Укрощение демонов. Для начинающих

Аннетт Мари, 2019

Оставшись без родителей, Робин переезжает к дяде, который, как выяснится позже, ловит демонов и порабощает их. Робин, конечно же, сует свой нос в его дела, помогает пленникам и однажды, спасая свою жизнь, заключает с одним из них договор. Ей предстоит узнать о магических гильдиях, пересечении мира людей и мира магов, и о том, что демоны – не всегда то, чем они кажутся.

Глава 8

Я зажгла лампы:

— Отлично.

Мягкий желтоватый свет залил библиотеку. Держа тарелку в руке, я подошла к кругу и села по-турецки. Вчера вечером, после того как демон поел, я три часа провела на диване, читая «Справочник призывателя». Решив как можно лучше разобраться в «Демонологии», я открыла третью главу и просмотрела множество страниц, посвященных ритуалам призыва. Но даже с моим знанием латыни и древнегреческого на уровне колледжа технические подробности ритуалов оказались недоступны моему пониманию.

Читая, я все время чувствовала на себе взгляд демона. Он молчал, и я больше не пыталась завязать беседу, но, скрываясь во тьме, он смотрел, как я читаю. И это было… странно.

— Слышишь меня? — спросила я. — Сегодня я принесла тебе целый торт. Кроме того куска, который ты съел вчера.

Я поставила тарелку на пол. Четыре больших белых бисквита, покрытые взбитыми сливками, клубникой, черникой и шоколадным кремом. Если честно, это был не весь торт — я тоже съела кусочек, но зачем признаваться?

Демон тихо фыркнул за завесой тьмы:

— Я должен быть польщен, payilas?

Я смутилась и покраснела:

— Если не хочешь, я просто заберу его и уйду.

Тьма в круге рассеялась, как дым на ветру. Демон искоса взглянул на меня, его глаза цвета лавы тускло светились. Он лежал на спине посреди круга, согнув ногу в колене и опираясь на него лодыжкой другой ноги. Руку он подложил под голову, как подушку. Казалось, демон расположился на твердом холодном полу со всем возможным комфортом.

Я впилась в него взглядом, рассматривая необычный костюм, блеск доспехов и красновато-карамельную кожу. Мне следовало бояться его, но от него не исходило угрозы, да и оружия при нем не было. Он был как тигр в зоопарке — запертое в клетке дикое существо, экзотическое и завораживающее.

Его взгляд скользнул по тарелке.

— Чего ты хочешь на этот раз?

— Хочу знать твое имя.

— Какое из них?

Я взмахнула рукой.

— Не твоей родословной — не то, которым тебя можно призвать. Твое личное имя.

Уголок его губ приподнялся — ох уж эта насмешливая улыбка! — и он сел. Краем глаза я заметила движение — что-то длинное и тонкое шевелилось на полу позади него.

У меня свело скулы:

— У тебя… у тебя есть хвост?

Он посмотрел через плечо. По полу полз длинный, похожий на кнут хвост. Он замер, и я увидела на конце два изогнутых шипа.

— А у тебя нет? — Он снова повернулся ко мне: — Как же ты тогда удерживаешь равновесие?

— Прекрасно удерживаю.

— Это потому, что hh’ainun ужасно медленные.

Я переложила кусок торта на салфетку и придвинула к серебряной линии. Для каждого куска я приготовила по салфетке, чтобы было удобно подавать ему.

— Имя!

— Ch.

Я пристально смотрела на него, потрясенная собственной решимостью. И куда только делись мои застенчивость и робость? Возможно, ключом к моей уверенности стал непреодолимый магический барьер между нами.

Он немного помолчал, а потом ответил.

— Зииилас, — услышала я.

— Это твое имя? Зииилас?

— Не Зиииилаас, — передразнил он. — Зу-и-лас. Попробуй еще раз.

— Зиилас.

— Зу-и-лас. Три слога, не два.

— Зуилас.

— Ну, почти правильно, — буркнул он.

— Стараюсь изо всех сил, — пожаловалась я. — Мое имя произносить гораздо проще. Робин.

— Робин?

Это было так удивительно! Произнесенное с его странным акцентом, мое имя прозвучало почти так же экзотично, как и его. Усмехнувшись, я подтолкнула салфетку за уголок через линию. Он подтянул ее к себе, схватил десерт и, по-прежнему не жуя, проглотил его в три глотка.

— Ты так и не сказал, нравится ли тебе, — напомнила я.

— Твое имя?

— Торт! — но теперь мне стало интересно, нравится ли ему мое имя.

Он посмотрел на три оставшихся куска:

— Что еще ты хочешь знать?

Я задумалась на мгновение:

— Сколько тебе лет?

— Ih?

— Что?

Мы уставились друг на друга, зайдя в тупик из-за языкового барьера. Глядя на него, трудно было понять, сколько ему лет. Если бы он был человеком, я бы не дала ему больше двадцати пяти. Но кто знает, как быстро стареют, в каком возрасте считаются взрослыми и сколько вообще живут демоны?

Я попыталась переспросить:

— Сколько лет ты живешь?

Он нахмурился, недоумевая:

— Вы такое считаете?

— Ну конечно! Вот мне двадцать.

— Двадцать? — Он осмотрел меня с головы до ног.

— Я неверно понял ваши числа. Двадцать — что-то не то.

Я показала один палец. «Один». Показала два пальца. «Два». Показала пятерню: «Пять». Показала обе ладони: «Десять». Сжала и разжала кулаки дважды: «Двадцать».

— Как долго длится год?

— Триста шестьдесят пять дней.

Он растерянно потер лоб удивительно человеческим жестом.

— Dilēran. Я этого не знаю. У нас нет чисел.

Расстроенная, я подвинула к нему второй кусок торта. Он тут же проглотил его.

— Что-то еще?

— Как ты меня называешь? Payilas?

— Пай-ил-лас. Это значит маленькая женщина.

То есть девочка. Я сморщила нос. Он показал на остатки торта, что, скорее всего, было просьбой, но я лишь усмехнулась.

— Этого слишком мало. Так… Что же еще?.. — Я встретила его хмурый взгляд, увидела спутанные на лбу волосы. Если бы не красные глаза и маленькие рожки, его лицо вполне могло быть человеческим. Это сбивало с толку.

— Почему ты показался мне в тот раз? Ты же мог отказаться.

— Чтобы рассмотреть тебя. Ты зря потратила вопрос, payilas.

— Рассмотреть меня? Хочешь сказать, что не можешь видеть сквозь тьму купола?

— Никто не может видеть во тьме. Мои глаза устроены иначе, но не настолько.

Я с любопытством наклонилась вперед:

— В каком смысле иначе?

— Я могу видеть… жар и холод. Тепловое излучение.

— Не может быть! У тебя инфракрасное зрение? Как у змеи?

Он пожал плечами:

— Эти слова мне неизвестны.

— Инфракрасное излучение — это спектр электромагнитных колебаний, а змея — животное. Рептилия — длинная, худая, чешуйчатая… Подожди.

Я встала и взяла с одной из полок энциклопедию. Пролистала ее и нашла красивое цветное фото гадюки.

— Вот, смотри. Это змея.

Он придвинулся ближе, чтобы рассмотреть картинку, и его голова резко дернулась. От контакта барьер дрогнул, а воздух замерцал. Отодвинувшись, чтобы не задеть преграду, он вгляделся в картинку и снова взглянул на меня.

Мое сердце подпрыгнуло от чего-то, похожего на ужас. Я стояла на коленях слишком близко к барьеру, ближе, чем когда-либо. Я могла рассмотреть гладкую текстуру его кожи и темные узкие зрачки, почти невидимые в алом свечении его глаз. Я могла бы протянуть руку и коснуться его.

— Чем я похож на это животное? — спросил он, выведя меня из оцепенения. — Мы совершенно не похожи.

— Змеи тоже могут видеть тепло. — Я подвинула книгу и сама отодвинулась от круга на более безопасное расстояние. Нашла нужный абзац: — Тут написано, что это называется зондированием инфракрасного теплового излучения. У людей такой способности нет.

Его внимание переключилось на десерт. Я подтолкнула салфетку со следующим куском и с прежним интересом смотрела, как он с ним расправляется.

— Ты сказал, что хотел рассмотреть меня. Зачем?

— А почему нет? — спросил он. — Только три hh’ainun приходят сюда — ты и двое мужчин. Я вижу их только с помощью… зондирования инфракрасного теплового излучения. Он поморщился, словно термин был ему неприятен.

Я поджала губы, чувствуя одновременно смущение и заинтересованность. Он легко и быстро запоминал новые слова. Как много нового он вынес из нашего общения?

— Я видела двоих демонов, — рассеяно заметила я. — Считая тебя.

В его глазах зажегся интерес:

— Двоих?

Я вздрогнула, но подумала, что не сделаю ничего плохого, если расскажу о втором демоне. Все равно Зуилас, запертый в круге, ничего не сможет сделать с этой информацией.

— Здесь есть второй круг призыва, и в нем заперт демон.

— Кто он? Как его зовут?

— Не знаю.

— Опиши его.

— Ну… очень крупный. Длинные рога, огромные крылья, толстый хвост с костной пластиной на конце.

Глаза Зуиласа блеснули:

— Na? Он? — Демон откинул голову назад и расхохотался, звук хрипловатого смеха прокатился по комнате.

Я машинально отступила подальше. В животе трепетали напуганные бабочки. На лице Зуиласа читалось жестокое удовлетворение.

— Самый высокомерный из всех — под пятой hh’ainun’s, — он вздохнул с тоской. — Хотел бы я на это посмотреть.

— Ты… знаком с этим демоном?

Он указал на последний кусок торта:

— Можешь задать вопрос.

Я была встревоженна и не слишком уверена, что мне нравится этот разговор. Я подумала о дяде Джеке и Клоде; о том, что другой демон уже готов к контракту, и о том, что Зуилас отказывался вести переговоры и даже разговаривать с ними.

Я медленно выдохнула:

— Ладно. Мой последний вопрос… Почему бы тебе не поговорить с призывателями? Другой демон…

Его рука взлетела так стремительно, что движение показалось смазанным. Я отшатнулась — кулак ударил по барьеру, прозрачная поверхность которого пошла рябью.

— Kanish! — прорычал он. Глаза вспыхнули багровым светом, лицо исказилось от ярости. — Они подослали тебя, да? Подослали кроткую payilas, чтобы усыпить мою бдительность, na? заставить меня подчиниться? Satūsa dilittā hh’ainun eshanāzh’ūltis!

Хватая воздух ртом, я попыталась встать на дрожащие ноги. Он снова ударил кулаком по барьеру. На кончиках его пальцев вспыхнул огонь и взвился к запястью.

— Kanish! Убирайся прочь!

— Они не посылали меня! — прошептала я. — Они не…

— Убирайся!

— Пожалуйста, выслушай меня…

Он оскалился, показались острые звериные клыки. Ужас затуманил мне разум. Глаза наполнились слезами, руки затряслись, дыхание перехватило. Ссоры всегда действовали на меня разрушительно, даже если о насилии не было и речи. Если бы Зуилас мог добраться до меня, он точно разорвал бы мне горло.

На самом деле, поправила я себя, он всегда хотел меня убить. Он же демон. Убийство стало бы для него главным событием в неволе. Тяжело сглотнув, я заставила себя оторвать взгляд от пола. Пылающие глаза Зуиласа вынудили меня отвести взгляд, и я упрямо сосредоточилась на его — не таком ужасающем — подбородке.

— Они не посылали меня, — повторила я, ненавидя себя за дрожь в голосе. — Мне вообще нельзя здесь бывать. Я… пришла только ради книг. Дядя Джек не знает, что я с тобой говорила.

Его горящие глаза превратились в щелочки:

— Значит, ты слишком глупа, чтобы понять, что они используют тебя.

— Они меня не используют, — сказала я, глядя в пол. И когда я только успела отвести взгляд? — Я очень мало говорю с ними, и уж точно не о тебе.

Наступило тяжелое молчание, которое нарушал лишь почти осязаемо пульсировавший гнев Зуиласа.

— Когда в следующий раз будешь говорить с ними, — рыкнул он, — скажи им, что мои кости превратятся в пыль в этой клетке, потому что я никогда не подчинюсь hh’ainun.

Его горячность заставила меня поднять глаза, но купол уже заволокла тьма, скрывая его от меня. Губы задрожали, и я прикусила их. Дрожащей рукой я подтолкнула к серебристой линии последний кусок торта и забрала тарелку.

Я шла к выходу, оглядываясь через каждый шаг, но демон так и не заговорил. И не прикоснулся к десерту. Я вышла из комнаты, дошла до угла, прижалась спиной к стене и отсчитала две минуты.

Затаив дыхание, заглянула в приоткрытую дверь. Торт исчез, и я увидела, как внутри купола вспыхнуло пламя. Зуилас сжег салфетку.