Тайна Каоса

Анне-Катрине Вестли, 1987

Каос стал уже совсем взрослым – осенью он пойдёт в школу. А пока ещё лето, на которое у него очень много планов. Сначала он погостит у своей бабушки Асты, которая превращается в Басту, когда садится на вёсла, научится плавать и даже нырять, найдёт нового друга и обзаведётся НАСТОЯЩЕЙ ТАЙНОЙ. А вот какой, вы узнаете, когда прочтёте эту книгу.

Приготовления

Прошло несколько дней с тех пор, как Эва приходила в Газетный дом поговорить о предстоящем приезде музыкантов из Тириллтопена.

Папа Бьёрнара был знаком с некоторыми из оркестрантов. Как-то раз у них зашёл разговор о том, сколько всяких бед в мире: войны, вражда, нищета, притеснения. Стоит ли удивляться, что люди берутся за оружие, если не находят иного выхода исправить положение? Но и без голода и войны многие ведут себя грубо и готовы чуть что кинуться в драку.

Тогда Бьярне рассказал о Ветлебю, ведь, хотя он сам работал в большом городе, его семья — Эва и Бьёрнар — жили там. В Тириллтопене никто про такой городок не слышал, а в Ветлебю никто знать не знал о Тириллтопене — вот было бы хорошо им перезнакомиться!

Пусть для начала музыканты приедут в Ветлебю и выступят с концертом. Переночевать они могут у местных жителей: кто-то у Бьёрнара, кто-нибудь один у Каоса, потому что у них не так много места. В коричневом доме у горной гостиницы, где жила Олауг, вполне поместятся трое или четверо. У Пончика может остановиться один или даже двое. А у дяди и тёти вполне просторно, ведь они живут в собственном доме. Свавва из аптеки обещала пригласить четверых. Однако несколько семей заявили напрямик, что никого к себе не пустят: они слышали, что в этих новых городах-спутниках живут отпетые хулиганы. Но всё-таки большинство жителей Ветлебю были готовы проявить радушие и гостеприимство, и все очень волновались — и хозяева и гости.

Наступила суббота. Каос, Олауг и Пончик сидели в квартире Бьёрнара. Обычно они по субботам к нему не приходили, но на этот раз Эва сама их пригласила.

— Музыканты приедут сегодня, — мрачно сказал Бьёрнар. — Папа вчера специально остался в городе, чтобы привезти на своём фургоне часть гостей.

— Ох, что-то меня это не радует, — сказала Олауг. Но это было не совсем правдой, на самом деле она радовалась, но ей показалось, что Бьёрнару будет приятно, если она скажет, что тревожится.

— И неудивительно! — буркнул Бьёрнар. — А кто будет жить у вас?

— Та, кого они зовут «бабушка», — ответила Олауг, — хотя на самом деле она старая доярка, а с ней ещё две девушки — Мона и А… забыла имя. Что-то на «А», кажется. Мама читала их имена так быстро, что я не запомнила. Может, и ещё кто-нибудь, не знаю.

— Старая доярка очень сильная, — сказал Каос. — Прошлым летом, когда мы с папой ходили в горы, мы приняли её за старую хульдру с длинными седыми волосами. Она искала быка, который убежал и разгуливал сам по себе. Он был ужасно свирепый, но она его нисколечки не боялась — подошла и смело повела за собой. А когда мы с папой пришли потом на сеттер, эта старушка оказалась там, завязала волосы в пучок и напекла нам вафель. И я её уже больше не боялся.

— Ну, тогда она, наверное, не из Тириллтопена, раз жила у нас в горах на пастбище, — решила Олауг.

— Нет, это та самая, — подтвердил Бьёрнар. — Мой папа её часто встречал, все зовут её «бабушка», потому что она и в самом деле бабушка. Но у нас она не задержится, наверняка поспешит вернуться назад в горы, поэтому и решила остановиться у Олауг. Вам её нечего бояться, но вот другие гости могут показаться чересчур крутыми.

— Что значит «крутыми»? — спросил Пончик.

— Ну это такие, кто редко улыбается, ходит особой походкой и говорит по-особому.

— А как они говорят? — заинтересовался Каос.

— Когда встречаются, говорят: «Хай», — ответил Бьёрнар. — А ещё они считают, что в маленьком городке вроде нашего — скука смертная, что здесь ничего не происходит, а они привыкли, чтобы была куча кинотеатров и всё такое.

— Разве в Тириллтопене куча кинотеатров? — удивился Каос. — Что-то я не заметил, когда навещал маму.

— В самом Тириллтопене — нет, но в большом городе, который совсем рядом, можно на метро доехать, там всего полно — делай что хочешь, можешь хоть каждый день ходить в кино или на дискотеку, есть сосиски с картофельными лепёшками и пить колу. Эва говорит, что испечёт крендель и булочки. Но это всё ерунда! Я сразу сказал: мне эта затея не по душе. Но разве взрослых переубедишь! Мама и папа твердят о том, как это важно, чтобы мы познакомились друг с другом. Не хочу я ни с кем знакомиться, мне это ни к чему!

— А они такие же крутые, когда в оркестре играют? — спросила Олауг.

— Ясное дело, — кивнул Бьёрнар. — А про нас они думают, что мы тут ничего не знаем и слыхом не слыхивали про диско, рок или поп. У меня, между прочим, есть кассетный магнитофон. Знаете, давайте-ка подготовим для них сюрприз! Помните, что мы устроили дома у Каоса в тот вечер? Мы подготовим свою музыку, вот что!

— С колокольчиками? — спросил Пончик.

— Нет, колокольчики нам в этот раз не понадобятся, — ответил Бьёрнар, — у нас будет другая программа. Ты можешь играть на барабане — на самом-то деле это просто перевёрнутое ведро, но звучит не хуже.

— Я буду бить в барабан и маршировать! — обрадовался Пончик и зашагал по полу.

— Ну ты совсем как маленький! — одёрнул его Бьёрнар. — Успокойся и послушай лучше. Олауг, ты будешь вокалисткой.

— Кто это?

— Это певица, которая поёт с рок-группой.

— А что я буду петь? Я знаю песню про Малыша, про Бабушку-мышку, а ещё — «Я знаю один сеттер» и «Тейк он ми»^[1]. Может, это подойдёт?

— На самом деле тебе надо будет только рот открывать, понимаешь?

— Только рот открывать? — переспросили хором Олауг, Каос и Пончик.

— Да, — ответил Бьёрнар и тяжело вздохнул. — Сейчас объясню. Смотрите!

Он стал открывать рот, но не издавал никаких звуков. И всё же казалось, что он поёт и трясёт головой в такт. Бьёрнар даже зажмурился, словно ему больно, но затем снова открыл глаза и улыбнулся, а потом снова стал серьёзным.

— Мне что, тоже так делать? — спросила Олауг. — Но ведь ты изображал певца, а не певицу, верно?

— Да, но у меня есть кассета, где поёт женщина, это тебе больше подойдёт. А ты, Каос, играй на гитаре, я вырезал две — для тебя и для Олауг.

Оказалось, что Бьёрнар заранее выстругал две доски так, что они стали похожи на гитары, да ещё и натянул на них стальную проволоку вместо струн.

— А ты сам на чём будешь играть? — спросила Олауг.

— На ударных.

— Что это такое?

Бьёрнар стянул покрывало, лежавшее на стуле, и все увидели, что он и впрямь изрядно потрудился, чтобы подготовить настоящий оркестр. Он привязал крышку от кастрюли к подставке для цветов, положил рядом деревянную мутовку и стальной венчик для взбивания, банку с горохом, банку с маленькими гвоздями и две кругленькие деревяшки, которыми можно было стучать друг о друга — они назывались кастаньеты. Тут Эва позвала детей:

— Вы не возражаете, если я сбегаю на минутку в магазин? Я собралась печь крендель, а мука кончилась. Я быстро. У вас всё в порядке?

— Ладно, иди, — ответил Бьёрнар.

Очень удачно, что Эва ушла: они тем временем порепетируют по-настоящему. Бьёрнар включил музыку, да так громко, что Олауг захотелось забиться в угол, а бедный Пончик спрятался под кровать.

Бьёрнар понял, что включил музыку слишком громко, и убавил звук. Каос вернулся на место, Олауг отняла руки от ушей и запела. Пончик выбрался из укрытия и принялся бить в ведро-барабан, а Бьёрнар играл по очереди на всех своих инструментах. Получилось неплохо.

Они порепетировали ещё немного. Наконец распахнулась дверь, и на пороге появилась Эва с кульком муки в руках.

— Вас слышно от самого перекрёстка, — сказала она, — хорошо, что соседи разъехались. Посмотрите, как вы вспотели и раскраснелись! Вы что, решили стать музыкантами?

— Рок-музыкантами, — уточнил Бьёрнар.

— Понятно. Знаешь, Бьёрнар, что хорошо в музыке? Она может быть разной: такой, какую вы сейчас играли, или странствующей мелодией, которой научила нас Олауг, а иногда звучит как целый оркестр. Ну а теперь не поможете ли вы мне раскатывать булочки? Тесто уже поднялось. А потом я испеку крендель. Посмотрите, я купила коричневый сыр и печёночный паштет, а ещё у нас есть варенье. Идите, мойте руки!

Каос обрадовался, что сможет участвовать в готовке — это же так весело!

— А я слеплю круглого дяденьку, — оживился Пончик, — и круглую тётеньку, а ещё зайчика.

— Знаешь, Пончик, — сказала Эва, — давай отложим твоих человечков на другой раз. Сегодня достаточно того, что ты сделаешь шарики из теста, а мы раскатаем их в лепёшки.

— Но хоть одного человечка слепить можно? — попросил Пончик.

— Ладно, — уступила Эва. — Вот тебе кусочек теста.

Дети сели вокруг большого кухонного стола, они раскатывали, похлопывали и снова раскатывали. Эва клала лепёшки на противень, и они отправлялись в духовку, оттуда, постепенно заполняя всю кухню, стал растекаться вкуснейший запах. Под конец Эва сплела большой замечательный крендель. Она взбила яйцо, дала Олауг и Пончику по кулинарной кисточке, чтобы они расписали крендель взбитым яйцом словно красками.

Каос растолок пестиком куски сахара — получилась сахарная крошка, которой он посыпал крендель. Бьёрнар резал миндальные орехи на мелкие кусочки и тоже посыпал ими крендель, а Пончику разрешили посыпать его корицей. Потом крендель отправили в духовку. Дети следили, как он там поднимался и рос от жара: сначала он был бледный, потом стал золотистым, а под конец — коричневым.

— Мы бы сейчас его попробовали, — проворчал Бьёрнар, — если бы не эти гости!

— Мы испечём такой же в другой раз, — пообещала Эва, — но сегодня мы ждём гостей. Давайте-ка раздвинем стол. Поставим на него всю еду, и каждый сможет подойти и сам взять что захочет, а потом сесть, где кому удобно — в гостиной или, может, в твоей комнате. Бьёрнар, что скажешь?

— Это мне не нравится, — буркнул Бьёрнар.

— Вижу, — вздохнула Эва.

Казалось, что Бьёрнар был раздосадован тем, что Эва не рассердилась и не заругала его, а просто заговорила о другом.

— Помогите мне найти тарелки, чашки и кружки — все, какие у нас есть. Не знаю, сколько точно гостей придёт.

— Может, ты не знаешь и сколько их останется у нас ночевать? — съязвил Бьёрнар.

— Не знаю, но они обещали приехать со своими спальными мешками и надувными матрасами, так что смогут лечь на полу в гостиной. Пончик, поставь, пожалуйста, эту кружку на стол, а потом приходи за следующей.

Бьёрнар достал тарелки из буфета, нашёл чайные ложки и ножи, но большие тарелки были на верхней полке, до которой ему было не дотянуться. Пришлось Эве встать на стремянку и достать их.

Гости должны были вот-вот появиться.

— Ну-ка, дети, встаньте у окна и смотрите, когда приедут гости, — сказала Эва.

Бьёрнар укатил на кресле в свою комнату.

— Я посижу тут, — шепнул он Каосу. — А вы, когда увидите, что кто-то едет, придите и скажите мне.

Каос, Олауг и Пончик встали у окна. Они очень волновались. Вот появился какой-то автомобиль, но проехал мимо. Прошли по тротуару молодые парни, но они были местные, Каос их уже много раз встречал. Время тянулось страшно медленно, и Бьёрнар тоже устал ждать.

— Ну что, видите кого-нибудь? — крикнул он из комнаты.

— Мы скажем, когда увидим, — ответила Олауг.

— А Эва где?

— На кухне.

Пончик от волнения не мог стоять на месте. Он бегал по квартире — то к Бьёрнару, то к Эве.

— Хочешь посмотреть на своего круглого человечка? — спросила Эва. — Он уже остыл, так что можешь взять его с собой в гостиную, малыш.

— Нет, не надо, — испуганно сказал Пончик, — лучше спрячь его, чтобы крутые не увидели.

— Крутые? — переспросила Эва. — Кто это?

— Те, кто приедет сюда, чтобы есть сосиски с лепёшками, — объяснил Пончик, — а ещё они говорят: «Хай».

— Как интересно, — улыбнулась Эва и обняла мальчика.

Примечания

1

Песня группы «А-ha».