Академия Пяти Стихий. Капли дождя

Анна Сергеевна Платунова, 2019

Элиза, маг стихии воды, отправляется на обучение в Академию Пяти Стихий. Что ее здесь ждет? Студенческая веселая жизнь? Неугомонный друг – маг стихии огня? Строгий куратор, который не спускает глаз со своей подопечной, которая умудряется раз за разом влипать в неприятности? Первая любовь? Все это сразу и… одна тайна. Одна страшная тайна, которая может разрушить жизни многих людей.

Глава 5

Выбор я, конечно, сделала в пользу учебы. Именно за этим я приехала в Академию. Чем я только думала, когда позволила Вику уговорить меня взломать теплицу? Очень ведомая… Правильно сказал обо мне мастер Вайс.

Я все же надеялась, что сумею добиться расположения куратора, что он снимет печать и перестанет следить за мной, как коршун. Признаться, такая опека даже унизительна. Но потом я вспомнила бестий, которые вырвались на волю… Увы, недоверие ко мне мастера Вайса вполне объяснимо.

Мы иногда виделись с Виком в столовой, но все его попытки приблизиться я пресекала. Качала головой и отступала, давая понять, что пока видеться нам не следует. Он ведь должен понимать. Но с каждым днем Вик становился все мрачнее, уже не улыбался, увидев меня, а в последнюю нашу встречу посмотрел так хмуро, сжав губы, что мне сделалось не по себе. Я могла только надеяться, что когда-нибудь наши добрые отношения наладятся, но пока в это верилось с трудом.

Зато к учебе я приступила со всем рвением. Преподаватели, очевидно, не ждали от меня каких-то выдающихся успехов, но, возможно, я постепенно смогу убедить их, что из меня еще выйдет толк.

— Я бы не сказал, мисс Илмари, что вы слабый маг, — признал на занятии по практическому применению водяной стихии магистр Тарквин, — но заметно, что вы очень не уверены в своих силах.

Мы с Ароникой как раз творили одно заклинание на двоих, пытаясь создать водное лассо, а преподаватель остановился рядом, наблюдая. От волнения стало получаться еще хуже, чем раньше. Лассо рвалось. Хорошо, что тренировались мы пока без бестий: такое хлипкое лассо ни одну не сумело бы удержать.

Научная работа пока застопорилась. Я прилежно переписала все сведения о полиписах, которые нашла в учебнике, но магистр Корр остался недоволен.

— Я не прошу у вас невозможного, мисс Илмари, — морщась, как от мигрени, пробормотал он, разглядывая мои каракули. — Но это не научная работа. Это даже не введение к научной работе. Переписать — не значит приложить усилия.

— И… Что же мне делать? — растерялась я, действительно не понимая, чего он от меня хочет.

— Попытались бы заглянуть в библиотеку для начала. Вот в прошлом году Кора Флогис…

Я не стала дослушивать, сделала вид, что страшно занята, попрощалась и убежала. Кора Флогис, Кора Флогис… Любимая всеми. А я жалкая неумеха, никогда мне даже не приблизиться к ее успехам.

А тут еще магистр Сверр не оставлял в покое.

— Вы договорились с кем-то, кто сможет тренировать вас? — резко спросил он на очередном занятии, когда мой меч снова улетел в сторону, выбитый из руки кем бы вы думали — Ароникой! Подруга посмотрела виновато, но извиняться ей не за что: это я, лентяйка, так и не начала толком заниматься.

— Нет.

— Чего ждете? Второго пришествия танатосов? Вот когда они начнут садиться вам на голову, тогда, уверен, вы задумаетесь о необходимости уверенно держать меч.

— Разве у нас нет Коры Флогис? — запальчиво возразила я. — Как раз на такой случай!

Но мне тут же сделалось стыдно, особенно когда преподаватель покачал головой и сказал:

— Завидуете, мисс Илмари? Едва ли бы вы поменялись с ней местами в прошлом году. Да и этой весной будете рады тому, что у нас есть Кора. Поверьте, ей куда тяжелее, чем вам, но я никогда не видел, чтобы эта девушка унывала… Видно, придется рассказать куратору Вайсу о том, что мой предмет дается вам с трудом. Время ежегодного Турнира наступит так быстро, что вы глазом моргнуть не успеете.

Расскажет куратору? О нет. Я представила, как мастер Вайс закатит глаза, едва услышав мое имя. Хорошо хоть, действие печати, в этот раз установленной на три недели, вот-вот закончится, и я снова буду свободна.

Однако после разговора с магистром Сверром я совершенно не удивилась, когда мастер Вайс вызвал меня с последней лекции. Я едва не застонала. Как же они все замучили меня своей опекой! А я-то надеялась, что, вырвавшись из дома, стану полностью самостоятельной. Нет же, спокойно вздохнуть не дают.

— Элиза… — Он на секунду опешил, сообразив, что назвал меня по имени, и тут же исправился. — Мисс Илмари, я знаю, что у вас проблемы с мечевым боем. Уверен, Раннитар Маринер не откажет в помощи. Я с ним уже переговорил и…

— Нет! — ответила я резче, чем хотела: такого предательства Вик точно не заслужил. — Только не Ран.

Мастер Вайс внимательно посмотрел на меня, но возражать не стал, кивнул.

— Тогда… Выхода нет, мне самому придется стать вашим наставником.

Такого поворота я не ожидала. Мой куратор сам будет меня тренировать?

— М-м-м? — проблеяла я что-то нечленораздельное. — А-а-а?

— Да, это тоже входит в мои обязанности. — Мастер Вайс очень старался удержаться от улыбки, такой редкой на его всегда серьезном, бледном лице, но все же ее тень тронула губы. — Увы, так просто вы от меня не избавитесь, мисс Илмари.

И сам понял, как двусмысленно это прозвучало. Тут же вернул себе суровый, холодный вид строгого куратора.

— Я посмотрю ваше расписание и выберу удобное время. Пока свободны.

Я нашла в себе силы только кивнуть. Рядом с мастером Вайсом я всегда ощущала странную робость и смятение. Стояла, прижав к груди сумку с учебниками, прятала глаза и не знала, что сказать. Если, конечно, не кипела от злости, тогда слова почему-то находились.

Я уже подошла к двери преподавательской, когда он остановил меня:

— Мисс Илмари!

Я замерла, взявшись за ручку. Почему от его голоса у меня по телу бегают мурашки?

— Ваше наказание закончилось сегодня. Но не забывайте, о чем мы договорились.

Вик… Да, я помню.

В смятении я покинула центральный корпус. Мой домашний арест закончился. Вечером я смогу пойти куда угодно, увидеться с друзьями, подняться на гору Воздушников, посидеть у костра… Вот только все равно не могу приблизиться к Вику, потому что дала обещание.

— Ароника! — Я ворвалась в комнату подруги, так напугав ее своим появлением, что она выронила из рук перо, забрызгав и стол, и пол чернилами.

— Элиза! Как ты меня напугала! — Тут она заметила, что я бледная и взволнованная. — Что случилось? Он отругал тебя? Продлил наказание?

— Нет… Ароника, пожалуйста, давай сегодня вечером сходим на гору Воздушников, отдохнем, отвлечемся! Я так устала от этой учебы, замечаний и… мастера — Вайса…

— Конечно, Лиззи. — Моя подруга все еще не понимала, что меня так расстроило, да я и сама, признаться, не до конца понимала.

Я с трудом смогла дождаться вечера, и когда Ароника зашла за мной, ждала ее уже полностью собранная. Решила надеть накидку, подбитую мехом: осенние вечера становились все холоднее, не хотелось бы разболеться.

Всю дорогу до горы я была молчаливая и едва не дрожала. Меня мучили невеселые мысли. Вик, если он будет сегодня там, обязательно попробует подойти. Как же мне быть?

— Привет, маленькие! Что такие задумчивые? — обратились к нам двое воздушников, что стояли у подножия горы; сейчас была их очередь поднимать студентов, пришедших на вечеринку.

Я пожала плечами, но тут же завизжала, подхваченная за талию. Наверное, никогда не привыкну взлетать, словно стрела.

— Только не урони. Только не урони, — бормотала я.

— Как же тебя зовут, маленькая водница? Ты первокурсница, да? — паренек-воздушник болтал как ни в чем не бывало, в то время как я судорожно вцеплялась в его запястья.

— Отстань! — не слишком вежливо буркнула я в ответ.

— Отстать, говоришь? — хихикнул он и тут же разжал руки.

— А-а-а-а-а-а! — заорала я, чувствуя, что отправилась в свободный полет, но спустя пару секунд он вновь подхватил меня. — Ай! Идиот несчастный!

Воздушник хохотал, не обижаясь на ругательства. Наконец он опустил меня на твердую почву.

— Не злись, малявка! Хорошего вечера!

Рядом совсем скоро оказалась Ароника, которую поднял другой воздушник. Оба смеялись, видно, без свободного полета тоже не обошлось.

Перед корпусами горели костры, слышались смех и песни. С неба светили яркие звезды. Свежий ветер остужал разгоряченные щеки. Все не так уж плохо, правда?

Мы шли вперед, высматривая своих, когда я увидела огромный костер и рыжеволосых студентов вокруг него. Они устроили целое представление, на которое стекались полюбоваться все остальные стихийники. Правда, замирали на почтительном расстоянии: с огнем шутки плохи.

Вот бабочки слетели с руки симпатичной девушки, и я только секундой позже поняла, что это Вита — подруга Коры, а бабочки — ее фирменный знак. Вот искры, что взлетали вверх, вдруг превратились в огненные фейерверки. А вот огромный лев, сотканный из пламени, с ревом встал на задние лапы и обрушился передними на сложенные горкой дрова — во все стороны брызнули всполохи. Зрители взревели в восхищении.

— Молодец, Вик! Викар, ну ты силен!

Вик! Я сжалась и дернула за руку подругу.

— Идем!

— Идем, — с неохотой согласилась та.

— Элиза, стой! — раздался позади такой знакомый голос.

Элиза, значит. Вот как… Не Лиззи больше.

Казалось, что он вышел прямо из пламени, и его рыжие волосы были точно пламя. Широкоплечий, могучий, уверенный в себе. Только улыбка казалась ненастоящей, точно он нацепил на себя маску.

— Привет, Вик.

— Смотрю, у тебя все отлично! — голос у Вика вовсе не был веселым и добродушным. Мне стало не по себе от его тона.

— Д-да… Наказание сняли…

— Рад за тебя! Значит, ты теперь сама по себе, а я сам по себе. Так?

Вот теперь уже в его словах явно проскальзывал затаенный гнев.

Но почему он злится? Ведь он слышал все, что сказал мастер Вайс, помнит, какое тот поставил условие. Я не знала, что ответить, только смотрела на него. Вероятно, мое молчание Вик принял за признание вины. Улыбка теперь больше походила на оскал.

— Понимаю, что же. Зачем чистенькой аристократке грязный бастард. Поиграла немножко, а теперь игрушка тебе надоела.

В голосе Вика слышалась горечь. А мое сердце сжалось от обиды. Как он может так обо мне думать? Но опять я ничего не сумела возразить, снова смотрела «большими глазами» и ненавидела себя за робость.

— Вик, я…

— Иди… ты…

Сказал так, что я задохнулась от боли. Отступила на два шага, а сама все смотрела на него: может, мне только почудился его пренебрежительный тон? Но он разглядывал меня со злым прищуром, прожигал взглядом. Тогда я развернулась и побежала.

Мимо костров, мимо спальных корпусов воздушников в сторону парка, что был разбит на той стороне горы. Сердце сильно-сильно билось о ребра. Мне хотелось спрятаться навсегда, так, чтобы никто больше никогда меня не нашел. Ни ехидный магистр Сверр, ни противный магистр Корр вместе со всеми своими бестиями. Ни мастер Вайс со своим фальшивым участием. Ни Вик… Особенно он.

* * *

Темные деревья расступились передо мной, принимая меня в свои прохладные объятия. Я оглянулась, выискивая укрытие, где могла бы спрятаться ото всех — знала, что Ароника отправится меня искать, наверное, уже торопится следом.

Я побежала по тропинке, едва различимой на примятой траве, вертя головой, но уже понимала, что в причесанном, ухоженном небольшом парке спрятаться негде. Ненадолго прислонилась к стволу, переводя дыхание, и почти сразу услышала позади голоса.

— Элиза! — кричала Ароника, а следом мое имя повторили Бадлер и Тим, которых моя подруга, видно, позвала для поддержки.

— Да брось, — через какое-то время сказал Тим. — Оставим ее. Что с ней случится? Наверное, Элиза хочет, чтобы ее оставили одну. Вернется, когда сочтет нужным.

Да, Тим, да. Оставьте меня одну! Я никого не хочу видеть!

Я не слышала, что ответила Ароника, но звать они меня перестали и, наверное, ушли, потому что больше я не слышала ни голосов, ни шагов. Опустилась на корточки и села, прижавшись щекой к шершавой коре дерева. Наверное, будь вечер сегодня не таким морозным, я дождалась бы окончания вечеринки, а потом попросила бы кого-нибудь из воздушников спустить меня вниз, но уже спустя несколько минут руки и ноги заледенели, не спасала даже теплая накидка, зачарованная магией. Я хотела сейчас только одного — оказаться в своей комнате под одеялом.

Но придется снова пройти мимо костров, а там все эти взгляды — сочувственные, насмешливые, любопытные… И Вик…

Я встала, попрыгала, разминая затекшие ноги. Говорят, что можно спуститься по пологому склону горы. Дорожка — отвесная, опасная, но все же существует. Я потихоньку и очень аккуратно спущусь с горы и уйду никем не замеченная.

Сказано — сделано. Я побрела по краю, осторожно заглядывая вниз и пытаясь понять, где удобнее всего начать спуск. В темноте мало что удалось разглядеть, кустарники и камни сливались в одну серую массу. Но вот мне показалось, что я увидела тропинку, и, держась за склонившуюся над обрывом ветку, я сделала первый шаг.

Камни под ногой тут же поехали, тонкая ветка оборвалась в руке, и я, вскрикнув, полетела вниз. Лишь теперь я поняла, какой это был опрометчивый поступок: я не знала горы, я не видела ничего дальше пары метров. Пока я кувырком катилась со склона, мысленно успела попрощаться с жизнью и попросить прощения у родителей. И даже у мастера Вайса: попадет ему из-за меня…

И вдруг, когда я меньше всего этого ожидала, падение прекратилось. Каким-то чудом я задержалась на узком каменном козырьке, под которым чернел провал. Еще немного — и я бы рухнула в пропасть, а теперь стояла на четвереньках прямо над ней, тяжело дыша. Я будто заглянула в глаза самой смерти. Медленно-медленно я распрямилась и встала на ноги, прижалась спиной к камням. Над головой росли чахлые кустики, пробивались стебельки травы, а чуть выше виднелись наклоненные над пропастью деревья — они словно намеревались упасть, но в последний момент передумали, ухватившись корнями за скалу.

Я отдышалась, а потом четко осознала две вещи: это была не та тропа… И домой я, похоже, попаду еще нескоро. Всхлипнула, запахнула накидку, нахлобучила на голову капюшон, руки спрятала в рукава. Что же, Элиза, готовься провести здесь ночь! Хорошо, если утром хватятся! Как я пожалела в этот момент, что печать мастера Вайса уже выветрилась.

Я совсем закоченела, стоя на ветру, и перестала на что-либо надеяться, когда услышала над головой взволнованные голоса:

— Элиза! Элиза Илмари!

Меня искали! Меня звали! Ночь еще не закончилась, но, видно, Ароника подняла тревогу, когда я не вышла к кострам спустя час. Я открыла рот, чтобы крикнуть, но из горла вырвался лишь сип — я так продрогла, что потеряла голос. О нет! Когда же закончится мое проклятое невезение!

Оставалось только стоять, глядя вверх, и надеяться на чудо. Первая группа ушла вперед, их голоса стихли.

— Элиза! Мисс Илмари! Отзовитесь! — мне почудилось, что я слышу голос мастера Вайса, может быть, это и был он, но я, сколько ни силилась крикнуть, издавала только придушенный писк.

Из глаз хлынули злые слезы. На этом узком козырьке я чувствовала себя мышонком, попавшим в ловушку. Впрочем, в ловушку я сама себя загнала, обижаться не на кого.

— Лиззи! — прямо над головой раздался такой знакомый громкий голос. — Где ты, Большеглазка?

Вик… Я больше не замечала злости в его голосе, только испуг. Выходит, он тоже ищет меня! Волнуется…

— Вик! — позвала я, уверенная, что он, конечно, не услышит.

Но, наверное, ветер именно в этот момент изменил направление и донес мой хриплый шепот до его ушей.

— Лиззи! — заорал он. — Держись, я сейчас!

Куда ты сейчас, глупый? Позови воздушников, они справятся лучше! Но бесполезно произносить это вслух: моего осипшего голоса он все равно не услышит.

Затрещали ветки, и спустя секунду я увидела, что Вик быстро спускается параллельно курсу, которым я летела вниз. Оказывается, тропинка располагалась совсем рядом, я лишь немного не дошла до нее.

— Иди сюда, — немногословно произнес он, оказываясь справа от козырька, придерживаясь одной рукой за ствол худосочного деревца, а другую протягивая ко мне.

Я качнула головой: страшно! А вдруг вместе упадем!

— Решайся, ну!

Я закусила губу и протянула ему ладонь. Вик крепко сжал ее и дернул меня к себе. На мгновение мне показалось, что я все-таки ухнула в пропасть, но тут же оказалась крепко прижатой к груди Вика. Он сдавил меня так, что дыхание перехватило, но мне ли жаловаться… Продолжая придерживать меня одной рукой, он начал медленно подниматься по склону. Вик, похоже, точно знал, куда можно наступать и за какой куст держаться.

Последний рывок, и мы преодолели склон. Вик преодолел… Он все еще прижимал меня к груди. Мы оба тяжело дышали, а потом вдруг встретились взглядами.

— Вик…

— Испугалась, Большеглазка?

А потом… Я не знаю, как так получилось, но его губы коснулись моего лба, века, скользнули по щеке, поцеловали уголок рта. Я замерла, чувствуя жар его тела, его дыхание на моем лице и даже то, что у него по лбу катятся капельки пота: одна упала мне на щеку.

Что ты делаешь, Вик? Мы ведь просто друзья. Мы друзья, а не…

Меня еще никто не целовал, между прочим. И сейчас я замерла в его руках, не зная, как поступить. Оттолкнуть его? Сказать, чтобы остановился? А хотела ли я, чтобы он останавливался?

Но Викар и сам не пошел дальше, лишь ненадолго задержал губы рядом с моими, а потом отодвинулся, но рук все еще не разжал.

— Какая ты горячая, Лиззи. Как ты себя чувствуешь?

Признаться, меня трясло. Не знаю, от того ли, что я простудилась, проведя столько времени на холоде. Или от того, что он едва не поцеловал меня сейчас.

— Я отнесу тебя домой.

— Ага… — больше я ничего не смогла сказать.

* * *

Напрасно мы надеялись проскользнуть незамеченными. Едва вышли из-за деревьев, как оказались окружены студентами.

— Элиза! Вик, где ты ее нашел? — слышались радостные и одновременно встревоженные голоса.

Я хотела попросить Вика опустить меня на землю, но не успела. Растолкав толпу, перед нами вырос мастер Вайс — бледнее обычного, губы сжаты.

— Упала? — быстро спросил он, увидев, должно быть, мои расцарапанные руки.

Он коснулся моего лба здоровой рукой, точно это могло ему подсказать, насколько сильно я пострадала.

— Упала, но невысоко, — угрюмо ответил Вик: он вовсе не был рад появлению куратора, и я даже знаю почему. — Я снял ее с выступа. Кажется, у нее жар.

— Да. Она вся горит. Элиза…

Мастер Вайс хотел что-то добавить, но понял, что нас окружают любопытные студенты, которые впитывают каждое слово, вовсе не предназначенное для их ушей.

Куратор пронзил взглядом толпу, точно высматривал кого-то. Так и было.

— Вы оба, поможете нам, — он кивнул двум студентам-воздушникам. —  Дай ее мне. — Мастер Вайс протянул руки к Вику, нимало не сомневаясь, что тот беспрекословно подчинится, передав меня как ценный, но безмолвный груз. Однако Вик сжал челюсти, перехватил меня покрепче и вперил прямой и дерзкий взгляд прямо в лицо куратора.

— Нет. Я сам ее отнесу.

Несколько секунд они молча пялились друг на друга. Я себя чувствовала донельзя глупо, прижатая к груди Вика, словно охотничий трофей. Даже начала слабо трепыхаться, пытаясь сползти с его рук.

— Отпусти… Сама пойду… — хрипло прошептала я, и мастер Вайс, услышав, что мой голос теперь напоминает скрежет железа по стеклу, даже брови приподнял в немом изумлении.

Я уже начала опасаться, что они устроят перетягивание каната, то есть меня, но, к счастью, куратор оказался более мудрым.

— Сейчас не до споров, — сухо произнес он. — Элизе срочно нужно в постель.

Так и получилось, что Вик тащил меня всю дорогу, кроме того короткого промежутка, когда воздушники спустили нас с горы. Он, бедный, весь взмок, но упрямо не спускал меня с рук.

Мне очень хотелось задать ему вопрос, и я время от времени поднимала на него взгляд, видела твердо сжатые губы, нахмуренные брови и открывала рот, чтобы спросить: «Что это было? Ты меня поцеловал? Почему?» Но слова так и оставались непроизнесенными, ведь рядом шел мастер Вайс. Мастер Вайс, который строго-настрого запретил нам даже видеться, а я снова нарушила запрет. Так еще едва не поцеловалась…

Мой друг донес меня до верхнего этажа, ногой распахнул дверь в комнату, опередив куратора, который хотел открыть ее, и попытался осторожно опустить меня на кровать, но в последнюю секунду его уставшие руки разжались, и я повалилась на постель. И тут же, не выдержав, хихикнула над комичностью ситуации: оба всю дорогу до корпуса смотрели на меня с такими серьезными лицами, будто я уже при смерти, а потом Вик уронил меня, точно куль с мукой. Теперь они переглянулись, очевидно, решив, что у меня начинается бред, и я прыснула снова, а потом закашлялась.

Похоже, весело здесь было только мне одной.

— Идите, Викар, — сухо сказал мастер Вайс. — Спасибо за помощь.

— Я бы хотел остаться, — буркнул Вик.

— Чего бы вы хотели? — ледяным тоном, четко разделяя каждое слово, произнес куратор, так, что стало ясно: Вик о своем желании может немедленно забыть.

И тот — высокий, широкоплечий — вдруг стал казаться маленьким мальчиком рядом с мастером Вайсом, в котором сквозила неведомая, неопределимая, но мощная сила. Та самая, которая вызывала и во мне непонятный трепет, когда я находилась рядом.

Вик вздохнул, признавая правоту моего наставника. Как бы он ни хотел провести эту ночь рядом со мной, никто ему не позволит.

— Я позабочусь об Элизе, — сказал мастер Вайс уже не так резко. — А вы, если желаете помочь, нагрейте лучше воды перед уходом.

Он указал взглядом на металлический кувшин, что стоит на столе у каждого водника. Нам выдают только кувшины, мы сами должны наполнять их водой. Сейчас это сделал мастер Вайс, а Вик, положив ладони на бока кувшина, отполированные десятками ладоней прежних студентов-водников, вскипятил воду.

Признаться, я к тому моменту уже плохо понимала, что происходит. Я отогрелась и проваливалась то ли в сон, то ли в болезненное забытье. Кажется, лишь на секунду закрыла глаза — открываю, а в комнате нет ни Вика, ни мастера Вайса. Ушли, оставили меня одну. Ну и ладно. Повернулась на бок, кутаясь в одеяло и чувствуя, что даже сквозь дрему меня колотит дрожь. А потом…

— Элиза, откройте глаза. Элиза…

Мастер Вайс? Зачем вы мне снитесь? Я заворчала, но глаза, конечно, открывать не стала.

— Элиза, будьте умницей, откройте глаза и выпейте настойку.

Какой чудной сон! Мой строгий куратор зовет меня умницей? Послышится же такое!

— Элиза! — Он затормошил меня за плечо. Тут уж — хочешь не хочешь — пришлось посмотреть, что за настырное у меня видение.

Но мастер Вайс оказался более чем реален. Он стоял у моей кровати и держал в руках чашку с дымящимся напитком. Опустил ее мне в ладони и придерживал, пока я пила.

— Фу, какой горький! Можно не стану допивать?

Лицо мастера Вайса оставалось бесстрастным — видно, разжалобить его не получится. Морщась и кривясь, я допила гадкую настойку. Правда, почти сразу по телу разлилось приятное тепло, а мысли прояснились. Да так, что я немедленно почувствовала стыд. Ведь, если подумать, это уже ни в какие ворота: едва заканчивается срок наказания, я в тот же день умудряюсь совершить что-то из ряда вон выходящее.

— Простите… — прошептала я, пряча глаза. — Я не знаю, как это все…

— Мы позже поговорим, Элиза, — сказал он мягче, чем я ожидала. — А сейчас переоденьтесь ко сну, а я скоро вернусь.

Мастер Вайс ушел, оставив меня в недоумении. Он вернется? А зачем?

Я вынула из шкафа ночную рубашку до пят из грубой толстой материи, быстро переоделась и нырнула под одеяло. Напиток помог, но меня все еще трясло как в лихорадке, я то и дело начинала кашлять и чихать.

Куратор действительно вернулся через несколько минут. Он что-то сжимал в руках.

— Элиза, первым делом спрошу: не пора ли вам отдохнуть в озере? Это восстановит ваши силы быстрее любого лекарства, вы вернетесь здоровой.

Я покачала головой. Нет, не могу, с учебой и так не ладится — некогда отдыхать. Не так уж сильно я разболелась.

— Ну, тогда подставляйте спину.

— Что? — опешила я.

— Пороть вас буду, — мрачно изрек куратор с таким серьезным выражением лица, что мне и в голову не пришло усомниться или ослушаться.

Вот так, да? В Академии разрешены физические наказания? Шмыгая носом, я принялась выползать из кровати, думая только о том, что спину все-таки защищает ткань рубашки, а значит, будет не так больно.

В лице мастера Вайса что-то дрогнуло. Будто он хотел улыбнуться, а потом сообразил, что я поверила, и испугался следом за мной.

— Элиза! — воскликнул он. — Глупая девчонка. Никто не собирался вас наказывать. Я… пошутил…

Пошутил? Вы умеете шутить, мастер Вайс? С таким выражением лица на эшафот отправляют, а вовсе не пытаются насмешить. Он, видно, и сам это понял.

— Вот, посмотрите, это всего лишь мазь. — Он подошел ближе и показал предмет, который оказался жестяной коробочкой, в которой обычно хранят мази. — От простуды. Отлично помогает. Моя бабушка…

Он замолчал, но я и так уже поняла, что он собирался сказать: «Моя бабушка дала мне ее». И только сейчас поняла, что у мастера Вайса есть бабушка, которая любит его и беспокоится о нем. А потом я вспомнила историю маленького мальчика, который провел ночь в лесу рядом с телами родителей, и захлюпала носом. Все смешалось — мой испуг, обида, простуда и жалость, мне стало ужасно жаль того малыша…

Я подобрала колени к груди, сжалась в комочек и украдкой вытирала слезы, которые, как назло, никак не хотели уняться. Мастер Вайс застыл рядом темной тенью. Растерянной тенью, надо сказать. Наверняка он не знал, что делать с женскими слезами.

— Элиза, я не могу вас обнять, чтобы утешить, — сказал он тихо. — Простите мою неуместную шутку… Мне очень жаль.

Он извинялся передо мной? После всего, что я натворила? Поставила всех на уши, и не в первый раз причем… Нет, мастер Вайс, вы ни в чем не виноваты…

— Давайте свою мазь, — сипло произнесла я. — Завтра буду как огурчик.

Куратор кивнул, осторожно вложил в мои руки жестяную баночку и ушел, оставив меня одну.

Но когда я проснулась утром, то первым, что я увидела, был его профиль на фоне светлеющего окна. Он провел у моей постели всю ночь…