Вне времени

Анна Ураскова, 2023

Доротея и Марк остались последними представителями Первой ветви вампиров – древнейшего рода, существовавшего в параллели нечисти. Когда на их поместье нападают, чтобы уничтожить последних "монстров" – они вынуждены бежать. Так они попадают в Академию вампиров, где Доротее, носителю редчайшего заболевания, оказывают необходимое лечение, проводя многочисленные манипуляции с её кровью. Однако так ли бескорыстны цели, преследуемые учёными, что ставят над девушкой эксперименты? В чём страшная тайна крови древнейшего рода? И способны ли такие, как Марк и Дора, обрести настоящих друзей среди тех, кто вынужден жить во мраке ночи?

Глава 1

13 сентября, 42 год

Ты когда-нибудь скучал по месту? По земле под ногами, по воздуху, который наполняет пространство, по атмосфере, по свету звёзд над тобой, которые светят так по-особому только там? Воссоздавая картины воспоминаний в своих мыслях — ощущал ли эту чудовищную зависимость, это непреодолимое желание вернуться туда? Если не во времени — то хотя бы в пространстве. Физически ощутить свою принадлежность к этому клочку земли. К этой территории. К этому дому — или хотя бы его развалинам. К каждому сантиметру воспоминаний. К истории, которая наполняла тебя там. При каждом новом воспоминании — сжимается сердце. Становится чудовищно больно, невозможно дышать. Кажется, что жизнь остановилась, что вечность замерла на месте. Кажется, что твой мир, в котором ты был счастлив — мог быть счастливым, во всяком случае — кажется, что он уничтожен до основания. А если не уничтожен — то находится слишком далеко. Почему нельзя перешагнуть расстояние, которое нас разделяет? Скажи мне, это болезнь? Да, наверное. Ещё одна, самая страшная болезнь — помимо тех, что нас настигли. Все эти годы ты был рядом со мной — но это место не даёт мне покоя. Оно манит меня, я задыхаюсь без него. Без наших счастливых моментов там. В далёком «там», которого уже нет. А прошло всего лишь несколько мгновений нашей вечности. Как быстро всё исчезает в мире людей. Ты всегда говорил мне, что у нас появился второй дом — но дом ли? Мы чужие везде. Понимаешь? Этот мир нас выбросил и не принял. Просто потому, что мы другие. Мы никогда не были похожи на них — потому что мы счастливы. А другие очень тяжело переносят чужое счастье. Мне больно, я задыхаюсь — но я счастлива. Но вместе с тем… Ты когда-нибудь скучал по месту?

* * *

13 сентября, 37 год

Вчерашняя ночь была светлой, такой Луны я никогда ещё не видела. Но Марк заставил меня вернуться в помещение, сказав, что на улице уже холодно. Я не могу на него обижаться, он беспокоится обо мне. Иногда мне кажется, что все они любят меня только потому, что я родилась такой слабой. Слабей обычного. Иногда я днём просыпаюсь от этого странного ощущения — недостатка движения в моих венах. Мне кажется, что я не живу. Эти страшные солнечные мгновения меня убивают. Как хорошо, когда чуть раньше опускается ночь. Как хорошо просто гулять по поместью, босяком, пока не видят остальные. И не начинают укутывать в десяток одеял. Как люди… Как бы я хотела быть одной из них. И когда-нибудь увидеть, как выглядит наш дом при свете Солнца. Как цветут дневные цветы. Как становится голубой тьма неба. Услышать, как поют дневные птицы. Но пока что моя чувствительная кожа не позволит мне всё это узнать. Когда-нибудь…

— И что же «когда-нибудь»?

Дневник упал на пол, страница перевернулась. Услышав за своей спиной, почти над самым ухом голос, девушка вздрогнула. Ей было около пятнадцати лет на вид, непроглядно чёрные короткие волосы обрамляли белоснежное лицо с впалыми щеками. Пряди чёлки падали на большие глаза поразительно глубокого цвета. Их оттенок напоминал цвет морозной черники, сливаясь иногда со зрачком, а вечные блики придавали бархатность мягким ресницам. Тёмно-серое, чёрное почти платье завершалось сложным кружевом. Девушка выглядела, как фарфоровая кукла. Она взглянула на стоявшего позади её стула юношу лет двадцати, с такого же странного цвета глазами, такими же чёрными волосами, чуть вьющимися и спадавшими на лицо. На его бледных губах была улыбка.

— Марк, не пугай меня так…

— Прости, я не удержался, — юноша наклонился и поднял дневник, положив его на стол, после, заметив грустный взгляд девушки, положил ладони ей на лицо.

— Ты подсмотрел, — шепнула она.

— Невольно. Иногда ты так много молчишь, что мне становится страшно за тебя, Дора. А в последнее время ты всё больше разговариваешь с бумагой, чем со своей семьёй.

Дора опустила взгляд, но не пошевелилась. Марк убрал ладони, девушка безвольно опустила голову. Из-за глубины цвета её глаз иногда казалось, что она слепая, поскольку её взгляд слишком часто был устремлён к пустоте. Или к своим мыслям. И достать эту уникальную жемчужину из надёжной раковины было почти невозможно.

Марк встал перед девушкой на колени, взяв её за тонкие, прозрачные почти запястья.

— Доротея.

Она подняла к нему взгляд. Её редко так называли. Лишь в особых ситуациях. Когда хотели дозваться до её ушедшего в мысли сознания.

— Что тебя тревожит?

Дора отрицательно покачала головой, смотря в глаза Марка.

— Тебя тревожит твоё состояние? Последние два месяца ты так мало спишь днём.

— Я хочу видеть Солнце.

— Но оно погубит тебя.

— Я знаю…

— Дора… Мы рядом, мы твоя семья. Здесь ты в абсолютной безопасности, этот ужасный внешний мир тебя не тронет.

— Почему «ужасный»? — от этой интонации отошло лёгкое дуновение сопротивления, так редко проскальзывавшее в её голосе, столь непривычно глубоком для ребёнка, на которого она была похожа. Дора поднялась и беззвучно, как невесомая тень, прошла к книжному шкафу, достав своими худыми пальцами одну из книг. Это была одна из новых, современных.

— Люди называют это «энциклопедиями»… Посмотри, Марк, — она подозвала юношу к себе, тот поддержал тяжёлую книгу. — Разве это ужасно?

На страницах были фотографии. Красивые замки, утопавшие в зелени, величественные горы, покрытые ледяными шапками, каньоны и долины, на дне которых блестели непокорные воды. Дикие мустанги, вздымавшие пыль далёких прерий. Горделивые волки, пересекавшие заснеженные леса. Перелётные птицы, пролетавшие над бескрайними морями. Красочный подводный мир, живущий по своим неведомым законам. Горные домики, сопротивлявшиеся напору стихий. Мельницы, рассекавшие воздух под напором неумолимого ветра. Здания великолепных театров, пышно украшенных внутри и снаружи. Разноцветные, аккуратные коттеджи, чьи яркие краски отражались в воде. Храмы из мощного, неотёсанного камня, устремлявшие свои шпили к свету. Золотые купола белокаменных церквей, игравших отблесками солнечного света. Грозовые и ураганные небеса, нависавшие над хрупкими, уязвимыми городками. Песчаные побережья, по которым бил прибой, разгоняя белую пену по потемневшему песку. Цветы, пробивавшие свой путь через трещины асфальта и росшие в остатках разбросанных гильз. Мосты, соединявшие берега могучих рек. Скалы, о которые разбивались бушующие волны. Затянутые травой забытые железные дороги.

— Неужели, ты никогда не хотел всё это увидеть? — спросила Дора, подняв взгляд к Марку. Тот какое-то время смотрел на все эти красочные картины, после закрыл книгу и перевёл взгляд на девушку, спокойно улыбнувшись ей.

— Мне хорошо здесь, с тобой.

— Но так нельзя. Мы никогда не увидим это в свете дня, но хотя бы при свете Луны… Ты не можешь всё время оставаться в четырёх стенах, ты свободней меня. Поэтому пообещай мне, что когда я исчезну…

— Ты не исчезнешь!

Дора не вздрогнула, но замолчала, уже не смотря на Марка. Её взгляд вновь затуманился пеленой молчания и смирения. Марк взял себя в руки.

— Что за глупости, Доротея… Ты не исчезнешь. Никогда. Ты так же вечна, как я. Как мы все.

— Какой ценой.

Этот лёгкий звук её голоса всегда действовал на него. Сжималось сердце, становилось страшно. И очень больно. Марк обнял девушку.

— Доротея… Оставь эти мысли. Мы родились такими, какими родились. Вампирами. Глупое стечение обстоятельств, что твоё тело немного… слабее тела обычного вампира. Но пока наша семья рядом, пока мы вместе — тебе нечего опасаться. Разве… что-то мы делаем не так? Мы любим тебя. И хотим, чтобы ты всегда была рядом с нами. Не гонись за тем, чего никогда не осуществить. Радуйся тому, что есть.

— Почему «не осуществить». Ты знаешь, что есть выход.

— Ни за что! — Марк зажмурился, сильней прижав Дору к себе, но боясь навредить ей. — Ни за что… Это тебя убьёт. Больше всего в вечности я боюсь потерять тебя. Никогда не оставляй меня одного, Дора. Никогда…

Девушка смотрела куда-то сквозь стены. Её тёмные глаза заблестели немного сильней обычного. Не так болезненно. Она подняла руки, обняв Марка в ответ, сомкнула веки и спокойно улыбнулась.

— Ты знаешь, я не сделаю этого одна. Не переживай.

— Обещаешь?

— У меня не хватит духу.

Марк чуть отстранил от себя девушку.

— И между тем — это твоя мечта. Я прав?

Дора опустила взгляд.

— Мне важней, чтобы ты жила.

Дора кивнула.

— Сколько времени?

— Почти три часа. Ты не голодна?

— Нет. Я хочу на улицу.

— Сегодня сильный ветер.

— Скоро наступит зима. Ты всегда говорил, что вампирам нечего бояться.

Марк промолчал. И что он мог ей сказать? Дора сама всё прекрасно понимала. Да, Марк, как и вся её семья, могли не бояться ничего, кроме того, чего должен опасаться любой нормальный вампир. Но Доротея… Девушка вздохнула.

— Хорошо. Отведи меня в башню. Я хочу посмотреть на звёзды.

Марк кивнул, снял с себя пиджак и накинул его на плечи девушки. Они вышли из библиотеки и поднялись по винтовой лестнице в башню. Часть крыши была прозрачной. Это сделали относительно недавно. Специально для Доры.

Девушка подняла взгляд, всматриваясь в ночное небо. Оно раскинулось над их поместьем и прилежащими к нему землями. Млечный путь освещался свечением тысяч звёзд, перемещавшихся по небосводу, как могло показаться им отсюда, с Земли. Но они как никто ощущали, что Земля движется под их ногами. Каждую секунду, неустанно — её заворачивает в круговороте вечного вращения. Тишина ночи обволакивала всё живое, создавая интимную атмосферу спокойствия.

— Сегодня что-то затемняет небо… Много лишнего тревожного света, — Дора кивнула в пустоту. — Оно где-то там?

— Да, Солнце сейчас там. Скоро мы повернёмся — и увидим его. Но к тому времени тебе уже нужно будет лечь спать.

— Солнце никогда не спит. Если бы не оно, люди бы уже умерли. Оно их согревает. Как думаешь, сколько ему осталось?

— Любая звезда имеет свой жизненный цикл. Как люди, звёзды рождаются, живут, умирают, погаснув. Но их свет ещё идёт до нас долгие годы.

— Если Солнце — тоже звезда, то почему оно единственное вредит нам? Как же другие звёзды?

— Потому что Солнце — самая красивая звезда. И сжигает нас своей красотой. Мы — существа, рождённые Лунным светом, мы не можем познать другой красоты.

— Просто Солнце — ближе всех к нам. Так говорят люди.

— Люди говорят то, во что верят. А они верят в то, что Солнце — это добро, в то время как Луна — это воплощение сил зла. Мы для них — зло.

— Но ведь мы никого не трогаем…

— Наши предки много убивали, Доротея. И ты знаешь это не хуже меня.

— Зачем…

— Они не могли добывать кровь иначе.

–…зачем Луна так близко, а Солнце — так далеко? Зачем мы такие, Марк? Зачем люди ненавидят таких, как мы? А некоторые… даже не верят в то, что мы существуем. А ведь я есть. Я существую, — Дора подняла свой тяжёлый взгляд к Марку. — Да?..

Марк вновь положил ладони на болезненно впалые щёки девушки.

— Ты есть, Дора. Ты живая. Ты настоящая. И я настоящий. Последние лет семь ты меня пугаешь… Мне становится так тяжело оттого, что я чувствую, что ты несчастлива. И оттого, что понимаю, что ничего не могу сделать для тебя.

— Можешь. И делаешь. Ты рядом со мной. Вы все рядом со мной. Я счастлива.

Марк грустно улыбнулся. Действительно, любил ли он её сильней ещё и потому, что она была такая хрупкая и невесомая?..

— Если хочешь, сегодня ночью…

Марк не договорил. Оба прислушались, раздался какой-то нарастающий шум. Они обернулись к двери, ведшей из башни. И через несколько секунд на пороге появилась высокая черноволосая женщина.

— Мама? — шепнула Дора, мгновенно увидев панический страх во взгляде женщины. Та подбежала к ним.

— Они сломали нашу защиту. Марк, уведи Доротею!

— Что? Мама, я… — начал Марк, но женщина быстро обняла обоих.

— Уходите, люди смогли прорваться в замок! Их столько, что вам и не снилось.

— Где отец? Я могу помочь!

— Марк, ПРОШУ ТЕБЯ! Главное, что ты должен сделать — это уберечь её, — женщина быстро отстранилась, после подошла к окну, распахнув его.

— Перелетите в северную башню, оттуда — быстро вниз, к подземелью, откроешь ход на три часа от первого лунного луча. Там вы выйдете к порталу.

— Какому порталу?..

— Там друзья. Пожалуйста, не теряй времени, они вот-вот будут здесь!

— А ты? — выдохнула Дора. Женщина попыталась улыбнуться, но её губы задрожали, она наклонилась и обхватила ладонями лицо девушки.

— Твой отец… Он погиб. Я попытаюсь выиграть вам время.

— Что?..

— Марк!

И женщина оттолкнула Дору к юноше. Тот был белым, как сама смерть. Однако он понял, по одному этому решительному движению: времени было не просто мало, его не было в принципе. И он был обязан сделать то, что обязан был. Поэтому он подхватил Дору на руки, та попыталась вырываться или закричать, протянув руки к матери, но та уже не услышала её — Марк оттолкнулся от подоконника. Их подхватила стайка летучих мышей, закрутив их в чёрном вихре и перенеся их в башню напротив.

Всё разрушилось в одночасье. За несколько минут. Весь оплот, который строили их предки. Не пришло ещё осознания катастрофы. Ему суждено было прийти через многие годы.

Он уносил её дальше от опасности, слетая по ступеням к подземелью. Пока Дора вдруг не выкрикнула что-то с таким отчаянием, что Марка пронзила страшная мысль о том, что он мог сделать ей больно. Отпустив её, он ухватил её за плечи.

— Дора!..

— Мы не можем их бросить! Моего отца убили, как ты можешь так легко!..

— Дора, я спасаю самое ценное, что есть в моей жизни! Ты не выдержишь нападения, прошу, доверься мне! Если всё будет хорошо — мы вернёмся сюда…

Марк вскинул голову. Откуда-то сверху раздавались крики, топот и грохот. Они приближались. Они следовали за ними.

— Детёныши сбежали!

— Найти!

— Подвал, ищите там!

Доротея сжала пальцами ладонь Марка, ощутив, как слёзы страха наполняют глаза. Марк крепче ухватил её за руку и начал быстро уводить за собой. Достигнув дна подвала, они остались почти в кромешной темноте. Юноша нашёл рычаг, повернул его на девяносто градусов вправо, что-то зашуршало, в стене открылся ход, уже земляной. Внутри него было темно и сыро, оба начали задыхаться от бега. Звук шагов их преследователей всё приближался, по стенам тайного хода вдалеке начали играть блики пламени от факелов.

Грот оборвался, они выбрались на улицу, это был выход из холма, на котором стояло поместье. Их окружала чаща.

— Куда? — едва держась в сознании, спросила Дора. Крики позади заставили их вновь броситься вперёд, не разбирая дороги. Каждый раз, когда Марк хотел подхватить девушку на руки, та отказывалась, бледнея всё сильней, поверх и без того серого цвета фарфоровой кожи.

«За что они так… ненавидят нас?..»

Их заставил обернуться страшный грохот. Над местом, где стояло поместье, взметнулось облако чёрного дыма, а после чащу озарил хлеставший во все стороны ядовитый свет огромного очага пламени. Дора замерла, в её огромных глазах отразился огонь, заполнив зрачок, сверкнув в радужке и окрасив белок рыжим свечением.

— Мама!..

— Дора, нет!

Марк обхватил руками бросившуюся назад девушку, та попыталась вырваться, но вдруг увидела, что вдалеке на них было нацелено дуло ружья.

«Я спасаю самое ценное, что есть в моей жизни…»

Дора вдруг выпрямилась во весь рост, раскинув руки, укрыв собой юношу, хотя и была на две головы ниже него, и через мгновение, после глухого хлопка — дёрнулась, ахнув, врезавшись спиной в грудь Марка. Глаза того распахнулись от ужаса, он подхватил девушку, опустившись с ней на землю. По её чёрному платью расползалось тёмное пятно. Взгляд юноши дрогнул, ему показалось, что останавливается его сердце. Взлететь ввысь, разбиться, рядом…

— Дора… Доротея… Ты всё, что у меня есть… Что у меня осталось…

Что-то осветилось, бликом лизнув бледную щёку Марка. Юноша поднял взгляд, не слишком понимая, что перед ним. Неясное свечение расплывчатых форм. Сказки, легенды… В отличие от Доры, он свято верил им. Юноша поднял девушку на руки, шепнув что-то, после сделал шаг к этому порталу и растворился в нём.

* * *

Ночная тишина покрывала холодные каменные стены. Окружная стена, перекрывавшая доступ к огромной территории, отгораживала замковый комплекс от подошедшего к ней вплотную леса. Серый камень сливался с темнотой, создавая единое воплощение молчаливой вечности, которая наполняла эти стены. Ничто не тревожило этот ночной покой. Лишь от здания к зданию периодически перелетала чёрная летучая мышь, иногда обращаясь человеком и всматриваясь в глубину звёздного неба с крыши одного из корпусов. В конце концов, ночной страж остановился на скате крыши и сел, свесив вниз ноги. Бледноликий мужчина с чёрными вьющимися локонами устремил взгляд серых глаз к воротам. Накинув появившуюся из темноты мантию, он повёл плечами.

— Бессонница, Уолтер?

Мужчина кивнул, не обернувшись на стоявшую позади него светловолосую девушку. Та прошла к нему, босяком, сев рядом. Её высокий детский голос соответствовал почти детским чертам лица. Но между тем, можно было с уверенностью сказать — это была уже взрослая женщина.

— У тебя неправильный биоритм, — шепнула она почти на ухо мужчине.

— Я в принципе неправильный. Ты почему не спишь?

— Влюблённые не спят.

— Адриан постарался?

— Какой ты скучный…

— Мне хватает нашего дневного общения, Сильвия.

— Я чем-то обидела тебя?

— Я был бы тебе признателен, если бы ты больше не приходила срывать мои лекции по звероловству.

— Но они скучные.

— У тебя есть свой аспект. Веди его и не отвлекайся на остальных.

Уолтер не смотрел в сторону девушки. Но почувствовал, как его подбородка коснулся её ноготь, и как вскоре по нему потекла алая струйка. Сильвия поднесла окровавленный палец к губам.

— У тебя такая грязная кровь…

— Пришла сказать мне об этом в сотый раз?

— Не хочешь попробовать чистокровку?

— Ты знаешь, я не пью кровь себе подобных.

— Я не подобна тебе, моя кровь чиста.

— Тело — нет.

— А ты что же, гурман?

— Полукровкам в этом отношении сложней выжить, и это ты тоже знаешь не хуже меня.

— У бедного Уолтера проблемы с желудком… — Сильвия усмехнулась.

— Ты когда-нибудь пила зверей? Эффект был бы тот же, получила бы несварение.

— Ты только что сравнил меня с животным.

— Провёл понятную тебе параллель.

— Ты такой злой… — девушка опустила голову на плечо Уолтера. — Мне это нравится.

Уолтер хотел что-то сказать, но лишь замер и прислушался.

— Ты слышала?

— Нет, ничего не слышала. У тебя галлюцинации.

— Нет же. Ворота. В них стучат.

— Ночных посетителей только не хватало. Может быть, Бернар выходил за территорию, на охоту?

— Тебе лучше знать, где он бывает по ночам.

И Уолтер поднялся, обратился летучей мышью и спустился на землю, подлетев к воротам. Сильвия скривилась от злости, сразу же став выглядеть значительно старше. Но после — слилась с темнотой. Уолтер тем временем коснулся ладонью ворот и толкнул их, подняв засов. Будь это кто-то из их врагов — сработала бы система защиты. Включилась бы сигнализация. Видимо, это действительно был лишь заблудший ночной гость.

Или два.

— Прошу вас… помогите.

Уолтер вскинул брови, после вгляделся в лицо пришедшего, на мгновение что-то пронеслось в его мыслях. Словно искра странного осознания. Но он не предал ей значения. Напротив него стояли двое: юноша держал на руках девушку, которая явно была без сознания.

— Кто вы? — коротко спросил мужчина. Юноша сделал несколько шагов вперёд, защита легко пропустила его, не приняв за чужака.

— Мы Доротея и Марк Хоарберри. Вампиры первой ветви. Пожалуйста… я отвечу на все вопросы — но сначала помогите ей, она ранена!

Уолтер слегка вздрогнул, услышав о первой ветви. Он взглянул на белое лицо девушки.

— Пройдёмте за мной, быстрей, — и он отвернулся, поведя молодого человека за собой. — Из какого оружия была ранена?

— Не знаю… Возможно, из обычного человеческого ружья.

— И… что? Такая реакция? Если вы действительно…

— Она больна! Она не выдержит… И до рассвета осталась пара часов!

— Не паникуйте, молодой человек, ваша сестра будет жить. Вы попали в нужное место.

— Как… и сказала мать…

Кажется, больше Марка ничто не волновало. Он слепо следовал за вампиром, которого не знал, в место, о котором также не знал ничего. Ему было важно лишь одно: они смогут помочь Доре.

Уолтер провёл юношу в здание госпиталя, сказав Марку остаться в коридоре, сам же постучался в один из кабинетов.

— К тебе поздние посетители высокого ранга. Не смей спать.

Через пару секунд раздался звук открывавшейся дверной задвижки, на пороге появился небритый, но лысый, сутулый мужчина лет сорока. Он окинул недовольным, сухим взглядом Уолтера, после перевёл взгляд за его спину.

— Это кто?

— Думаю, ты поймёшь лучше меня, как только протестируешь кровь раненной леди.

— Серебром ранили?

— Возможно, простым оружием. Не хмурься так, Коул, твои брови срастаются в одну в такие моменты, — Уолтер чуть наклонился вперёд. — Вампиры первой ветви.

Взгляд Коула перестал быть сонным. Он вскинул брови, быстро шагнул к Марку, протянув руки к Доротее, но юноша вдруг резко отстранился.

— Нет, я сам её отнесу! Только покажите, куда!

— Да в любую свободную палату, — Коул махнул на одну из палат. — Только дай-ка…

Мужчина достал платок из кармана белого халата, который успел на себя натянуть, и быстро приложил его к ране девушки. Взгляд Марка вспыхнул, поэтому Коул поспешил убрать платок. Марк исчез, Коул прижал платок к носу и вдохнул запах. Его глаза распахнулись, став алыми, дыхание перехватило. Сколь чистый, свежий аромат живого тела. Ни у одного человека не могло быть такой крови. Только у них…

— Я же говорил, — коротко сказал Уолтер. Коул словно ожил от своего мгновенного транса.

— Им нельзя дать умереть! Быстро, позови мне Берту!

И сам Коул быстро скрылся в своём кабинете. Начав греметь чем-то по шкафам. Уолтер мрачно вздохнул. «Я будто нанялся ходить за ними всеми…» В это время медик достал несколько шприцов и склянок со странными жидкостями, после, перехватив кого-то из ночных дежурных, отдал несколько указаний и поспешил в палату, в которой скрылись пришедшие.

Марк стоял на коленях перед койкой, на которую опустил Доротею, та не приходила в сознание. Когда Коул попытался его отстранить, тот не пошевелился. Вновь нахмурившись, мужчина набрал какой-то раствор в шприц и потянулся к худой руке девушки, когда его вдруг ударили по запястью.

— Не смейте касаться её этим! — выкрикнул Марк. — Не смейте причинять ей боль! Она больна!

— Да ты с ума сошёл, что ли? Как я, по-твоему, помогу ей? — рыкнул Коул. — Может быть, ещё пара минут, и она умрёт, и виноват в этом будешь ты! Так что отойди с дороги и не мешайся! Я должен вколоть ей заживляющее, после осмотреть её рану и ввести в её тело укрепитель!

От всех этих слов у Марка пошла кругом голова, он не отпустил руку Доры, лишь сделал короткий шаг в сторону. Коул набрал раствор во второй шприц, поскольку первый, упавший на пол, разбился. Как только первые капли жидкости вошли в тело Доры, по её белой руке пополз чёрный узор.

— Что вы сделали?!

— Чёрт, её тело отторгает заживляющее…

— Я вам сказал, что она БОЛЬНА!

— Ты не сказал, что это венозная недостаточность! Вампиры с таким долго не живут!

Раздался звук удара, а после — падения. Марк вцепился ледяными белыми пальцами в шею Коула, начав его душить, вжимая в пол, его клыки впились в нижнюю губу.

— Никогда. Не смей. Говорить при ней ТАКОЕ!

— Она всё равно… не слышит…

— Она всегда всё слышит!

— Эй, что за драка? Я снова пропустил самое интересное?

Марка вдруг подняло в воздух, обвив в едва заметное световое кольцо. Уолтер стоял, заложив одну руку за спину, указательный палец второй направив на юношу, флегматично смотря на его попытки вырваться.

— Что мы имеем? — вслед за Уолтером зашла женщина с длинной алой косой, она взглянула на поднявшегося Коула, тот сказал:

— Простое ранение, но венозная недостаточность и кровь вампира первой ветви. Как думаешь, выдержит?

— Ты вколол заживляющее?

— Да, только отравляет.

— А укрепитель?

— Только если на время вливания вакцины, как временное поддержание жизнедеятельности. Берта, но первая ветвь…

— Вот и проверим. А это кто?

— Очевидно, её сумасшедший брат, — Коул кивнул Уолтеру, тот опустил руку, и Марк, до этого вырывавшийся и кричавший, упал на пол, вновь бросившись к Доре. — Есть один способ спасти её. Для этого потребуется первоначальная обработка раны и после — долгое переливание ей особой, разработанной нами вакцины. Я так понимаю, если я её трону — ты сразу же меня убьёшь. Позволишь это сделать женщине?

Марк смотрел полным боли взглядом на Коула, после взглянул на Берту и кивнул.

— Есть шанс того, что она плохо примет эту вакцину. Мы не проверяли её совместимость с такими чистокровными…

— Вколите мне то же, что ей.

— С условием, что ты позволишь забрать часть твоей крови, — быстро сказала Берта, перебив уже готового согласиться Коула.

— Что угодно…

Берта кивнула и выставила Коула и Уолтера за дверь. Сама же она приблизилась к Доре, надев очки.

— Сними с неё платье, ей нужно наложить перевязку.

Марк не сразу решился согласиться на это, но после ломано кивнул и приподнял Доротею, услышав, как она простонала от боли. Его губы на несколько секунд задрожали.

— Всё будет хорошо, обещаю тебе… Потерпи немного, мы у друзей…

Берта наблюдала за движениями Марка, на мгновение поразившись тому, что под платьем на пациентке больше ничего не было. Она увидела, сколь странным телом, спрятанным под одеждой, обладала эта девушка, лицом так похожая на… «Фарфоровую куклу» Берта обработала пулевое ранение спереди и сзади, очевидно, пуля прошла насквозь, чудом не задев Марка. Перетянув худую грудную клетку Доры, женщина укрыла её простынёй и обернулась к Марку, взяв ещё один шприц.

— А теперь — твоя кровь.

— Но Дора…

— Сейчас привезут капельницы.

Марк кивнул, снял пиджак, закатал рукав рубашки. Берта набрала несколько шприцов, но юноше уже ничто не казалось странным. Он придвинул свою койку к койке Доротеи и лёг, взяв её за руку. Через какое-то время в руки обоих была вколота игла, по которой в их организм поступала странная жидкость. Марк больше ничего не слышал, ни на что не обращал внимания, его глаза начали закрываться. Последнее, что он увидел — это как по потолку пополз луч света.

— Рассвет… Закройте… окна… Ей будет больно… — шепнул он и провалился в забытье.

* * *

К корпусу, стоявшему слева от главного учебного, стянулась группа вампиров. Сильвия откровенно зевала, закутываясь в массивную кофту, явно у кого-то одолженную. Она переговаривалась со второй женщиной, невысокой шатенкой в летах, но когда та заговорила с Бертой, Сильвия переключила своё внимание на шедшего неподалёку Уолтера.

— Тяжёлая ночь, м?

— Предпочёл бы провести её в постели.

— С кем?

— С подушкой и одеялом. Или, что более привычно, с люстрой и потолком.

— Какая скукота.

— Ты указываешь на мою скучность при каждой второй нашей встрече. Я удивляюсь тому, что давно не оскорбился.

— Тебе так тяжело без сна…

— Больше пяти дней не могу, вырубаюсь.

— Может быть, потому, что сон не восстанавливает твоих сил?

— Неужели, пытаешься уломать нашего затворника на ночную прогулку? — к ним приблизился молодой мужчина с аккуратными светлыми локонами, едва ли не сливавшимися с цветом кожи. Он сверкнул глазами на Уолтера. Сильвия быстро обернулась к нему.

— Адриан, неужели, и тебя вызвали?

— Райнхард вызвал всех.

— Даже меня, с моей арены, — заметил широкоплечий вампир с острыми чертами лица.

— Если Бернара выудили с боёв малолеток на арене — то точно случилось что-то серьёзное!

— Прекрати, Сильвия, ты прекрасно знаешь, что это из-за наших ночных гостей, — устало заметила женщина, до этого разговаривавшая с Бертой.

— Хезер, и ты не выспалась?

— Представь себе.

— Какие вы странные, привыкли спать по ночам…

— Твой возраст может позволить тебе не спать ещё лет тридцать, — усмехнулся мужчина с едва заметным шрамом на щеке.

— И наш драгоценный химик Гантер туда же. Как нескромно — указывать мне на мой возраст.

— Так говоришь, будто тебе три сотни лет.

— Мне хватает моих семидесяти. Я даже старше нашего малыша Уолтера.

— Очередное напоминание о том, что я полукровка?

— Да прекратите вы, — хмуро сказал Коул. — Директор вряд ли захочет слушать ваши тупые препирания.

Они замолчали, остановившись возле большой металлической двери, казалось, вмурованной в каменные стены. Вздохнув, Адриан первый постучался и первый зашёл, спросив негромко:

— Вы вызывали нас, господин?

— Входите.

Кабинет директора был оформлен в серых тонах, здесь царила тяжёлая, неприятная атмосфера тёмной надменности. Преподаватели не слишком любили ходить сюда. Да и не сказать, что Райнхард общался с ними на равных. Когда преподаватели расселись по местам за длинным столом, директор обернулся к ним в своём вращавшемся кресле. Острые черты лица идеально сочетались с прядями длинных тёмных волос, словно заострённых, замороженных и изогнутых. К нижней губе подходила треугольная бородка. На плечи был накинут тёмно-фиолетовый плащ. Взгляд внимательных глаз был устремлён к профсоставу.

— Итак, наши ночные гости нарушили наш покой? — спросил он.

— Это действительно вампиры первой ветви, — сказала Берта. — Кровь уникальна. На момент, когда мы оставили их, идя сюда, их тела окончательно приняли сыворотку сопротивляемости. То есть, смешение её с кровью чистых — возможно.

— Они ещё не очнулись, чтобы это утверждать, — заметил Коул.

— Все показатели были в норме, даже у девушки. Её организм действительно очень слаб для вампира, ещё и такого, но её жизни больше ничто не угрожает.

— Как, вы сказали, их зовут?

— Доротея и Марк Хоарберри, — сказал Уолтер.

— Хоарберри… Да, одна из ветвей первого поколения. Мне казалось, они давно вымерли.

— Возможно, слишком хорошо укрывались, господин, — сказал Адриан.

— В той глупой человеческой местности смертные постоянно убивают таких, как они. Странно, что их род просуществовал так долго.

— Значит, брат с сестрой — последние.

Райнхард усмехнулся.

— Я бы не спешил с выводами.

— Думаете, есть ещё выжившие?

— Я не об этом. Неважно. Что их пребывание здесь может дать нам? — директор взглянул на Берту, та встрепенулась.

— Господин, их кровь… она имеет уникальный состав. На ней можно проверять устойчивость ко всем препаратам, достаточно сильного глушителя которым мы раньше не находили. И потом, их знания…

— Каждый вампир такого уровня несёт в себе кладезь знаний, — кивнула на слова Берты Хезер. — В роду каждого вампира первой ветви лежит высшая магия обращения. В отличие от нас, они умеют обращать.

— В отличие от вас, — сухо поправил её Райнхард. Хезер склонила голову, но продолжила:

— Прошу прощения, господин, но я не оговорилась. Вампиры первой ветви умеют обращать… обратно в людей. В отличие от простых чистокровных. Если в линии чистокровного на уровне нескольких поколений есть хотя бы один человек — этот дар исчезает.

— Это «дар» в чистом виде, или же наши гениальные учёные смогут изъять его из наших гостей? — директор перевёл взгляд на Берту и Коула.

— Не уверен, что это возможно, господин… Но мы попробуем сделать обращающую сыворотку.

— Зачем? — немного непонимающе спросил Уолтер, вопросительно взглянув на нескольких преподавателей.

— Имея такую сыворотку, мы смогли бы обращать любого в вампира, — пояснил Гантер.

— Это я понял. Но к чему? Эти двое не выглядят теми, кто легко пойдёт на контакт.

— Ты слишком редко бываешь на собраниях, Уолтер. И не читаешь газет, — с открытой насмешкой сказал Райнхард. — Наши позиции в оси пошатнулись, мы должны усилить нашу оборону. Насколько мне известно, терпение Охотника тоже не безгранично. Что касается меня, то я всегда за хорошую войну, а не плохой мир.

— Господин, неужели, вы говорите о Лукасе? — Уолтер покачал головой. — Глава демонов уже десятилетия два с половиной не проводил никаких вылазок. Да и показательных «выступлений», публичных наказаний — всё меньше. Так от кого нам защищаться? Мы и так на краю мира, где ни одному смертному даже на ум не придёт нас искать.

— Мне кажется, — Райнхард перебил мужчину, — что будет лучше, если кто-то из персонала будет рядом с нашими гостями, когда те придут в себя. Уолтер, ты был тем, кто встретил их — окажи услугу, введи их в курс дела.

Уолтер несколько секунд молча смотрел на директора, после уперся руками в стол и поднялся.

— Если не хотите, чтобы я присутствовал — не вызывайте меня в следующий раз, — холодно сказал он и скрылся за дверью. Когда звук его шагов затих, Райнхард положил на стол папку с бумагами.

— А теперь переходим к более конструктивному разговору. Реально ли сделать боевую вакцину на базе исследований крови вампиров первой ветви?

* * *

Марк открыл глаза, тут же сощурившись. В комнате было слишком светло, он не привык к такому. Юноша обернул голову, увидев лежавшую рядом Дору, которую держал за руку. Девушка так и не пошевелилась. Сообразив, где они находятся, юноша быстро сел, после встал, метнувшись к окну, не зная, как лучше ухватиться за занавеску, чтобы не обжечься лучом солнца и при этом закрыть окно.

— Не бойся, закрывай смело.

Марк обернулся. В палату зашёл встретивший их вчера мужчина. Тот, совершенно не опасаясь попасть в свет солнца, прошёл к окну, но вместо того, чтобы зашторить — распахнул его.

— Что вы делаете? Вы что… не вампир? — выдохнул Марк. Уолтер усмехнулся, вдруг ухватил юношу за руку и насильно поднёс её к свету. Марк в ужасе попытался выдернуть руку, но когда ничего не произошло — замер.

— Что вы с нами сделали?..

— Кажется, вы действительно жили в совершенной глуши и вне цивилизации. Технологии и разработки нашего мира ушли так далеко, что позволяют даже чистокровным вампирам смело разгуливать под солнцем. Территория защищена специальными полями, а сыворотка сводит почти на нет негативное воздействие солнечного света. И не только. Чеснок нюхать не советую, конечно, но после несколько часов в комнате, набитой чесноком, вы теперь выживете. Ты, во всяком случае.

Марк не перебивал. Эту информацию было безумно сложно переварить. Он ничего не сказал и прошёл к Доре. Встав на колени возле койки, он взял девушку за руку, приложив холодными пальцами к своему лбу.

— А она?

— Все вопросы к Берте и Коулу, когда они вернутся. Могу сказать точно — она больше не умирает. И сможет какое-то время находиться на солнечном свету.

Марк кивнул. На свету. Днём. Увидит день…

— Как вас зовут?

— Наконец, здравый вопрос. Меня зовут Уолтер.

— Где мы?

— Второе попадание в цель. Но чтобы ответить на этот вопрос, я хотел бы узнать, как вы нас нашли.

Юноша не отозвался. Он так и стоял на коленях, держа руку девушки. Пока к нему что-то не поднесли, и в нос не ударил странный сладкий и одновременно тяжёлый запах.

— Что это? — немного резко спросил он. — Какой чудовищно резкий запах.

— Кофе. Чудный напиток смертных. Теперь вы сможете позволить себе питаться человеческой пищей, и это будет поддерживать вместо питания кровью.

— У нас было… иное питание, крови было мало…

— Знаю, сбалансированное питание современных чистокровных, полное замашек и заморочек, забудь о нём. Здесь нет таких харчей. Кровь, конечно, периодически выдают, но на общих условиях. А сыворотка позволяет поддерживать жизнедеятельность на основе обычной человеческой пищи.

— И нужно всегда будет пить эту гадость?

— Ты ещё даже не попробовал. И поверь, кофе — не единственный продукт питания, люди не так глупы. Выпей, не пожалеешь, это энергетик.

Не изменив своей позы, Марк принял чашку из рук Уолтера и сделал глоток. Откашлявшись, он не стал пить дальше.

— Не нравится?

— Горько.

— Ясно, в следующий раз скажу автомату положить три ложки сахара. Это скверный кофе, дешёвый. Попробуешь настоящий — тебе понравится.

Уолтер присел на свободную койку, с которой встал Марк.

— Вы последние выжившие, я прав?

Взгляд юноши дрогнул от этого вопроса. Он зажмурился и лишь крепче сжал ручку Доры. И резко поднял голову, когда его пальцы едва ощутимо сжали в ответ.

— Доротея…

Дора смотрела на юношу из-под опущенных ресниц. На её почти белых губах была слабая улыбка. Марк быстро встал и прижал к себе девушку. В этом жесте было столько бережного трепета, что Уолтер вдруг начал сомневаться в своих предположениях. Простынка соскользнула с плеч Доры, до поясницы, и мужчина увидел бледную спину, отчасти перемотанную, покатые плечи, белые выпирающие лопатки и хрупкую лебединую шею. Из-под чёрных волос виднелись первые шейные позвонки.

— Не смейте… смотреть на неё так! Немедленно отвернитесь! — гневно выдохнул Марк. Уолтер, чтобы не спровоцировать скандал, демонстративно отвернулся, скрестив на груди руки, хотя в его взгляде не было ровным счётом ничего компрометирующего.

— Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?

Доротея покачала головой, после положила ладонь на плечо Марка, дав понять, что хочет отстраниться. Марк не смел ей препятствовать. Даже тогда, когда она, обернувшись простынёй, босыми ногами встала на холодный пол, юноша лишь стиснул зубы и сжал кулаки. Но он боялся причинить ей боль. Девушка, придерживая одной рукой невесомую простыню, прошла к окну. Несколько секунд она колебалась, но после, высунув аккуратную ножку из-под ткани — шагнула на полоску света, зажмурившись. И когда не последовало болезненного ожога — открыла глаза. Затем перевела взгляд на окно. И подошла к нему вплотную.

— Это… Солнце.

— Мне всё ещё не смотреть? — поинтересовался Уолтер, смотря в потолок.

— Это Солнце! Марк…

Ноги девушки подкосились, юноша поспешил подхватить её на руки и вернуть на койку, уложив её на подушку, погладив по голове.

— Я, пожалуй, принесу вам завтрак, — сказал Уолтер, тактично покинув палату.

— Ты теперь сможешь гулять днём, Дора… — сказал юноша, не обратив внимания на уход мужчины. — Ты сможешь видеть Солнце. И мы живы. Мы оба живы! Дора?..

Взгляд Марка дрогнул, он опустился рядом с девушкой, словно его ноги тоже подкосились. Глаза Доротеи были полны слёз. Но по её лицу нельзя было сказать, что она плачет.

— Наши родители… — шепнула она. — Они убили наших родителей…

— Да, Дора…

— Но у меня есть ты, — девушка притянула руку Марка к своей щеке. — Мне больше… не нужен никто.

Марк слабо улыбнулся и лёг, обняв девушку. И вкратце рассказал ей то, что узнал от этого странного вампира. Дора слушала его, не перебивая, приложив кулаки к его груди. Лёжа так, они казались двумя чёрным лепестками одного цветка, рождённые одним семенем, которое принёс в тёмную почву ветер.

Уолтер застал их молчаливыми, всё ещё лежащими в такой позе. Вздохнув, он вновь улыбнулся и вкатил в палату столик.

— Не советую оставаться в госпитале надолго, кормят здесь скверно. Особенно на ваш аристократический вкус. Зато наши очаровательные прачки за ночь привели в порядок ваше платье, леди. Выстирано от крови и заштопано так, что не увидите разницы.

Мужчина аккуратно положил платье на свободную койку, то действительно было, как новое.

— Где мы?

— В академии вампиров, — Уолтер начал раскладывать по столику приборы, налил чай в две чашки. — Одна из трёх могучих академий оси. Наши коллеги — демоны и охотники на них и на нас. У нас здесь почти человеческий распорядок дня, благодаря сыворотке, которую вам ввели, все студенты могут спокойно существовать под дневным светом, плюсом ко всему территория ограждена защитным полем. За его пределами, конечно, могут начаться некоторые проблемы, но здесь — идеальная среда для таких, как мы. Директор Райнхард является третьим директором этой академии со времён её основания. Двое предыдущих были смещены высшей инстанцией. Во главе академии демонов стоит несменный директор и основатель Высший демон Лукас, печально известный в нашем мире своей принципиальностью и своей жестокостью. Академия охотников сменила уже добрую дюжину людей, сейчас там у власти опытный охотник Оллард.

— Мы думали… это сказки… — шепнула Дора, кажется, обращаясь не столько к Уолтеру, сколько к Марку.

— Сказкам иногда тоже можно верить, — мужчина пожал плечами.

— Я верила тебе, но не верила себе. Что она существует, — словно Уолтера здесь не было, вновь обратилась Дора к Марку, после вдруг села, Марк едва успел придержать её простыню. — Я хочу на Солнце.

— Юная леди, вам следует…

— Я хочу на Солнце. Марк, отведи меня на улицу.

Марк кивнул, встав, но тут ему преградил дорогу Уолтер, бесцеремонно ткнув ладонью в его грудь.

— Вы чуть не потеряли вашу сестру, дражайший, вы собираетесь снова подвергнуть её риску? Вам нужно принять пищу — лишь после этого вы в состоянии будете перенести прогулку. Наши медики провели слишком сумбурную ночь, чтобы вы сейчас просто взяли и умерли.

Марк несколько секунд молча смотрел в серые глаза Уолтера, но после сел на место, взглянув на Доротею.

— Этот господин прав. Пожалуйста… поешь немного.

— Отлично. А заодно — я жду ответа на свой вопрос. Как вы узнали о нас, — сказал Уолтер, подкатив столик с едой чуть ближе. Марк взглянул на еду, немного неумело взяв ложку, но тут его руку отстранила Дора. Девушка взяла ножик с вилкой и начала умело нарезать яичницу. Очевидно, она была сведуща в повадках людей значительно лучше юноши…

— Мы выросли в поместье Хоарберри, — заговорил Марк. — Наш род берёт начало в первой ветви, ни одного смешения кровей с людьми зафиксировано не было. Наши предки немногочисленны, их истребляли по ходу веков, и теперь линия замкнулась на нас. Остались далёкие родственники, но вот уже три поколения, как никто из нас не контактирует друг с другом.

— Осмелюсь спросить, сколько вам лет?

— Мне 46, Доротее 37.

Уолтер нервно усмехнулся. Конечно, он привык, что вампиры почти не стареют, он и сам выглядел далеко не на свой биологический возраст, но к столь поразительной разнице чистокровных привыкнуть было сложно.

— Я бы дал вам 20 и 15. Ладно, 16.

— Наши семьи жили вдали от людей, на территории, ограждённой от человеческого мира непроходимыми лесами и, что более надёжно, слухами о гиблости мест, — продолжил Марк. — Доротея… была рождена слабой. И мы решили не покидать стен нашего поместья. Но за нами пришли. Наш дом… его поглотило пламя.

Раздался звон, Марк поспешил подхватить девушку, положив одну ладонь ей на щёку и уложив Дору на подушку. После он принял из рук Уолтера чашку с чаем и поднёс её к губам девушки, и когда та сделала несколько слабых глотков, её большие черничные глаза открылись. Она обхватила чашку пальцами и продолжила пить.

— Это… чай? — спросила она. — С лимоном. И… сахар.

— Да, стандартный набор, — подтвердил Уолтер.

— Поразительно вкусно…

— Да ладно, ещё осточертеть успеет.

— Почему вы запрещали мне пить это? — спросила Дора у Марка, вновь проигнорировав присутствие мужчины.

— Потому что чистокровные вампиры питаются лишь очищенной кровью.

— Сейчас мы не чистокровные вампиры?

— Чистокровные, — вновь вмешался Уолтер. — Но теперь ваше тело примет эту пищу.

Дора, наконец, перевела взгляд на мужчину. И того передёрнуло. Такой глубины взгляда он не видел никогда. И он уже не мог ошибиться — этой девушке было далеко не 15. На пару мгновений он растерялся, но после вновь улыбнулся.

— Что ж, можете чувствовать себя здесь, как дома. Вас хотел видеть директор Райнхард. Но ничто не заставит его выйти из своего корпуса до полудня. Когда придёте в себя и почувствуете в себе силы, а также отделаетесь от наших навязчивых медиков-исследователей — вы свободны. Уверен, директор примет вас, и вы сможете обучаться здесь. Понимаю, что вам, скорее всего, совершенно не нужно обучение, но это условие пребывания на территории. И мы почтём за честь…

— Благодарим за помощь, Уолтер, — Марк прервал мужчину, взглянув на него. И несмотря на то, что юноша выглядел значительно младше самого Уолтера, тот ощутил, насколько выше Марк себя чувствовал. Однако от этой видимой надменности не веяло холодком навязчивой снисходительности. Как и от Доры. Но та просто… была далеко. К этому хрупкому, странному созданию, отстранённому от всего окружающего мира, у Уолтера появилась необычная эмоция не то жалости, не то сочувствия и симпатии. Впрочем, нарываться на гнев Марка он не хотел, поэтому старался на неё не смотреть. Он не слишком много слышал об этом странном заболевании, о котором сказал накануне Коул, и впервые встречал такого болезненного вампира.

— Не за что. Вам просто повезло, что ворота открыл я. Вряд ли Бернар или Коул были бы столь же гостеприимны и любезны. А теперь вынужден откланяться. Надеюсь, вы скоро придёте в себя окончательно.

Он чувствовал, что даже в такой тяжёлой ситуации, в совершенно незнакомом месте — этим двоим никто не был нужен. Поэтому мужчина покинул палату. Дора и Марк остались вдвоём. Им пришлось позавтракать, поскольку слабость пугала. Особенно она пугала Марка — слабость Доротеи.

— Ничего страшного, Луна моя… Эти вампиры помогут нам. Они изобретатели. Они придумают какое-нибудь лекарство и вылечат тебя. Ты больше не будешь болеть.

— Ты устал… от моих болезней?

— Даже если мне придётся всю жизнь носить тебя на руках — я не устану.

Когда Дора заверила его, что сможет стоять на ногах, Марк помог ей одеться, всё так же накинув на её бледную кожу одно лишь платье, чтобы никакая иная одежда не смела натирать нежные изгибы её тела, после юноша надел на неё короткие, аккуратные носки и туфли. Осторожно поставив девушку на пол, сняв её с койки, он заглянул в её глаза. Но Дора не пожелала задерживаться здесь, она крепко обхватила руку Марка, поведя его за собой, будто знала, куда шла. И они оказались на улице.

Марк ничего не мог сделать, он, увы, уже привык к этому. Что мир Доротеи был далеко от него, и что он был единственным, кого она туда впускала. Поэтому он вновь лишь молча наблюдал за её движениями, такими робкими и неуверенными, полными боязни и желания жить. Доротея отпустила его руку и сделала несколько несмелых шагов вперёд, выйдя из тени, которую на двор отбрасывало здание. Девушка ступала на цыпочках, словно боясь, что её кто-то услышит. И когда вся её фигура оказалась на дневном свету, Дора быстро захлопнула лицо руками, испугавшись этого света и задрожав. Марк, скрепя сердце, шагнул к ней, обняв со спины.

— Всё хорошо, я рядом. Не бойся.

Доротея не отозвалась. Она тяжело дышала, после, переведя дыхания, отняла руки от лица и, чуть щурясь от столь непривычно яркого света — окинула взглядом своих больших глаз внутренний двор. В нём не было деления на отдельные внутренние дворы, здания шли по кругу, напротив ворот, через которые они прошли, находился главный корпус — большое, массивное здание, слева и справа от которого находились здания поменьше. Но на всё это Доротея, казалось, не обратила никакого внимания. Она вдруг вырвалась из объятий Марка и побежала вперёд.

— Солнце!

На бледных губах девушки появилась улыбка, которая заставила Марка замереть. Он видел её всего несколько раз, когда Дора была ещё маленьким ребёнком и не осознавала своей болезни. Тогда они, кажется, просто играли, и Марк рассказывал ей о дальних странах — тогда у неё и появилось желание увидеть мир. Тогда она ещё не понимала, что для неё это было неосуществимой мечтой. Не понимала, что этот мир для неё закрыт и недоступен. Теперь она кружила по двору, раскинув руки в стороны, подставляя своё белое лицо солнцу. Полы её недлинной юбки тёмного платья трепал лёгкий, едва уловимый ветер, летавший по территории внутреннего двора. Дору закружило, она начала замедляться, пока её тонкие ножки не подкосились, пока она не опустилась на землю. Марк бросился к ней, подхватив, положив ладонь на её щёку. Та стала теплей обычного. На губах Доротеи всё ещё была улыбка, но уже болезненная.

— Оно… такое красивое… но от него всё равно больно. Нет, не забирай меня, Марк… я хочу его видеть.

— Дора, у тебя жар!..

— А небо правда… выглядит ближе. Когда оно такое голубое. Днём. Как мы могли жить без этого?

— Нам нужно вернуться в госпиталь…

— Мы как будто жили в норе… Мы познали все красоты ночи… Теперь… теперь мы будем познавать день, да?

— Кто-нибудь, помогите!..

— С ней всё будет в порядке, если ты уведёшь её с прямых солнечных лучей.

Их накрыла тень, падавшая от массивной фигуры Коула. Марк быстро кивнул и поднял девушку на руки, отнеся обратно к зданию. Коул нахмурился, взглянув на бледное лицо Доры.

— Ты должен рассказать мне, насколько часто она чувствует недомогание. Тогда мы что-нибудь придумаем. Кто вообще разрешил вам покидать госпиталь?

— Вампир… его зовут Уолтер, он сказал, что…

— В госпитале лучше слушать медиков, — холодно прервал Марка Коул. Юный вампир выглядел поистине обычным юношей в сравнении с громоздкой фигурой мужчины.

— Оставь её нашим врачам, и пошли со мной, — сказал он, ухватив Марка за плечо, когда тот нехотя отстранился от койки, на которую уложил девушку. Однако Коул вдруг ощутил неприятный импульс, его пальцы свело, он обернулся, возмущённо взглянув на Марка. Но замолчал, увидев, какая страшная бездна отразилась во взгляде юноши.

— Я попрошу вас не прикасаться ко мне. И никогда не прикасаться к Доротее.

— Если ты будешь потакать её капризам и делать всё, что ей вздумается — ты её не убережёшь.

— Не смейте так говорить о ней! Это не капризы. Вам не понять.

Коул пожал плечами и кивнул Марку на стул возле своего стола, когда они зашли в кабинет. В ящиках мужчины уже рылась, что-то выискивая, Берта.

— Как она себя чувствует?

— Слаба, от солнца стало плохо, — за Марка ответил Коул, сев за стол. Берта кивнула, после подняла взгляд к юноше.

— Расскажи, что ты знаешь о её болезни.

— Я думаю, вам лучше знать, если вы действительно медики.

— Вообще-то мы и хотим помочь, — грубо прервал юношу Коул. Берта положила ему руку на плечо, словно говоря, чтобы тот успокоился, после вновь спросила:

— Как часто бывают припадки? И бывают ли вообще. Когда вы узнали про болезнь?

— Она… родилась такой. Очень слабой. Ни я, ни кто-либо ещё не знал, выживет ли она. Доротея никогда не отличалась выносливостью. Её дневной сон в последнее время был крайне нарушен, она просыпалась и часами могла смотреть в зашторенное окно. Иногда она задыхалась от слишком яркого освещения, и мы глушили свет. Иногда жаловалась на то, что её кожа болит от соприкосновения с тканью. Когда она была ребёнком, было тяжело подносить её к воде, слишком холодная или слишком тёплая вода заставляли её терять сознание.

Берта так же, как и Уолтер, отметила, с каким трепетом юноша говорил о сестре. Это действительно было просто поразительно. Всё его чувство пронизывало не столько слова, сколько интонации, с которыми говорил Марк. Тембр его голоса менялся каждый раз, когда он говорил о Доротее, а её имя из его уст звучало едва ли не мистически. Берта, наконец, достала какую-то папку, положила её на стол и начала листать, упершись левой рукой в поверхность стола. Коул также смотрел досье в папке.

— Вот, я же говорила. Венозная недостаточность. У нас таких случаев не зарегистрировано, есть только перечень старых способов лечения.

— Но вы же сможете ей помочь?

Берта и Коул переглянулись. Коул хотел что-то сказать, но Берта его опередила, заметив:

— А ты на всё готов, кажется, чтобы она жила, верно?

— Совершенно.

Берта несколько секунд молчала в задумчивости, после захлопнула папку.

— Венозная недостаточность — заболевание редких вампиров. Люди этим не болеют, просто потому, что не выжили бы с подобным. Это во многом плата за наш образ питания и жизни в целом. Недостаток солнечного света, верней, его полное отсутствие, кровь, заменяющая многие вещества, и некоторые генетические особенности — всё это влияет на наш организм. Её вены с трудом прогоняют поддерживающие её жизнь вещества, движение в них замедляется. Отсюда недомогания и периодические удушья — перекрываются сосуды, доступ кислорода становится меньше, кислородное голодание и закись мышц…

— Но ведь чистокровным вампирам не нужен кислород…

— Это вы так думаете. Ваш род тоже во многом мутировал со времён первой ветви, знаешь ли. Твоим далёким родственникам кислород действительно не был нужен. В ваших предках не было крови — но они употребляли её, и она, в конечном итоге, пустила абсолютно, принципиально новую кровь — по вашим жилам. Кровь она, конечно, только по названию. То же и с кислородом. Теперь, даже без смешения кровей с человеческой — вы не отличаетесь устойчивостью и сопротивляемостью, какой обладали ваши предки. Ведь ты дышишь, верно? И можешь надолго задержать дыхание, на несколько дней, даже недель, возможно, но после твой организм начнёт разрушаться. Её организм слабей — в этом отношении она немногим лучше смертной. Она как ночное растение, такая же беззащитная и уязвимая. Любой может подойти и сорвать её…

— Прекратите, — Марк сидел, склонив голову. — Я прекрасно знаю всё это. Знаю и без вас. Скажите, что я должен делать, чтобы сохранить её жизнь. Потому что оплот безопасности, в надёжности которого я, мы всей ей всегда клялись… его больше нет.

— Побудьте несколько дней в госпитале, мы выработаем лекарство на основе её крови, подходящее для неё одной. Лекарство позволит ей легче справляться с этой агрессивной для обычного вампира средой. Будешь давать ей его регулярно. Плюсом самые обычные мелочи: поменьше прогулок под палящим солнцем в солнечные дни, солнцезащитный зонтик, комната потемней, регулярное питание и хороший сон.

— Хорошо. Я могу… идти к ней?

— Иди. Я скоро вас навещу.

Марк поднялся и быстро исчез из кабинета. Он не выносил разлуки, даже столь короткой.

— Ты это серьёзно? — спросил Коул, как только закрылась дверь. — Так просто отпустишь?

— Он же не знает, что мы возьмём кровь не только для изготовления лекарства. А эта юная леди нам нужна живой.

— Мне кажется, — Коул усмехнулся, — что если этот парень узнает, что ты хочешь сделать из девчонки подопытного кролика, он тебя прикончит.

— Ты слишком грубо это окрестил.

— Называю вещи своими именами. Этим динозаврам ты не объяснишь, что поступаешь на благо науки и технического прогресса.

— Науки ли? — Берта усмехнулась. — Ты прекрасно знаешь, Коул, что наука ради науки — глупость, которую изобрели люди, так глупо преданные своему делу. Нас интересует исключительно практика.

Что-то неприятно запищало, Берта отогнула рукав белого халата и нажала на кнопку на аккуратных наручных часах.

— Слушаю, господин.

— Они очнулись? — раздался голос Райнхарда.

— Да, но девушка в тяжёлом состоянии.

— Приведите ко мне юношу.

— Боюсь, господин, он не отойдёт от…

— Жду его через десять минут.

Сигнал прервался. Берта вздохнула, немного нервно, после собрала нужные ей папки, убрала их подмышку и направилась к выходу, бросив Коулу:

— Пусть кто-нибудь отведёт парня к Райнхарду. Я пока исследую его куклу. Хотя бы без его надсмотра.

* * *

— Вы свободны, Уолтер.

— Я и не сомневался, — вздохнув, Уолтер покинул кабинет, кивнув Марку. Тот сидел в кресле, не смотря на директора. Тот же сверлил его внимательным взглядом, наиграно улыбаясь.

— Мне вполне понятна ваша история, господин Хоарберри.

— Пожалуйста… не называйте меня так. Ни меня, ни Доротею. Название этого семейства теперь тяготит нас, — Марк провёл ладонью по лицу, тяжело вздохнув. — Я не знаю… Всё произошло так быстро. У нас было всё, чтобы спокойно и счастливо жить. Мы никому не причиняли вреда, никогда, мы даже почти не покидали стен поместья. Но они пришли за нами просто потому, что мы другие.

— Поэтому, молодой человек, и была создана эта академия — где каждый, вам подобный, смог бы спокойно существовать, не опасаясь за свою жизнь. Как вы уже поняли, здесь мы создали среду, максимально подходящую для жизни вампира — при этом не лишая его права человеческого существования. Насколько мне стало известно, юная леди не обладает устойчивостью, равной вашей…

— Да, она очень слаба. И нашей защиты… больше нет.

— Что ж, тогда, полагаю, могу предложить вам остаться здесь, по крайней мере, на период обучения, — Райнхард пододвинул к Марку кипу бумаг. — Необходимая для поступления информация. Правила, список предметов, учебников, преподавателей и тому подобное. Для учеников столь высокого ранга я прикажу выделить самую роскошную комнату.

— Вы очень добры, господин Райнхард. Однако мы никогда не гнались за роскошью, и предпочитаем скромность и умеренность.

— Вы поразительное существо, Марк, — рассмеялся Райнхард. — Обладая вашим статусом, вашей силой и вашими знаниями — вы вполне могли бы потребовать роскошные апартаменты, но вы этого не делаете. Почему?

— Вы дали мне нечто куда более ценное, нежели апартаменты.

— Что же?

— Вы спасли жизнь Доротеи. И даёте ей убежище от внешнего мира.

Райнхард какое-то время смотрел на Марка без каких-либо эмоций, но после поднялся, прошёл к нему и протянул ему руку для рукопожатия, улыбнувшись.

— Что ж, тогда имею честь зачислить вас на первый курс моей академии. Вы можете чувствовать себя в абсолютной безопасности.

Марк поднялся вслед за директором и пожал протянутую ему руку. Но его взгляд вдруг изменился, став едва ли не ледяным.

— Вы лжёте.

— Прошу прощения? — мужчина вскинул брови, ощутив, как неприятно сдавило в груди от страха быть пойманным на лжи. Но Марк тут же опустил взгляд, приложив ладонь к голове.

— Я прошу меня простить… Я немного не в себе. Я слишком испугался за Доротею.

— Конечно-конечно, я понимаю, ведь она — последнее, что осталось от вашей семьи…

— Она больше, чем моя семья.

Райнхард вновь на мгновение пристально взглянул на Марка, но после обхватил его плечо и провёл юношу к двери.

— Что ж, когда юная леди будет чувствовать себя лучше — а я уверен, что благодаря нашим медикам это произойдёт в самом ближайшем времени — я пошлю кого-нибудь, чтобы вам помогли устроиться. Всего доброго.

— До свидания, ещё раз благодарю вас за всё.

Закрыв за Марком дверь, Райнхард вернулся в своё кресло и вновь мрачно рассмеялся. Наконец, в его руках появилось оружие, у которого был такой доступный рычаг управления.

Такое наивное, уязвимое, легко поддающееся манипуляции оружие…