Эволюция любви

Анна Шокова, 2022

Эволюция любви – это не книга, это машина времени, которая пронесет читателя сквозь трогательные истории любви в прозе и стихах, в которых каждый непременно узнает частичку себя и заново окунётся в самые чистые чувства. Герои книги – реальные люди. Они любили весной 45-го, в 80-е двадцатого столетия, любят и сейчас, в 2022-м. Но как менялась эта любовь? Или она вечна, и не терпит изменений? В создании книги участвовали профессиональные и талантливые мастера: иллюстратор Александр Крылов и редактор Екатерина Рафалюк-Бузовская, что сделало «Эволюцию любви» понятнее и нагляднее, чтобы читатель глубже ощутил замысел автора.

Незакрытый гештальт

Часть первая «Клетка»

Помните такие железные раздевалки, по типу «клетка», в школе? В них еще дежурили по двое пионеры и не окрепшие духом октябрята. Именно в такой клетке я впервые влюбилась. Не за партой, не в момент подергивания меня за косичку, а в стремительно проносящиеся минуты, сидя на подоконнике и рисуя крестики на запотевшем стекле. Мне было 9 лет. Ему 10. Такая разница в возрасте… Просто глобальная пропасть. Но не это главное, а любовь. Помню тот день, как сейчас. Четко. Ясно. С ощущением влажных ладошек и пылающих адским огнем щек.

— Шокова и Морозов дежурят в раздевалке. С первого по третий урок.

Елена Васильевна произнесла эту фразу обыденно. Проводила нас безразличным взглядом и, казалось, им же и захлопнула дверь. Для меня наше шествие к двери напоминало парад победы под фанфары. В голове проносились картинки нас двоих, довольных и бегущих в счастливую даль, останавливающихся лишь для того, чтобы перекусить мороженым или бутербродом с сырокопченой колбаской. Сегодня все свершится. Он признается мне в любви. Откуда взялась во мне эта уверенность, совершенно неведомо.

Морозов открыл раздевалку огромным черным ключом и по-джентльменски (по-пионерски) пропустил меня вперед.

— Ну что, Анют, подежурим!

— Подежурим.

Это слово я произнесла глухо. Возможно, и не произнесла совсем. А скорее всего, пробурчала или промычала. Морозов явно проявлял знаки внимания. К одежде, висящей на вешалках. Я же, отвернувшись и прижавшись своим черным фартуком к грязному подоконнику и упершись лбом в запотевшее стекло, рисовала крестики пальцем. Не так я представляла наше заточение. Морозова звали Сашка. Высокий, красивый, с черными волосами и карими миндалевидными глазами на круглом лице. Идеал. Рядом по стеклу заскрипел палец Сашки, вырисовывая нолик.

— Поиграем, Ань?

Посмотрев на него испепеляющим взглядом, я снова промычала что-то нечленораздельное. Его рука легла мне на плечо, и я смахнула ее с такой силой, что это было похоже на блок защиты из «Двойного удара». Зазвенел звонок перемены. Я побежала к двери «клетки», а позади меня стоял растерянный и обескураженный, с вывихнутой рукой, Морозов. Это провал. Нет больше никакой надежды на любовь.

С этих фотографий смотрит чья-то первая детская любовь, запечатлены чьи-то несбывшиеся надежды, незакрытые гештальты прошлого.

3 «Г» класс СШ № 33 г. Петропавловск-Камчатский

7 «В» класс СШ № 45 Краснодарский край

Часть вторая «Балконная меланхолия»

Я заболела. Не ходила в школу больше трех недель. Официальной причиной болезни был острый бронхит. Неофициальной — провал в «клетке» с Морозовым. Хотелось все исправить и изменить, прийти в класс, сесть рядом и сказать ему прямо, что я очень его люблю и хочу с ним есть мороженое в детском мире и бутерброды с копченой колбасой на школьной перемене. Стоя на балконе, я продумывала стратегию скидывания мусора на головы прохожих. Иногда это мелкое хулиганство приносило мне удовлетворение и спасало от болезненной меланхолии по случаю неразделенной любви. Вдалеке из-за угла показался знакомый силуэт. Вернее, два силуэта. Из школы возвращались Литвак и Морозов. Мо-ро-зов… Ноги подкосились, и я присела. Бельевой палкой открыла окно и слушала приближающиеся голоса.

Конец ознакомительного фрагмента.