Игра в наемника. Книга 2

Анна Хешвайн (2024)

В далеком северном княжестве год назад отгремел мятеж, жизнь вернулась в привычное русло. Но долго ли продлится это спокойствие? Ведь пока кругом царит мир, хаос сосредоточился в княжеском замке. Как связаны наемный клан Гончих, княжеский род и бывший кронпринц демонов? Какое из звеньев этой цепочки способно открыть дверь для хаоса и выпустить его в мир? Терезе Анцафел, ныне предательнице клана Гончих, придется сыграть свою роль, но какую именно? Запереть этот хаос и не дать ему волю или же поспособствовать тому, чтобы княжество вновь сотрясли события, выбивающие землю из-под ног?

Глава 5

Минула еще одна ночь. Настало серое утро, зябкое, неприветливое. В такое хочется остаться дома под одеялом и отложить все дела.

Расставшись с Реем, Тереза начала свой собственный отсчет времени. Первый день из двух месяцев его отсутствия она потратила на праздные мысли о собственном будущем.

Она просто возвращалась назад. Не куда-то конкретно, просто назад тем же путем, которым они пришли к порталу в Елене. Ветра закономерно привели ее в Ул-Кассан. И тут-то Терезу накрыло неотвратимыми, как злой рок, и тревожными мыслями.

Ей негде жить. У нее совершенно нет средств для существования.

Тот особняк, ее прежний дом в Столице хоть и был восстановлен, но да возвращаться на пепелище, пусть и сдобренное штукатуркой, не хотелось. Как молния дважды не бьет в одно место, так и Гончая не селится в одном и том же доме. Там ее легко найти, как другим Гончим, так и Море. А от последней предстоит скрываться еще тщательнее, чем от собственных соратников.

За год Тереза уже и забыла, что осталась без постоянной крыши над головой. В пути в ней и не было необходимости. Что касалось денег, так раньше Тереза довольствовалась стабильными заказами от людей, а после высылки Морой на поиски ее сестры — сама княгиня обеспечивала ее средствами. Теперь Море нет нужды это делать, ведь, по ее мнению, в Торан Паса деньги не нужны.

Красть же у честного народа хотелось в последнюю очередь. Но Бог Судьбы ей соблаговолил.

— Так и думал, что ты придешь сюда, — поприветствовал ее второй Миротворец.

Дикой Онец сидел за столом, подпирая голову рукой. С плеч Терезы упало огромное бремя.

— И как ты догадался? — спросила она, испытывая облегчение от его улыбчивого лица.

— Моя супруга не создает впечатление болтливой, но порой на нее находит желание поговорить, — уклончиво ответил Дикой. — А дальше сам догадался. Ты обмолвилась о том, что тебе нужен кто-то незаинтересованный в сочувствии к Море. Вот я и решил, что ты обратишься к Рею.

— Я не хочу вас втягивать, — проговорила Тереза, неловко топчась на пороге опустевшего дома Рея.

— У Моры есть сын, — пожал плечами Дикой. — И она не только моя княгиня, но и подруга в какой-то степени. Я так считаю. Мне не все равно, что происходит в ее душе.

— У Моры свое понятие о дружбе, — протянула Гончая, решаясь сесть за стол и наконец выдохнуть.

— А что с Валерией? — ангел взбудоражено хлопнул руками по коленям. — Раз Мора решила привлечь своего сына, значит, с ее сестрой все кончено?

Тереза зябко поежилась, вспоминая еще кое-что неминуемое и гнетущее.

Костоед. Мир полон отвратительных существ от мала до велика, но мало кто мог конкурировать в отвратительности с костоедом. И не колдун, и не шаман, и не некромант и даже не демон, но существо иного толка, особый сорт сгустка магических частиц, промышляющий чем-то жутким. И ей его надо найти.

Расстегнув ворот жилета, она вытащила ключичную кость, единственное, что осталось от бывшей княгини. Проведя пальцем по шероховатым рунам, аккуратно положила кость на стол.

— Валерия, — пояснила Тереза. — Ее кости окружены древним заклятием, даже некромант не смог выяснить, что с ней случилось. Он лишь подтвердил, что это она. Я наверняка знаю, кто это с ней сделал, но меня больше волнует, кто за это ответственен. Кто направил к Валерии того, кто оборвал ее жизнь.

Спросить напрямую о заказчике у исполнителя она не могла — все равно не ответит. Как и не могла спросить о том, дрожала ли его рука в тот момент. Наверное, пройдут десятки лет, а Тереза все никак не забудет, что ее безразличный товарищ Джесс Моёл не убил ее лишь потому, что слишком долго справлялся с дрожью в руке.

Дикой взял в руки кость и принялся скрупулезно ее рассматривать.

— Совсем ничего не чувствую, — пробормотал он, вертя ее и так и этак. — Только грусть и обреченность. Мора знает?

— Нет, — Тереза покачала головой. — Я сказала только то, что ее сестры нет в живых.

— Почему не рассказала? — без тени осуждения поинтересовался Дикой.

Гончая смущенно пожала плечами. Сначала она просто не хотела расстраивать старую ведьму. А потом поняла, что это единственный шанс узнать правду. А правда была ей нужна по сугубо личным причинам. Таким, например, как желание узнать, насколько черна душа ее названной матери, потому как на фоне этого у Терезы имелся еще один животрепещущий вопрос:

— Как долго и насколько бессовестно она обманывала меня. Только я посчитала, что все началось год назад во время мятежа, как тут же появились поводы углубиться в прошлое.

В прошлое лет на пятнадцать назад. Года идут, а подробности истории, в которой Тереза принимала непосредственное участие, достигают ее до сих пор. И ведь Дафне уже не суждено этого узнать — она мертва. И от этого ей было еще более тошно.

— Если бы тут был Рей, — Дикой все еще увлеченно вглядывался в тонкую косточку, — он бы сказал, что в глубине души ты все же веришь ему. Веришь в то, что на совести Моры очень много нехороших дел, в том числе связанных с Валерией.

— А ты что скажешь? — невесело спросила Тереза.

— Что я предпочитаю не обвинять без доказательств, — ободряюще улыбнувшись, ангел отложил кость. — Но невиновность тоже подтверждается посредством доказательств. Иначе никак.

— Есть существо, что может дать ответы, — неприязненно проговорила Гончая, не желая лишний раз называть наименование этого существа вслух. — Оно донельзя противное, и вообще я надеялась спихнуть эту часть работы на Рея.

— Но он выбрал идти в Торан Паса за княжеским сыночком, да? — с понимаем спросил Дикой.

— Тебя это не удивляет? — сама же Тереза была удивлена тому, как спокойно ко всему относится Дикой.

Раньше она тоже так умела. А в последнее время что-то совсем не выходит.

— А вы с ним поладили, — ангел хитро прищурился, чем сильно смутил Терезу, — с Реем. Это хорошо, я рад. Рей сильно скучает, хоть и не признается. По всей этой круговерти. Ты дала ему глоток жизни.

— Главное, чтобы это был не отравленный глоток, — вздохнула она, нервно теребя заклепки на своих наручах и норовя вот-вот оторвать что-нибудь.

— Ты слишком строга к себе, — попытался утешить ее Дикой. — То, что он решил сам идти в Торан Паса, не твоя вина.

Помолчал немного, а после спросил:

— Почему ты на самом деле тогда ушла? Мне казалось, что тебе с нами понравилось.

— Я Гончая, Дикой, — потупившись, ответила Тереза. — У меня свой путь.

— Мора настроена разбить Торан Паса. Таков ее план, — негромко сказал ангел. — Если клана больше не будет, тебе придется начать жизнь заново.

— Она что-то говорила тебе?

— Она напряжена до предела. Ждет нападения с каждого угла. Все Корпусы наготове по ее приказу — ждут Гончих. Мора закрылась даже от нас, отдалилась. Но от одного упоминания наемников она чуть ли буквально не воспламеняется. И да, еще год назад она сказала, что Торан Паса необходимо разбить до основания.

Тереза все еще пыталась сочувствовать Море и не рубить с плеча. Но выходило плохо. Мора перешла черту и все еще не останавливалась. То, что она использовала Терезу, лишало ее всякого шанса на прощение.

Тереза поймала себя на кощунственной мысли. Она не доверяла Дикою.

— И все же, не могу понять, как ты понял, что я приду именно сюда? — спросила она, стараясь не показывать своих подозрений.

Ангел улыбнулся, набрал полную грудь воздуха и фальшиво-задумчивым тоном ответил:

— Если стоит выбор между поиском противного существа и вторжением в логово врага, где каждая травинка может тебя убить, что же выберет мой дорогой друг Рей Коттерштейн? — почесал подбородок, нахмурил брови, демонстрируя трудный мыслительный процесс. — Даже не знаю.

Тереза засмеялась, но сомнения все еще оставались.

— Ты не мог знать, что я вернусь именно в Ул-Кассан.

— Я и не знал, — бесхитростно улыбнулся ангел. — Но я везучий. И мне повезло, что ты вернулась сюда.

— Но откуда была уверенность, что я обращусь именно к Рею? — продолжала допытывать Тереза.

Склонив голову набок, Дикой пристально уставился на нее так укоризненно-мягко, по-доброму осуждающе, что Гончей стало стыдно.

— Из всех нас только Рею плевать на то, почему и зачем Мора что-либо делает, — с непоколебимой уверенностью ответил ангел. — При этом, он достаточно осведомлен, чтобы понимать суть происходящих дел. Идеальный кандидат.

— Ему не плевать, — удрученно вздохнула Тереза. — Наверное, я совершила ошибку, обратившись к нему.

Рей полон ненависти. Хоть это и неплохое топливо для достижения цели, все же это сожжет все то, что стоило бы оставить целым.

Если бы она не принудила его помогать ей, не было бы этого условия о прощании через три месяца. Это неплохо, даже правильно, но на душе невыносимо больно. Она гораздо лучше принимала эту необходимость, когда это было ее решением. Когда она сама решила, что ее не будет в его жизни. Услышать же такие слова от него, что он не желает ее больше видеть, стало ударом в самое сердце.

— Сейчас он должен быть где-то в Сумеречном княжестве. До Торан Паса он доберется примерно через месяц, — отрешенно проговорила Тереза.

— Уже начинаю зачеркивать числа на календаре. Быть может, там из него выбьют всю дурь и он вернется постигшим мировое равновесие.

И улыбнулся так ободряюще тепло, как вечный добрый друг, все понимающий и заранее прощающий. Все взвесив, Тереза решила рассказать ему обо всем с самого начала, умолчав о некоторых личных деталях.

Заняло это немало времени, что пробудило в долгоживущем ангеле вечный голод. Он не питал иллюзий насчет приятного желудку прокорма в ящиках Рея, и выудил из своей сумки небольшую скатерть, расстелил ее, и сразу стол заломился от ароматной еды.

Тереза все говорила, краем глаза наблюдая, как Дикой уминает то жаркое из птицы, закусывая яблочным пирогом, то бессовестно хлюпает жирным бульоном, отламывая куски от еще горячей лепешки.

— Сколько можно есть? — не сдержалась Тереза, когда нервы не выдержали. Ее желудок уже сворачивался узлом от голода. — Ангелам не нужна еда в таком количестве!

— Ангельскому телу не нужна, — Дикой загреб ложечкой приличный кусок шоколадного торта, — но вот душе очень даже.

Тереза покачала головой, горестно вздохнув и проводив взглядом очередной кусок торта, канувший в ангельское нутро.

— Тебе больно? — вдруг спросил Дикой, наконец отвлекаясь от еды.

Тереза замерла, прислушиваясь к своему телу. Ноги немного гудели от долгой ходьбы, затылок сдавливало от всех пережитых нервов и долгих бессонных дней.

— На душе, — поправился Дикой, улыбнувшись.

Не сразу, но она ответила:

— Да. Да, мне больно, — слова без раздумий сорвались с губ. — Мора лгала мне и еще многое от меня скрывает. Я подбила Рея на безумную идею, из-за которой он тоже может пострадать и даже умереть. Еще, если бы я тогда прислушалась к нему, поддержала, то Мора не выдворила бы его. И что если бы я была сильнее и смелее, то смогла бы открыть Море глаза. Она обожжется, очень сильно обожжется, считая, что может использовать своего сына. Либо она совершит еще более ужасный поступок, сделав его жертвой на этом поле битвы, либо же поплатится за свою самонадеянность, и когда Александр заберет себе трон, то жертв станет еще больше.

— Ты ведь его совсем не знаешь. Вдруг он окажется неплохим князем?

— Он Гончий, — Тереза постаралась вложить в свои слова все чувства.

— И ты Гончая, — спокойно парировал Дикой.

Обреченно вздохнув, Тереза закончила свое признание:

— А еще у меня нет дома и денег. От всего этого мне больно.

Дикой возвел глаза к потолку и развел руки в стороны.

— Вот тебе дом. Рей точно не будет против, если ты приглядишь за этой хибарой, пока его нет.

Тереза оценивающе огляделась по сторонам. Весь дом говорил о его присутствии. Казалось, что Рей просто вышел ненадолго. Осталась лежать на кровати скомканная рубашка, у порога стояли сапоги, а на двери висела куртка. Стопки книг, кружка с недопитым кофе на столе.

— Он пошел в Торан Паса, — покачала она головой. — Он собирается обмануть Ангелара Рица. Это смерть.

— Так говорили про Лес Теней, — Дикой пожал плечами. — А еще так говорили про недельное странствие по Шадринскому морю, про поиски какого-то дряхлого артефакта в Кассандрийских горах, а еще про спасение очередной принцессы со дна реки Неяви, про сделку с королем некромантов и так далее, так далее. Таков удел Миротворцев.

— Это несравнимо, — Тереза, уперлась локтями в колени, склонив голову.

— Все несравнимо, — Дикой повторил за ней позу, но голову наклонил лишь для того, чтобы заглянуть в ее закрытое лицо. — Везде свои риски, свои шансы. Но это Рей. Ты не знаешь его так, как я. Просто поверь. Он справится. И его никому не удержать, если уж он что-то вобьет в свою дурную голову. Ни тебе, ни мне, ни великим силам зла и добра вместе взятым.

Тереза качала головой в такт его словам.

— Я займу тебе денег, — сказал он, не меняя мотивирующего тона. — Отдашь, когда встанешь на ноги. Только обещай не использовать эти деньги во вред мирному населению.

— Спасибо, Дикой, — засмеялась Тереза, отвлекаясь от мрачных гипотез будущего, но тут же вновь погружаясь в них. — Мне кажется, я плохо влияю на Рея.

В этот раз Дикой не поспешил утешить ее. Покривив рот, он осторожно произнес:

— Не знаю, не могу точно определиться, что я думаю по этому поводу. Да, ты влияешь, я это увидел еще в Лесу Теней. Да, наверное, не очень хорошо. Но знаешь, мне порой не хватает того прежнего Рея, а с твоим появлением я словно бы начал замечать отголоски его настоящего. Как ангелу, мне дурно от этого, но как его другу, мне радостно. Я так ратую за его душу, словно она моя собственная. Но может она и не нужна ему?

— Что-то кощунственное, — растерянно усмехнулась Тереза. — Слышать такое от ангела странно.

— Да я вообще странный, — отмахнулся Дикой. Выпрямился, похрустев спиной. — И как только крылья не облезли? В общем, давай отставим это. У нас есть важные дела, от которых зависит многое в этом мире. Предлагаю преисполниться альтруизмом и заняться этими делами. Итак, костоед.

— Эльвире это не понравится, — попыталась отговорить его Тереза, внутренне радуясь, что никаких просьб и вопросов не потребовалось. Само собой решилось, что Дикой проделает этот путь с ней.

— Моей супруге необязательно знать. У нас с ней есть уговор о соблюдении личного пространства.

— Разве у вас нет работы? — поинтересовалась Тереза, возвращаясь из мира ментальных страданий к миру страданий физических.

Еда по-прежнему аппетитно ароматизировала на столе. В желудке по-прежнему оставалось пусто.

— Нет, — Дикой звучно цыкнул. — Мора в ожидании Гончих, как я сказал. Вот и сидим на пятой точке в ожидании напасти. Мора малость помешалась на потенциальной опасности Гончих, позабыв, что и помимо них врагов хватает.

— Через два месяца должен вернуться Рей и привести княжеского наследника. Через три истекает срок нашей с ним паршивой сделки. Нужно найти костоеда и узнать о Валерии до того, как истекут три месяца, иначе после о его помощи не будет и речи.

— С чего начнем? — азартно поинтересовался Дикой, потерев ладони.

— С еды, — заявила Тереза. — Я не ела три дня и если не исправлю это, то до конца дня не протяну.

Возмущенно округлив глаза, ангел развел руками в стороны, обхватывая ими заставленный стол. Он благородно отвернулся, оставив Терезу с глазу на глаз с пряным мясом.

— Ты сказала, что знаешь, кто убил Валерию, — напомнил Дикой, покачивая ногой и вперившись взглядом в стену. — Так не проще ли найти его и допросить? Оформим не торжественно, добьемся признания, а после уже сделаем по уму.

— С ним так не получится, — ответила Тереза с набитым ртом. — Да и он лишь инструмент. Я хочу узнать, кто направлял его. Кто настоящий убийца Валерии.

— Это Гончий, да? — сразу догадался Дикой. — И ты не хочешь сдавать своего?

— Я знаю, что это бессмысленно, — Тереза придвинула тарелку с отварным картофелем, сдобренным свежим укропом. — Даже если бы захотела сдать, ничего не получится.

— Исполнитель тоже несет ответственность, — продолжил ангел. — Не удастся оставить его без внимания.

Тереза поджала губы, масляные от еды. Пусть Моёл однажды переломал ей все кости без стыда и совести, все же она его не сдаст. Как минимум, ей не хотелось наживать врага в его лице. А сдачу правосудию Моёл не простит. Никакой Гончий не простит.

— Ты здесь как Миротворец или заскучавший ангел? — спросила она Дикоя. — Если как Миротворец, то ты должен и меня арестовать. Но тогда мы не пойдем к костоеду. А если же не собираешься этого делать, то тогда и не надо строить при мне планы, как ты отдашь под суд другого наемника.

Дикой примирительно вскинул руки, легко сдаваясь под ее аргументами. Он всегда таким был, и это грело сердце. Он не изменился. Хороший Миротворец, добрый и отважный, но нет-нет да сходит с проторенной дорожки честного солдата. Ему только дай волю поучаствовать в какой-нибудь сомнительной авантюре, где под угрозой будут его честь, достоинство и собственный зад. Не сдавать преступника лишь потому, что иначе не возьмут с собой к кошмарному костоеду? Дикой согласен.

— Да и я не до конца уверена в том, что это был именно он. Потому что это не его профиль, — продолжила Тереза, со всей душой налегая на бутерброд с копченым мясом и сыром.

— Сопровождение через Лес Теней тоже было не твоим профилем, — напомнил Дикой. — Получается, что Гончие весьма гибкие при необходимости. Вопрос лишь в том, каким образом заставить Гончего выполнить то, чем он обычно не занимается.

Тереза невесело задумалась. Забраться далеко на север, убить княгиню-ведьму — все то, что чуждо Джессу Моёлу. Если бы не ритуал посмертного безмолвия, Тереза даже не подумала бы о его причастности.

«Какую тайну тебя заставили унести с собой, Валерия? Уж не ту ли, в которой раскрывается имя того, кто захотел тебя убить?» — вилка шкрябнула по пустой тарелке, возвращая из мрачных размышлений.

Костоед узнает. Не существует в мире ничего, что не сломалось бы под его зубами, будь то железо, алмаз, камень, заразное проклятие на крови или посмертная тайна.

***

Наконец-то она выспалась. И даже сны пришли какие-то спокойные, легкие.

Простыни пахли свежей стиркой. Важно ли, но было отличие между бельем вычищенным при помощи магии и бельем выстиранным собственноручно. У последнего особый запах, приятный и настоящий.

Встав на рассвете, Тереза на скорую руку убралась, чтобы минимизировать следы своего пребывания. И неважно, что это место станет ее домом на ближайшие пару месяцев.

Она примерно представляла, как найти костоеда. Существо без рода и племени, зарождающееся и вырождающееся по своим собственным законам, могло обретаться как на дне морском, так и в самом сердце современного города. Так что, искать его придется так же, как и любое другое живое существо, да вот только оставалась одна загвоздка — Тереза не доверяла сильфу, водившему ее за нос больше года.

Она испытывала элементаля на простых вещах — найти родник в незнакомом ей лесу, найти в чужом доме тарелку и остальное по мелочи. Сильф справлялся. Вернувшись в дом после итоговых испытаний элементаля, Тереза увидела там Дикоя, вовсю хозяйничающего на кухне.

— Только не говори, что ты голоден.

— Просто коротал время, — спешно объяснился ангел, закрывая проинспектированный кухонный шкафчик. — Итак, идем искать костоеда? Ты раньше сталкивалась с ним?

— Нет, но наслышана. Встреча будет не из приятных.

— Что тебя беспокоит? — Дикой суетился, то и дело пристраивая куда-то свои руки и любопытный нос, исследуя каждый угол дома.

Тереза отвыкла от того, что Дикой считывает любые эмоции, если их тщательно не спрятать.

— Когда я искала Валерию, — нехотя ответила она, — сильф водил меня пятнадцать месяцев просто так. Боюсь, что снова подведет.

— Раньше такого не было?

Застегивая на себе жилет из бурой кожи, Тереза невольно представила Рея в точно такой же форме. Наемники клана все одевались одинаково. Процесс обезличивания был неотъемлемой частью становления Гончим. Что, если Рей изменится? Вдруг он перестанет быть союзником, приняв сторону Ангелара?

— Это началось в Лесу Теней, — сказала она. — Сам видел, пару раз мои заклинания работали не так, как надо. Теперь и на сильфа стало опасно полагаться.

— С чем это может быть связано? — Дикой наконец-то остепенился и сел за стол, пытливо глядя на Терезу. — Я не вижу, чтобы твоя энергия как-то колебалась. Если что-то не так с магическим потоком, я вижу перебитые точки силы.

— Кто-то влиял на мою силу в моменте, — предположила она. — Сначала считала, что я сама была нестабильна. Но если в Лесу это могло быть так, то при поиске Валерии нет. Так что кто-то влиял.

— И в Лесу и во время поисков? — уточнил Дикой, подаваясь вперед.

Она не успевала за его неуемной энергией, что прорывалась в каждом мимическом жесте, в каждом слове. Даже сидя на месте, Дикой куда-то несся.

— Да, но если необходимо было сделать что-то незначительное, то не было никаких помех. Только когда речь шла о спасении жизни или что-то вроде этого.

Прикусив губу, Дикой серьезно и надолго задумался.

— Мы догадывались, что ты ищешь Валерию, — сказал он наконец. — Мора не говорила прямо, но это казалось очевидным. Нам княгиня отдала приказ оставаться в Столице и помогать в восстановлении. После пошла обычная работа. Найти украденное, спасти похищенное и прочее. Ни слова о Валерии.

— О чем ты думаешь? — настороженно спросила Тереза, садясь напротив Дикоя.

Долго сидеть не пришлось. Стоило ей опуститься на стул, как ангел тут же вскочил.

— Еще не додумал. Ладно, идем. Время не ждет.

Раздосадовано всплеснув руками, Тереза встала.

— Предлагаешь все же положиться на сильфа? — поинтересовалась она.

— Если бы тебе не был подчинен ветер, как бы ты искала? — хитро прищурив глаза, спросил Дикой. — Ох уж эти ведьмы, ничего не могут без своего колдовства!

И бодрым шагом двинулся за порог. Гончей ничего не оставалось, как, окинув на прощание стены дома, пойти за ним.

И снова дорога, и снова поиски.

— Я привыкла полагаться на сильфа, потому что это сильно сокращает время. Но остальные Гончие делают по старинке — шерстят последние новости, а после выспрашивают у местных в нужном месте, — поспешила оправдаться она.

Растянув губы в широкой улыбке, Дикой выудил из-за пазухи смятую газету.

— Добро пожаловать в Димитру? — махая газетой, воодушевленно воскликнул ангел.

— Димитра? — Тереза выхватила газету. — Так близко?

— Бог Судьбы нам благоволит, — кивнул Дикой.

Тереза пробежалась глазами по написанной статье. Разграбленное кладбище, грубо разрытые могилы и пустые гробы с проломленными крышками. Определенно дело зубов костоеда.

— Что вообще представляет из себя костоед? — морщась от одного упоминая жуткого имени, спросил Дикой.

— Ест кости, — ответила Тереза, все еще вчитываясь в статью. — Это не человек и не колдун. Отдельная каста живущих существ. Никто не знает, как они рождаются и как умирают. И умирают ли вообще. Чем-то похож на Хозяина Леса Теней.

— Действительно ли он нам нужен? Ты ведьма, Эльвира ведьма. Неужели две ведьмы не смогут расколоть заклятие на костях Валерии?

Тереза удрученно покачала головой, складывая газету и возвращая ангелу.

— Это древний ритуал, я сама о нем не слышала. Некромант мне рассказал, а он знал лишь потому, что сам древний и дряхлый. Это своего рода обет молчания, который дают люди и подкрепляют колдовством, чтобы наверняка. Или который навязывают насильно.

— Тот Гончий, что явился по ее душу, тоже древний и дряхлый? — поинтересовался Дикой. — Или Гончих обучают древним ритуалам, а ты эти уроки прогуляла?

Тереза остановилась посреди дороги, как вкопанная. Попросила Дикоя повторить последние слова, обдумала их хорошо и стыдливо понурила голову.

— В Торан Стараца изучают древние искусства, — сокрушенно сказала она, злясь на собственную узколобость. — Не просто изучают, а учатся практиковать. Ритуалы, заклинания, обряды, науки. Я так зациклилась на Моёле, что совсем забыла, что…, — Тереза осеклась.

— Моёл? — вскинув брови, вкрадчиво поинтересовался Дикой.

— Тебе лучше забыть это имя, — строго предостерегла Тереза и для вескости выставила вперед указательный палец. — И дослушать меня. Я совсем забыла о том, что Александр Розы из Торан Старацы. Ты хоть представляешь, каким даром он обладает, будучи сыном Моры? Да хоть пусть его отец будет нищим рыбаком без капли магии, от матери ему должны были достаться острый ум и сильный дар. И все это в обрамлении воспитания Торан Старацы.

— Как будто бы звучит логично, — задумчиво протянул Миротворец.

— Александр знает о том, кто он, — продолжила Тереза, вспоминая тот день, когда она впервые увидела его и то, как он держался рядом с Морой. — Если бы Валерия оказалась жива, то считалась бы потенциальным претендентом на трон. И на ее сторону встало бы больше людей, чем на сторону незаконнорожденного и неизвестного наследника.

— Думаешь, он решил устранить свою тетку, чтобы расчистить себе путь к короне? — Дикой задумчиво поскреб подбородок. — Вот и ответ, почему Бешеный Пес положил глаз на далекое северное княжество. Его княгиня — мать одного из Гончих Ангелара.

— Да только знал ли об этом Бешеный Пес? Двое из трех не знают, что у второго есть третий, помнишь? Как-то Море удалось скрыть происхождение своего сына. Наверняка об этом знала и Валерия. Значит, один из трех — клан Розы. Остальные не знают.

Тереза сжала руку в кулак, впиваясь пальцами в ладонь. Она совершенно не знает Заклинающего слова. Но она знает, что от него можно ожидать. И за ним она отправила Рея.

Дикой утешающе похлопал ее по плечу.

— Это лишь догадки, — не особо оптимистично протянул он.

— Кто знает, — бесцветно протянула Гончая.

— Костоед знает, — мрачно фыркнул ангел. — Может стоит попытаться обойтись без этого товарища? Пошерстить в книгах, забраться вглубь библиотек. Взломаем этот ритуал и узнаем все сами?

— Это ритуал времен иных богов. Даже если найдем, рискованно пытаться влезать в это. Оставим это на крайний случай. Не найдем костоеда, попытаемся сами.

— Отличный план, — отозвался ангел, с особым наслаждением подставляя лицо под редкие лучи солнца.

Настолько они были редкими, что за час лишь однажды солнце пробилось сквозь тучи.

— А мне нравится затея найти костоеда, — решилась на признание Тереза.

— Вот это да, — Дикой удивленно вскинул брови, округлив голубые глаза.

— Я никогда его не встречала. Когда еще представится такая возможность? Доводилось ли тебе встречать нечто такое, что ни под одно описание не подходит?

Дикой задумчиво наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую.

— Знаешь, — протянул он, — я безумно рад, что оказался догадливым и вовремя пришел. А ведь еще хотел уйти, так долго ждал твоего возвращения. Временами даже думал, что ошибся, ведь с чего бы тебе приходить в дом Рея? Но я рад. Ведь если бы дал волю сомнениям, то сейчас не шел бы навстречу тому, что не подходит ни под одно описание.

Тереза засмеялась, шутливо толкнув Дикоя плечом. Ангел ответил ей таким же смехом.

— Ты сказал Эльвире, что уходишь на какое-то время?

— Да, — ответил Дикой. — В детали ее не посвящал, чтобы не смущать, но предупредил, что могу не вернуться.

Тереза уставилась на него, выискивая в его лице намек на шутку. С него станется действительно так сказать Эльвире.

— И как она отреагировала?

— Послала к демонам, — безмятежно отозвался Дикой. — А вот Мора не обрадовалась. Сказала, чтобы я катился к демонам, но завтра как штык вернулся, иначе меня уволят.

— Но ты ведь можешь и не вернуться завтра, — Тереза замедлила шаг.

— Да, — улыбнулся Дикой. — Но Мора была в такой ярости от моей отлучки, что единственным верным решением может быть только не возвращаться завтра. Надо переждать бурю.

— Будешь от нее прятаться? Ее гнев не стихнет, только усилится.

— Пережидать бурю! — Дикой воздел к небу укоризненный перст. — Ничего, у Рея две комнаты. Я уже присмотрел угол, который облюбую, если меня выгонят из замка.

— Не думала, что когда-то повторю слова Эльвиры, но тебе стоит быть серьезнее. Ты же знаешь Мору, если уж сказала, что уволит, то вполне может перейти к делу.

— Пусть, — пожал плечами Дикой. — И потом сама же прибежит меня возвращать. Она быстро поймет какую утрату понесла, уволив меня. Я не Рей, меня все любят. Народ не простит ей.

И зашелся заразительным смехом, который невозможно было не разделить.

— Я знаю, что поступаю правильно. Не могу больше сидеть в пятидесяти стенах белого замка. Тошно мне, на волю хочется. Да и, если уж совсем по правде, я не согласен с тобой, что Александр Розы не должен занять трон. Может, он и правда негодяй, но и Мора не должна остаться на троне.

— Не забывай, что смерть Валерии может быть на его руках, — в ответ ангел заверил, что не привык обвинять кого-то без доказательств. — Почему ты думаешь, что Мора должна оставить трон?

Она снова шла по тому самому тракту, по которому не так давно шла вместе с Реем. За последнее время этот тракт стал самой проторенной дорожкой в ее жизни.

— Мора запуталась. Она не на своем месте, как бы органично она ни смотрелась в роли княгини. На троне ей тошно, как и мне взаперти, как и Рею в человеческом теле.

Тереза запнулась, едва не вывернув ногу. Несмотря на то что Дикой несся чуть впереди, глядя во все стороны кроме стороны Терезы, он сразу же остановился и подхватил ее за руку.

— Думаешь, ему тошно?

— Тесно, тошно, любое слово, — без раздумий отозвался Дикой. — И тебе под маской этой тошно, хоть и держишься за нее, как за оберег от дурного глаза.

Тереза нервно одернула жилет, тряхнула подвернутой ногой. Все же идти рядом с ангелом чревато оказаться открытой книгой без шанса на сохранение тайны.

— Извини, если лезу не в свое дело, — кашлянул ангел, временно прикусывая язык.

— Ты прав, — утешила она его. — Но у всего есть причины. Моя маска залог не только моей безопасности, но и тех, кто мне дорог. Я бы открыла лицо, если бы знала, что это не причинит кому-то боль.

— Не решай за других, если их это тоже касается. Все имеют право на боль, потому что она не проходит бесследно. И след этот в конечном итоге становится благостным.

— Так ты поддерживаешь Мору? — перевела тему Тереза.

— Нет, я ее осуждаю. Мне не понять ее отношения к сыну, к Рею. Но я точно понимаю, что дорого ее сердцу — ее приют. Там ее место. Может она желала вернуться на трон, но это желание ненастоящее. Ее с детства учили быть княгиней. Это уже привычка, которую не получается сломать. И вместо этого она ломает все вокруг. Не со зла, просто иначе не может.

— Ох, Дикой, — вздохнула Тереза, чувствуя себя гадко и, вместе с тем, просветленно, — ты слишком добр.

— Я не сужу лишь со своей колокольни, — улыбнулся он. — Но я таким родился, я тоже не могу иначе. Я бы хотел ставить во главу свои чувства и не думать о чужих. Но не могу, не умею. И не скажу, что это благословение.

— Когда найдем костоеда, — проговорила Тереза. — Не начни сочувствовать ему. Он все равно захочет тебя сожрать и не подавится.

— Я ведь потому и подружился с Реем, хоть он и был сильно против, — посмеявшись, сказал Дикой. — Я учусь у него до сих пор. Ценить себя. Без этого я чувствовал себя неполным. Наверное потому частью своей души я не против того, что кто-то может на него плохо влиять. Он дурной, это факт. Но это он, настоящий и полноценный. Завидую полноценным людям. Они не стыдятся своих темных сторон.

— Но если Рей станет прежним, — задумалась Тереза. — То он ли это будет? Тот ли самый Рей, которого мы…, — он осеклась, прикусила язык. — Вы знали?

Дикой то ли сделал вид, то ли на самом деле не заметил оговорку.

— Нет, не будет, — ответил он с грустью. — Все станет только хуже. Быть без души одно, а обрести и потерять — другое. Это как ледяная вода. Если ты в ней уже бултыхаешься, то вроде как чувствуешь себя нормально. А если вылезешь, отогреешься, а после снова занырнешь, то глазом моргнуть не успеешь, как тело пробьют судороги, сердце сожмется и дыхание скует.

— Но если входить в воду постепенно? — подхватив его мысль, предположила Тереза.

— Вода от этого теплее не станет. Если прыгнуть с разбега, то все пройдет быстро. Если по чуть-чуть, то просто отсрочишь неминуемое. Может быть, даже не заметишь, как сосуд за сосудом сжимает. Не распознаешь сразу судорогу, сочтешь ее лишь неприятным зудом, в это время заплывая все дальше и дальше. И когда берег перестанет быть видимым, уже не будешь иметь шанса вернуться.

Тереза крепко задумалась. И перестать бы ей уже возвращаться мысленно к Море, пытаясь найти объяснение ее поступкам, но это происходило против воли. Вот и княгиня вступала в ледяную воду, не замечая, как ее юбки мокнут и тяжелеют, приближая к неминуемому. Одно скверное деяние — один шаг.

— Дикой, — осторожно проговорила Тереза, стараясь подобрать слова, — о Майе.

Краем глаза заметила, как у него дернулась щека.

— Думаешь, она правда сама?

— Нет, — неожиданно отозвался Дикой. — Я знаю, что чувствуют люди, готовые вот-вот решиться. Майя и не думала об этом, как бы плохо после Леса ей ни было. Они с Реем собирались пожениться, он сделал ей предложение, когда мы выбрались из того чистилища, Леса Теней.

Тереза задержала дыхание, прилагая все силы, лишь бы ни капли эмоций не проступило наружу. Отчего-то это известие о женитьбе резануло ее сильнее, чем факт существования общей дочери Рея и Майи.

— Есть предположения, кто мог это сделать? — как можно равнодушнее спросила она.

— Предпочитаю не обвинять без доказательств, — бесцветно ответил Дикой.

Лишь когда до портала оставалась всего пара шагов, Тереза решилась на важный вопрос:

— Ты сказал, что знаешь, что чувствуют те, кто решается на самостоятельный уход из жизни, — старательно подбирая обтекаемые слова, заговорила она. — А Дафна Сарреван, в ней ты чувствовал эту готовность?

Во время заключения Терезу не баловали частыми встречами с теми, кого она хотела бы видеть. Даже княгиню, на тот момент еще Мору Розу, пускали скрипя зубами. Хоть Вечные Льды и относились к Северному краю, но уже давно отвоевали себе некую автономию, а потому и княгиня не была для них особым авторитетом. Так вот, за месяц заключения Тереза виделась с родными едва ли два раза. Последний — за неделю до ее «самостоятельного ухода».

Дикой обернулся через плечо и ответил:

— Да.

И вот она Кассандра, и вот он портал. Прибрежный город Димитра встретил шумом штормящих волн.

Каждый джахарианский город торжественно участвовал в конкурсе на самую дрянную осень. Ул-Кассан хотя бы оставлял шанс деревенскому колоритному уюту. Димитра же расстаралась во всю свою каменную мощь.

Высокие волны разбивались о набережную, одаряя невезучих прохожих веером ледяных брызг. Те брызги, от которых удалось увернуться, отправлял вдогонку ветер, ну чтобы уж точно ничего без дела не пропало.

И кто придумал выстраивать портал прямо на набережной?

— Отвратительно, — сетовала Тереза, сжимая края капюшона под подбородком.

— Свежо! — заключил Дикой, вдыхая соленый морской воздух.

Димитра обычный портовый город, одной из своих границ подпирающий Столицу. Между двумя городами-здоровяками даже не затесалось деревеньки-посредника, в какой-то момент Димитра плавно сливалась со Столицей, сменяя характерные для себя каменные дома с синей черепицей на дома из бруса.

Тереза часто бывала в Димитре по долгу службы, но, по долгу собственных мировоззрений, старалась миновать набережную, растянувшуюся на всю прибрежную городскую линию. Ну не любила она моря и прочие водоемы.

— Давай уйдем отсюда, — сказала она и, не дожидаясь ответа, взяла курс противоположный морю.

В этот скверный день все люди и нелюди отличались благоразумием — сидели дома. Бушующий шторм даже торгашей оставил без права выбора — местный рынок уныло пустовал, шелестя на сумасшедшем ветру вывесками. И этот день еще в простонародье именовался огненным днем.

Но как быстро Тереза ни старалась идти, ее упорно догонял плеск проклятых волн. В какой-то момент ее стало покачивать в такт с ними. Пришлось остановиться, успокоиться, прочувствовать твердую землю под ногами.

— Морская болезнь? — участливо поинтересовался Дикой.

— Просто не люблю воду, — пробормотала Тереза. — На кладбище идти смысла нет, если костоеда там уже заметили, то прогнали. Наведаемся на скотомогильник.

— Разве животных не отдают огню?

— Не всех. Некоторые любят дарить место последнего сна домашним питомцам. Собакам, котам, варанам. Не имея доступа к людским костям, костоед может перебиться костями животных.

— Я немного пошерстил умные книги, когда собирался, — Дикой взъерошил и без того спутанные волосы. — Костоед и на живого может напасть.

— Если только с голоду, — кивнула Тереза.

Костоеду нет дела до живой плоти или горячей крови. Его интересует только то, что скрывается под всем этим.

Тереза и Дикой торопливым шагом направлялись в сторону городского кладбища. Лишь изредка им встречались унылые патрульные, что натянули свои фуражки до самых носов и укутались в теплые плащи, развиваемые на ветру.

Кладбище нашлось быстро. Современное, дорогое, выстроенное по всем канонам северных княжеств — высокие каменные шпили, обилие железа, широкие проходы между захоронениями. В самом начале кладбища, как полагалось, стоял маленький храм из черного камня — обиталище Бога Смерти.

Мельком взглянув на выгравированные изображения закрытого глаза — символ мертвого божества — на каждом столбе каменного ограждения, Тереза более не интересовалась этим местом. Костоед был здесь несколько дней назад, а значит, что все уже давно привели в порядок и если могли там остаться зацепки, то их уже не сыскать.

Тереза покосилась на Дикоя. Ангел себе не изменял. Мрачное небо, стылый ветер, безлюдность и близость кладбища не гасили его улыбки. А глаза сияли так, словно это был самый лучший день в его жизни.

— Еще, перед тем как уйти, я наведался в одно место, — сказал он, заговорщицки дернув бровями, — в котором есть один человек, что может помочь отыскать кое-какую информацию.

— Информацию, как жить, если ты в заднице? — уныло спросила Тереза, подтягивая перчатки, чтобы осенний холод на касался запястий.

— О том, кто был отцом Александра, — важно возвестил Дикой.

— Надо перестать оценивать Александра через тень его родителей, — скептично ответила Гончая.

— Разве это не прольет свет на его способности?

— Он из Старацы. Это отвечает на все вопросы о том, на что он способен. Лучше узнать, на что он не способен.

Миновали аллею, на которой еще осталась пожухлая листва, разметенная по всей брусчатке. Все же, Димитра красивый город. Небольшой, аккуратный. Дома невысокие, но выдерживающие схожий фасад. Обилие трактиров с видом на искусные скульптуры, памятники, парки, фонтаны. Дикой изъявил ярое желание приобрести здесь жилье для души.

— Димитра дорогой город, — усмехнулась Тереза. — Сколько сейчас жалованье Миротворца? Тебе придется отказаться на пару месяцев от еды, чтобы наскрести на что-то приличное здесь.

Дикой с воодушевлением заверил, что легко откажется от еды ради красивого вида из окна. Тереза ни на грош ему не поверила.

Как следует из названия, скотомогильник нечто не очень красивое и располагающееся не в самом презентабельном районе города. Широкие чистые улочки сменились узкими проулками, вычищенные фасады домов обратились в ветхие, обвалившиеся стены. Морской воздух смешался с душком человеческой неблагопристойности. Расстояние между домами становилось все больше, все чаще попадались амбары, заброшенные дома и разбитые фонарные столбы.

— Мы правильно идем? — поморщившись, спросил Дикой.

— Правильно, — уныло отозвалась Тереза.

До скотомогильника они так и не дошли. Схватив Гончую за локоть, ангел остановился, уставившись в темные провалы окон дома, что разрушался на другой стороне улицы. Тереза инстинктивно схватилась за кинжалы и прислушалась. Оглядевшись по сторонам, Дикой быстрым шагом пошел в сторону запримеченного дома, таща Гончую за собой.

— Как убить костоеда? — деловито осведомился он.

— Мы его не убивать идем, — спешно напомнила Тереза.

Подойдя к дому, Миротворец без зазрения совести влез на оконный проем, хрустнувший сгнившей рамой и остатками стекла. Подтянулся, пробрался внутрь, а после подал руку Терезе.

Поколебавшись, она все же из приличия решила руку принять. Про себя понадеялась, что это останется никем незамеченным — как наемнице, ей были не чужды некоторые предубеждения. Уж Гончая должна мочь самостоятельно пробраться через окно. Тем более она.

— Почему мы здесь? — спросила она, оказываясь внутри заброшенного дома.

Лестница без перил, захламленные мусором полы, исписанные стены. Дверные проемы без дверей, жилище без признаков жизни. И веяло здесь погибелью и унынием. Семья, одиночка с хвостатым другом — неизвестно, кто здесь жил. Но когда-то на стенах были обои, комнаты были уставлены мебелью, на полках стояли милые сердцу безделушки. Сейчас ничего, пустота и забытие.

— Нам нужен костоед, — проговорил Дикой. — Хорошо же, что мы так быстро смогли его найти?

— Ты его чувствуешь? — растерянно спросила Тереза.

К такой скорой встрече она не была готова.

— Сложно не почувствовать, — ангел смотрел на второй этаж, на темный провал двери с оторванным откосом. — Душок как от известняковой ямы.

Запоздало последовав примеру и здравому смыслу, Гончая принюхалась. Но как ни старалась, ничего кроме запахов типичного заброшенного дома она не чувствовала. Тогда настроилась, чтобы прочувствовать этот дом. Есть ли кто-то еще, кроме них двоих? Но никого и ничего.

— Костоед не подчиняется ничьим законам, — прошептала она. — Я не могу его почувствовать. Словно никого и нет здесь. Ты не ошибаешься?

Дикой посмотрел на нее со смесью растерянности, пугливости и неуместного азарта.

— Он здесь, — заверил ее ангел. — Идем?

Тереза кивнула, вооружаясь кинжалами. А поможет ли это вообще, если костоед решит добраться до их позвоночников?

Дикой первым ступил на ветхую лестницу, ябеднически скрипнувшую под его ногами. Морщась на каждом скрипе, ангел медленно поднимался наверх. Тереза шла за ним, производя гораздо меньше шума. Ветер предостерегающе вился вокруг нее, минимизируя столкновение с удушливой аурой дома.

— Он чем-то занят, — прошептал Дикой.

На лестницу в пятнадцать ступеней ушло не меньше минуты.

— Ест, — сипло проговорила Тереза, внутренне сжимаясь от ужасной догадки.

— Ты слышишь хруст костей? — Дикой замер, когда оставалась всего одна ступень.

Еще одна ступень и поворот направо — вход в комнату.

— Нет, — и Тереза замерла, как телом, так и духом.

Немногое ее могло напугать очень сильно. Но когда находится рядом нечто неизвестное и плотоядное, волей-неволей начинаешь бояться. Дикой подался вперед, высунулся и осторожно заглянул в дверной проем.

— Там комната, через нее еще одна за закрытой дверью, — доложил он, выпрямляясь.

Тереза кивнула и, обойдя ангела, вошла в первую комнату. Остановилась, снова прислушалась и принюхалась. Она могла его почувствовать, но только с близкого расстояния. В носу все тот же запах брошенного дома, ветхих стен, пропитанных сыростью, но примешивалось к этому что-то неуловимое, сначала пудровое, а после отчетливо меловое. И на языке появился привкус, который бывает, если лизнуть мел.

— Кости большей частью состоят из извести, — сама не зная зачем, сказала Тереза.

— А сейчас ты слышишь хруст костей? — шепотом спросил Дикой.

— Нет. Но я слышу чавканье.

В звук оседания стен и скрипа половиц вплелся еще один звук. Тошнотный, булькающий.

Тереза сделала еще шаг, приближаясь к двери. Кинжалы убрала — у костоеда острые крепкие зубы и когти. Гончая сняла перчатки, растерла друг о друга пальцы. Ощущение опасности усиливалось, завопила интуиция, призывая спасать свою жизнь. Костоед не подвластен этому миру, но он был осязаем, а значит, горел, как и почти любое другое твердое тело.

— Ужасное ощущение, — с беспокойством проговорил Дикой и тут же нервно засмеялся. — Чувствую себя ребенком.

— Почему? — удивленно выпалила Тереза, останавливаясь в двух шагах от двери.

Звуки стали отчетливее. Чавканье лишь изредка доносилось из-за двери, гораздо чаще слышалось, как кто-то что-что с усилием разрывает. Что-то мокрое и плотное.

Все еще улыбаясь, Дикой пожал плечами.

— Как будто я нашел что-то запретное. Не обращай внимания, мне просто страшно до одури.

Тереза с пониманием кивнула. И ей было страшно. Вытянув вперед руку, она пальцами толкнула дверь. С тонким скрипом та плавно отворилась, выставляя напоказ то, что видеть, пожалуй, не стоило.

Сжав одну руку в кулак, зажимая в ней огонь, Тереза выставила другую руку вперед, призывая сильфа. Костоед, завизжав, отлетел к стене и вжался, удерживаемый колдовством. Он рвался, рычал, плевался кровью и слюнями, сучил когтистыми руками и костлявыми ногами. Рваный балахон, заменявший ему тело, напитался чужой кровью и сковывал его движения, оставляя на полу красные разводы.

Маленькая комната. Пустая, но с детской кроваткой. И сиротливая картина на стене, замутненная пылью долгих лет. И истерзанное тело посреди комнаты.

Тереза взглянула на останки и быстро отвела взгляд. Красное месиво с проблесками обломанных желтоватых костей вызвало у нее приступ тошноты. Дикой, стоя рядом, зажал рот и нос рукой.

— Костоед, — громко обратилась к существу Тереза, — я тебя не убью.

— Отпусти, — прошипело создание, лишь отдаленно напоминающее человека.

Лицо сплошь покрыто черной лоснящейся коркой. Заплывшие кровью маленькие глазки с цепкими вертикальными зрачками сканировали все живое вокруг, как рентген, выискивая то, что угодно в еду. Руки и плечи костоеда развиты сильнее, чем ноги. Он привык ползать и подолгу ковыряться в земле. Ему не нужна была обувь, кожа на ногах огрубела, покрылась такой же коркой, как и лицо, только плотнее. Челюсти костоеда мощны и лишены губ. Клыки кривыми рядами выдавались вперед, лишь изредка виднелся алый язык. Нос вплюснут, чтобы не мешать вгрызаться в плоть.

В остальном, почти что человек.

— Отпущу, но мы тебе не еда, — Тереза продолжала удерживать костоеда. — Дикой, достань у меня из левого нагрудного кармана кость.

Она предусмотрительно держала на поводке саламандру — в любой момент что-то могло пойти не так.

Хоть ангел изрядно впечатлился увиденной картиной, все же он оставался Миротворцем. Без лишних слов он запустил руку ей под жилет и вытащил кость. Глаза костоеда вожделенно зажглись. Узкие зрачки расширились, заполнив всю радужку. Через кривые зубы закапала слюна.

— Эта кость защищена заклятием безмолвия, — сказала Тереза. — Мне нужно знать какую тайну закрыла в себе та, кому принадлежит это кость. Я отдам тебе кость, ты ее съешь и расскажешь мне все.

— Съем ваши кости, — прошипел он, тщетно пытаясь высвободиться из тисков воздушного элементаля.

— Я тебя сожгу, — предупредила Тереза, раскрывая сжатую в кулак ладонь.

От появившегося огня по комнате разошелся жар, остудивший плотоядный пыл костоеда.

— Хорошо, — сдался костоед. — Давай сюда кость.

Тереза кивнула Дикою, продолжая удерживать существо.

Ангел некоторое время смотрел на огонь в ее руке, но лишних вопросов опять же не задавал. Но Тереза по его глазам видела, насколько его распирает любопытство.

Он осторожно подошел к костоеду и протянул ключичную кость.

— Ведьма держит меня, — пожаловался костоед. — Пусть отпустит или клади ее мне прямо в рот.

Дикой замешкался, но быстро принял решение. Приблизился еще на полшага и сунул косточку в частокол зубов. Отшатнулся, глядя на свою руку, словно это она оказалась по локоть в зловонной пасти.

— Вся жизнь перед глазами пронеслась, — возбужденно прошептал Миротворец, приблизившись к Терезе.

Костоед с аппетитом зачавкал, перемалывая хрупкую косточку. Не имея возможности помочь себе руками, он запрокидывал голову, довольно жмурясь и капая слюнями на пол.

— Отвратительно, — прошептала Тереза.

Когда от кости ничего не осталось, костоед замер, прислонившись затылком к стене. Несколько минут он молчал и не шевелился.

У Терезы порядком устала рука, которой она удерживала костоеда от глупых поступков. Да и саламандра норовила сорваться с другой руки и пуститься во все тяжкие. Вокруг столько всего, что можно подчистую сжечь!

— Две стихии, — уличая момент затянувшегося молчания, прошептал Дикой. — Впечатляет.

— Чему ты удивляешься? — проворчала Тереза, во все глаза наблюдая за костоедом.

— Тому, что год назад ты не спалила бесов Лес Теней до последнего пня, — укоризненно пробурчал Дикой. — Могла же ведь. Почему ты раньше его не использовала?

— И как бы мы потом разгребали последствия? — проворчала она в ответ.

— Да это уже дело десятое, — не остался в долгу ангел.

— Не использовала, потому что боялась поджечь себя и сжечь свою жизнь, — нехотя призналась Тереза.

Костоед вышел из своего забытия. Как оказалось, не для того, о чем его просили.

— Косточку ангела хочу.

Дикой крякнул, возмущенно округлив глаза.

— На святое позарился, — выпалил он, инстинктивно пятясь назад.

— Всего одну, маленькую, хотя бы фалангу, — умасливал костоед, возясь под придавливающим его воздухом. — Они такие сладкие, вкусные. Сладкие косточки ангела.

— Слишком жирно будет, — взяв себя в руки, Дикой вытащил из ножен меч. — Не прекратишь, я из твоих костей себе ожерелье сделаю.

— Мои кости хрупки, — глухо засмеялся костоед. Опьяненный взгляд его блуждал по всей комнате. — Чтобы они были крепки, мне нужны чужие кости. Я соберу их, посажу в землю, они прорастут, а после станут мне друзьями. Они будут говорить со мной и служить мне добрую службу. А потом я их съем.

— Отвратительно, — в очередной раз поморщилась Тереза. — Костоед, отвечай на вопрос. Та кость, что ты съел, какую тайну в ней запечатали?

— Ангельскую кость, — все настырнее извивался костоед.

— У него крыша поехала? — недоуменно пробормотал Дикой.

Тереза осмелилась сделать шаг к костоеду и продемонстрировать жаркий огонь в непосредственной близи.

— Отвечай, — потребовала Гончая.

Костоед простонал, дернулся в сторону от жара.

Повеяло чем-то неизбежным и обреченным. Ей вдруг стало ясно, что эта попытка провалена. Последняя и единственная кость утонула в желудке костоеда, а сам костоед совершенно отчетливо обезумел. Если бы она могла предвидеть подобный исход, то попросила бы некроманта оставить две кости.

— Ладно, будет тебе кость! — выпалил Дикой.

Тереза удивленно обернулась.

— Ты что несешь!? — прошипела она так, словно он предложил костоеду ее кость, а не свою. — Совсем, что ли?

— Ангельская кость! — вожделенно прокричал костоед. — Сладкая, сочная, вкусная!

— Одна фаланга, и ты говоришь то, о чем тебя спрашивают.

— Дикой, нет! — попыталась образумить Тереза.

— Хорошо, договорились, — охотно согласился костоед.

— В прошлый раз ты тоже согласился, — раздраженно напомнила ему Гончая.

— Я не знал, что вы мне подсунете, — костоед поворочал головой на гибкой шее и наконец смог сфокусировать свой взгляд на ведьме.

Она невольно поморщилась. Один глаз костоеда остался узкой вертикальной щелкой, а второй расширился, заполнив чернотой всю радужку. Тереза не испытывала сочувствия, но когда неизвестное происходит с неизвестным, становится во много раз страшнее.

— Отрава, — протянул костоед. — Отравили меня. Грязная кость была. Но я вижу, вижу, что с ней было. Ей разрезало грудь, отрезало язык и порезало глаза. Она не хотела молчать, слепнуть и умирать. Она бежала, далеко, долго. Юная дева, познавшая ужас от того, кто преследовал, кто заставлял бежать и хотеть спрятаться.

Костоед замолчал, обессилев. Голова свесилась, опали когтистые руки.

— Он откинулся? — осведомился Дикой, застыв в изумлении так же, как и Тереза.

— Не знаю, — глухо ответила Тереза, продолжая держать костоеда, — но твоих костей ему больше не надо.

— Не дождался десерта, — хмыкнул ангел.

Тереза повернула голову, с ужасом глядя на него. Дикой виновато улыбнулся, нервно дернув плечами. Гончая неуверенно пошевелила левой рукой, в которой плясал огонь. Ее мучала неясная незавершенность и острая потребность добиться ясной завершенности.

— В нем еще теплится жизнь, — после некоторых раздумий сказал ангел. — Но едва. Может, ну его? Я все-таки хочу унести отсюда все свои кости.

Тереза кивнула, разглядывая бесчувственного костоеда, но уходить не спешила.

— Может, он еще оклемается? — с надеждой спросила она. — Он не ответил на вопрос, кто был убийцей, кто заставлял ее бежать.

— Думаешь, придуривается? — вскинул брови Дикой, одной ногой уже нацелившись на выход.

— Торгуется, — предположила Тереза. — Понял, что продешевил с фалангой, но закончить не успел и отключился. Надо привести его в чувство.

— Я не буду его исцелять, — упрямо заявил Дикой. — И пальцем не прикоснусь. Напомню, он хотел оттяпать у меня этот палец.

— И ты согласился, — возмутилась Тереза, но, конечно, рисковать костями Дикоя она не собиралась. — И что значит отравленная кость? Что в ней могло быть такого, что у него мозги набекрень отъехали?

— Видела его глаза? — понимающе хмыкнул Дикой. — Какой яд так действует?

— Применимы ли к нему действия человеческих ядов? — задумчиво протянула она, садясь перед костоедом на корточки и заглядывая в его черное лицо. — Много что так действует на людей. Пальцев рук не хватит сосчитать.

— Хватит о пальцах.

Тереза усмехнулась, покосившись на Дикоя. А после тяжелое и зловонное повалилось на нее, брызжа на лицо слюной и кровью, щелкая в опасной близости желтыми кольями. Не сдержавшись, Тереза закричала. Лишь удачно выставленная перед собой рука спасла ее лицо.

Пинком Дикой отбросил костоеда в сторону, ударив того об стену. Но в этот раз существо оказалось проворнее. Отскочив от стены, как мячик, снова бросилось в атаку. Тереза кинулась ему навстречу, выставляя вперед другую руку.

Конец ознакомительного фрагмента.