Сказки одного Самайна

Анна Фирсова, 2020

Сборник рассказов двух авторов, истории на два голоса. Раньше он был концертной программой: Александра и Анна читали эти истории со сцены в последний вечер октября, аккурат на Самайн. А теперь решили превратить проект в книгу. Почему именно в октябре? Потому что в октябре граница между миром людей и миром духов становится очень тонкой. Мы встречаем на улице потусторонних чудовищ и чудеса, наши тени сбегают от нас гулять по своим делам – а мы даже не замечаем. Эта книга написана шорохом листьев, звуками шагов на пустой вечерней улице. Светом фонарей и тенями, которые гуляют без тех, кто их бы отбрасывал. Шепотами и зеркалами. Самайн – самое тонкое, самое острое, самое нежное время чудес. И если вы хотите послушать о них, то добро пожаловать.

Варенье из безнадеги

— Привет! Ну как ты? Что врачи говорят?

— Говорят, что всё будет хорошо.

Голос в трубке срывается. Ты большой и сильный мужчина, а большие и сильные мужчины ничего бояться не должны.

— Когда у тебя операция?

— Двадцать пятого утром.

— Отлично! Я тут на досуге варила варенье. Ты такого ещё не пробовал, но обязательно должен. Слива в шоколаде, не хухры-мухры. Короче, позвони мне после операции, а я заеду к тебе с баночкой этой чудо-штуки. Обещаю, ты не пожалеешь.

Завтра надо будет купить слив, тёмно-синих и продолговатых. До двадцать пятого у меня есть два дня. Успею.

***

— О, кого я вижу! Сколько лет, сколько зим! Как твоя новая работа?

— Ой, не дави на больное. Знаешь, мне кажется, я оттуда вылечу с треском через неделю: начальница взъелась не пойми на что, да и простуда эта. Короче, доконают они меня все вместе взятые.

— Но тебе там нравится?

— Конечно, нравится. Я ж об этом месте полгода мечтала, старалась, а теперь… Эх…

Ты обречённо вздыхаешь. Не люблю, когда ты так вздыхаешь и сутулишь плечи.

— А знаешь, что? У меня тут совершенно случайно закатилась баночка варенья из малины, брусники и черники. Хочешь, занесу завтра? Мне не сложно. Заодно расскажешь, как там у тебя что. И вообще.

— Опять всех вареньем кормишь? Себе-то хоть оставляешь? Хотя предложение заманчивое, да и не сидели вместе просто так давно. Давай тогда завтра, в восемь у меня.

Ягоды у меня всегда есть, да и рынок совсем рядом с домом, полчаса прогулки, говорить не о чем.

— В восемь так в восемь, — улыбаюсь. Будет тебе варенье.

***

— Привет, я к тебе на час, потому что он у меня есть, а я всё равно была рядом. Как дела?

— Тебе прям правду или как всем?

— Зачем мне «как всем»? Рассказывай, чего стряслось.

— Да вот, в кое-то веки думала, что всё у меня хорошо, и человек надёжный рядом, и работа на зависть каждому. А вышло, что вышло. И человек предал, хотя клялся в высоком-чистом-вечном, и работа под откос летит. С деньгами меня подставили, а теперь вот и дело всей жизни хотят отобрать. И вроде так хорошо всё шло… Ну ты в курсе. Рассказали уже небось.

— Откуда бы и кто? Ты ж вечно от всех всё прячешь, только улыбка на лице и нос до неба. О, кстати, а знаешь, что я тебе привезла? Правильно, варенье. Смородиновое! Твое любимое.

— Эх, вот всё бы тебе варенье худеющей женщине подкинуть! Без работы почти, без мужика, так ещё и жирная буду.

— Зато счастливая. Бери, у меня ещё банка дома стоит, тебя дожидается. В этот раз много получилось.

— Ну тогда жди меня в гости, жирную и счастливую.

Мы смеёмся, и усталость пополам с тревогой покидает твои открытые миру глаза. Пусть даже и ненадолго. Иногда так важно выдохнуть хоть на пару минут воздух отчаянья, забившийся в лёгкие. Всё будет, милая, всё у тебя ещё будет.

А про тебя мне, конечно, уже рассказали. Иначе как же мне было угадать, из чего именно варить для тебя заветную баночку, которую ты так умильно прижимаешь сейчас к груди и уже строишь грандиозные планы на то, как будешь её растягивать, чтобы не слопать всё сразу.

***

Из чего я варю своё варенье и зачем, спросили меня однажды.

Что я могла ответить? Из ягод, фруктов, сахара, новостей, всего мира и немножечко из боли, которая у каждого своя. Разбавить её, размешать, перегнать, изменить и вернуть вам.

Как совсем-то без боли? Совсем нельзя. И без отчаянья нельзя.

Человек, который всегда счастлив, начинает лениться, забывать, зачем и куда он шёл. А не идти тоже нельзя, не идти — смерть.

Вот и получается такая полезная для здоровья маленькая кухонная магия. Очень простая.

Забрать, изменить, вернуть.

«А если я эту банку другому отдам?»

А отдай. Ничего не произойдёт. Ну, может, сон человеку приснится, в котором он — не он. Проснётся и забудет. Или мысль дельная придёт — так даже лучше. Но в основном не происходит ничего: боль-то не его, отчаянье не его, так что не приживётся.

Конечно, я не сразу поняла, что происходит.

Ну пришёл друг, ну пожаловался, ну угостила потом чем-то лично для него сваренным. Не великое геройство. Человек улыбнулся и пошёл жить свою жизнь дальше, а у меня внутри равновесие вернулось, которого не стало ровно после рассказа об очередной беде.

Догадалась сильно потом. И всё, не смогла больше не знать. Вот и варю с тех пор варенье из безнадёги, как когда-то сама его и назвала.

Дурацкая шутка, скажешь мне ты. Конечно дурацкая, но работает же.

Когда у тебя есть шанс что-то сделать, что-то изменить к лучшему, разве бы ты не попробовал? К тому же, никто не отменял выбор: не хочешь — не ешь, страшно — не ешь, не уверен — не ешь, не нужно — не ешь.

Всё просто.

Человек — создание тонкое. Он сам чувствует, когда надо себя спасать, выдай только лекарство.

«Что, захотелось в бога поиграть?» Да нет же, ну какой ты странный. Каждый сам себе бог.

Вот после таких вопросов я и перестала пытаться объяснить, как именно это работает. Захочешь — попробуешь, не захочешь — не надо. Всё просто. Сам всё почувствуешь.

А я… А что я? Вот, иду на рынок за сливами. Благо, от дома всего полчаса. Сахар есть. Остальное придёт в процессе. А ты подожди немного, и всё будет хорошо. Обещаю, всё будет хорошо.

Смотри, вот и кастрюля уже на огне, и фрукты вымыты в ключевой воде.

Пенка, которая либо съедается мгновенно, либо фу-гадость-какая уже снята большой деревянной ложкой на блюдце, как когда-то делала бабушка. И банка пузатая уже кипятком обварена, и крышки готовы.

И я тихо шепчу твоё имя над огнём.

Всё будет хорошо, говорю я. Всё наладится.

***

Я снимаю ковш с плиты и выключаю огонь. В доме пахнет сливами и шоколадом. Ты наблюдаешь с любопытством кошки за каждым моим движением.

— Готово. Хочешь попробовать, или пусть остынет?

— Хочу, конечно. Давай!

— Тогда вот тебе чай, вот тебе ложка и вперёд.

— Спасибо. А что ты там шептала, если не секрет? Шаманишь опять?

— Да какое там шаманство? Просто сказала, что всё будет хорошо. Веришь?

— Тебе-то? Конечно, верю. Горячее, зараза, но какая же вкуснятина.

— Конечно, вкуснятина. Для тебя же готовила. Всё как ты любишь.