Где сходятся ветки

Антон Бильжо, 2020

Шестнадцать лет назад Михаил попал в жуткую автомобильную аварию и потерял память. Придя в себя, он узнает, что был женат, хотел стать ветеринаром. У него растет сын, жизнь постепенно налаживается… но вот из ниоткуда появляется Мария, которая, с ее слов, была возлюбленной Михаила… Роман кинорежиссера («Рыбамечта», «Амбивалентность» и другие) и сценариста Антона Бильжо похож на всемирно известную психологическую и мистическую эпопею Дэвида Линча «Твин Пикс». Архангельск – «город ангелов» – еще ни разу в литературе не был таким таинственным, а люди, его населяющие, никогда так близко не подходили к грани, отделяющей Бога от Дьявола…

3. Варахиил

«Здравствуйте, Варахиил! Меня зовут Мария, и я пишу вам из Москвы, поскольку не имею возможности встретиться лично. Мы были знакомы раньше. Знаю, что вы не помните ничего до определенного момента своей жизни. Сейчас она полностью посвящена вашей жене, и это прекрасно. Однако в интересах истины, которая, как мне кажется, даже лишая покоя, оказывает благотворное влияние на существ человеческого происхождения, хочу сообщить следующее: у меня есть некоторые сведения о том, почему вы не хотели быть с Соломеей раньше. То есть до того, как все забыли. Вы мне сами рассказывали. Возможно, сейчас этот опыт помог бы вам что-то переосмыслить, от чего-то освободиться, обрести более глубокое и объемное понимание мироздания и своего места в нем. Ответьте на это письмо, если вас заинтересовало мое предложение. Спасибо».

Я и так был на взводе: воскресенье, блять, красный день календаря, Стелла должна танцевать в «Соме», а тут еще эта муть — мироздание, понимание. Испугать, что ли, эта пизда меня решила? Или развести на бабки? Для спама слишком лихо, да? Или они уже научились залезать в файлы компьютера? Откуда эта Мария знала роль, которую играла Стелла когда-то? Поддавшись эмоциям, я написал: «Дорогая Мария. Иди на хуй».

Утром мы, как обычно, сняли сети с Саней. Парень выглядел так, как будто ему дала его жаба-жена — пел и пританцовывал. Я ее видел пару раз. Ростом полтора метра, руки жилистые, кулачки злые. Однажды Саня (на самом деле он Сунан, сунь в анус, легко запомнить) пришел на ночную рыбалку с таким фонарем, что хоть бросай его в воду вместо люминофора.

Улов у нас получился хороший — кое-что из мелочи, три окуня, змееголов и здоровенный тунец. Если на круг, получается где-то по восемьсот бат — на пиво хватит.

Вернулся домой около четырех. Стеллы не было. В день выступления она всегда уезжает раньше. Надо настроиться перед танцем. Жена у меня — шаман. Неудивительно, что вокруг всегда творится столько пиздеца.

В тот день особо я ничего не планировал. Думал, просто посидеть, повтыкать, посмотреть на воду. Может, порисовать, если будет настроение. К тому же надо было отсканить Стеллкину фотосессию. Она хотела показать ее одному пидарасу из модного журнала. Все мечтала, что ее заметят серьезные продюсеры, позовут сниматься.

Короче, сел я в кресло, достал Корону, заслюнявил блант, сделал пару тяжек. Мысли побежали, как мадагаскарские тараканы. Ничто не предвещало паранойи, но меня-таки накрыло. Не думаю, что дело в траве. Может, то письмо было замедленного действия.

Факты стали цепляться один за другой. Вспомнилось, как сегодня утром Стеллу как-то слишком сильно разморило. Мы висели в гамаке, пили винчик. Я мечтал, как распишу нашу хижину. Адам и Ева живут в раю вместе со змеей, жрут плоды со всех деревьев и не парятся. Жена слушала рассеянно. Я задал ей вопрос, нормальный ли сюжет? Помню, этот блядский отсутствующий взгляд. Не рановато ли ты выехала — за три-то часа?

В шесть я сорвался. До «Сома» минут пятнадцать. Внутри из посетителей еще никого не было, если не считать двух угашенных нерусских туристов. Как всегда, перед входом дежурили Ваня с парой проблядушек. Я сходил в гримерку, потыкался в дверь Стеллы — закрыто. Взял ипу и вернулся в зал. «Посижу, — говорю Ване, — на веранде, подожду жену. Не рассказывай, что я тут, и подруги пусть молчат. Ты же знаешь ее характер». Ваня нахмурила лобик и сказала по-нашему — «халасо».

Давно приметил место в тени. С дороги не видать, зато улица как на ладони. Шлюшка не расскажет — у нас с ней контакт. Год назад познакомился с Ваниным бойфрендом, пенсионером с Урала. Брал его на рыбалку, расспрашивал обо всем. Оказался веселый мужик, тоже, как и я, рос без родителей. Доказывал свое право. В тюрьме сидел, хотя по виду не скажешь. Ваан крепко втюрилась, целый год лила слезы, когда пенс с пенисом уехал. Приходила даже к нам послушать русскую речь.

В половину седьмого подкатил знакомый джип цвета дерьма, и оттуда выскочил клоун Наронг в своей расшитой пижаме. Открыл дверь, подал ручку Стелле. Я как ее увидел, пелена на глаза упала. В том самом синем платье, тварь, которое я подарил. Вопрос: куда ездили — в ресторан или сразу в гостишку? Если бы тайский мудвин двинул за ней, я бы там его и угандошил. Но он поцеловал Стеллу в щеку и съебался. На пустом месте скандал разводить не хотелось, я же не лох, надо было выяснить подробности. Подмигнул Ване, но та отвела глаза. Люди всё знают, люди всё видят.

К семи начал подтягиваться народ. «Сом» самый большой клуб на Яо Яе, так-то здесь деревня. Приходят в основном европейские ебыри из ближайших гостиниц. Редко пары. Подростки, как их называет Стелла, за шестьдесят — в шортах, с рюкзаками, на бодрых щах. Хотя в последнее время к ней стали ездить местные, среди которых несколько непростых. Тот же Наронг — у него магазины «Севен Элевен» в порту. Рассказывали, что в Пхукете тоже. Стелла говорит, охмуряет богатеньких для нашей же пользы. Так я и поверил. Девяносто девять процентов ее аудитории — развратные мужики, в том числе муслимы. Знаю их, как обзалупленных — на уме одно.

Над гостями клуба замаячила белобрысая башка Фрица. Это высоченный инструктор по дайвингу, которого я стал в последнее время слишком часто засекать в районе нашего дома, на мелководье, где обычно купается жена. Однажды Фриц вылез на берег и разлегся прямо под нашими окнами. Просто-напросто откровенно разложил муде на нашей сковородке. Пришлось выйти, объяснить популярно, чья это территория. Больше на район он не совался, зато пожаловал сюда — радостный, с букетом. Я встал поздороваться. Фрица как ветром сдуло.

В семь тридцать заиграла Афта дарк, Тито и Тарантула. Я протиснулся в набитый зал и притаился в углу. Стелла уже вышла с Белышом, красиво изогнувшимся на ее шее. Программу знаю наизусть — тот самый всем известный танец Сальмы Хайек, почти один в один. Вопрос тут не в хореографии, а в исполнении.

Вначале Стелла двигается плавно, как будто не хочет беспокоить змею, устроившуюся на тепленьком. Самое интересное начинается, когда вступают тамтамы и появляются две тайки с факелами. Танец ускоряется, движения Стеллы становятся бешеными. Белыш просыпается, а кто бы не проснулся? Хорошо, что до Яо Яя не добрались защитники животных. В определенный момент моя колдунья вступает с питоном в магический коннект, который никого никогда не оставляет равнодушным. Не буду здесь вдаваться в подробности, но все это имеет под собой философию. Типа, нельзя сопротивляться неизбежному, но можно вступить с ним в игру. Я не слишком силен в объяснениях, Стелла это круто раскладывает. Астральная воронка и символический фаллос — что-то такое.

Шоу содержит элементы импровизации. Иногда змея чувствует вайб и делает то, чего захочет Стелла. Ради этого в «Сом» и набивается столько трахателей уток, которые ни хрена не смыслят ни в философии, ни в собственной религии. Одно время в программе еще были трансы, но потом их убрали, как слишком скучный номер. Сложно жить рядом с такой примой, теперь вы догоняете. Даже удавы не справляются.

Ближе к концу композиции я увидел, что Ваня сделала жест в сторону Стеллиной гримерки. Не сразу понял, что имелось в виду, но на всякий решил метнуться.

Тито и Тарантула еще не доиграли, Стелла была в трансе, закатывала глаза и гладила питона, в общем, общалась с духами. Я втопил к шторке у нее за спиной и оказался в коридоре, где уже сегодня был. В гримерке никого. Колышутся перья, может, от сквозняка. Постоял-постоял, открыл шкаф с платьями. Туда бы взрослый мужчина не залез, но я все равно проверил между складками. Собирался уже возвращаться, когда осенило выглянуть во двор через черный ход. Там-то я его и засек.

Наронг, ебать его в жопу, прислонился к джипу и нервно курил. Я сплюнул и без лишних разговоров пошел на него. Со мной сложно, когда падает планка. «А ю вэйтинг фо самбади, фака?» «Ноу», — таец замотал головой. Как раз вовремя, потому что я резко выбросил руку и смазал его по левой скуле. Гад успел юркнуть под локоть, атаку развить не получилось. Тогда я выкинул лезвие, которое ношу специально для таких случаев. Мы пару раз оббежали вокруг машины. Ящерица, пожирающая мусор, что-то крикнула (я пока на местном не шпрехаю, если не считать ругательств), и с улицы подтянулась толпа тайцев. Пришлось отбросить перо. Ну, что же, господа, можно и так. Стеллин хахаль для приличия тоже остановился. Это меня и подвело: слишком обрадовался. Подлетел и в тот же миг получил по носу. Из глаз искры, вкус юшки на зубах. Учил тайбо, гандон, заехал с ноги. Ну, и что — я только озверел. Давай месить руками, лишь бы попасть. Наронг уворачивался-уворачивался, потом не выдержал, сиганул через кусты. Я за ним, хер бы там. Исчез в пыли, куай.

Одержав победу, надеешься, что хоть «спасибо» скажут, а получаешь хер на постном масле. Стелла стояла у входа и хлопала глазами, показывая, что она тут не при делах. Я схватил ее за руку и потащил к дому. В пальмовой тени прижал к волосатому стволу и легонько придушил: «Хорошо повеселилась, на чет хи?»

Кое-как добрались до бунгало: упиралась кошка, орала «как же я тебя ненавижу», разыгрывала спектакль, который всем тут уже вот где. Я кинул ее на циновку и выбил всю дурь. «Сволочь, Вара, не останавливайся, люблю тебя». Вот, чем все это кончилось.

Спустя пару часов мы лежали мокрые, как из матки, дули бонг и смотрели на закат. Утром нос распух. Стелла все прикладывала какой-то корень, но я вспомнил, как она лечила мне ветрянку и угробила бы, если б не Ванин пенс. Короче, с утра пораньше помчался в травмпункт. Оказалось — перелом. Зато принцесса моя месяц с меня не слезала. Тогда-то я и написал ее портрет с питоном на стене в прихожей.

Он был в священных тонах, как день понедельника. Я использовал множество цветов: насыщенно-желтый, кукурузно-желтый, нарциссово-желтый, золотисто-березовый, темно-грушевый, дымно-желтый, ярко-желтый, отборный желтый, янтарный, желтый карри, глубокий зеленовато-желтый, темный золотарник, глубокий желтый, медный, восход солнца, шафраново-желтый, грушевый, блестящий зеленовато-желтый, транспортно-желтый, золотой, желтого школьного автобуса, рапсово-желтый, лимонный, одуванчиковый, песочный, горчичный, кукурузный, незрелый желтый, кремово-желтый, лимонно-кремовый, цинк, мандарин, лазерный лимон. А индигово-персидски-синий питон то ли вползал в мою красавицу через рот, чтобы согреться, то ли выползал из глубин ее черной души.

Конец ознакомительного фрагмента.