Обещание ночного серебра

Аннализа Эйвери, 2021

В мрачном Лондоне, среди парящих районов империи Альбион, живёт тринадцатилетняя Пейсли. Сегодня звёзды предсказали ей, что скоро настанет её последний час. Но она отказывается им подчиняться и хочет доказать, что сама может выбрать свой путь! Однако жестокая последовательница великих драконов в облике милой девочки намерена уничтожить Пейсли. Но почему? Как жизнь Пейсли вплетена в её планы? История заинтересует любителей уникальных фэнтезийных локаций, загадочных предсказаний и тайных орденов!

Глава шестая

Неожиданный поворот

Электрикомобиль остановился перед Институтом Небесных Механизмов, и дядя Гектор пробурчал:

— Как думаете, ваша мама сильно рассердится, если… если мы пропустим это мероприятие?

Пейсли, вскинув бровь, поглядела на скривившегося дядюшку.

— Хотите подвести маму? Так не пойдёт. И потом, вам, возможно, будет интересно на лекции.

— Нет-нет, я не хочу подвести Виолетту, мой лепесточек, просто сомневаюсь, что лекция меня увлечёт, — дядя Гектор помотал головой. Затем он вышел из машины и открыл дверь перед Пейсли. — Из того, о чём говорит твоя мать, я понимаю процентов двадцать, да и то, если она произносит слова очень-очень медленно.

Дэкс хихикнул, тоже выбрался из машины и встал рядом с Пейсли.

— И я тоже, — кивнул он. — Только мне всё равно кажется, что лекция будет просто удивительная! А ещё мне хочется побольше узнать про дракона.

— Дэкс, ты же понимаешь, что это комета, а не какой-то дракон? — напомнила брату Пейсли.

Они поднялись по каменным ступеням к дверям Института. Небо над высоким зданием стало тёмно-синим, почти чёрным, и проплывающая вверху громада района Верхний Кенсингтон поблёскивала словно путеводная звезда.

— Ах да — не какой-то, а Великий дракон: такая версия поинтереснее всей этой научной ерунды, — заявил дядя Гектор. — Я, конечно, понимаю, почему первому королю Георгу нужно было избавиться от Великих драконов, но мне всегда казалось, что нынешний Георг совершает ошибку, изгоняя из Империи мелких драконов. — Он быстро огляделся. — Знаю, подобные речи попахивают предательством, но мне кажется, в этом отношении в Северных королевствах поступают мудрее нас.

Дэкс улыбнулся сестре, когда та распахнула двойные двери института; всё ещё думая о драконах, они вошли в набитый народом холл, гудящий словно потревоженный улей.

Пейсли давно оставила попытки понять, где что находится в Институте Небесных Механизмов. Здание походило на гигантский калейдоскоп; движущихся частей тут было даже больше, чем в Часовне механиков. Все залы, коридоры и лектории перемещались, становясь больше или меньше в зависимости от поворота шестерёнки. Вчера это была анфилада комнат, вдоль которых тянулся длинный коридор, — а завтра весь институт мог превратиться в один просторный конференц-зал. Внутренний план здания постоянно менялся, сообразуясь с нуждами учёных.

Сегодня посетители из двойных дверей попадали сразу в просторный холл, способный вместить всех желающих послушать лекцию. В дальнем конце набитого народом помещения Пейсли разглядела двери — очевидно, они вели в лекторий.

— Все эти люди пришли послушать маму? — удивлённо спросил Дэкс.

Пейсли окинула взглядом толпу.

— Да, похоже, так и есть, — ошарашенно ответила она.

Ещё ни одна лекция их мамы не собирала столько публики — обычно приходила горстка энтузиастов, да и то по большей части это были родные и коллеги Виолетты.

Кого здесь только не было: учёные в белых пальто и галстуках-бабочках, вооружившиеся блокнотами газетчики, а также множество элегантных, модно одетых господ и дам — эти, похоже, пришли поважничать: дескать, смотрите, мы завсегдатаи в академических кругах. Пейсли заметила маленькую девочку, на вид ровесницу Дэкса. Хорошенькая и миниатюрная, она сразу бросалась в глаза в толпе взрослых открытым умным лицом и длинными тёмными волосами, поблёскивающими словно драконьи крылья. Она улыбнулась Пейсли, и та улыбнулась в ответ, но уголки её губ тут же опустились, когда она заметила молодого человека, стоящего за спиной незнакомки, — он как раз повернулся в её сторону, и их глаза встретились.

Он был намного выше Пейсли, возможно, на оборот или на два старше — примерно лет пятнадцать — и стоял рядом с маленькой девочкой, словно защищая, как всегда поступала сама Пейсли, находясь рядом с Дэксом. Возможно, это старший брат незнакомки — хотя его лицо будто состояло из острых углов, а личико малышки было круглым и нежным; кожа у него была оливковой, а у девочки — бледной, как бумага; и волосы у него были немного светлее. Что-то в нём показалось Пейсли знакомым: она определённо видела его прежде. А через миг толпа скрыла от неё необычную парочку.

— Мисс Фицуильям? Меня зовут Корбетт Граббинс.

Пейсли подняла глаза, слегка кивнула и улыбнулась стоящему перед ней пареньку. Он стал учеником матери совсем недавно и ещё проходил первый оборот обучения. Пейсли проглотила подступившую к горлу горечь; Корбетт не виноват, что право начинать обучение по достижении тринадцатилетия имеют только мальчики. Девочки тоже могли учиться, но им не позволялось становиться учёными и исследователями — словом, все профессии, которые Пейсли считала интересными и захватывающими, были ей недоступны.

Пейсли заставила себя улыбнуться и посмотрела на Корбетта: высокий для своего возраста, волосы цвета соломы, очки в черепаховой оправе и клетчатый жилет.

— Очень рада с вами познакомиться, — тепло произнесла она. — Мама часто о вас говорит. — Это была правда: Виолетта постоянно хвалила своего ученика. Пейсли протянула новому знакомому руку, которую тот от души пожал. — Как вам Лондон?

— Ну, честно говоря, я немного скучаю по Северному нагорью. В Лондоне ведь так шумно, правда? Однако проект, над которым мы сейчас работаем, так меня увлёк, что я пока не готов вернуться за стену, в Шотландию.

— Рада это слышать, — сказала Пейсли. — Мама всегда говорит, что вы ей очень помогаете и однажды станете блестящим учёным.

Корбетт покраснел, но Пейсли видела, что глаза паренька радостно блеснули.

— Да, я на это надеюсь, мисс.

— Это мой брат Дэкс и мой дядя Гектор, — представила своих спутников Пейсли.

Все пожали друг другу руки, а потом Корбетт посмотрел на часы.

— Скоро начнётся лекция. Я пришёл проводить вас на ваши места, — пояснил он. — Самые лучшие места в зале.

Он провёл всю компанию через толпу, открыл перед Пейсли, Дэксом и дядей Гектором двери в лекторий и жестом предложил им пройти к первому ряду. Позади народ шумно занимал места, а Корбетт вышел через дверь, расположенную возле сцены.

— Мы как будто в театре, да? — Дэкс повернулся к Пейсли, поглядывая то на аудиторию у них за спиной, то на широкую сцену перед ними. Мальчик даже издал тихое «о-о-о», когда электриколампы погасли и лекторий погрузился в полумрак и тишину.

Снова появился Корбетт: он выкатил на сцену модель Небесного Механизма — намного больше той, что стояла у них дома.

Дэкс толкнул Пейсли локтем и наклонился к ней.

— А мама об этом ни словечком не обмолвилась!

Пейсли широко улыбнулась и закатила глаза, а потом шикнула на брата, призывая умолкнуть. Хотя она не могла не признать: эта модель Небес из меди, серебра и латуни — самая красивая из всех, какие она видела.

В центре находилось мерцающее Солнце, словно сплетённое из золотой филиграни и покрытое кусочками резаного хрусталя; внутри сияла электриколампочка. Вокруг Солнца покачивались на латунных орбитах все планеты и спутники Механизма.

Корбетт повернул рукоятку, и Небеса начали вращаться.

С мест, занятых светскими господами, раздались восторженные охи и ахи, а Дэкс снова пихнул сестру локтем в бок.

— Эта модель даже лучше тех, что висят в часовнях! — прошептал он.

Пейсли кивнула.

Она следила за металлическими планетами, вращающимися именно так, как задумал Верховный Конструктор, и не заметила маму, поднявшуюся на кафедру рядом с моделью, пока профессор не заговорила.

Толпа разом притихла.

— Добро пожаловать, мои товарищи учёные, а также все достопочтенные искатели истины. — Свет, исходящий от модели Небес, озарял половину лица Виолетты, голос звучал ясно и чисто, каштановые кудри были аккуратно заколоты, длинная юбка из тафты цвета сливы радужно переливалась в приглушённом свете. Пейсли с улыбкой любовалась мамой. Та, потянув за цепочку, достала из кармана часы из ночного серебра, посмотрела на циферблат и убрала их в карман белой блузы с воротничком-стойкой. Профессор была спокойна, словно море перед бурей. Виолетта кашлянула, и Пейсли показалось, что взгляд матери стал твёрже. — Сегодня я хочу поделиться с вами удивительным открытием. Как вы знаете, несколько недель назад я открыла комету, летящую через наш солнечный Механизм с далёких Небес. Однако многим неизвестно, что я смогла обнаружить комету задолго до того, как астрономы Империи разглядели её в телескопы. Я сделала это, измерив воздействие, оказанное этой кометой на пути небесных тел, мимо которых она пролетала.

Эти слова матери вызвали шепотки присутствующих учёных и озадаченное бормотание остальных слушателей.

Профессор невозмутимо продолжила:

— Некоторые мои коллеги предложили своё объяснение этого феномена. Они заявили, что в силу своего огромного размера и скорости комета искривила и расплавила невидимые пути механизма, заставив движущиеся по своим орбитам небесные тела колебаться и сойти с их траектории. Я согласна, что своего рода вмешательство, или, если хотите, влияние, имело место. Однако в отношении искривления мои товарищи учёные ошибаются.

По аудитории вновь пробежал недовольный ропот. Пейсли неловко поёрзала на сиденье, а потом оглядела располагавшихся вокруг светских господ, учёных и репортёров. Она не вполне понимала, что именно в речи её мамы вызвало перешёптывания, но репортёры казались сбитыми с толку, а учёные явно сердились. Оглядывая зал, девочка заметила малышку, которую видела при входе, и рядом сидел её спутник. Молодой человек смотрел прямо на Пейсли, слегка сощурив тёмные глаза и сжав губы. Пейсли стало неуютно, и в душе шевельнулось возмущение. Она стойко выдержала его испытующий взгляд, оглядела модное бутылочно-зелёное пальто на нём, чёрный жилет и галстук. Белая рубашка сияла на фоне смуглой кожи. Он первым отвёл глаза и повернулся к девочке рядом. Похоже, он хотел что-то сказать, но малышка резко отмахнулась, и тот отпрянул. Девочка смотрела на Виолетту с благоговением, как и Корбетт.

Пейсли попыталась понять, что они видят такого в её матери, почему она вызывает в окружающих почти преклонение. Да, мама отличается от других людей, от других родителей. В полумраке глаза Виолетты горели, кожа казалась бледной — словно у явившегося из-за Завесы духа. Сейчас в ней было что-то потустороннее, словно несколькими словами она сумела превратить весь зал, даже весь мир в собственное королевство.

— Астрономы Империи уже некоторое время делают фотографии кометы. — Виолетта кивнула стоящему у проектора Корбетту, и тот, вставив в аппарат слайд, вывел на большой экран за спиной профессора снимок кометы. — Эти изображения собраны Большой обсерваторией Гуджарата. Сейчас вы увидите, как комета постепенно продвигалась по небу.

Корбетт вставлял в проектор один слайд за другим, и на экране постепенно вырисовывался сияющий зеленоватый след — траектория движения кометы среди неподвижных звёзд.

Лекторий притих, и Пейсли показалось, что некоторые учёные затаили дыхание. Она силилась понять смысл этой демонстрации из области элементарной небесной физики.

— Три ночи назад, — спокойно продолжала мать, — я провела эксперимент, подобного которому ещё не бывало в истории науки. Я воздействовала на комету Вольстенхольма так же, как она воздействовала на окружающие её небесные тела. При помощи созданной мною машины я сдвинула комету с её пути и направила по новой траектории.

Корбетт вставил в проектор ещё три слайда, и на экране стало видно, как комета круто сворачивает вверх и продолжает движение уже в другую сторону.

Пейсли смотрела на эти изображения, и на мгновение ей показалось, что Вселенная замерла, словно внезапно выковали новую шестерёнку, которая встроилась в механизм, вращающий путь мира, придав ему новое, неведомое направление.

Лекторий погрузился в зловещее молчание; прошла минута, другая, а потом аудитория взорвалась возмущёнными криками.

— Чушь! — завопил кто-то. — Враньё!

— Мошенница! — крикнули с другой стороны зала. — Это мистификация!

— Богохульство! — прогремел возмущённый голос. — Прислужница дракона! Предательница Механизма! Вы лжёте! Никто не в силах перенаправить путь, равно как и изменить предначертанную звёздами судьбу! Всё происходит в соответствии с волей Верховного Конструктора! Так гласит Светокопия!

Пейсли вывернула шею поглядеть, кто это так кричит, и увидела высокого человека в белых одеждах епископа механиков. Она узнала его: небесный архитектор Харман, глава механиков Альбиона.

Виолетта взглянула на епископа со спокойной уверенностью и произнесла:

— Уверяю вас, сэр, это правда. Все данные проверены тремя независимыми источниками. Это бесспорно. Мой эксперимент доказывает, что мы можем выковать новые пути для объектов, движущихся во Вселенной Небесных Механизмов или в любой другой, если уж на то пошло.

Пейсли заметила, что теперь мать смотрит на неё и Дэкса.

Если есть возможность менять пути, если мама права, то Пейсли сможет жить свободно, без оглядки на волю звёзд. Ей не придётся умереть, не придётся слепо следовать своей судьбе — и Дэксу тоже. Они смогут сами выковать свой путь. Пейсли почувствовала лёгкое головокружение, и невыразимый страх превратился в непоколебимую надежду.