Академия Пяти Стихий. Искры огня

Анна Сергеевна Платунова, 2019

Я родилась в семье могущественных волшебников. Завтра мне предстоит отправиться на обучение в Академию Пяти Стихий. Маги огня, воды, земли и воздуха издавна обучаются здесь, совершенствуя свое мастерство. Ведь мы, стихийники, нужны для того, чтобы защищать простых людей от бестий – смертоносных созданий, приходящих в наш мир неведомо откуда. Вот только у меня нет дара. Я – пустышка. Позор рода. Мне нечего делать в Академии, но, к сожалению, поступление туда – традиция, которую мне не изменить. Шесть лет унижений ждет меня впереди. Остается только взять волю в кулак и смело глядеть в глаза своим обидчикам. А какова Пятая Стихия, спросите вы? Не знаю. Никто не знает.

Глава 9

Вполне сносная жизнь

Тот вечер мне не пришлось проводить в одиночестве — родители, взволнованные произошедшим, примчались в Академию, чтобы проведать нас. Вообще это не разрешается, но в виде исключения позволили.

Мы все вместе разместились у Фроста — у него, как у старшекурсника, была самая большая и уютная комнатка, но когда все члены семейства Флогис расселись на кровати и креслах, а кое-кто даже на подоконнике, то она сразу показалась маленькой и тесной. Семейные посиделки, как всегда, превратились в спор — кто кого сильнее, храбрее и умнее. Ничего нового. Брида описала спасение меня и Рана так, словно мы только ей и обязаны жизнью. Хотя, если хорошенько разобраться, так оно и есть…

Я, как обычно, молчала, мне, в общем-то, рассказать было не о чем. Разве что…

— А я рубанула по стрекательному щупальцу полиписа, — робко вставила я реплику.

— Ого! — порадовался папа, кажется, даже искренне. — Отрубила?

— Не-а… Меч был деревянный. Мы с Раннитаром тренировались, когда все началось.

И несмотря на то, что братья и сестры снисходительно заулыбались, представляя меня, размахивающую деревянным мечом, отец был впечатлен.

— Ты меня радуешь, Кора. И я, видно, был прав, когда попросил Молинара, чтобы его сын подтянул тебя по мечевому бою. Мальчишка молодец, да?

— Ага, — тут же встрял Димер. — Видел бы ты, какими глазами наша Корявка на него смотрит. А ведь ее судьба — сидеть в старых девах, по-другому-то не получится…

— Перестань! — резко перебила его мама.

Я почувствовала, что на глаза навернулись слезы. Ну почему Димер всегда такой невыносимо мерзкий? Очень хотелось уйти, но я пересилила себя и осталась — раз уж твердо решила быть сильной, то надо начинать прямо сейчас.

Эти первые дни в Академии я потом еще не раз вспоминала. Как мне было страшно и грустно, как меня штормило от надежды на то, что все будет хорошо, до полного отчаяния. Теперь я точно знаю, если не сдаваться и продолжать идти вперед хотя бы крошечными шагами, то рано или поздно все наладится. В моем случае — поздно. Но самым страшным, как я теперь понимаю, было пережить эти два дня, потому я их и запомнила в таких подробностях.

Следующий день — третий день в Академии — встретил меня туманным холодным рассветом, так что я даже надела накидку, отправляясь в учебный корпус. Рядом со мной на занятия спешили мои однокурсники — туман скрадывал шаги, и казалось, что меня сопровождают тени. Вернее, это я была тенью, потому что они шли парочками и группами, а я одна.

Первое занятие в этом году сделали общим для всех стихийников. Нас разместили в большой аудитории для вводной лекции. На партах уже лежали комплекты учебников и листы для записи. Я присела с краю, стараясь не привлекать к себе внимания, но после того, как Вика наказали, другие больше не осмеливались открыто задирать меня. Да еще в присутствии преподавателя.

Преподаватель — Лоерран Мен — маленький старичок в синей мантии, выдававшей в нем водника, начал рассказывать то, что каждый стихийник и так знал с рождения, — особенности проявления каждой магии. Как я ни была настроена на учебу, но тут заскучала и начала бездумно рисовать на листе бумаги узоры. Увлеклась и даже не сразу поняла, почему стало так тихо и почему все смотрят на меня. Некоторые открыто, другие исподтишка. Но тут услышала тихий голос нашего лектора и все поняла.

— Иногда у детей, родившихся в самых древних и сильных магических семьях, дар не проявляется. Редко бывает так, что он просто дремлет, но в таких случаях он все же может развиться в экстремальных ситуациях. Обычно это случается до подросткового возраста. После наступления подросткового возраста шансов на обретения дара почти нет. В нашем обществе, к сожалению, бытует предвзятое отношение к таким стихийникам. Их называют пустышками и бездарниками. Их презирают и боятся. Но мы ведь с вами, друзья мои, не такие примитивные, правда? Мы ведь не будем унижать человека только лишь за то, что ему не посчастливилось родиться таким, как мы?

— Нет… — нестройно ответили студенты, потому что именно этого ответа от них ждали.

Лоерран Мен быстро, словно случайно, посмотрел на меня, и я сразу догадалась: он знает. Получил приказ от директора провести душещипательную беседу в духе: пустышки — тоже люди, не надо их обижать. Хотелось сползти под стол и сидеть там до конца лекции.

— А что таким стихийникам… Хм, то есть людям… Что им делать в Академии? Чему они могут здесь научиться? Пусть дома сидят!

Это неугомонный Вик все же не выдержал, подал голос. Видно, сильно его заедало, что он здесь на птичьих правах, а я, бездарница, пришла на все готовое. По-своему, он даже прав…

Лоерран Мен растерялся, он не был готов к такому вопросу.

— Вы… Мастер Викар, если не ошибаюсь? Боюсь, что это решать не вам… Это вопрос сложный и неоднозначный…

— У-у-у-у! — загудела половина аудитории.

Я втянула голову в плечи. Карандаш в моей руке треснул — так сильно я его сжала.

— Она дралась вчера наравне со всеми! — раздался чей-то звонкий голос. — Пусть у нее нет магии, но она все равно стихийник, такой же, как мы. Вы вот видели, что вчера творилось на поле? Не видели, конечно: первокурсников не пустили сражаться. А я там была! И она была. И сражалась с деревянным мечом в руках против полиписа.

Я робко обернулась и увидела ту самую девушку-воздушницу, с которой вчера перекинулась парой слов в холле. По ее словам, я просто героем выходила, хотя, на самом деле, без Рана не продержалась бы и минуты. И все же сказанное было правдой. Я там была, и я сражалась как могла.

В аудитории стало тихо. Больше не было сказано ни слова, лекция плавно свернула к другим темам, занятие продолжилось, и будто бы ничего не произошло. Но все же я чувствовала: что-то изменилось. Они по-прежнему смотрели на меня, когда думали, что я не вижу, но это были другие взгляды. Трудно объяснить.

После лекции, когда мы должны были разойтись по другим кабинетам, Вик, проходя мимо, словно случайно задел мои учебники и рассыпал по полу.

— Пусть дурачкам втюхивают сказочки про бедных бездарников. Тебе нечего здесь делать, пустышка. И ты скоро вылетишь, я тебе это обещаю, — прошипел он, наклоняясь и делая вид, что собирается поднять книгу.

Я промолчала — не связываться же с этим здоровым и злобным лбом. Выждала, пока он уйдет, и начала собирать учебники. Стихийники торопились мимо. Это было неудивительно. Удивительно другое — двое вдруг остановились и начали помогать. Торопились и старались не смотреть мне в глаза, но… Но! И такое огромное «но», что внутри от него стало тепло и радостно!

* * *

После этого дня стало легче. Чуда, конечно, не произошло — друзей так и не появилось. Но теперь мою жизнь уже нельзя было назвать невыносимой. Я приходила на занятия без страха быть униженной и могла спокойно учиться. Правда, веселая студенческая жизнь с ночными посиделками до утра и закрытыми вечеринками, которые иногда устраивали тайком от преподавателей — хотя сдается мне, что те были в курсе, просто закрывали глаза, — проходила мимо меня.

Я знала, что Грета добилась-таки расположения Виллиса, а Брида уже давно, года два, встречается с Аркеллом со своего курса и скорее всего они поженятся после окончания Академии. Не то чтобы она посвящала меня в свои планы, просто такое сложно утаить, и я иногда слышала разговоры родителей по поводу приданого. Димер завел какую-то несерьезную интрижку с девчонкой из водников, из группы Рана. Один Фрост думал, кажется, только о выпускных экзаменах и не отвлекался на такие глупости, как романтика. Вот и я не отвлекалась… Просто иногда задумывалась: если представить на миг, что я самая настоящая стихийница с таким же сильным даром, как у всех Флогисов, обратили бы тогда на меня внимание? Время от времени я разглядывала себя в зеркале, пытаясь понять — есть ли во мне что-то, что привлекло бы кого-нибудь… Например, Рана… Я видела стройную девушку с волосами медового оттенка, с большими синими глазами. По сравнению со старшими сестрами, которые выше меня и даже на вид гораздо сильнее и увереннее, я, конечно, проигрывала. Они настоящие красавицы, и дар у них есть, а я… Слабая, хрупкая и мелкая… Ран не взглянул бы на меня, даже если бы я воспламеняла деревья одним только взглядом.

Ран… Я не знала, кем он был для меня. Едва ли другом, ведь друзья не встречаются только лишь для того, чтобы потренироваться на мечах. Он всегда был безукоризненно вежлив и даже приветлив и занимался по-настоящему — не так, будто отбывал скучную повинность. Может быть, это просто в характере Рана — он во всем такой основательный. Если уж взялся подтянуть неумеху вроде меня, то приложит для этого все усилия. Вот и гонял меня без жалости то по полигону, то по полосе препятствий. Да, оказывается, у нас и полоса препятствий имеется. Жуткая мясорубка — рвы, наполненные грязью; каменные стены, на которые надо карабкаться по тонким веревочным лестницам, натирающим руки до кровавых мозолей; шаткие мостики без перил. В общем, не знаю, чья буйная фантазия изобрела это, но скучно на полосе препятствий не было никому. Даже Ран выматывался, что уж говорить обо мне. После таких занятий я просто без сил падала на кровать и проваливалась в сон.

Занимались мы каждый день — ранним утром перед занятиями и ближе к вечеру. Ран ждал меня у корпуса, сжимая под мышкой мечи, всегда на одном и том же месте. И я, уже издалека разглядев его фигуру, невольно чувствовала радость. Пусть это только тренировки и он мне не друг даже. Но все же он рядом. Подбадривает, подает руку, если я упала, улыбается одобрительно, когда у меня начинает что-то получаться.

Эх, Раннитар. Как бы я хотела быть самой сильной, самой красивой и умной. Тогда бы ты посмотрел на меня не просто как на бедняжку бездарницу. Тогда бы в твоих глазах появилось другое выражение — не то, которое обычно появляется, когда ты смотришь на меня. «Она такая слабенькая, — ясно видела я. — Но старается».

В промежутках между занятиями и тренировками я сидела в библиотеке и продолжала учиться. Библиотекарь — молодая женщина, маг стихии воздуха, — сначала смотрела на меня с плохо скрываемым раздражением и думала, наверное, то же, что Вик: зачем она здесь? Зачем каждый день корпит над книгами, ведь дара у нее все равно нет и не будет, и жизнь ее предопределена — одинокая несчастная жизнь затворницы в родовом замке. Но постепенно, спустя несколько недель, моя настойчивость принесла плоды. Я заметила в ее глазах что-то вроде уважения, а еще через несколько дней она протянула мне ключ от закрытой комнаты, где хранились редкие книги, доступные только преподавателям.

— Вот, возьми, если хочешь, можешь там книги тоже смотреть. Это не то чтобы запрещено, просто обычно студенты используют книги не совсем по назначению. В прошлом году «Историю магии» изрезали на шпаргалки, стоило мне отвлечься на минуту. Тебе я доверяю.

— Спасибо, — прошептала я, польщенная.

В маленькой комнатке пахло пылью и особенным книжным запахом. Словно сами древние знания испускали этот сладковатый таинственный аромат. Новые книги так не пахнут, только старые. Я провела пальцем по тисненым кожаным переплетам. Даже открывать их было страшно — я чувствовала себя недостойной касаться таких великолепных книг. Может быть, позже придет мое время.

Вик тоже практически перестал доставать меня. Вернее, я почти каждый день получала от него какие-то шпильки и подколы, но вполне безобидные. В этом Вик напоминал капризного трехлетнего ребенка, который не получил то, что ему нужно, но и сдаваться просто так не хочет. Время от времени он напоминал мне, что я скоро вылечу из Академии, но я старалась не обращать внимания на его слова. Вик сколотил вокруг себя компанию таких же недалеких дружков, но те хотя бы предпочитали не вмешиваться в наши разборки. И если Вик скидывал мои книги или выливал сок в мою тарелку с едой, то они обычно просто ухмылялись, стоя в отдалении.

Дни становились короче, погода портилась — дело постепенно двигалось к зиме. По утрам уже можно было увидеть на лужах лед, а на траве изморось. Днем, правда, солнышко еще пригревало, так что иногда казалось, будто лето вернулось. Но понятно было: еще немного — и снег покроет землю.

Тихая, размеренная жизнь. Мне было совсем не грустно и не скучно. Все складывалось хорошо…

Именно так я себе и говорила каждый вечер, возвращаясь в одиночестве в свою холодную маленькую комнату.

Ладно, кого я обманываю. Мне тоже до ужаса хотелось, чтобы меня позвали на вечеринку. Хотелось проводить вечера в компании друзей. Смеяться, веселиться и немножко хулиганить. Очень часто, когда я в темноте шла в свой корпус, поднимала голову и смотрела, как на горе Воздушников загораются яркие огни. Там у костров сидели студенты, пели песни, жарили что-то. Я слышала взрывы смеха и громкие голоса. И замирала, глядя вверх, прижимая к груди книги.

Интересно, если кто-то сейчас посмотрит с высоты вниз, что он увидит? Увидит ли грустную девушку, которая стоит в обнимку с учебниками и смотрит, смотрит… И никак не может наглядеться…

Они оставались радоваться жизни, а я уходила прочь. Никому даже в голову не приходило позвать меня на такие посиделки.

Но иногда наши желания сбываются, когда совсем этого не ждешь и уже не надеешься.

Все получилось случайно. Ран в тот вечер особенно усердно меня муштровал: гонял по тонкому мостику, который так и норовил уйти из-под ног. Я уже говорила, что перил не было, а внизу пролегал ров с жидкой грязью? Падать в грязь мне совсем не хотелось, поэтому я, чувствуя, что теряю равновесие, предпочитала падать на колени и хвататься за доски. Колени уже болели от моих нескончаемых падений, а Ран начинал злиться.

— Кора, ну что с тобой сегодня? Ты чего все пытаешься куда-то вбок завалиться? Иди ровно и смотри перед собой. Просто иди, не торопись!

Я вздыхала, и все повторялось сначала. Наверное, он не отстанет от меня, пока я не преодолею этот проклятый мост. Я доползла до противоположного края, поднялась на ноги и снова ступила на дощатое покрытие. Тут же, как по закону подлости, мост закачался от порывов ветра.

Я шмыгнула носом, который от холода уже предательски покраснел. Волосы я даже не пыталась убирать с лица, все равно через секунду пряди выбьются и перекроют мне весь обзор. Какая я, должно быть, красотка сейчас — лохматая и с сопливым носом.

— Иди! — крикнул Ран. — Давай уже заканчивать, у меня дела вечером.

Знаю я эти дела. Ран, в отличие от меня, был желанным гостем во всех компаниях. Я старалась не думать о том, что он всегда находится в центре внимания. Знала, конечно, что мне никогда и ни при каких обстоятельствах не быть с ним вместе, но представлять, что он может обнимать кого-то или его станет кто-то обнимать, было неприятно.

Правда, как-то, набравшись смелости, я прямо спросила Рана о том, встречается ли он с кем-нибудь. Сделала вид, что переживаю — ведь он тратит на меня столько времени.

— Мне не до этого, — ответил Ран со свойственной ему прямолинейностью. — Есть дела поважней. Заводить девушку только ради того, чтобы перед друзьями похвастаться? Ерунда какая.

Так хорошо стало после этих слов. Вот и ладно! Я не его девушка, но и другой девушки у него нет и долго еще не будет. Надеюсь.

— Кора! — снова крикнул он, и я поняла, что застыла на месте, предавшись размышлениям.

Ладно. Вперед. Я сделала маленький шаг. Еще один. Мост задрожал, как норовистая кобылка, которая собирается скинуть неумелого седока. Колени подогнулись, и дальше я передвигалась на полусогнутых. Только бы одолеть уже этот ненавистный мост, и можно идти домой!

Я прошла три четверти, но тут нога соскользнула с края, и я, нелепо взмахнув руками, повалилась ровнехонько в грязь. Холодная черная жижа заполнила сапоги и добралась до колен. Я попыталась вытащить ногу, но не устояла и уселась в слякоть. Прекрасно! Могу представить, как будут потешаться те, кто разглядит это жирное черное пятно на моей пятой точке.

Ран спрыгнул рядом и пошел по грязи так, будто это была хорошо утрамбованная плотная земля. Под его шагами жижа застывала, но за спиной снова расползалась. Это все штучки водников. Обидно, если честно.

Я всхлипнула, пытаясь сдержать слезы. Я уже так давно не плакала, что думала, будто смирилась с несправедливостью жизни. Да, мир несправедлив и очень жесток. Да, мне не повезло. Но слезы все равно ничего не смогут изменить.

— Как ты? Не ушиблась?

Ран присел рядом на корточки.

— Подожди, сейчас вытащу тебя!

Жижа легко поддалась его магии, выплюнула меня с громким чавканьем. Ран попытался меня отряхнуть от грязи, кажется, даже не осознавая, что я не маленькая девочка и стучать меня по попе не очень прилично.

— Пусти! — вывернулась я.

— Ну прости, Корюшка. Я тебя совсем загнал. Пойдем провожу.

Корюшка. Он один только звал меня так. Иногда. Когда понимал, что мне нужна поддержка. Лучше бы он сейчас злился на меня, лучше бы хмурился, чем так…

Потому что мой замороженный нос дал течь, только на него грешу. Ведь не может быть, чтобы это я сама так глупо разревелась.

— Ты чего? Ну чего ты?

Ран опешил, не ожидал, что я расплачусь. Он был из тех парней, которые никогда не знают, что делать с женскими слезами. А я не знала, что ответить. Столько всего можно было сказать, но вместо этого я ляпнула какую-то чепуху.

— Я тоже хочу на вечеринку, — прошептала я. — Почему меня никто не приглашает?

Могу себе представить, что Ран в этот момент подумал про женскую логику вообще и обо мне в частности.

— Ну, пойдем со мной, — растерянно ответил он. — Пойдешь сегодня? Я тебя приглашаю.

Вот так и получилось, что я оказалась на горе Воздушников. На той самой вечеринке, о которой еще долго потом вспоминали в Академии…