Провинция Кранц

Антон Владиславович Хапилов, 2021

Когда солнце встает над землей, оно ярко освещает небольшой городок, расположенный на самом берегу Балтийского моря. И если живешь здесь много лет, то однажды, совершенно неожиданно, появляется желание оглянуться назад, что бы вспомнить едва уловимые моменты настоящей провинциальной жизни, ушедшей навсегда…

«Прибой»

Рядом с руинами старого немецкого кафе, на променаде, выдвинувшись всей конструкцией в сторону моря, стоял ресторан под названием «Прибой». Построен он был в 1976 году и представлял собой целый комплекс заведений, который включал в себя кулинарию, столовую, кафе, пивной бар и ресторан. Помещение ресторана располагалось на втором этаже, и как бы, парило в воздухе, опираясь на четыре бетонные колонны, вмонтированные в городскую набережную. В солнечный день конструкция давала тень, а в дождливый укрывала от потоков воды, льющихся с небес, заглянувшие же, на огонек путники получали закуску и выпивку, по вполне сносной цене.

Архитектурный полет мысли создателя этого здания явно делал отсылку к теме моря. Это был, то ли корабль, пришвартованный с помощью виртуальных шканцев к кромке берега, то ли маяк, указывающий морякам путь в ночи, а может, вилла, с вертолетной площадкой на вместительной крыше. Если последнее, то архитектор должен был ухватить эту идею, увидеть ее на дорогих курортах Майями или Лос-Анжелеса, где находились дома богатых американцев. Я подозреваю, что идея пришла из Прибалтики, где в поселке Юрмала находился ресторан «Юрас Перле», похожий на «Прибой» как две капли воды. Там, кстати, одно время пела Лайма Вайкуле. Ах, эта волшебная атмосфера вечернего варьете. Она всегда манила людей, а советский человек был не особенно избалован развлечениями. Итак: странный внешний вид, удачное расположение и общий дефицит развлечений, превратили ресторан в место, как сейчас говорят, притяжения любителей выпивки, танца и легкого курортного флирта.

Я впервые попал в ресторан в 1989 году, после службы в армии. Мне было всего двадцать лет, и вся будущая жизнь походила на бескрайний путь, который лишь предстояло пройти, ведь я был только в самом начале. Именно по этой причине, зал ресторана «Прибой», показался мне, прекрасен. Огромные стеклянные окна, играющие роль внешних стен, были украшены тяжелыми портьерами черного цвета. Эргономично расставленные столы, покрытые белыми скатертями, давали возможность всем посетителям видеть сцену, на которой располагались члены вокально-инструментального ансамбля и место для танцев, подсвеченное лучами ярких софитов. Все лаконично, без лишних изысков и нагромождений, мешающих правильному отдыху людей, уставших от повседневной рутины жизни.

Забронировав столик, посетитель приходил к часам восьми вечера, входил в помещение ресторана и занимал место, после чего ожидал прихода официанта. Заполнение мест происходило постепенно, люди появлялись компаниями, и по — одиночке, чувствовался некоторый ажиотаж, все ловили взглядом официантов, оглядывали соседние столики, курили в томном ожидании. В те времена курение не было под запретом, наоборот, на столах устанавливались пепельницы, которые периодически заменялись на чистые. Дым уходил высоко под потолок, на высоту четырех, пяти метров, а мощные вентиляционные вытяжки уносили табачный дым прочь, за пределы зала ресторана. Если официанта удавалось поймать и сделать заказ, то со временем, на столе могли появиться закуски, бутылки со спиртным, рюмки и бокалы. Для приготовления горячих блюд требовалось время, но народ уже наливал по маленькой, гас верхний свет, и под лучи искусственного света и звуки магнитофонной музыки выходили танцевать прекрасные девы, представительницы варьете. Они были одеты вызывающе фривольно, вычурно, ярко, но при этом выглядели парадоксально скромно, слегка зажато и почти мило, по-домашнему, олицетворяя собой обманчивую изнанку доживающего свой век советского общества. С момента их выхода на помост ресторанного варьете, начиналось всеобщее вечернее застолье.

Официанты несли горячее, меняли пепельницы, наполнялись рюмки и бокалы. Стройные ножки танцовщиц взлетали вверх, под музыку Штрауса, а в это время люди ели мясо с помощью столовых приборов, пили из бокалов вино, запрокидывали рюмки с холодной водкой, курили сигареты, снова выпивали, ели и смотрели восхищенным взором на танцующих нимф. Время в зале ресторана внезапно притормаживало, застывало на целую секунду, казавшуюся вечностью, а затем стрелки возобновляли ход, волшебным образом подстраиваясь под сознание каждого посетителя этого заведения, расположенного на самом берегу Балтийского моря.

Вокально-инструментальный ансамбль начинал свою программу в тот самый миг, когда ощущение счастья уже владело всеми участниками ресторанного действа. На танцплощадку перед сценой из-за столиков неспешно подниматься и выходят люди, звучат популярные мелодии, образуются спонтанные компании, все танцуют и смеются, охваченные некой эйфорией, где алкоголь, музыка и свет сливаются в одно целое, являя собой главную квинтэссенцию происходящего в полутемном помещении ресторана. Солист ансамбля, красивый молодой человек с длинными волосами, держит в руках электронную гитару и поет слова песни: «Розовые розы, Светке Соколовой, Светке Соколовой, однокласснице моей…» Сейчас он настоящая звезда этого вечера, лабух, исполняющий песни за деньги, почти главный человек этого вечера. Почти, потому-что, из-за высокой акустической колонки выглядывает Александр, администратор этого заведения, человек, распределяющий свободные места в большом зале. Сейчас он будет петь песню, спрятавшись за аппаратурой, так, что будет слышен только его голос. Такая маленькая слабость, позволенная ему благодарными сотрудниками. Какую же песню он исполнял? Это была лирическая мелодия, коих в тот период было много, но время утратило мои знания о ней. Одно могу сказать точно, пел администратор проникновенно и с определенным внутренним чувством.

«Прибой» закрывался в двенадцать часов ночи, и многие посетители еще успевали попасть на ночную электричку, называемую, по такому случаю, «пьяной». В поезде подвыпившие люди продолжали позднее общение, которые они начали в зале ресторана, расположившись теперь на сиденьях, в тамбуре меж вагонов, где продолжали пить вино, громко говорить, петь песни и драться, не поделив какую-нибудь мелочь, ставшую сейчас камнем преткновения всего вечера.

Казалось, это время, будет течь вечно, утвердившись в этом незыблемым мире, но последующие за распадом Советского Союза вещи, прямо отразились и на здании ресторанного комплекса. Хозяйство стало приходить в упадок, стены быстро обветшали, огромные стекла вынули и увезли в неизвестном направлении. Теперь пустой зал ресторана стал действительно похож на остов корабля, брошенный своей командой, и обдуваемый со всех сторон пронзительными морскими ветрами. А затем его снесли. Здание превратилось в пыль, оставив после себя лишь кусок фундамента, спрятанного за жестяным забором. В своих воспоминаниях я возвращаюсь в это строение, но меня интересуют не пьяные возлияния молодости. Алкоголь несет вред здоровью, нарушая работу внутренних органов и мозга, хотя, такие проблемы в молодости не сильно заметны. Еще учась в школе, я приходил в отдел кулинарии, расположенной на первом этаже ресторанного комплекса, и покупал штук восемь стеклянных бутылок «Пепси-колы», приносил домой и ставил в холодильник. После тренировок я доставал одну бутылку и утолял жажду. Когда пепси заканчивалось, я собирал пустые бутылки, шел в кулинарию, и обменивал на новую партию напитка, с доплатой. У меня дома никогда не заканчивалась «Пепси-кола». Вот это было мое лучшее воспоминание о «Прибое», не смотря на то, что теперь газировку считают вредной.