Фамира-кифарэд

Иннокентий Анненский, 1906

«Остов сказки, лежащей в основе моей новой драмы „Фамира-кифарэд“, таков: сын фракийского царя Филаммона и нимфы Аргиопы Фамира, или Фамирид, прославился своей игрой на кифаре, и его надменность дошла до того, что он вызвал на состязание муз, но был побежден и в наказание лишен глаз и музыкального дара. Софокл написал на эту тему трагедию, в которой сам некогда исполнял роль кифарзда, но трагедия не дошла до нас…»

Сцена четвертая

Голубой эмали

Фамира. Молодой, безбородый, белые руки, тонкий и худой — на вид он еще моложе. Одет бедно и не сознает своей одежды, без всякого оружия. За спиной лира, у пояса ветка, в руках посох.

Фамира один, потом Нимфа.

Фамира

Сердца людей мятежны. Но люблю

В горах седые камни.

Вот и пристань —

(Кладет на каменья посох и ветку.)

Конец дороги пыльной.

А зачем

Ты к ним ходил, Фамира! Стосковался

По золотым браслетам, влажных глаз

И суженных желаньем надо было

Для этих струн?

Иль самок соловей

Приманивать задумал, сотрясая

В щите у черепахи запертой

И плачущий по звездам горный воздух?

В дверях показывается Нимфа.

Га… женщина. Из моего шатра!

Уж завелись поклонницы талантов,

Блудливые менады — точно моль

В плаще, который позабыли выбить.

(К Нимфе.)

Оставь мой дом. Я — нищий кифарэд:

Дверями ты ошиблась.

Тут без флейты

И без венков пируют.

Голодна,

Так поищи в корзине хлеба; женам

Я не играю, я играю звездам.

Нимфа

Дитя мое! Любимое дитя…

Что значит муки вытерпеть! Его

Из мириад я отличу. А долго ль

Он был со мной… Пока пары безумья

Не заслонили мир на двадцать лет,

На целых двадцать лет от бедной нимфы.

Фамира

(менее уверенно)

Безумных здесь не лечат — уходи…

Да, точно, ты — безумна.

Но зачем же

Меня зовешь своим ты, не пойму…

Я не терял еще рассудка.

Разве

Ты заразишь меня своим безумьем

И трепетом печали.

(Делая шаг к ней.)

Кто ж ты? Кто?

Нимфа

Аргиопэ, рожденная на высях

И брошенная нимфа.

Фамира

(задумчиво)

Для чего ж

Вам, нимфам, слезы? Это — не лукавство,

Чтоб сердце взять мое и растопить?

Нимфа

Не плачу я, но чувства странно смутны.

Он стоит потупившись, она смотрит на Фамиру не отрываясь, жадно.

Фамира

(тихо)

Ты назвала меня своим, жена?..

Нимфа

Я родила тебя. Ты, верно, спросишь,

Зачем же был ты брошен. Мой рассказ

Мучителен, но слушай. Дай мне руку.

Берет его за руку. Фамира следует за ней покорно.

Мы сядем здесь на камне, чтоб никто

Признаний не слыхал моих, Фамира.

Фамира

Я сесть готов с тобой. И я люблю —

О, не тебя, — но сказки роз и перлов —

Дыхание твое люблю я, речи странны.

Нимфа

Ты слышал ли когда о превращеньях

Желаньями охваченных богов?

Кронид быком и лебедем, дождем

Он ластился к невестам — даже Смертью

Семелу^[4] он любил, испепеляя…

Но белая рука, которой ты

Пожатия боишься, не пустила

Его на эту грудь…

Я помню — день

Так жарок был. Охотой утомившись,

Заснули мы в горах. И вот оса,

Запутавшись в косе моей, гуденьем

Заставила меня привстать — и вмиг

Два черные и выпуклые глаза

Меня заворожили… Там, зеленым

На солнце нежась телом…

Из-под камня выбегает ящерица.

Нимфа

(с испугом)

Ай — она!

Постой!.. Она — опять…

Фамира

Ты безрассудна.

Иль ящериц боятся?

Нимфа встает с места.

Но продолжай ласкать меня. Я звуки

Из струн твоих люблю. Их на зарю

Похоже нарастанье, — на зарю

Туманного рассвета. Дальше — сон!

Нимфа

(садится возле)

Невластная уйти от мягкой ласки

Лучей, листвой таимых, я опять

Уже заснуть была готова. Взял бы

Меня Кронид покорной. Ведь никто

До той поры мне кос пушисто-нежных

Еще не распускал. Но вновь оса

Забилась в завитки волос, и жало

Мне прокололо кожу. С диким криком

Я на ноги вскочила, и рука

Лукавую стряхнула. Изумрудный

Меж камней скрылся хвост ее, и вмиг

Из чаши той, что солнце обернуло,

Допив ее до капли, два огня

Сухие пронеслись с громовым треском,

И будто свод стеклянный рухнул — звон,

И стон, и дым наполнили ущелье.

Фамира

Как этот сон и страшен, и красив:

Багровые лучи сквозь белый полог.

Нимфа

Зевс не простил меня. Хоть никогда

Суровых глаз его я не встречала…

С улыбкой он так ласково глядит,

Когда меня встречает и теперь…

О, Зевсова улыбка!.. Позже вы

Ее поймете, люди, — мы в века

Передадим ее вам — в серых камнях,

Где будем мы, покорны молотку

Искусного ваятеля, на ваших

Гробницах спать — с прижатыми руками

И устремив в пустые небеса

Свои глаза, пустые тоже…

Фамира

Как?

А сказка уж окончилась?.. Жалею…

Нимфа

Мне тяжело рассказывать — сойти

Хотела б я, Фамира, с этой черной,

Грозящей мне дороги…

(Спуская фату, тихо.)

Час настал —

И нимфа полюбила. Грустный жребий.

С Филаммоном спознались мы. Его

Забыла я лицо. Но ты так ярко

Напомнил мне мой брак — и эту ночь

Среди соленых брызгов, и молений,

И воющих валов, и шума сосен,

Мой алый стыд и уступивших рук

Сцепленье и распалость.

(Приоткрывает фату, сквозь которую сверкают теперь ее глаза, и приближаясь к Фамире, который смотрит на нее серьезно и с недоверием.)

Предо мною

И ты, и он слились…

Глаза вас разнят…

Тот покорял, тот требовал, а ты

Рожден, чтоб быть безрадостно любимым,

Пленять, как сон, и ускользать, как тень.

Фамира

(встает)

Заря сравнялась с небом. Вижу солнце,

И золото слепит меня. О нет —

Я отойду… Иль пойте глуше, струны!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Семела — возлюбленная Зевса, мать Диониса-Вакха.