Возвращение в Пакистан

Антон Викторович Кротов

В книге описано путешествие А. Кротова по дорогам Пакистана в конце 2021 года. Автостопом, на поездах, на автобусе и пешком А. Кротов проник в самые разные уголки страны, от Индийского океана до гор на севере, ночевал в гостях у местных жителей, читал им лекции и знакомился с местными активными людьми, путешественниками, религиозными деятелями, бюрократами и прочими пакистанцами.

Три дня в Карачи

Карачи огромен, как Москва. Общественный транспорт — медленные автобусы, расписанные разными узорами, притормаживающие у каждого перекрёстка. Двери не закрываются, люди запрыгивают на медленном ходу. Иногда едут прямо на крыше автобуса, но чаще внутри. Есть передняя женская часть автобуса и задняя, мужская. Билетер ходит по обеим и собирает по 20—30 рупий (8—12 рублей). Если пассажиры есть на крыше, билетёр поднимается и к ним на крышу. Но почему-то на крыше ездят только вечером, в вечерний «час пик»: днём то ли жарко, то ли места внутри автобусов хватает. Ехать на крыше положено только лёжа, чтобы не зацепиться о провода и удариться головой о какой-нибудь наддорожный мост.

Есть также мотоциклисты. Рикши — мото, трёхколёсные машинки, как в Индии. В них набивается человек по пять, шесть, восемь, на некоторых маршрутах они действуют, как автобусы. Но тут нет педальных велорикш, как в Бангладеш. Пеших, как на Мадагаскаре, тем более нет. Планируется ввести метробус (специальный скоростной автобус, который едет по выделенной полосе) — такой есть уже в Лахоре, Пешаваре и в Исламабаде.

Много вкусной еды, мечети, ремесленники всякие. По сравнению с Африкой или Бангладеш, тут более сыто. Есть и высокие дома, и малоэтажные. Улицы узкие, в центре переулки совсем узкие, с окна одного дома можно порой дотронуться рукой до стены или окна дома противоположного. Как и 23 года назад, в Пакистане довольно часто встречается мусор, несмотря на название. Слово «Пакистан» буквально означает «земля чистых» на урду, также и на персидском языке, но эта теоретическая чистота не препятствует тому, что мусор бросают где попало. Машины постоянно гудят, бибиканье повсюду.

Автобус в Карачи

Все эти страны, Индия и её соседи: Пакистан, Бангладеш, Шри-Ланка — бывшие владения Британской короны. Вроде бы есть и польза, что управляли территорией британцы. Остались железные дороги, система законодательства, язык образованных людей в очках — английский. Но до чего ж всё затёртое, замусоренное! На мой взгляд, самая цивильная и приличная из них на вид — Шри-Ланка. Но ей помогает малая численность населения. В Пакистане же 220 миллионов человек, и повсюду, как и в 1998 году, видны признаки хаоса, продавцы и покупатели, эти гудки автомобилей ежесекундно. При этом не видно такой нищеты, как в странах Африки. Бедные люди есть, встречаются и нищие, сидящие на улице, но их не так много, как в соседней Индии… или в американском Лос-Анджелесе. А беднее всего, среди азиатов, живут жители соседнего Афганистана — причиной почти непрерывные сорок лет войн и разрухи.

Я постепенно осваивался в Карачи. Особенность дома Фейсала была такова, что выйти или войти в дом можно было только одновременно с хозяином. Звонить в звонок на воротах было нельзя — звонок принадлежал родственникам Фейсала, которые жили на первом этаже (он сам — на втором) и терпеть не могли всяких гостей и вписчиков. Также, предупредил он меня, если остановит полиция, нельзя ни в коем случае признаваться, что я живу у него. Потому что уже были проблемы: один гость-интурист случайно или специально попал в какую-то охраняемую зону, там фотографировал, потом был задержан — после чего к Фейсалу наведывались местные КГБшники, подозревая, что он приютил иностранного шпиона.

13 ноября мы сходили вместе с Фейсалом в местный тренажёрный зал. В Пакистане тоже есть свои любители турников, штанг и тренажеров, но их немного. Уличных спортплощадок вообще почти не найти в стране, я только один раз встретил турник в парке в Исламабаде. Фейсал, впрочем, имеет штангу, турничок и гантели дома. Мы посетили тренажёрку; необычной трудностью оказалась жара — уличная температура и духота проникли и в этот подвал, хотя мы пришли пораньше, самыми первыми.

На распечатке визы написано — «Islamic Republic of Pakistan». В мире всего несколько стран, в названии которых есть слова «Исламская республика». На данный момент (зима 2021—22 гг) это только Исламская Республика Иран, Исламская Республика Пакистан и Исламская Республика Мавритания. Утратили такое название: Афганистан (с августа 2021 года это не республика, а Исламский Эмират Афганистан), Коморы (была Федеральная исламская республика Коморские острова, а сейчас Союз Коморских Островов) и Гамбия (она была Исламская Республика Гамбия с 2015 до 2017 г). Есть ещё исламские страны, в названии которых нет этих слов «исламская республика» — самая известные из них Саудовская Аравия, Арабские Эмираты, а также Арабская Республика Египет (АРЕ).

То есть вроде бы, декларативно, в Пакистане весь государственный порядок должен соответствовать шариату (исламскому праву). Реально, многие внешние признаки выделяют Пакистан как одну из самых мусульманских стран планеты. Большинство мужчин бородаты, большинство людей совершают молитву и не употребляют алкоголя, почти все женщины на улицах одеты строго по шариату, скрывая свои волосы и руки, а некоторые скрывают даже лицо, одевая бурку (чадру).

Многие мужчины ходят в халатах, детей нередко отдают в мечетную школу (медресе), часто совершают намаз на месте, где их застало время азана, призыва на молитву: продавец — в своём магазине, охранник — на своём рабочем месте, пассажир поезда — в вагоне. Относятся хорошо к бедным и нищим, жертвуют свои рупии бедным, а со всех банковских вкладов первого числа месяца Рамадан взимается 2,5% налога, опять же, на исламскую благотворительность. Но, как мне объяснили местные жители, полностью исламское право тут не работает, руки за воровство не отрубают, палками за пьянство не бьют, и женщинам не запрещено ходить с обнажёнными волосами — просто они этого не делают, считая это постыдным и противоречащим религии. Женщины в мечети не ходят, и женского отсека почти нигде в мечетях нет, они молятся дома.

Мечетей в Карачи, как и во всей стране, очень много. Впрочем тут не так, как в Саудовской Аравии — на момент молитвы не закрывают все офисы, магазины и конторы. Если владелец магазина религиозен, то он может закрыть лавку на десять минут, вывесив объявление: закрыто на молитву. Такое случается, но не у всех. Из пакистанского народа происходят тысячи активных проповедников ислама, которых я встречал уже почти по всему миру — и в Европе, и в Азии, и в Африке. Каждый год более 200 тысяч пакистанцев совершали хадж, и единственный период, когда хадж из разных стран не производился — это нынешняя эпоха коронавируса.

В пятницу, день пятничной молитвы (джума), большинство мужчин собираются на молитву и проповедь. Внутри мечетей все тогда не помещаются — служители заранее стелят коврики и циновки на асфальте. Дорожное движение в пятницу уменьшается, хотя не полностью исчезает: есть люди, которые игнорируют мечеть и проповедь или просто молятся дома.

Есть и несколько процентов светских пакистанцев. Среди них нередко распространены: знание английского языка, иногда и очки; порой — отсутствие бороды, иногда усы; желание ездить в европейские страны или даже в США. Среди постоянных посетителей сайта гостеприимства Couchsurfing много именно таких людей, западной ориентации. Мне же, благодаря моим свойствам характера, было удобно общаться и с обычными религиозными пакистанцами, и со светскими.

Первые дни я только примеривался к Пакистану. Посетил несколько мечетей — они хорошо посещаемы, многие люди совершают тут, как и положено, по пять молитв ежедневно, и стараются совершить их в ближайшей мечети. В одном из центральных парков осмотрел гробницу основателя Пакистана, Мухаммада Али Джинны — беломраморное здание с куполом, похоже на мечеть. Мавзолей считается символом Карачи, как в Москве символом является Кремль, а окружающий его парк — типа как местная Красная площадь.

На входе в парк полисмены проверяют вещи и отбирают фотоаппараты, что не мешает посетителям снимать на телефоны (к телефонам отношение более лояльное). В парке, как я узнал, периодически возникают разные протестующие, достающие из одежды всякие плакаты, но на момент моего посещения никаких революционеров не было видно, да их, вероятно, быстро свинчивает полиция.

Ещё побывал в большой мечети, в которой похоронен религиозный деятель, суфий, один из первых распространителей ислама в этих местах Абдуллах Шах Гази (720—773), он родился в Аравии, в Медине, а умер здесь неподалёку. Мечеть, как и парк с могилой Основателя, охранялась бдительными полисменами, которые впрочем легко пропускают всех желающих. Удивило, что вода для омовения в этой мечети, вытекающая из храмов — солёная.

В память святого вокруг этой мечети происходит раздача бесплатной еды для бедняков; из-за этого вокруг имеется повышенная концентрация нищих и бомжей. В целом же бомжей было меньше, чем в похожих по размеру городах Индии (Мумбай, Дели, Калькутта).

Вблизи моря стояло несколько небоскрёбов этажей в сорок пять, ещё несколько строились. Как потом оказалось, Карачи имеет единственные небоскрёбы в стране. Даже столица, Исламабад, не может пока похвастаться такими высокими зданиями. А вот набережные и прибрежные пейзажи в Карачи не впечатляют.

Дорожное движение в городе доставляло мне немало хлопот. Мотоциклисты, автобусы, машины-водовозы с большими бочками, трёхколёсные моторикши, овощные фургоны и тележки мелких продавцов — мало того, что движение непривычно левостороннее, оно ещё и хаотическое. Люди перебегают дорогу где попало, не обращая внимания на поток машин. Пару раз я видел аварии — мотоциклисты сталкивались, но, поохав и поругавшись друг на друга, поднимались и продолжали движение.

Первую лекцию о своих путешествиях я наметил на 13 ноября. Первый блин комом: посещаемость оказалась низкой, пришло 7 человек. Посещаемость лекции — 0,5 чел на миллион жителей. Причин несколько — жара, лень, плохая реклама, трудности с нахождением места: тут, даже имея так называемый «адрес», даже местному жителю найти не просто нужную локацию. В отличие от России, где каждый дом имеет нормальный адрес — улица, номер дома, — тут в хитросплетении улиц трудно что-то найти, путаются и таксисты, и сами местные жители. Ещё сложнее понять «адрес» в странах Африки, где почти все «адреса» такие: спросить Ибн Абу Филя напротив хлебной лавки за мечетью Хазрата Али в таком-то районе. Трудно им и самим тащиться с таким транспортом с другого района Карачи — хотя я пригласил всех, кто приглашал на ночлег меня. Но проехать двадцать километров с другого конца города — это целая экспедиция… Следующие лекции в Лахоре помогут мне разобраться с тем, является ли случайностью низкая явка — или закономерностью.