Вне времени

Анна Ураскова, 2023

Доротея и Марк остались последними представителями Первой ветви вампиров – древнейшего рода, существовавшего в параллели нечисти. Когда на их поместье нападают, чтобы уничтожить последних "монстров" – они вынуждены бежать. Так они попадают в Академию вампиров, где Доротее, носителю редчайшего заболевания, оказывают необходимое лечение, проводя многочисленные манипуляции с её кровью. Однако так ли бескорыстны цели, преследуемые учёными, что ставят над девушкой эксперименты? В чём страшная тайна крови древнейшего рода? И способны ли такие, как Марк и Дора, обрести настоящих друзей среди тех, кто вынужден жить во мраке ночи?

Глава 3

21 сентября, 41 год

Я устала. Я так устала видеть снисхождение в их взгляде. Их жалость. Они не понимают — я этого не заслуживаю. Ведь я намного счастливей, чем они. Ведь я дышу — и дышу одним воздухом с ним. И он рядом. Всегда рядом. Так к чему мне их выдержка, их здоровье? Их пустое, никому не нужное здоровье…

Почему они смотрят на меня так? Почему не могут просто вколоть лекарство — и уйти? Откуда эта подозрительная жалость, которая так угнетает Марка? Ведь если они меня жалеют — значит, меня нельзя спасти. Я знаю это и без их взглядов, но всё же, к чему лишний раз напоминать? Напоминать, что мой организм на пути разрушения. Люди как-то живут с этим чувством — и не жалеют друг друга. Не щадят. Каждый день, каждый час, каждую минуту они переживают этот процесс медленного распада, который в конечном итоге приведёт к исчезновению их физической оболочки. Люди верят, что есть что-то ещё. Что есть душа. Марк никогда не говорит об этом, он верит лишь в то, что способно поддержать нашу жизнь. И между тем — как он наивен. Как он не приспособлен к жизни. Как он из неё выброшен… Как мы оба из неё выброшены. Так странно — жить на обочине мира и осознавать это. Только эта мысль перестала приносить боль. Как это хорошо — однажды принять идею о неизбежности исчезновения и жить каждый момент. Жаль, Марк не всегда это ценит. И иногда злится. Как глупо растрачивать своё время на злость. Ведь она разрушает то, что и так уже находится в процессе разрушения.

* * *

— Добрый день, миледи.

Дора подняла взгляд, перестав писать что-то в своём дневнике. Она медленно закрыла его, свободной рукой. Ко второй шёл едва заметный проводок капельницы. В палату зашёл Лэнс. Юноша обратился к Марку, который сидел на стуле рядом, читая до его прихода книгу:

— Капельница почти закончилась, я приму миледи, а вас искала Берта. Вы уже сдали кровь?

— Нет. Прошлый запас закончился?

— Увы, у нас была неудачная проба лекарства, и большая часть вашей переливной крови испортилась.

Марк взглянул на Доротею, та ему кивнула. Юноша поднялся, убрав маленькую книжку под пиджак и направившись к двери, но остановился уже возле неё, обернувшись:

— Но если Берта ищет меня — кто проведёт осмотр?

— Я.

— Вы не девушка.

Лэнс невольно нервно улыбнулся.

— Тонко подмечено. Обещаю, вашей супруге ничто не грозит.

Марк ещё несколько долгих секунд смотрел в глаза Лэнса, но когда его тихонько окликнула Дора — он кивнул и удалился. Он учился сдерживаться и не устраивать в госпитале истерик. Последняя была месяца два назад, когда кто-то неудачно ввёл Доре иглу, и на её бледную кожу брызнула кровь. Тогда юноша рвал и метал, крича, что у неё и так не слишком много крови — а они проливают бесценные капли. Сам же он готов был отдать всю свою кровь для переливания девушке. На этой базе и готовилось странное лекарство — из смешения больной, светлой крови Доры и здоровой, яркой крови Марка. Он не спрашивал, почему он сдавал её так часто и в таких объёмах — он быстро восстанавливался. Казалось, его здоровья хватало на них двоих…

Лэнс прошёл к койке, стараясь не смотреть на Дору, и перекрыл капельницу, после наклонился и приподнял тонкую руку девушки, чтобы вытащить из неё иглу.

— Благодарю.

Иногда юноша не узнавал голос девушки — он становился слишком взрослым для её внешности. Но сразу становилось понятно: она уже взрослая супруга не менее взрослого вампира.

— Позволите помочь?

Лэнс присел на корточки, взяв в руки туфельку Доры. Девушка запоздало кивнула. Надев туфли ей на ноги, Лэнс помог ей подняться, осторожно поддержав, когда ту повело. Он знал, что если будет касаться её больше положенного — Марк его уничтожит.

— Пройдёмте в кабинет.

Лэнс отвёл Доротею в кабинет, который был неподалёку — его отдавали практикантам, но поскольку сейчас доверяли лишь ему, кабинет находился в его распоряжении. Юноша знал, что Марк не оставит девушку надолго, поэтому постарался сделать всё быстро.

— Я вас послушаю, хорошо?

Доротея кивнула, но не пошевелилась. Лэнс не знал, как намекнуть ей, что нужно раздеться, и лишь через несколько секунд вспомнил странные слова Берты, полные недовольства: «Эта девица ничего не носит под платьем. Весь её костюм словно крепится к её телу и спадает, стоит расстегнуть платье. Странные существа…» Лэнс растерянно огляделся, после взял полотенце и рассеянно протянул его Доротее.

— Вот, вы можете прикрыться. Прошу прощения, что вынужден причинять такие неудобства… но Берта очень занята, а в остальном девушек в госпиталь почти не допускают.

Дора вновь кивнула, приняла полотенце и повернулась к нему спиной, словно чего-то ожидая. И Лэнс понял, чего именно. Он вновь взял себя в руки и расстегнул сзади платье девушки. Та спустила его до пояса, верней, оно само скатилось — пришлось его удержать, и после — прикрыла грудную клетку полоской полотенца. Лэнс послушал девушку спереди, стараясь не смотреть на неё и концентрироваться на своей работе, но когда она вновь обернулась к нему спиной, палец съехал со стетоскопа и случайно коснулся её бледной кожи. И юноша невольно поднял взгляд, так как наклонился, чтобы послушать свою пациентку.

Чёрные пряди щекотали тонкую шею, не доставая до покатых плеч. Лопатки и изящные позвонки были видны через прозрачную кожу, повторяя линию аристократической осанки. Впрочем, покатость плеч придавала образу Доры некую утомлённость и флегматичную грусть. Лэнс ощутил, как у него пересохло во рту. Девушка чуть обернулась, так и не взглянув на юношу, но в этом коротком жесте был немой вопрос. «Маленький чёрный лебедь…» Доротея не воплощала собой женскую красоту, она не пылала здоровьем, пышными формами, у неё не было ни широких бёдер, ни сколько-нибудь значительной груди. Но между тем — ей невозможно было не восхищаться. Она сочетала в себе несочетаемое. Лёгкие, невесомые, невинные формы ещё только начинавшей расцветать свежей девушки — и взрослый, полный пьянящей женской мудрости взгляд. Этот взгляд настоящей женщины, который видел насквозь, который был связан с тонкими нитями души, улавливавшими каждое мимолётное движение окружающего мира. И между тем — она словно бы оставалась ребёнком. Чёрная чёлка бросала на глаза лёгкую тень, и белая кожа становилась мраморной, фиксируя расплывчатый взгляд фиалковых глаз. Она была идеалом. Нереальным идеалом…

Лэнс понял, что прошёлся по краю, когда вдруг осознал, что его рука тянулась к бледной коже Доротеи. Словно ошпаренный или ударенный током, он отдёрнулся, быстро поднявшись. «Химия… Всего лишь химия… Ты парень, она девушка, это нормально…» Он закрыл глаза, после застегнул платье Доры, девушка присела на койку. Юноша поспешно прошёл за стол, начав что-то выписывать.

— Как вы себя чувствуете? Ваше сердце бьётся очень медленно. Вы соблюдали режим переливаний и ввода лекарств?

— Да. Просто кровь… уходит.

Лэнс стиснул зубы. Да, кровь уходит. В этом страшный приговор венозной недостаточности: сколько бы ни вливалось крови — она не могла передвигаться по венам, вытекала из сосудов и тут же испарялась в агрессивной среде вампирского организма. Испарялась — не оставляя ничего. Ни пара, ни осадка — ни-че-го.

— Возможно, стоит повысить дозу?

— Как скажете. Известите Марка.

— Скоро световой день сократится, станет легче… Не переживайте, мы нашли способ поддерживать вашу жизнь — мы найдём способ вас вылечить.

— Нужно ли?

Лэнс невольно поднял к Доре удивлённый взгляд и встретился с её взглядом. Она сидела, чуть склонив набок голову, спокойно смотря на юношу, будто видела его желания насквозь и понимала, что ей нечего опасаться. Ведь стоит ему выйти за рамки — Марк убьёт его. Но было также понятно: она не хотела этого. Не хотела, чтобы из-за неё — убивали.

— Почему?.. — пересилив себя, спросил Лэнс, не узнав свой голос.

— Возможно, в этом смысл моей борьбы. За существование.

Этот спокойный голос, полный осознанности собственного положения, сводил с ума. Лэнс готов был упасть на колени у ног девушки, припасть к ним губами и больше никогда не сметь задавать ей вопросов. Но между тем, он понимал: он не имел права осквернять своими поцелуями это тело.

— Не нужно… таких слов, — Лэнс через силу отвёл взгляд, расстегнув верхнюю пуговицу. — Мы все стараемся вам помочь. Вам и вашему супругу. А вы — помогаете нашим исследованиям.

В этот момент в дверь постучали, и после приглашения зашёл Марк. Лэнс тут же начал что-то усердно писать, понимая, что стоит ему поднять взгляд — и он выдаст его с потрохами. Марк же сразу подошёл к Доротее, взяв её за руку. Та произнесла негромко:

— Ты быстро.

— Я сказал Берте, что зайду за тобой — и после пойду сдавать кровь.

— Хорошо.

Марк перевёл вопросительный взгляд на Лэнса. Тот как раз успел надеть очки, после поднялся и протянул юноше какой-то список.

— Ничего нового, лишь небольшое увеличение дозы привычного укрепителя.

— Зачем увеличение? — резко спросил юноша, но в его голосе звучала не агрессия, а обеспокоенность. — Что-то не так?

— Это сезонное, я полагаю. Вчера миледи сдала кровь, результаты её анализа покажут, прав ли я.

— Хорошо. Всего доброго.

Лэнс проводил пришедших до двери, а когда она закрылась — постоял несколько секунд, после вдруг сорвался с места, рванувшись к столу, смахнул очки, схватив графин с водой и начав жадно пить прямо из него, не наливая в стакан. После он взял платок, смочил его остатками воды и провёл им по своему лицу.

— А тебе тоже нелегко даётся общение с нашими чистокровками.

Лэнс не обернулся, он узнал голос Берты. Та зашла в кабинет, перебирая какие-то папки.

— Не смогла отвлечь его надолго, но всё же. Что-то выяснил?

— Пульс ещё ниже, чем раньше. Шумы в левом секторе, особенно в грудной клетке. Это плохо, там сердце.

— А я думала, ты будешь засматриваться на саму… «грудную клетку», — Берта усмехнулась.

— Она в первую очередь моя пациентка — и она ещё ребёнок.

— Замужний ребёнок.

— Тем более. Кроме того, судя по всему, идёт деформация вен на выходе кожи.

— Верно, ведь её кожа такая тонкая, правда?

— Да… — Лэнс мотнул головой. — Переливания перестали давать необходимый эффект, нужно увеличить дозу. Что я им и сказал.

— Им — или ей?

— К чему вы клоните?

— Присядь, мой дорогой.

Берта надавила на плечи Лэнса, встав позади него, начав их разминать. Юноша напрягся. Он знал, сколь коварна эта женщина. У неё была невысокая степень чистокровности, она была полукровка в пятом поколении — и после того смешения новых смешений не было.

— Надеюсь, ты насладился зрелищем прекрасной, прозрачной кожи нашей драгоценной Доротеи, — тем временем заговорила Берта из-за спины Лэнса. — Это был маленький бонус перед предстоящей работой. Её кровь дошла до необходимой кондиции — полагаю, уже скоро мы получим полноценную кровь дракона.

Лэнс побледнел сильней, быстро подняв взгляд и обернувшись прямо на стуле, встретившись лицом к лицу с Бертой.

— Но ведь это отравляет её изнутри.

Берта едва заметно пожала плечами.

— Возможно. Но никто не знает, что будет, если мы увеличим дозу. Возможно, это лишь укрепит её вены. Заметь, её артерии пока в прекрасном состоянии — от её сердца идёт вполне нормальная кровь. Верней, её суррогат. А вот то, что входит в него… уже суррогат некачественный. Нужно что-то сделать, и ты знаешь, что. Мы все знаем, что.

— Но если мы ошибёмся — у нас же не будет второй попытки! Мы загубим её. Неужели, нельзя попробовать на ком-то другом, более крепком?

— Кто сказал, что мы не будем пробовать?

Лэнс замер.

— Вы… хотите ставить эксперименты на вампирах?

— Не на людях же, дорогой. Лэнс, ты прекрасный парень, ты очень умный химик, неплохой медик — так пойми, спасая её — мы спасём и себя. Но если тебе так хочется сделать её Дамой Сердца и спасти от страшного недуга… Что ж, надеюсь, это будет тебя мотивировать ещё больше. И поможет закрыть глаза на некоторые несовершенства нашей деятельности. Просто подумай, Лэнс: парочка проб, которые студенты, возможно, и не заметят — ведь их «внутренний мир» совершенно иной — но так появится возможность спасти её жизнь — и создать защиту для нас всех.

— Но разве красная ртуть — не легенда?

— А помогал бы ты нам, если бы сам не верил в эту легенду?

Юноша опустил взгляд. Берта улыбнулась, похлопав его по плечу, вновь взяла свои папки и направилась к двери.

— Кстати, я закончила обработку анализов её крови. Ты угадал. Нового препарата ей уже недостаточно. Только поразительно то, что мы поняли это лишь из результатов анализов, а ты — по одному шуршанию недокрови в её венах. Удачного дня, Лэнс.

Юноша остался один. Он ещё какое-то время сидел неподвижно, пытаясь переварить сказанное и услышанное, пытаясь отделаться от навязчивых идей, которые зачастую появлялись, когда он видел Доротею. Поэтому он не сразу услышал стук в дверь.

— Снова будешь говорить, что я не стучусь.

— Кэри… Опять прогуливаешь? — Лэнс опомнился, убрал очки в нагрудный карман и поднялся, начав собирать на столе какие-то бумаги.

— Нет, сейчас была пара у Уолтера, а больше пар нет. Кстати, у него интересные лекции, — девушка прошлась по кабинету, заложив руки за спину. — Почему бы тебе на них не ходить? По-моему, они правда занимательные. Он необычно рассказывает.

— Хочу видеть его как можно реже. Да и он, думаю, не захотел бы видеть меня в своей аудитории. Первые курса полтора я выходил — мне хватило.

— Почему он так злится на тебя?

— Потом расскажу как-нибудь, ладно? Сейчас немного занят.

— Тебе разрешают не ходить на лекции, когда ты работаешь здесь?

— Не все. Бернар и Адриан не разрешают. Но курс Бернара закончился для нашего факультета в прошлом году, а на лекции Адриана я хожу. Ты что-то хотела? Раз пришла.

— Какой ты неприветливый в последнее время, — Кэри вздохнула. — Ты не знаешь случайно, где живут Марк с Доротеей?

— Зачем тебе?

— Надо.

— Жилой корпус, второй этаж, налево, самая последняя, удалённая комната. Номер не помню, но мимо не пройдёшь — она тупиковая.

— Я думала, их разместили где-нибудь в пент-хаусе…

— Доротее сложно подниматься по лестнице на верхние этажи.

— Понимаю. Хорошо, спасибо. Ты… приходи, если скучно будет. У меня куда-то исчезла соседка. Со второго курса.

Лэнс побледнел.

— Хорошо… Береги себя.

* * *

Они вернулись в свою комнату уже ближе к вечеру. На пары они не пошли — почти весь день заняли процедуры в госпитале. Но ни одного из них они не тяготили, каждый покорно ждал другого, сколько бы ни пришлось ждать. Конечно, чаще в роли ожидающего выступал именно Марк. Когда оба вернулись из душа, когда Марк накинул на девушку лёгкий чёрный халат, казавшийся невесомым, уже начинало темнеть. Дора разместилась в кресле, подобрав под себя ноги, держа в руках какую-то рамку, вновь пустую.

— Помнишь? Когда я была ещё маленькая… у меня были длинные волосы, почти до пола. А потом мне стало тяжело от них. Вы меня подстригли… и они почти перестали расти.

— Ты красивая с любой причёской. Длинные волосы делали тебя похожей на сирену. А теперь…

— А теперь?

— Теперь — ты моя принцесса. Моя королева. Но твой голос по-прежнему завораживает так же, как пение сирен.

Дора едва заметно улыбнулась, впрочем, эту тень улыбки мог видеть только юноша. Дора, скорее, улыбалась взглядом. Марк наклонился, коснувшись губами её ещё немного влажных чёрных волос, когда в дверь вдруг постучали. Юноша и девушка переглянулись — к ним никто никогда не заходил. Если Райнхарду или кому-либо из госпиталя было нужно встретиться с ними — они искали их в течение дня. Марк выпрямился и прошёл к двери, открыв её, даже не спросив, кто пришёл. У него не было этой привычки.

— П-привет… В смысле, добрый вечер.

Пришедшая Кэролайн быстро поклонилась, чуть смутившись внешнего, довольно домашнего вида юноши, после осмелилась поднять взгляд.

— Я вас не очень отвлекаю?

— Зачем ты пришла?

— Я хотела…

— Проходи.

Голос Доры из-за спины Марка заставил юношу на несколько секунд закрыть глаза, словно смириться с чем-то. Он пропустил Кэри в комнату, закрыв за ней дверь. Кэролайн огляделась, почувствовав, какая принципиально другая атмосфера была у этого места. Какая чужая она была здесь… Девушка потопталась на месте, переступив с ноги на ногу, после прошла к Доре и протянула ей руки.

— Я хотела извиниться за своё поведение в день нашей первой встречи. Глупо получилось. Я не хотела обидеть ни одного из вас. Правда.

Дора, так и не вставая из кресла, смотрела на Кэри снизу вверх. И после нескольких секунд тишины на её губах появилась вновь почти незаметная, снисходительная улыбка — и она подала гостье руку. Кэри быстро её пожала обеими руками, заулыбавшись, но после — поспешила отпустить, обернувшись к Марку.

— И перед тобой я бы тоже хотела извиниться…

— Доротея простила — и я прощаю.

Марк отошёл к резному шкафу, начав раскладывать их одежду. Причём то, как бережно он складывал вещи Доры, сразу поразило Кэролайн, но та постаралась не подавать вида. Она вновь немного замялась, не зная, что дальше сказать, но после быстро пробормотала «я сейчас», подбежала к двери, вышла за неё на пару секунд и вернулась с оставленным за дверью букетом чёрных роз. В них было всего пять розочек, но они ещё были свежими, бутоны только начали распускаться и были упругие и нежные.

— Вот, я думала, вам обоим может понравиться. Вы ведь, кажется, любите чёрный цвет.

— Они без шипов? — спросил Марк коротко, пусть и довольно резко.

— Д-да, этот сорт без шипов.

Доротея взяла цветы, осторожно поднеся бутоны к лицу, вдохнув их запах.

— Чёрный цвет по-особому пахнет, — сказала она. — У этих лепестков своя жизнь. Не срывай больше цветы. Они тоже… хотят жить.

— Ладно, не буду… Просто в оранжерее всё равно их каждый день рвут и куда-то уносят, насколько я заметила. Так что я забрала пять уже сорванных.

— Хорошо, спасибо. Прошу прощения, но Доротея устала после сегодняшних процедур, и…

— Вовсе нет.

Марк немного непонимающе взглянул на Дору, та поднялась из кресла, подойдя к кровати, взяв с неё накидку, которая напоминала длинную чёрную сорочку. Она покрывала длинными рукавами руки девушки и полами уходила до щиколоток. Облачившись в неё, Дора указала на «обеденный» отдел их апартаментов.

— Если ты не занята, то мы будем рады, если ты отужинаешь с нами.

Кажется, больше Кэри был шокирован только Марк. Девушка хотела отказаться, но потом поняла, насколько сильно это может ранить Дору, и согласилась. За столом она чувствовала себя неловко, блюда показались ей странными, она не привыкла к такой изысканной еде, предпочитая перебиваться с перехвата на перехват. Поэтому теперь она даже не знала, как не выказать того, что она не умела держать вилку в левой руке, а ножик в правой. Впрочем, про себя она отметила, что Марк также мало владел подобным навыком, хотя явно справлялся значительно лучше, нежели гостья. Доротея же была самой незаметностью. Её лёгкие, неуловимые движения покорили бы любого, даже самого вычурного педанта. После ужина Марк мягко попросил обеих удалиться в соседнюю комнату, и Кэри, приклеившись хвостиком за Дорой, поспешила покинуть обеденный зал.

— А что за процедуры вы сегодня проходили? Извини, если спрашиваю что-то слишком личное! — быстро добавила Кэролайн, вспомнив, как закончилась их первая встреча. — Просто я дружу с одним студентом, который иногда работает в госпитале, он говорил, что вы туда часто приходите.

— Как зовут этого студента?

— Лэнс, с четвёртого курса.

Доротея вновь сидела в кресле, подобрав под себя ноги. На слова гостьи она кивнула.

— Мы его знаем.

— Он неплохой. Немного странный, конечно, как и все в госпитале, но неплохой.

— У меня редкое заболевание. И сыворотка, которая вколота всем студентам этой академии, не всегда может мне помочь. Мне проводят отдельный курс лечения.

— А… Ясно. Извини, что спросила.

Дора коротко, спокойно покачала головой, словно говоря, что всё в порядке, после спросила негромко:

— Откуда ты?

— Я с первого курса, но сюда попала не по своей воле. Отправили, если честно, как в интернат — лишь бы я была под чьим-то присмотром. Отцу надоело за мной следить. Понимаешь, я люблю сбегать из дома, мне там некомфортно. Совсем. Я общалась с людьми, и…

— Ты была во внешнем мире?

Кэролайн замерла. Эта резкая смена интонации в голосе Доры её поразила. Это был скрытый, больной, измученный интерес. У девушки сжалось сердце.

— Да, была.

Доротея кивнула, опустив взгляд.

— Там красиво?

— Ну… смотря, куда отправиться. Где-то очень красиво. А откуда-то хочется убежать.

— Иногда отовсюду хочется убежать.

— Тебе хочется убежать? В смысле… то есть, я хотела сказать, что ты не то, чтобы не подходишь под образ того, кто может сбежать, но…

— Ты общалась с людьми?

— Да, забавные существа.

— «Забавные»?..

— Они почти как мы. Только живут меньше.

— И они тебя не ненавидели?

— «Ненавидели»? Да они с ума сходили от счастья, когда узнавали, что я вампир. И каждый второй мечтал тоже стать вампиром. Интересно с ними общаться, много общего находишь. И… — Кэролайн заметила, что потеряла внимание Доры, та отвела взгляд и смотрела куда-то сквозь неё. — Послушай… я слышала, что ваше прошлое тоже как-то завязано на людях. Что они как-то вам навредили. Но поверь, они правда не такие плохие! Просто вам не повезло.

— Люди — безжалостные существа, которые готовы ради собственной безопасности убивать даже невинных детей, которых ложно оклеветали.

Конец ознакомительного фрагмента.