали алкоголем свою смелость, разгоняли ее до некоторых высот, а затем планировали над суетой обыденности, принимая падение за настоящий полет. Так, незаметно, день за днем, год за годом, они набирались этого странного опыта, тренировались в мастерстве алкогольных возлияний свой мозжечок, пестовали свои детские комплексы неполноценности, не умея и не желая разобраться в обидах прошлого. Жители города видели все это своими глазами, проявляя недовольство, поругивали, грозили пальцем, и даже, применяли физическое воздействие, но алкоголики умели быть упрямыми людьми. Я бы назвал это глупейшим нонконформизмом в истории человечества. Алкаши уходили из жизни феерически громко, умея, напоследок, красиво хлопнуть дверью. Вот один умер рано утром в свой очередной день рождения. Следующий герой, подавился куском колбасы, жадно завтракая с похмелья. Этого нашли свернувшимся калачиком в подвале, на старой, прожженной сигаретными окурками, тахте. Так происходило до поры до времени.

А затем я бросил пить, и все кардинально изменилось. Нет, пить не перестали, алкоголь теперь продается в любом магазине. За бутылкой не надо стоять в длинной очереди, боясь не успеть купить дежурную чекушку. На смену дефициту пришло изобилие, несущее вечную дилемму невыразимой сложности выбора. Просто люди, живущие в параллельной реальности, проносятся где-то мимо меня. Их племя сильно сократилось, ведь молодежь ищет иные способы ухода от реальности. Теперь алкаши бродят, покинутые всем обществом, страдая за свое неумение вовремя остановиться, встать и идти. Простые банальные истины, не усвоенные в подростковом периоде, стали не преодолимым барьером в совсем недалеком будущем.

Когда умер мой последний знакомый алкаш, мне стало заметно легче, с души упал тяжкий груз обязательств и сожалений, но осталось ощущение печали за судьбы потерянных людей. Чего им не хватало в этом мире? Может они его не так ценили? Или не ценили вообще, мелко мыслили, предпочитали социуму свой личный эгоизм, замешанный на дремучем первобытном упрямстве? Условно, у пьющего человека есть выбор, но не хватает силы для следующего шага. Алкоголь может быть только способом, средством ухода от взрослой реальности, инструментом сохранения спокойствия в этом суматошном мире, а лишь затем болезнью, несущей с собой разложение и смерть. Как сказал, однажды, алкоголик по имени Андрей, выпив поднесенный ему стакан воды: «Вкусная водичка». И умер. Некоторые простые истины приходят только в самом конце земной жизни.