Камень изо льда

Анна Ураскова, 2014

В укрытых вечным снегом горах спрятана одна из трех великих академий – Академия Охотников. Из крошеного поселения туда приезжают юные Эмма и Рафаэль. Старшая сестра на третьем курсе и готовится стать медиком. Её младший брат, юноша светлый и добрый, ещё не может определиться, хочет ли он стать охотником. Он знакомится с Карлом, мрачным, полным страшных тайн юношей: проведя в академии почти все свое детство, Карл отличается поразительными способностями к суровому ремеслу охотника и находится на службе директора в качестве шпиона. Но у юноши есть свое прошлое, есть проклятье, которое он пытается забыть. И когда в академии случается катастрофа, ученикам и учителям приходится объединиться перед лицом смертельной опасности, чтобы выжить. Охотники, вампиры, оборотни и ведьмы – все становятся на защиту своего дома. Чтобы остаться людьми – в условиях, лишенных человеческого.

Глава 4

Дом наполняли если не крики, то голоса, разговаривавшие на повышенных тонах. Ссорились мужчина и женщина. Их вопли проникали в самые отдалённые уголки деревянного дома, в каждую комнату, в каждый предмет, в каждую душу. Но лишь одна такая душа пыталась укрыться от этих криков. В небольшой комнате на полу, прислонившись к стене спиной, прижав колени к груди и обхватив голову руками, сидел мальчишка. Он сдавливал виски пальцами, запустив их в рыжие пряди волос. Глаза были зажмурены, парня трясло.

— Хорош охотник будет, нечего сказать! — раздался мужской крик. — Я не соглашался на такое, ясно тебе?

— Думаешь, мне в радость его воспитывать? — отозвался женский голос. — Этого сумасшедшего.

— Так давно бы сдала его в сумасшедший дом!

— Это болезнь, вообще-то.

— Плевать мне на то, болезнь это или нет, лечить этого оборванца из своего кармана я не намерен!

Мальчишка поднялся, всё ещё жмурясь, сделал несколько шагов вперёд, наткнулся на полку, отшатнулся и упал, скрючившись на полу, снова схватившись за голову. После он отполз под кровать.

— Его отец был такой же странный.

— Что ж ты за такого вышла?

— Мне лет-то сколько было? Пора было, выдали!

— К чёрту его, я не потерплю больше этого умалишённого в своём доме! Малолетний убийца — ещё и псих!

— И уже завтра всё поселение только и будет говорить о том, что ты выгнал пасынка. Докажешь, что он действительно сумасшедший!

— Может, ты его ещё защищать будешь? Вспомни, что он наплёл при всех!

Парень вслушался в голос матери, но перестал припадочно дрожать, когда раздался ответ:

— И не собиралась. Пусть идёт на все четыре стороны. Только не наделай шума.

Раздались шаги, дверь в комнату распахнулась. Из-под кровати было видно лишь ноги приближавшегося мужчины, но парень так и держал глаза закрытыми.

— А ну вылезай, мерзавец!

Под кровать проникла мощная рука и ухватила мальчишку за плечо, вытащив и встряхнув.

— Доигрался? Доигрался?! Смотри мне в глаза!

И лишь теперь парень разомкнул веки. И его отчим резко отшатнулся, оттолкнув от себя мальчишку, как нечто ядовитое. Глаза того были словно слепые, от них шло неясное свечение.

— В тебя… ещё и вселились! — выдохнул мужчина, пятясь. — Не смей приближаться! Принеси мне ружьё!

Последнее он явно крикнул супруге. Мальчишка сам попятился к двери, но натолкнулся на мать. Мужчина быстро подошёл к ней и выхватил у неё ружьё, нацелив его на пасынка.

— Убирайся.

Мальчишка покачал головой, снова пятясь, но на этот раз — к входной двери. Женщина начала начитывать что-то, и её сын понял, что это был заговор от нечисти. Он быстро обернулся и выбежал за дверь, споткнувшись на крыльце и упав на землю. Обернувшись, он увидел стоявших в дверном проёме отчима и мать. Взгляд мальчишки слегка погас, стала видна каряя радужка. Он поднялся.

— Я был прав, — его голос, казалось, уже ломался — столь рано. — У тебя нет сердца. Так же, как нет твоего женского органа.

— Я пристрелю тебя! — отчим вскинул ружьё, женщина стиснула зубы, шагнув вперёд.

— А знаешь, из-за кого?! Из-за тебя! Из-за того, что я дала жизнь такому чудовищу, как ты! Чтоб ты сгинул!

— А ты… умрёшь через несколько месяцев. Потому что открылась старая рана.

Ружьё, которое держал мужчина, невольно опустилось, но после раздался выстрел. Пуля пролетела в паре сантиметров от мальчишки. Он стиснул зубы и бросился бежать прочь.

Он видел страшную картину. От этого можно было сойти с ума. И ему требовались все силы, чтобы держаться в сознании и просто жить.

Помимо всех окружавших его предметов — он видел странное свечение, исходившее от них. Он видел сквозь стены. Сквозь предметы. Сквозь людей. И это было самым страшным. Видел, какие части их организмов поражены. Видел, какой слой тепла окутывает сердце, и по нему судил — добр ли человек. Раньше это было лишь периодически. Но теперь, когда его довели едва ли не до истерики — это свечение никак не уходило. Парень не мог найти успокоение, даже закрыв глаза — он видел сквозь веки. Он даже не мог уснуть. Он начинал лишаться рассудка.

Была ночь, но ему не нужен был свет. Он видел дорогу. Поэтому, едва не задохнувшись от беспамятного бега, он бросился к какому-то открытому амбару. Забившись там за загоны для овец, мальчишка рухнул на землю и попытался отдышаться. Взглянув на свои руки, он увидел, как зудят кости — накануне его били по рукам за то, что он наговорил лишнего во время службы. Он просто сказал то, что видел. Сказал правду о местном священнике. О его скрытой развратности, о которой никто не знал. Конечно, ему не поверили, его посчитали сумасшедшим. А после начали высмеивать его отчима и мать. Отдышавшись, мальчишка уткнулся лбом в землю, его плечи задрожали, лопатки выпирали на фоне рубахи, в которой он выбежал. Он глухо разрыдался.

«Я должен себя убить. Пока я не сошёл с ума. Пока не убил кого-то невинного»

Случай со священником был не первым. Как-то он в буквальном смысле до смерти напугал одного очень старого, вредного преподавателя в школе — тот наказывал его, называя последними словами, оскорбляя его родного отца, уже ушедшего, и когда от гнева взгляд мальчишки вспыхнул и стал нацелен на учителя — тот в ужасе отшатнулся и рухнул на пол. После он так же сильно пугал сверстников, и слухи о том, что он сам не человек, всё больше распространялись и укреплялись.

Ему было безумно тяжело жить. Это проклятье накатывало в минуты самых тяжёлых душевных переживаний. Когда он был совсем ребёнком, это случилось в первый раз — в день смерти его отца. Он его не помнил, но это яркое, вспыхнувшее пятно смерти перед ним ещё долго преследовало ночным кошмаром детские сновидения. Он был вынужден чуждаться остальных. Чтобы случайно не увидеть лишнего. Но с годами этот страх перешёл в злость. На себя, на жизнь, на мать, которая предала отца, которая готова была его самого бросить и отдавала на растерзания отчима. На отчима, который издевался над ним, использовал телесные наказания, унижал за его «странность» и «отчуждённость». Казалось, не хватало капли, чтобы чаша горечи перелилась через край и дала бы волю проклятью.

И этой каплей стали эти крики. Оскорбления. Предательство матери. «И не собиралась. Пусть идёт на все четыре стороны. Только не наделай шума» Не наделай шума… Они все заботились лишь об этом. Чтобы все думали, что их жизнь идеальна, в то время как в стенах дома царит тирания.

Что-то звучно прошелестело в воздухе, парень быстро сел, успев коротким движением утереть слёзы. Он вновь видел нечёткую картинку, словно бы у него было ужасное зрение, на которое наложили неправильные линзы, отделявшие границы, очертания предметов от самих предметов. Мальчишка прислушался. После увидел, как на одну из овец что-то набросилось, и по очертаниям он угадал, что это человек. Но после мгновенного блеяния ужаса пойманного животного всё затихло. Мальчишка затаил дыхание, но после выдохнул, сам не зная, зачем:

— Кто здесь?

Ответа не последовало. Тогда парень опустил взгляд, нащупал в кармане перочинный ножик и кое-как достал нужное ему лезвие. Не обороняться. Он торопился…

— Без резких движений.

Мальчишка вздрогнул, вскинув взгляд, и увидел неясные очертания стоявшего напротив него человека. Судя по голосу, это был мужчина. На запястье мальчишки отпустились чьи-то пальцы, ножик упал на землю.

— Вы кто?

— Да неважно. Почему ты играешь с холодным оружием?

— А вы не видите… — мальчишка стиснул зубы. — Не видите?!

Из глаз вновь хлынул свет, он захлопнул лицо руками, согнувшись, его снова начало колотить. Вместо блаженной темноты он видел, как по ладоням распространяется кровь.

На его голову опустилась ладонь, после его лицо поднял к себе незнакомец.

— С рождения такой?

— Откуда мне знать?

— Мне нравится твой характер, мы подружимся. Если ты никому не скажешь, что я ворую овец.

Мальчишка пригляделся. В очертаниях человека, в его ауре, было что-то звериное. Поэтому эта фраза не показалась ему странной. Но и сказать он ничего не успел — его вдруг подхватили на руки.

— Что вы делаете?!

— Вытаскиваю тебя из сумасшествия, наверное.

Мальчишка ощутил, что его куда-то несут, а после на него вдруг с силой надавило — будто существо, его державшее, развило огромную скорость за несколько секунд. Живот «подхватило», а свечения границ предметов куда-то уплыли. Через несколько минут парень ощутил, что его поставили на ноги.

— Смотри. Что видишь?

Мальчишка устремил взгляд вперёд. И все очертания вдруг исчезли. Словно их размыло.

— Ничего.

— Отлично. Присмотрись.

Тьма слегка посветлела. А после приобрела отчётливые очертания. Светлый, нежный цвет вшивался в дребезжавшую поверхность тёмно-синей, почти чёрной массы. И через несколько секунд стало ясно — это озеро. Вода. А в ней отражался лунный свет. Мальчишка несколько раз удивлённо моргнул и поднял взгляд — по ту сторону озера был лес.

— А теперь посмотри на меня.

Мальчишка поднял взгляд. Рядом с ним стоял юноша, почти мужчина, низ его скуластого лица был подёрнут щетиной, под затылком была крошечная коса. Он спокойно смотрел на своего внезапного спутника.

— Что вы сделали?

— Я как-то встретился с подобным проклятием. В этой же деревне. Странно. Ну, слышал, что рассказывали… Вода, говорят, — единственная непроницаемая материя. Сквозь неё это сквозное зрение не видит. Толща воды не прощупывается, даже проклятием. Тебя как зовут?

— Карл.

— Ты местный?

— Да. А вы?

— А я залётный. Слушай, парень. Я так понял, тебя выгнали, и ты хотел наложить на себя руки?

Карл не отозвался.

— Вас зовут Логан.

Мужчина пожал плечами.

— А сильное у тебя зрение. Видишь имя души. Редкий дар. Редкой мощи.

— Так что?

— У тебя были какие-то планы на будущее?

— Я хотел стать охотником.

— Предлагаю объединить усилия. И присоединиться к моей банде.

— Вас много?

— Будет двое, если согласишься.

Карл опустил взгляд.

— Почему?

— У меня каждую луну кризис, мне нужен кто-то, кто будет меня контролировать. Не очень хочется убивать людей. Да и с твоим зрением из тебя будет прекрасный ночной страж. Идёт?

— У вас есть дом?

— Вообще-то, нет. А ты думал, у настоящих охотников есть дом?

— Нет.

— Ну вот ты и ответил на свой вопрос.

— Вы оборотень?

— Искусственный.

— Как это?

— Становясь охотником — вколол себе слишком большую долю зверина в кровь. Но я вполне адекватен. Если не разозлюсь.

— И вы хотите, чтобы я шёл с вами.

— Не хочешь — я отведу тебя обратно в твою деревню.

— У меня нет пути назад.

— Какое совпадение, у меня тоже. Правда, я хотел вернуться за овцой…

— Вы едите овец?

— Мне нужно сырое мясо. Зрелище трапезы не из приятных, согласен. Но не буду тебя этим угнетать.

Карл ещё какое-то время думал. А что он терял? Он не лгал — пути назад у него не было. Он ненавидел мать. На отчима ему было всё равно. А больше у него не было никого.

— Я согласен.

Логан кивнул. И начал разбивать лагерь прямо на берегу озера.

— Но ты не переживай, я в примерно твоём возрасте тоже из дома сбежал. Дар твой можно контролировать, просто научишься управлять своими эмоциями — и всё. И, к тому же, думаю, беспризорники мы ненадолго. Мне нужно наработать стаж в ещё несколько лет — и меня примут в академию охотников. Что, никогда не слышал? Ах да, это же не западное поселение, а больше нигде никто про это не знает…

И Логан начал рассказывать про академию. Карл слушал и молчал. До утра он не проронил ни слова. Но когда начало светать, Логан обратил внимание на то, что мальчишка, положив голову на его тканевый рюкзак, уснул. Вздохнув, мужчина укрыл его своим плащом. Если бы он только знал, что Карл не спал уже три дня — из-за этих чудовищных видений.

Так они встретись. Так им суждено было прийти в академию вместе. Но одному — преподавать, другому — учиться. И обоим — пытаться жить, оставив прошлое позади.

* * *

Рафаэль что-то сопел в подушку, когда его нос защекотало. Он фыркнул, не желая просыпаться, полагая, что это всего лишь пёрышко. Но когда щекотливое ощущение повторилось, мальчишка приоткрыл сонные глаза. И тут же вскрикнул, резко отдёрнувшись и улетев с кровати — напротив него застыли два огромных чёрных глаза. На соседней кровати резко сел Карл.

— В чём дело?

Рафаэль быстро отдышался и встал, взглянув на свою кровать. И после замер, удивлённо вскинув брови. У его подушки сидел зверёк. Мальчишка включил свет на прикроватном столике и выдохнул:

— Белка?.. Откуда здесь белка?

— Вот серый чёрт… — Карл откинул простыню, мрачно вздохнув. — Всё же, он до меня добрался.

— А?..

— Есть место за территорией, куда я зачастую хожу, там у этого приятеля дупло. Я имел неосторожность однажды поделиться с ним орехами.

— Почему ты решил, что это именно та белка?

— У него крест на холке. Я такой окраски нигде не видел.

— Так он тебя нашёл, последовал за тобой? Как это трогательно.

— Ничего трогательного, теперь у нас ещё один рот кормить.

Рафаэль улыбнулся и сел на край кровати, желая погладить белку, но та быстро перебралась на прикроватный столик, после — перепрыгнула на соседний и оказалась на коленях Карла. Тот вновь безрадостно её оглядел.

— Кажется, она не собирается уходить.

— Это самец. Ладно, пусть ночует здесь.

— Завтра отнесёшь его обратно?

— Если бы. Он не первый раз сюда проникает.

— Оставим его?

— Сам уйдёт.

— Почему?

— Ему здесь будет скучно.

— Может быть, его надо как-нибудь назвать?

Карл мрачно взглянул на Рафаэля.

— Белку?

— Ну… как домашнего зверька.

— Чтобы он здесь прописался?

— Зови его Гектор.

— Почему?

— Не знаю… первое, что пришло на ум.

Карл повёл глазами, после лёг обратно, укрывшись простынёй. Белка нагло улеглась на его грудной клетке. Пасмурно оглядев зверька, юноша закрыл глаза.

— Спокойного досыпания.

— Тебе тоже… И, Карл… ты беспокойно спал, что-то приснилось?

— Бывает. Кошмары.

— Мне будить тебя, если будешь метаться во сне?

Карл задумался на несколько секунд, но после коротко ответил:

— Нет.

* * *

Идина потеряла Эмму из вида после того, как ей пришлось уйти с четвёртой пары позже обычного. Да и после того короткого инцидента в госпитале между ними был холодок, который очень смущал обеих. Как ни странно, но ситуацию спасала Нима, которая сдружилась с каждой из соседок. Девушка была рассудительна и немного насмешлива, но Идина уже успела привыкнуть к её шуткам. А учитывая то, что та поделилась с ней уникальным кремом для рук — девушка вообще начала её просто обожать. Сейчас же Идина направлялась в домашний корпус, чуть торопясь, поскольку на улице было прохладно, а она не взяла плащ, поскольку утром светило солнце. Погоду здесь она терпеть не могла.

Порыв ветра сорвал с её шеи лёгкий платочек, девушка резко обернулась, попытавшись его ухватить, но едва не споткнулась на шпильках, про себя ругнувшись. Её платочек поймала компашка парней первого курса, с которыми учился Рафаэль. Не самая дружелюбная.

— Спасибо, что поймали, — сказал Идина, подходя. — Я думала, ему конец.

Она протянула руку, чтобы забрать свой аксессуар, но парень поднял платок над головой.

— Пожалуйста. А дашь поносить?

Он нацепил платок себе на голову, изобразив типично, как ему казалось, девичье выражение лица, похлопав ресницами и вытянув губы трубочкой. Идина нахмурилась.

— Отдай платок.

— А «пожалуйста»?

— Отдай платок, пожалуйста, — девушка впилась ногтями в ладонь. Парень обернулся к приятелям.

— Отдавать? Я тоже думаю, что нет. Погуляешь со мной сегодня ночью? Я знаю, где не пойдёт патруль.

Идина немного зло улыбнулась.

— А годиков тебе достаточно, чтобы так гулять?

— Ой, а ты что, уже старуха? Ну да, иначе бы столько макияжа не накладывала.

Девушка вспыхнула.

— Отдай мой платок!

— А если нет? — он ухватил Идину за запястье, когда та попыталась подпрыгнуть и достать до платка. — Что думаешь, если я младше тебя на год-два, то не смогу хорошенько…

— Руки убрал.

Парень обернулся, вскинув брови.

— Я неясно что-то сказала? Руки. Убрал.

Идина высунулась из-за обидчика, уже чувствуя, как в уголках глаз застыли слёзы обиды, и взглянула на спасительницу.

— Нима?..

— Ещё одна пришла. Не переживай, с тобой никто не захочет гулять, мадам-штаны, — усмехнулся обидчик.

— Не смей обижать мою подругу.

— А то что?

— Ты с девушкой как разговариваешь, малолетнее быдло? Рот закрыл, отдал платок, иначе вломлю так, что будешь у Клауса на койке о пощаде просить, — парень немного «обалдел», слыша подобные высказывания от девушки. Нима, даже не взглянув на остальных из компашки, подошла к зачинщику и вдруг с размаху въехала ему кулаком по челюсти. Парень не удержался на ногах, ухватившись за челюсть. Нима перехватила ещё в воздухе платочек и протянула его Идине. Та ошеломлённо смотрела на неё.

— С-спасибо…

— Что здесь происходит?

Идина увидела, как едва ли не посерела Нима от звука голоса, раздавшегося из-за её спины. Она небыстро обернулась, её брови сдвинулись.

— Нарушаете дисциплину, Нима?

— Нет, господин Логан, скорее регулируем её, — сквозь зубы процедила девушка.

— Неужели? Пройдёмте со мной. Остальные — завтра вечером пятой парой на арену за потасовку. Идина, вы не в счёт. Свободны.

Парни подхватили своего главаря под руки и скрылись в неизвестном направлении, Идина же даже сказать ничего не успела. Нима, сжав кулаки, проследовала за мужчиной.

Они зашли на арену, после — в служебное помещение Логана.

— Что ты себе позволяешь?

— Если на моих глазах обижают мою подругу — я не буду стоять в стороне.

Логан усмехнулся, скрестив на груди руки и окинув девушку взглядом с ног до головы. Нима нахмурилась сильней. Она знала наизусть эти хищные взгляды голодного пса.

— Вы привели меня сюда, чтобы сделать мне выговор, или чтобы пялиться на меня?

— Мы оба знаем ответ.

Девушка стиснула зубы и резко отвернулась, шагнув к двери. И каково было её удивление, когда та оказалась заперта.

— Где ключ?

— Не знаю. Наверное, она рассохлась, и мы заперты.

Нима нервно сдула прядь, падавшую на лицо, и обернулась к Логану.

— Что ты себе позволяешь? — повторила она фразу мужчины.

— О, наконец, на «ты». А я уж думал, ты забыла, что мы не чужие друг другу люди.

— Если ты не выпустишь меня сейчас же — директор обо всём узнает.

— О чём?

Нима промолчала.

— Ну же, о чём? — Логан сделал несколько шагов к девушке, смотря на неё сверху вниз. — Ему плевать на то, кто мы как люди. Как думаешь, по какому критерию он набирал педагогический состав? Оборотень. Вампир. Ведьма. Священник. По-твоему, здесь есть нормальные?

— Я не об этом, и ты это знаешь. Не включай идиота.

— Ты стала так грубо разговаривать. Пытаешься соответствовать образу? А ведь я помню тебя в лёгких платьях с корсетом.

— Замолчи.

— Зачем ты так изменилась? Позлить меня? Оттолкнуть меня? Делаешь всё только из-за меня одного? Я тронут. Только действие получается обратное.

— Не трогай меня! — Нима сделала резкий шаг назад, ударив Логана по рукам.

— В отличие от многих я знаю, что ты прячешь под этой ужасной мужской одеждой. За этой короткой стрижкой, пирсингом в ушах, грубостью голоса. Твоё женское начало слишком сильное, чтобы его скрывать, Нима. И этой мешковатостью ткани ты не скроешь от меня ни одного изгиба твоего тела.

— Открой дверь. Иначе я выброшусь в окно.

— Ты видишь здесь окна?

Нима вдруг покраснела. Окон действительно не было. И из-за этой растерянности она пропустила момент. После секундного блэкаута она осознала, что Логан вжимал её руки в стену.

— Нима, я тебя люблю.

— Я больше тебе не верю.

Девушка отчётливо уловила, какая глубинная, яркая и тяжёлая эмоция пронеслась вдруг во взгляде Логана. Но не могла знать, почему.

— Не ты первая, кто говорит это. Я уже потерял Карла, и…

— Сравнил своего воспитанника с тем, что ты называешь таким громким словом, как «любовь». Выпусти меня.

— Ты ревнуешь.

— У меня нет оснований ревновать, ты мне никто.

— Мне так не казалось тогда.

— А чего ты ожидал от наивной молоденькой дуры?

— Ты никогда не была наивной и никогда не была дурой. Развлекаться с «дурами» после тебя я не могу.

— Не лги мне. Стайки этих… особ постоянно ошиваются возле арены.

Губы Логана тронула улыбка.

— И всё же, ревность в твоих глазах великолепна.

— Так что же, проводишь отбор на «умных», проверяя «изгибы тела»?

— Нима…

Логан отпустил одну её руку и запустил пальцы в её короткие волосы. После прижал её к своей груди. Он снова был в одной распахнутой жилетке из чьей-то шкуры.

— От тебя пахнет убитым зверем, — сказала Нима, прикрыв глаза. — Хватит так ходить. Ведь эти… «дуры» на тебя западают. И их можно понять.

— Лишь издалека. Им отвратительны мои грубые руки и мозоли на пальцах. И потом… Ты же знаешь, что температура моего тела всегда повышена, как у любого искусственного оборотня. Мне просто жарко.

— Я помню.

— Что? — Логан глухо усмехнулся. — Что я горячий?

— Заткнись.

Девушка ощутила прикосновения к коже спины.

— Я тебя ненавижу.

— В ту ночь ты сказала это трижды.

— Это было утро.

— Ну да, ночью ты говорила иное.

— Извращенец.

— Почему же? Я бы не тронул тебя, если бы не чувствовал ответного чувства. Я всё равно ощущаю, что ты не равнодушна ко мне. О своих чувствах я уже сказал. И своих слов обратно не беру. В ту ночь я просто пытался доказать их тебе. Как умею. Не умея иначе.

— Открой дверь, Логан. Не держи меня взаперти, я ведь не животное.

Мужчина прикрыл глаза, выдохнув:

— Ты знаешь, что я животное.

Его жилетка упала на пол, из внутреннего кармана выпал ключ от двери. Но Нима уже не намеревалась его использовать. Поэтому вскоре его накрыла её футболка.

* * *

Идина ходила взад и вперёд возле входа на арену. Она кусала ногти от нервов, не находя себе места. Ждать пришлось довольно долго, даже учитывая то, что она успела сбегать в общежитие и взять плащик, лишь после этого вернувшись к арене. Наконец, показалась девушка.

— Нима! — Идина нагнала соседку и ухватила её за руки, заметив, как та смутилась. — Боже мой, я ужасно испугалась за тебя! Что так долго, он наказал тебя? Давай я схожу к нему, скажу, что это моя вина!

— Всё в порядке…

— У тебя голова сырая, ты мылась?

— Да, он… заставил делать кучу упражнений, я без сил, сходила, сполоснулась в душевой.

— Вот ведь гад какой… Я пожалуюсь директору!

— Всё в порядке, Идина, правда, — Нима чуть отвернулась, чтобы скрыть румянец. — Не первый раз.

— Ладно… пойдём домой, я тебе что-нибудь приготовлю, за мной должок.

— Ты бы лучше зонтик нашла, если честно…

Они как раз преодолели внутренний переход и вышли под козырёк. На улице лило, как из ведра. Идина вздохнула, после сняла плащик и накинула его себе и Ниме на голову.

— Скажи спасибо, я на каблуках — так хоть мы почти одного роста.

Нима тепло улыбнулась, после наигранно резко выдохнула, словно перед стартом.

— Ну что, готова?

— Побежали!

И, смеясь и иногда айкая от ударявших по ним капель дождя, девушки добрались до домашнего корпуса. Нима убедила Идину, что хочет принять ванную, даже после аренского душа, и скрылась за дверью. Вскоре по ванной комнате распространился запах какого-то геля для душа.

Нима сидела на дне ванны, обхватив себя руками. Её щёки пылали. Почему она снова наступала на эти грабли? Если она ему не верила. Не верила ли?.. Нет, конечно, нет. «Этот отвратительный самец не любит никого. Для него это всего лишь шутки. Игры. Которыми он подкармливает свою звериную сущность. Ненавижу его… Ненавижу… что же ты тогда не сказала этого ему?»

Ей казалось, что кожа всё ещё чувствует эти действительно неестественно горячие прикосновения, что на грудную клетку давит вес этого мощного тела. «Старый… похотливый… кабель…» И между тем — она не могла отделаться от другой мысли. Не могла отрицать того, что Логан изменился. Да, изначально в течение учебного года их отношения были короткими, после наступило лето, а с сентября, увидев, что к нему летают другие девушки, Нима перестала подпускать его к себе. И чтобы он больше не заглядывался на неё — она сменила стиль. Стала «парнем». Но Логан был прав. Она была слишком женственной. Однако после той ночи она в принципе не подпускала к себе молодых людей. Боялась? Вряд ли. Чувствовала что-то к Логану? Она категорически это отрицала. Тот пытался её добиваться, вновь, но девушка ухищрялась урезать их общение до минимума. Делала вид, что ненавидит его. И сама поверила в это. «Он изменился… изменился?»

На этот раз в его поведении не было ничего импульсивного, не было какой-то насмешки завоевателя. Но и не было ощущения, что он просто заново присвоил себе то, что уже ему принадлежало. Он действительно будто пытался удержать её. Повторял, что любит её. Был максимально осторожен. Но и когда Нима собралась уходить — не стал силой её удерживать. И его взгляд невозможно было подделать — именно поэтому девушка задержалась ещё на какое-то время. Он укрыл её своей холщёвой простынёй и просто держал на своих коленях, прижимая к себе. Они расстались, не сказав друг другу ни слова.

«Больше ты к нему не пойдёшь. Не смей» Это решение болью отозвалось на сердце. Но какая-то гордость девушки была утешена. Поэтому она быстро сполоснулась под душем, выпустила воду, оделась и вышла к соседкам уже улыбающаяся.

* * *

Сколько лет назад это было? Лет шесть? Да, скорее всего… ему было около двадцати.

Он сидел на первом ряду трибуны арены, ссутулившись. Логан ходил перед ним, скрестив на груди руки. Мужчина тяжело дышал, не только оттого, что приближалось полнолуние, и ему было плохо, не только от фазы луны — ещё и от гнева. По коже скатывался пот, будто он только что вёл бой. Взгляд метал молнии.

— Объяснись. Почему ты так себя ведёшь.

— Что неясного? — голос Карла был глух, юноша даже не взглянул на аренщика.

— Как ты мог провалить экзамены? Ты ведь всё это знаешь! Сколько раз ты уже доказывал, что владеешь этими навыками, так что с тобой происходит во время экзаменов?

— Ничего.

— Ты что, рад, что тебя оставляют на второй год, уже в который раз?

— Какая тебе разница?

— Не смей так разговаривать со мной.

— А то что? Ты мне не отец, чтобы так меня отчитывать.

Логан резко обернулся к юноше и встал напротив него. Он возвышался над Карлом, сверля его взглядом. Его зрачок уже стал звериным.

— Я понял.

Карл поднял взгляд.

— Что ты понял?

— Ты специально.

— Что «специально»? — во взгляде юноши на мгновение пронеслась смешанная эмоция. Логан уловил её и понял, что прав.

— Специально валишь экзамен. Вопрос, почему. Хочешь вечно оставаться на второй год? Зачем бы это?

— Какая тебе разница?

— Тебе ведь некуда идти. Там, за академией, у тебя ничего и никого нет. Тебе не удаётся учёба, скажешь? С твоими знаниями и способностями ты бы давно мог свалить отсюда и стать полноценным, настоящим охотником, а не мучиться среди тех, кто младше тебя, среди тех, кто слабей и глупей тебя. Но вряд ли ты так самоутверждаешься, я слишком хорошо знаю тебя, Карл. Проблема в другом. Ты просто боишься жизни!

Логан словно со стороны увидел, как Карл вскочил и замахнулся на него. А после он уже едва ли что-то помнил. Последним кадром было отлетевшее в сторону тело юноши. Линия челюсти Логана изменилась, грудь покрылась шерстью. Он редко принимал полную форму трансформации, обычно оставаясь человекоподобным. Но сейчас его довели до той стадии гнева, когда сущность просыпалась сама, даже без полнолуния. Таков был удел искусственных оборотней… Футболка, в которой он был, треснула и опала на землю, брюки же лишь порвались в нескольких местах, но остались на животном. Зверь сбил Карла с ног мощным ударом лапы, после одним огромным прыжком добрался до него, едва не пришпилив к арене, и замахнулся. Карл, лежавший лицом к земле, укрыл затылок руками. Возможно, это спасло его жизнь. Через мгновение что-то просвистело в воздухе, и раздался короткий крик. Логан никогда прежде не слышал, чтобы его ученик вскрикивал от боли. И этот пронизывающий звук голоса заставил его очнуться.

Зверь отшатнулся, сделав шаг назад, сойдя с Карла. Шерсть ушла под кожу, всё ещё вызывая чудовищный зуд, лохмотья штанов опали на кожу ног, оскал исчез, лишь раздражённый белок был красным. Логан отдышался, после оглядел неподвижное тело юноши, по едва ли не взрыхлённой спине которого текла кровь.

— Карл… — мужчина бросился к юноше, в первые несколько мгновений побоявшись его трогать. После он осторожно поднял его, прижав к себе, чтоб не уронить, и сделал мощный прыжок — сила оборотня оставалась в нём даже в человеческом обличье. Вскоре они оказались в его комнате, которая также располагалась на арене. Логан обработал рану, но поскольку та была глубокой и довольно широкой — ему пришлось её зашить. К счастью или нет, но благодаря долгим скитаниям он умел это делать. Лишь после всего этого он перевязал юношу. Его руки подрагивали — он впервые за очень долгое время сорвался. На сущие мгновения — но сорвался.

Карл пришёл в себя нескоро и с трудом сел на походной кровати Логана.

— Чувствуешь все конечности? — сразу спросил мужчина. Он боялся, что задел позвоночник. По этой же причине он испугался нести юношу в госпиталь. Карл перевёл на него взгляд, его радужка вновь светилась. Юноша поднялся, попытавшись надеть свитер. Логан хотел ему помочь, но Карл резко отмахнулся от него, тут же скривившись от укола боли, побелев от неё.

— Не трогай меня. И смей… ко мне подходить. Этого я тебе не прощу.

— Я предупреждал тебя, чтобы ты не приходил в луну…

— Я не о шраме, Логан! Я о твоих словах.

И с этими словами Карл быстро ушёл из комнаты. Как, казалось, ушёл из жизни Логана. И по этой реакции мужчина понял: он действительно был прав.

* * *

Карл открыл глаза. На его груди сопела белка, нагло улегшаяся поверх одеяла на хозяина. Юноша взглянул на часы, слегка подсветив глаза, чтобы увидеть в темноте. Было около полуночи. Рафаэль спал, уткнувшись в подушку щекой. Юноша сел, переложил Гектора на подушку, беззвучно оделся и прошёл к маленькому холодильнику. Достав оттуда что-то, Карл убрал это в рюкзак, закинув туда же нечто, что достал из его своей сумки, всегда стоявшей у кровати. После этого юноша, не разбудив Рафаэля, покинул комнату.

В чистом ночном небе мерцание звёзд затмевало яркое сияние лунного диска. Казалось, это ядовитое свечение проникало под кожу и прожигало насквозь, словно концентрированная кислота. Карл дошёл до арены, закрыв за собой дверь и пройдя к одному из крытых её помещений. Внутри от стены к стене слонялась высокая, но поникшая фигура Логана. Он был в одних брюках, по зеленоватой коже струями катился пот, босые ноги были в пыли. Его тяжёлое дыхание наполняло помещение. Когда Карл остановился возле закрытой двери, Логан обернулся к нему. Под его глазами были глубокие синяки физической муки, нитевидные сосуды белка ярко выступали бардовыми полосками, едва не пульсируя. Зрачок трепетал, периодически меняя форму и сужаясь.

— Я же сказал… чтобы ты больше не приходил в полнолуние.

Карл ничего не ответил, молча снял с плеча рюкзак и достал оттуда то, что взял в холодильнике, и бросил его на пол, к ногам Логана. Это был большой кусок сырого мяса, завёрнутый в марлю. Кровь ещё проступала сквозь неё. Раздался хриплый выдох, ноги Логана подкосились, он схватился за челюсть, с уголков губ и через приоткрытую из-за появившихся клыков часть рта потекла слюна голода. Он хотел отстраниться, но, не выдержав, словно зверь набросился на мясо, начав вгрызаться в него. Карл в это время спокойно прошёл к стоявшей у стены скамье, скинув ветровку и начав стягивать свитер. После он достал из рюкзака странный предмет, очевидно, являвшийся атрибутом одежды. Это напоминало нагрудный щит своей прочностью или кольчугу своей эластичностью. Натянув её на голый торс, Карл сел на скамью, без толики отвращения наблюдая за Логаном. Вскоре тот не оставил от куска мяса ровным счётом ничего, его губы были испачканы алым цветом. Он отдышался, утерев рот рукой, после поднял взгляд к юноше.

— Зачем ты снова пришёл?

Карл поднялся, прошёлся возле стены, сняв с неё посох. Хуже всего он управлялся именно с этим оружием. Хуже — как ему казалось. Но и доверял он ему больше, чем мечам. Юноша прошёл к Логану, посмотрев на него сверху вниз. И вдруг ударил его посохом. Логан упал на пол, но после поднялся, попятившись.

— Не пытайся!

Карл снова надвинулся на него, замахнувшись. Тогда тело Логана исказилось, колени выгнулись, из-под кожи вырвалась жёсткая шерсть, мгновенно покрывшая его тело. Что-то человекоподобное оставалось в его фигуре, он всё ещё мог перемещаться на двух лапах. Но линия челюсти была искажена, пасть обрамляли два ряда острых зубов, взгляд стал бешеный. Он ещё помнил себя. И прекрасно понимал, зачем Карл всё это делает.

Карл начал бой. Он отражал атаки, хотя получал царапины — мощь броска оборотня была поистине звериной. Логан бросался на обидчика, не давая передышки, лишь изредка прижимаясь к полу передней частью туловища, чтобы подготовить бросок. Иногда он промахивался — реакция Карла была завидной — и пролетал к противоположной стене, но отталкивался от неё всеми четырьмя лапами и контратаковал. Пропустив несколько ударов, зверь рассвирепел и начал пытаться добраться до юноши, но в последний момент всегда останавливался. Он не мог на него наброситься, просто не мог… во всяком случае — пока был в себе. Но в мгновения слепой ярости он забывался, и в момент одного из бросков смог сбить Карла с ног, накинувшись на него, но тот успел поставить блок, и челюсть оборотня сомкнулись на посохе. Когда посох затрещал, готовый в любую секунду треснуть, Карл пнул оборотня в живот и сбросил его с себя. Логана отбросило, и он не стал подниматься.

Карл встал, опершись о посох и утерев лицо, едва ли заметно пытаясь отдышаться. После он достал из напоясного чехла пистолет и выстрелил в оборотня, тот коротко взвыл, из него торчал дротик транквилизатора. Тело дрогнуло, шерсть начала медленно-медленно уходить. Карл прошёл к своей сумке, снял защиту, но и свитер надевать не стал. Повесив на место посох, он прошёл к телу Логана и дождался, пока то станет человеческим, после вынул дротик и помог мужчине подняться. Верней, почти сам поднял его, тот едва ли стоял на ногах. Перекинув его руку через своё плечо, он повёл его к душевым. Включив там воду, он усадил Логана под струи воды. Когда вода коснулась раскалённой кожи того, его глаза открылись. Он нашёл взглядом юношу и сказал после долгой паузы:

— Зачем ты каждый раз делаешь это?

— Ты приучил меня к тренировкам. А техника боя с посохом у меня далека от идеала. Другого соперника мне не найти.

Логан не отозвался и попытался подняться. Из-за своего роста он почти упирался головой в держатель душа. Упершись руками в стену, он закрыл глаза.

— Ты прекрасно видел, какая сегодня ядовитая луна, и знал, что я могу сорваться. Зачем ты пришёл.

— Мне повторить?

— Где ты только находишь сырое мясо… — после паузы выдохнул Логан.

— Это мелочи.

–…Спасибо.

Больше Карл не сказал ни слова и вскоре исчез. Логан с трудом добрался до своей комнаты, которая больше напоминала склад боеприпасов в миниатюре. Он привык жить в походных условиях. Вся арена принадлежала ему, он мог выбрать любую комнату, любое помещение, переоборудовать его, но он предпочитал такую жизнь. До утра он так и не смог сомкнуть глаз. Ноги выламывало, но он знал, что стоит лишь провести утреннюю пробежку — и всё пройдёт. Заложив руки за голову, он смотрел в потолок.

Нима даже не смотрела в его сторону и не отвечала на его взгляды. Карл… он был далеко. Его единственный настоящий ученик всегда был далеко, а сейчас, кажется, и вовсе принадлежал другому, ему одному открытому миру. Логан нахмурился. Он встал, накинул брюки с жилеткой и выбрался на улицу. Оттолкнувшись от земли, он допрыгнул до одной из небольших башенок, уцепился за выступ черепицы соседнего здания, отпрыгнул к другому и добрался до часовой башни. Ухватившись за шпиль, он отдышался, после стиснул зубы и нахмурился. А затем резко выгнулся, закинув голову назад, и студентов ближайших корпусов разбудил протяжный волчий вой.