Опасное притяжение

Анна Сергеевна Одувалова, 2012

Дождлив и сер город Питер, стелется туман по берегам Невы, заволакивает глаза, и не увидеть простым смертным, как две древние расы плетут интриги и козни, чтобы заполучить могущественный артефакт. Моройка Влада способна проникнуть сквозь любые преграды и даже обвести вокруг пальца хитрых халдеев. Но это дело, кажется, ей не по зубам. Противники слишком сильны, а цена непомерно высока, но отступать нельзя – это не в правилах охотницы за артефактами.

С благодарностью за поддержку, легенды и стихи Марине Голубевой — маме и моему незаменимому критику

Пролог

Хмурый, пропитанный запахом опавшей листвы вечер не радовал. Собиравшийся весь день дождь хлынул, когда совсем стемнело. Лил стеной минут пять, потом перешел в надоедливую морось. От мелких капель глупо прятаться под зонтом. Без него тщательно уложенные волосы обвисли некрасивыми сосульками, а ухваченный на распродаже плащик от «Prada» совсем промок. А ведь я совсем недавно вышла из метро! И все эти неудобства из-за идущего в нескольких метрах впереди пижона. Вот уж никак не думала, что он оставит свой серебристый «порше» у метро на Войковской. Пришлось последовать его примеру и сейчас проклинать отвратительную погоду. Одно радует: хватило ума не надеть шпильки.

Неоновые вывески горят так ярко, и их так много, что они вполне могут заменить фонари. На улице почти ночь, а настоящей темноты нигде нет, разве только в укромных парках, ну или на самой окраине города.

Я поймала взглядом высокую фигуру, маячившую впереди, и неторопливо двинулась следом. Теперь главное, слишком не приближаться, чтобы не вызвать подозрений, но в то же время не отстать. Хорошо, что на улице сейчас еще людно — я всего лишь одна из многих, спешащих по своим делам.

Мне нравится изучать людей, улавливать отголоски их мыслей и желаний. Пожалуй, это умение — одно из немногих, которые я по-настоящему ценю. Вон весело стучит каблучками по асфальту девчушка: сумка из искусственной кожи, джинсы со стразами и короткая куртка из непонятного материала. Когда мы поравнялись, она взглянула искоса, и меня обожгло завистью. Она приняла меня за свою ровесницу. Угадать мысль случайной прохожей не составило труда: «Почему одним — все, а другим — ничего?» Она, видимо, решила, что дорогие шмотки и сумка от известного дизайнера — заслуга богатеньких родителей. Наивная. Знала бы, каких усилий мне все это стоило, не завидовала бы. Хотя кто может сказать наверняка? Некоторые мечтают именно о такой жизни, правда до тех пор, пока не вкусят всех ее прелестей.

А вот массивной тетке, догнавшей меня у поворота, было безразлично. Причем все: я, пахнущая изысканным парфюмом, дождь и суета улицы. Ей просто хотелось домой, туда, где можно бросить тяжелые сумки и скинуть ужасно жмущие туфли.

Несколько студентов с бутылками пива окинули меня оценивающими взглядами, пошептались, обсуждая, и двинулись дальше. Он них веяло теплом и беззаботностью. Единственную проблему для ребят составляла сессия, но до нее еще очень далеко. Вот с ними бы я, пожалуй, задержалась чуть дольше, если бы не важные дела. Мне давно не хватало беззаботной легкости, присущей студентам. Того непередаваемого ощущения, когда, с одной стороны, ты уже не ребенок — можно все. А с другой — еще не навалились неприятные обязанности и проблемы, вечные спутники взрослой жизни.

Впрочем, я вру сама себе. Не было у меня такого периода. Казалось, мое детство оборвалось в один день и осталось там за горизонтом, словно за стеклянной стеной, вместе с родителями, смеющейся сестрой и огромным лохматым псом. Я до сих пор иногда могу наблюдать за ними. Именно так, через стекло, не имея возможности подойти ближе. А это еще сложнее, чем просто отрезать себя от всех воспоминаний, приходится усилием воли заставлять себя не подглядывать. Последние четыре года мне было некогда наблюдать за родными, и поэтому я не страдала.

Парень шел не торопясь, легкой небрежной походкой уверенного в себе человека. Дорого одетый, по виду успешный — такие обычно не ездят на метро. Мне стало интересно, что его заставило сегодня изменить привычкам: извечная жажда нового или что-то иное, более приземленное? Я подошла немного ближе и уловила запах с нотками свежего цитруса и черной лаванды. Как он посмел воспользоваться одним из моих любимых мужских ароматов? Совершенно ненужный и отвлекающий момент. В некоторых случаях обостренное обоняние мешает.

Я едва не спалилась, когда парень остановился и проводил заинтересованным взглядом проходившую мимо девушку. Пришлось тоже тормозить и делать вид, что рассматриваю витрину. Было бы еще что рассматривать. Художественный салон уже закрыт, а разглядывать витрину круглосуточной аптеки как-то глупо. Все же слежка — скучное дело. Но игра стоит свеч. Я знала лично того, кого сегодня веду. Не сейчас, а давно, в другой жизни. И у меня имеется свой кровный интерес.

Молодой человек поправил воротник короткой куртки и нырнул в подземный переход, намереваясь пересечь Ленинградский проспект. Я притормозила, выжидая время, — не хватало еще, чтобы меня засекли раньше срока, — а затем направилась следом. Когда вышла на поверхность, тот, за кем я упорно следовала, стоял в тени парка не один. Там его дожидалась девушка. Отсюда я не могла ее рассмотреть. К тому же она стояла ко мне спиной. Но пахла незнакомка изысканно: ландышем и немного бергамотом.

Пара что-то оживленно обсуждала. Девушка наклоняла голову, ее длинные волосы ливнем сбегали по спине. Мне стало завидно — у меня каре. Я всегда завидовала тем, у кого длинные волосы, но отрастить сама так и не смогла — слишком люблю меняться. Девушка смеялась, кокетничала и пыталась произвести впечатление. Все правильно, Макс нравится женщинам. По-иному быть не может. Только вот он перешел грань. Забыл, что всему есть предел и законы нужно чтить. Нарушил правила и тем самым дал мне шанс.

Я присела на лавочку, краем глаза наблюдая, не соберется ли парочка уходить. Но нет, казалось, им хорошо в темноте безлюдного парка. Я подозревала, что ненадолго. Макс не будет терпеть. Нет смысла.

Сидеть на мокрой лавочке было неприятно, но я старалась не обращать внимания на неудобство. От влажности воздух казался густым. Осень пробиралась под тонкий плащ ветром, легким, почти что нежным, напоминающим о лете.

Расслабившись, я едва не проворонила самое интересное. Парень приобнял девушку за плечи, шагнул вперед по тропинке, и парочка растворилась в темноте.

Вот черт!

Я резко вскочила со скамейки и кинулась в глубь парка.

А он намного умнее, чем я предполагала. Кто бы мог подумать, что у него есть сделанный проклятыми халдеями артефакт-полог. Если я его не найду, все пропало — Макс и жертва будут скрыты от посторонних глаз на какое-то время. Когда полог спадет, ничего уже не предпримешь.

Я упала на колени в пожухлую влажную листву. Начала лихорадочно обшаривать тропинку в поисках артефакта. Однозначно, это вещь маленькая — она должна свободно поместиться в кармане, и яркая — потому что халдеи, как сороки, любят все блестящее. Конечно, сами колдуны любовь к драгоценным металлам и камням объясняют иначе, но моего мнения это не меняет. По мне, куда логичнее наделить силой булыжник, а не, допустим, изумруд. И не так заметно, и дешевле. Хотя сейчас я жалуюсь зря, только необычность предмета поможет его обнаружить. Под руками что-то блеснуло. Так и есть — массивный перстень, по виду — золото и рубин. Я достала из сумки носовой платок и осторожно подняла дрянь с земли. Ну не люблю я всякие колдовские штучки, не люблю. Кто их, халдеев, знает? Неизвестно, как они защитили свою вещь от желающих разрушить заклинание. Все же, чтобы скинуть полог, оказалось достаточно лишь отшвырнуть артефакт в сторону. Похоже, он защищал строго определенную часть пространства и сейчас просто утащил заклинание за собой.

К сожалению, я опоздала. Девушка с остановившимся взглядом лежала на земле. Длинные волосы змеями расползлись по осенней листве, а с лица вместе с жизнью ушла красота. На ее шее не видно крови. Только две небольшие дырочки — Макс всегда был аккуратен. Он уже успел отужинать. Это пожизненный крест, точнее посмертный. Но зачем же убивать? В этом нет никакой необходимости, только извращенное желание отобрать жизнь, почувствовать себя всесильным, почти богом. Прихоть более сильного существа. Макс любит пьянящее ощущение превосходства, я никогда этого не понимала.

Сам он стоял спиной ко мне и как ни в чем не бывало разговаривал по телефону. Назначал кому-то встречу в Питере. Ни меня, ни слетевшего полога он даже не заметил. Я не стала мешать. Подождала, пока договорит. С удовольствием рассмотрела симпатичный iPhone 4 — до десяти часов сети вай-фай, широкоформатный экран на три с половиной дюйма и еще куча всяких милых сердцу наворотов. Я давно хотела купить такой. Но денег постоянно не хватает, точнее, уходят они не на то.

Парень сунул телефон в карман, лениво развернулся и заметил меня. Хищно оскалился, приняв за обычную человеческую девушку. Это заблуждение мне было на руку. Узнать меня он, конечно, не узнал. Тоже неудивительно. А я не стала ничего объяснять, просто подошла и без слов ударила. Коротко и мощно, сверху вниз ногой — растяжка мне позволяет. Его щека, рассеченная жесткой подошвой, окрасилась бордовым. От удара парень отлетел в сторону и скорчился на земле. Густая кровь стекла на подбородок, потом на шею и испачкала воротник пижонской рубашки. В его глазах на миг мелькнули испуг и растерянность. Мне хватило времени, чтобы с наслаждением ударить еще раз — это была месть.

Макс старше меня и опытнее, но его жизнь состоит из одних лишь удовольствий. Он привык иметь дело с людьми, которые в несколько раз его слабее, или с продажными халдеями, которые за деньги готовы стерпеть все. Одним словом, крыса. Злобная, мелкая, но мало на что способная в одиночку.

Он даже сопротивляться толком не мог. Только утирал с лица кровь, скулил и пытался достать из кобуры под курткой пистолет. Пули там, вероятно, были серебряные. Но он понимал, что одних пуль чертовски мало. Знал — меня это не убьет, но надеялся обездвижить на время и добить или сбежать. Зря! Даже выпусти он всю обойму, я все равно буду сильнее его. Потому что для него это все непривычно, страшно и жутко. А для меня — жизнь. Тринадцать лет каждодневных тренировок, и все ради одного этого дня. Ради удовольствия в один прекрасный момент поквитаться.

Если бы он был чуть смелее, то смог бы задавить меня массой — один точный, выверенный удар физически более сильного противника мог свести на нет мои умения, но Макс не привык защищать себя сам. Слишком любил прятаться за спины других или убивать слабых человеческих девушек. Он просто не рискнул. Мне было приятно осознавать, что он боится. После первого же моего удара он потерял уверенность, посчитал меня сильнее, чем я есть на самом деле, и в этот момент проиграл.

Всадив в его сердце кол, я не испытала ни жалости, ни сомнения. Макс так и не понял, за какие грехи его убили. Он продался халдеям и стал в нашем обществе изгоем. Он даже пропустил момент, когда его официально разрешили убить. Иначе успел бы подготовиться к встрече с такими, как я.

Тело на земле уже начало разлагаться. Вопреки легендам морой, если его убить, не разлетается прахом сразу, а словно бы тает, проходя все этапы разложения за несколько минут. Я торопливо окинула взглядом модные шмотки и, подавив брезгливость, залезла в карман куртки мерзавца — уходить без трофея нельзя, это — традиция. А потом должна же я представить доказательства того, что преступника больше нет? Да и есть повод лишний раз не тратиться на заманчивую игрушку. В любом случае я хотела порадовать себя телефоном после очередного заказа, а тут вышла экономия.

Макс любил дорогие вещи, будь то машины, девушки, духи или вот телефоны. Я тоже люблю телефоны, машины и духи, но возможности у меня куда более скромные.

Сунув заслуженную добычу в карман, я спешно направилась прочь из парка, в сторону метро. Не хотелось бы опоздать и потом ждать такси. Можно, конечно, проявить благородство и сознательность — вызвать милицию. Но зачем? Тело девушки в любом случае в ближайшее время найдут и сильно удивятся, обнаружив рядом дорогие, стильные, но невероятно грязные мужские шмотки. Но мне-то что? Я свое дело сделала. Жаль только, что месть не принесла никакого облегчения. Впрочем, я знала, что так будет. Ведь ничего не изменилось, по крайней мере, для меня.