Человек будущего уже среди нас

Анна Фирсова, 2021

Мир далёкого, а может, и не очень, будущего. Совсем не призрачного, а вполне реального. Что если генетика настолько прочно укоренится в нашей жизни, что мы будем вольны выбирать того ребёнка, которого захотим? Что будет, если любой сможет проконтролировать любой параметр своего чада: от цвета волос и глаз до талантов и предпочтений? Каким тогда станет наш мир?

— Мы хотим рыжую голубоглазую девочку. В идеале ещё, чтобы без уродливых веснушек и всяких там родинок.

— К сожалению, с вашим набором генов это невозможно. Не поймите меня неправильно, но для того, чтобы получился именно такой цвет волос и глаз, необходимо, чтобы эмбрион имел вот эти восемь генов.

Доктор Корделл развернул к молодым родителям экран компьютера. На нём отражалась генетическая карта в виде светлых столбиков с чёрными полосочками. Совершенно неясная картина для простого обывателя. Отец, господин Дэвид Грин, силился понять изображение: нахмурил брови, прикусил язык, начал медленно кивать головой. Мать, Натали Грин, стеклянным взглядом смотрела сквозь экран на доктора.

— Я хочу рыжую голубоглазую девочку и точка.

— Но у вас есть прекрасные здоровые эмбрионы. В том числе и девочки. Неужели, если они будут не рыжими, а, скажем, как вы, темноволосыми, то…

— Это не обсуждается. Рыжая девочка. С голубыми глазами.

Генетик вздохнул. Такие, как Натали, приходят к нему каждый день толпами, и все хотят одного и того же: чтобы их ребёнок был вундеркиндом, олимпийским чемпионом, вторым Моцартом, Эйнштейном. Ну или хотя бы просто красивым под заказ.

Генетика шагнула далеко вперёд и теперь действительно стало возможным выбирать ребёнка. Однако в некоторых случаях наука бессильна.

— Понимаете, — врач решил предпринять ещё одну попытку убеждения Гринов, — ни у одного из ваших эмбрионов нет самого главного гена, отвечающего за желаемый цвет волос. Ни у одного из двадцати пяти, которых мы на данный момент имеем in vitro, нет гена MC1R. Более того, оценив ваш генотип, я могу с уверенностью сказать, что у вас никогда не будет рыжего ребёнка. Ни один из вас не является носителем этого гена.

Активировался Дэвид. Он оторвал совершенно потерянный взгляд от экрана монитора, сощурился. Рука отца потянулась к проплешине в тёмно-русых волосах.

— Но ведь я точно знаю, что моя прапрабабушка была рыжей. Волосы были прямо огненные. И она не ведьма.

Детский сад. Доктор силился, чтобы не закатить глаза, а вежливо улыбнуться несчастным пациентам.

— Возможно, ваша дальняя родственница красила волосы какой-нибудь стойкой краской? Даже если у неё был такой натуральный цвет, это ещё не всё, что нужно, для того, чтобы ваши дети обладали таким же цветом волос. Как минимум, надо учитывать то, что в вашем генотипе нет генов рыжего цвета. Им неоткуда взяться.

— А голубых глаз?

У мужчины были карие, глубокие глаза. Настолько тёмные, что радужка почти сливалась со зрачком. У его супруги глаза чуть светлее, цвета разбавленного виски с колой. Тут и там жёлто-зелёные вкрапления.

— Сейчас посмотрим.

Корделл не хотел заранее расстраивать и без того отчаявшихся родителей, которые решились на ЭКО, чтобы выбрать именно такого ребёнка, какого они хотят. Врач оценил хромосомную карту. У Дэвида на плече пятнадцатой хромосомы был ген HERC2. Глубокий карий и ничего больше. У Натали на девятнадцатой хромосоме EYCL1 — зелёный. Носительница?

Конец ознакомительного фрагмента.