Янина, школа для маленькой ведьмы

Анна Сергеевна Летняя, 2021

Вокруг столько разных и не похожих между собой людей. Они отличаются цветом волос, глаз, сложением тела, но это привычно и правильно. А мы обладаем особенностями совсем другими, более значимыми, а зачастую и опасными для окружающих. Имеем острые когти, опасные клыки, сильные инстинкты. Или, как я, способны проклясть простыми для всех словами. Меня зовут Янина Вир, и с самого детства во мне проснулась кровь бабушки – шепчущей ведьмы. Моя судьба ведет меня в таинственные леса Дальневосточного округа к таким же как и я – не нужным в своих семьях монстрам. Я буду среди подобных мне приобретать знания и обзаводиться опытом. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Янина и компания через 8 месяцев. За пару дней до весны.

Я и Ромка крались по коридору, стараясь никому не попасться на глаза, и скрывая свой запах, присыпая пол черным перцем и порошком горчицы. Эту хитрость, защищающую от любопытных носов, рассказала мне Лера, но раньше я ею не пользовалась.

Большая часть проживающих на этом этаже, сейчас смотрели мультики в комнате отдыха или играли в настолки, и не могли нас заметить. Тех же, кто мог прийти сюда не вовремя, отвлекали Кирилла и Машка. Первая легко могла дать забавное предсказание, на которое тут велись все. Впрочем, это не была бы ложь, а скорее бесплатная акция малолетней предсказательницы. Впрочем, не совсем бесплатная, так дар нашей Кириллы не работал. За предсказания ей все дарили разные белые вещи: предметы, растения, зверье. Я откупилась за непонятное обещание, что пока ничего страшного в моей судьбе не случится, белой фиалкой, подаренной соседкой по комнате. А вот наш давнишний водитель Рустам подарил Кирилле белого маленького песца. Миленького, славненького, но очень полюбившего грызть чужие тапки. Жаль, что не все этим также умилялись, как его хозяйка и ее соседка. Некоторых приходилось убеждать держать свои вредные порывы в сторону зверька при себе, чем мы сейчас и занимались.

Пару дней назад, Дружок пробрался в комнату Маргариты и Миланы, и отгрыз помпоны на тапочках последней. Мы, возможно, могли свалить все на какую — нибудь мистическую хрень, которой тут было полно. Но маленький проныра принес добытые кислотно — розовые шарики своей хозяйке в дар, прямо в общем зале. Милка сразу узнала свою собственность и развопилась на всю округу, задействовав свой дар.

Она плакала, топала ногами, и кричала своим громким голосом Гамаюна, требуя наказать Киру за проделку ее зверка. Старшие дети только смеялись над ней, а воспитатели советовали убирать свою обувь в шкаф, а не бросать где попало, как она делала обычно. Все бы на этом и закончилось, но она пробралась во все комнаты нашей компании и добавила в наши шампуни стирального порошка. Казалось бы, что тут такого, ведь пенится и то, и другое, но нет… Разницу мы, девочки, заметили утром, когда не смогли расчесаться, выламывая зубья расчесок. Мальчикам было проще с этим, но зудящая кожа головы сделала их нашими соучастниками.

Расспросив Леру, как можно отомстить, мы решили склеить туалетную бумагу «вражины» суперклеем, а в довесок связать узлом всю ее одежду. Соседка советовала еще и намочить получившийся моток, но мы решили не портить шкаф, в который хотели затолкать все это обратно.

Пробравшись в комнату Миланы, Ромка сразу рванул с тюбиком клея в туалет, а я нашла ее шкаф и принялась за свое черное дело. Насвистывая «у Мэри был козленок», я связала рукава рубашек со свитерами, добавила колготы, потом штаны, носки, трусы, дальше майки и шарфы, и закончила куртками. Ромка освободился быстрее меня, и уже вместе, мы скатали один большой шар из получившейся «нити» и с трудом запихнули в шкаф, подперев его дверцу стулом.

Пусть теперь Милана истерит и развязывает свое мятое барахло. Не мы это начали, но терпеть не станем. В отличие от нее, мы не портили ничего дорогостоящего и не наносили ей прямого физического вреда.

А как по мне, так с нее было достаточно и тех извинений, которые ей принесла Кирилла еще в общей зале. Тоже мне, птица счастья! Подумаешь, поет красиво! Мало ли таких в школе?! Тапки были общие, причисленные к форме школы, и ей выдали новые уже утром. Приклеить обратно отодранный мех могла даже криворукая Милана. Но и наказывали мы ее не за это, а за саму возникшую в ее голове идею, что мы будем терпеть такое отношение к себе. Она была старше Киры, и должна была повести себя как взрослая — простить или сделать вид, что простила. Но она исподтишка сделала гадость всем нам. И в отличие от нас, следы не зачислила. Первый же старший оборотень ответил нам, кто виноват в нашей беде. А дальше мы были в своем праве. Именно так нас учили наши старшие соседи.

Янина и компания. Прошел 1 год. Лето.

Илюшка махал кисточкой с краской так, что больше поливал ей землю, чем орошал белыми каплями стену. Получив от него пару капель себе в лицо, я вспылила, призывая к порядку и осторожности:

— Слышь ты, олигарх будущий! Аккуратнее! — я потерла щеку, и брезгливо поморщилась, размазав масленую краску еще сильнее. — Нас сюда отправили отрабатывать наказание, а не на новое набрать очков, да так, что все лето на грядках кверху попой стоять придется!

— Янка, ты совсем не понимаешь? Вот ни капельки не поняла, зачем я так делаю? — он опять смачно кинул кисточку в банку, а вытащив, шлепнул на стену так, что обрызгало нас обоих.

Злобно зарычав, я уже хотела стукнуть приятеля, но он прижал палец к губам, призывая молчать. Потом сам подошел и зашептал мне на ухо.

— Я слышал, что краски привезли мало, и расходовать ее нужно бережно, или не хватит. Вот придет Константин Емельянович, а мы все в краске, земля вся в краске, банки почти пустые, а стена так и не выкрашена. Поорет, да и отпустит оттираться, поручив доделать работу более ответственным взрослым детям.

— Ты специально! — я восхитилась хитростью младшего, поглядывая на свою еще полную банку белой краски, и его почти пустую.

— А точно выгорит? — спросила его, глянув на залитый солнечным светом берег озера. Такой редкий погожий денек, а мы должны были работать на благо школы, отдуваясь за шалость с водой и воздушными шарами.

Ну закидали мы шарами с водой парочку зевак, и что? Не нужно ворон считать, враг рядом может оказаться в любой момент! И потом, мы их предупреждали, честно орали «берегись!», и даже подсказывали, с какой стороны ожидать следующий снаряд. Как еще можно было перевести наши крики «вспышка справа» и «вспышка слева»? А то, что они не успевали отпрыгнуть, так мы тут причем? Потратили, понимаешь ли, на их тренировку честно найденные шесть воздушных шаров, а теперь еще и отрабатываем тут, пока остальные загорают и купаются в озере.

— Я сам слышал, что он не хотел, чтобы нас отправили на эту работу. Называл мелочью пузатой. — Злодейски поиграв бровями, Илья улыбнулся и опять вернулся к своей малярной импровизации.

Я постояла рядом еще немного, а потом и сама стала старательно ему подражать. Хорошо еще, что глаза у нас были закрыты очками, а вот все остальное мы прилично испачкали.

Примерно на половине моей банки пришел наш куратор по общественным работам. Сказать, что он был шокирован, было бы преуменьшением. Скорее, он хотел кричать матом, но помня, что перед ним только пяти и семилетние ученики, использовал исключительно местоимения и предлоги. Выходило не так впечатляюще, как в тот раз, когда он себе на ногу уронил гантель в полтора килограмма, которую мы спрятали в старой, прогнившей от времени металлической банке. Так не от него же прятали! А от одного старшеклассника, всех просто доставшего таскаться с ней везде и демонстративно качавшего свои мышцы в любом месте. Ладно еще столовая, это его проблемы, если голодным останется. Но он перекрывал Машке экран телика на просмотре мультиков, усевшись со своей гантелей на шкуре медведя, поближе к экрану. Кстати, в тот раз на нас даже не подумали. Вот и славно — мы были не против не огрести пару часов отработки.

Жаль только, что вместе с полезной информацией, Илюшка не услышал, что привезли мало синей краски, а вот белой было даже слишком много. Константин Емельянович лично прикатил нам тележку с десятком банок на будущее. А вот растворитель не дал сразу, обещал его выделить только после того, как закончим красить отведенную нам часть стены. Проблема была в слишком теплом погожем деньке, с его долбанным солнцем, которое высушило краску и на земле, и на стене, и на нас.

Со слезами на глазах я смотрела, как падали на пол состригаемые соседкой, мои длинные каштановые пряди, измазанные в краске. Увы, но склеились они на голове так, что часть пришлось сбривать машинкой. Но ничего, всех, кто смеялся над моей лысой головой, я запомнила и до следующего полнолуния мстила так, что закончились все идеи.

Илья расплатился за волосы яблоком и фингалом под глазом. Это было ему уроком на будущее — пусть проверяет достоверность информации несколько раз, прежде чем затевать подобное вредительство. А я отныне стала беречь свои вещи, и особенно голову, всегда прикрывая ее хоть косынкой, хоть кепкой на отработках. Стричь я себя больше никому не позволяла, до самого выпуска.

Янина и компания прошло 1,5 года. Зима.

Оббежав стенку снежной крепости, я засветила противнику, сидевшему в этот момент ко мне спиной, первым снежком в затылок, а вторым, в его повернувшееся ко мне лицо. Пнув его под коленку, завалила, и окунув его лицом в снег, уселась ему на спину и запихнула пару пригоршней снега за шиворот.

Пока он отплевывался, я выхватила охраняемый только этим взрослым бугаем флаг и рванула прочь из крепости на всей скорости.

— Стой! Поймаю, закопаю, зараза! — орал вслед старшеклассник, прихрамывая за мной, и одновременно пытаясь вытряхнуть из одежды тающие снежинки.

— Так я и выдам себя голосом. Наивный чукотский юноша, — пробурчала я себе под нос.

Забежав за нашу снежную стену, я перекинула флаг Лерке. Схватив его, она припустила по заранее проложенному нами пути. А я скинула шапку на землю, присыпала ее снегом, и рванула с обычной, заранее подготовленной палкой, в противоположную сторону.

Кстати, тот парень все еще хромал за мной, не признавая свой проигрыш. Ну мы, собственно, продумали и подобный момент. Это ведь зимние игры между прибывшими на праздники берсеркерами и обычной, слабой по их мнению, нечистью. Эти одержимые выигрывали командную снежную битву пять лет подряд. Но, на их беду, в этом году меня и моих друзей допустили до игр, посчитав уже достаточно взрослыми. Просидев в библиотеке всей нашей командой несколько вечеров, мы разработали план. Он заключался в том, чтобы забрав флаг, запутать берсеркеров, и удержав его более пяти минут, отнести к судье, следившему за игрой.

Сейчас пять самых быстрых девочек из нашей команды, без шапок, в одинаковых джинсах и куртках, убегают от загонщиков с палками, давая Лерке время добраться до трибуны. Мой противник хоть и был упертым, но все таки бараном, не видящим дальше своего носа. Я его прилично стукнула, и догнать меня у него никак не выходило. Ковыляя и ругаясь, он следовал за мной, как привязанный, держась примерно в шести метрах от меня. На небе опять сгущались снежные тучи, помогая нашей задумке. Помогали оторваться от преследователей и настроенные во дворе снежные стены, крепости и горки. Проходить этот маршрут на скорость мы с девочками тренировались целых три дня.

Бежать становилось все тяжелее, и я свернула на тропку, ведущую в парк, а точнее к парочке пушистых елок, растущих очень близко друг к другу. Я надеялась, что смогу сбить берсеркера со следа и отдохнуть под еловыми ветвями.

Нырнув рыбкой под нижние ветви елок, я принялась выравнивать дыхание, надеясь успеть перевести дух до появления преследователя.

— Тепло ли тебе, девица, — раздалось рядом, и я едва не стукнула появившегося, словно из воздуха, низенького деда с посохом.

— Тихо ты! Чего пугаешь? Видишь я прячусь? — шикнула я на него, высматривая своего противника.

— Ответь, красавица, на мой вопрос. — Не проникся моей просьбой дед, и даже не понизил голос, спрашивая меня опять.

— Да жарко мне! Только помолчи! — стараясь не тревожить покрытые снежным покровом ветки, я чуть раздвинула их и принялась высматривать берсеркера.

— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная, — не унимался старик, постукивая своей палкой.

Проверив, где там мой поддельный флаг, ответила ему:

— Сказала же, что жарко!

С неба стали срываться первые снежинки, вдалеке потрескивали стволы деревьев и ветви от мороза.

— Тепло ли тебе, девица? — не сдавался дедок, стуча своим посохом с замысловатым набалдашником.

— Очень тепло, дедушка, — расстегнув куртку, я стянула ее с себя и с трудом повязала на талии. Свитер с высоким горлом был уже мокрый, но и дальше потеть я не хотела.

— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?

«Вот же приставучий старик попался.» — подумала я, промокнула лоб рукавом и потрогала пылающие щеки.

— Угу. Сможете дать снега, а то мне не дотянуться? — попросила я его, надеясь хоть с помощью плотного снежка напиться воды и остыть хоть немного.

— Зачем? — спросил обескураженный дед.

Он даже забыл в очередной раз задать свой вечный вопрос, и только нахмурил кустистые белые брови, приподняв шикарные усы. Он, да и его вопрос, мне что — то напоминали, но я все время отвлекалась проверить, не появился ли мой противник, и не хотела сейчас вспоминать ответ.

— Есть его буду, а то запарилась так, что пить хочется, силы нет.

Дед неуверенно протянул мне пригоршню снега и наблюдал, как я его не спеша жевала. Также молча протянул еще одну горсть, а я, благодарно кивнув, обтерла им красное лицо.

— Тебе все еще тепло, девица — красавица? — усмехаясь, снова спросил он, постучав посохом еще пару раз по земле.

С неба падали пушистые хлопья, и вскоре я могу промокнуть уже от них, если не одену куртку обратно.

— Конечно, дедушка! — ответила я и взяла его холодную ладонь, прижав к своим пылающим щекам. — Чувствуете?

— Да. — Отобрав свою руку, он по — доброму усмехнулся. — Уважила ты старика. Повеселила, как никто давно не веселил. И дар для тебя особенный будет значит.

— Дар? А моим друзьям можно тоже? И мне много не нужно, можно всем одинаковые подарки подарить. — Навострила я ушки, решив обнаглеть и разменять один особенный дар, на парочку обычных, но для всех моих друзей.

— И не жалко тебе делиться моими дарами с другими детьми? — улыбнулся он в свои усы и пригладил бороду.

— Так они же мои друзья! Мне для них ничего не жалко, правда. — Искренне ответила я и кивнула пару раз головой.

— Хорошо, держи.

Стукнул дед посохом о землю и исчез, а на его месте появились десять сундуков, причем каждый из них был мне по колено.

— Не поняла. Это что? Это был Дед Мороз? — от удивления вслух заговорила я, рассматривая подарки и роняя в снег куртку и палку.

На тропинке послышалась знакомая ругань, а я, забыв об игре, крикнула:

— Хромай сюда, болезный, помощь твоя нужна.

«Болезный» сперва не поверил своим ушам, а потом подошел к елкам, с подозрением рассматривая мой силуэт за пышными иголками.

— Что ты там делаешь? Флаг прячешь?

— Типа пряталась от тебя. Твой флаг уже, наверное, у судьи, объявившем о нашей победе. Но это уже не важно.

Одев куртку, я попробовала вытолкать из — под елки первый сундук, но сил не хватило даже сдвинуть его с места.

— Есть два варианта. Либо ты поворачиваешься и хромаешь за учителями, и чем больше приведешь, тем лучше, либо ждешь меня тут сам, охраняя мой подарок.

— Какой еще подарок? — разведя колючие ветки руками и увидев сундуки, он завис. — Откуда все это?

— От Деда Мороза, — пожала я плечами и затараторила, размахивая руками: — Я от тебя спряталась тут, а он появился и давай приставать, тепло ли мне. Все спрашивал и спрашивал, а я же столько бежала, конечно мне ужас как жарко было. Он пообещал подарок мне, а я и друзьям попросила. Но я имела ввиду только Киру, Илью, Машку, Лерку и Ромку, а он на всех отсыпал, кажется.

— Ну ты даешь, — только и смог ответить шокированный парень. Он снова скрылся с той стороны тропинки и похромал за помощью.

Я пожала плечами и заглянула в первый сундук. Как и было сказано в старой легенде, изначальная нечисть, в народе известная как Дед Мороз, одаривала только драгоценными каменьями.

— Вот и подарочек привалил. С праздником тебя, Янина, видимо вела себя ты очень хорошо, раз столько привалило разом. Правильной дорогой идем, товарищи! — просыпая через пальцы камни, проговорила я.

Через час, вместе со взрослыми, мы дотащили до общего зала дары Деда Мороза. После, переодевшись в сухое и чистое, за чаем решали, как будем делить на всех, без малого 800 детей и 100 взрослых, камни. Как виновнице такого новогоднего взгрева, мне полагалась двойная доля. А ведь каждый из сундуков, весил более 100 килограмм.

Меня не особо волновало, сколько из этого богатства я получу лично. Возложив дележку и распоряжение «добычей» на плечи моего куратора Алевтины Рысак, я ушла есть пирог и запивать его чаем. Было немного грустно, что победа нашей команды как — то стерлась из радостных новостей, а ведь это была прекрасная комбинация, разыгранная нами, как по нотам. Устав от привалившей мне популярности, я ушла вместе с друзьями в свою комнату, где парочка старших соседей принялась учить нас играть в карты. А вся эта суматоха с сундуками, только испортила наш новый год.

Янина и новый друг. 3 года спустя.

Все это время я училась общим предметам, познавала оба мира по книгам и дневникам нечисти, испытавшей на своих шкурах тяготы прошлого. А вот пользоваться силами бабушки, мой куратор мне запретила строго настрого. Алевтина Рысак вообще была строгой, но не просто так. Она боялась выгорания, которое редко, но наступало у ведьм, замахнувшихся на что — то глобальное. Даже если они делали это не специально, а изменяя сразу несколько десятков судеб одним пожеланием.

Теперь — то я узнала, каково это, на собственной шкурке, чуть не померев.

А случилось все глупо. Я сидела под деревом у озера, читая книгу, когда услышала приглушенные всхлипы. Это удивило меня, ведь в школе все были добрыми и заботливыми. Любой старший, увидевший, что находящийся рядом малыш в затруднении, оказывал помощь в учебе или быту. А тут раздавался настоящий плач.

Отложив книгу, я пошла на звук и наткнулась на маленького херувимчика со светлыми кудряшками, ясными голубыми глазками, пухлыми щечками и размазанными по лицу слезами.

Устроившись рядом, я протянула ему свой платок, и молча рассмотрела сущность слабенького оборотня. Такой, как он, не может оборачиваться. Максимум, что он может — использовать нюх, острое зрение и инстинкты в обычной жизни. Не знаю, как его родители опознали в нем нечисть, но таких редко забирали из семей.

— Привет, меня зовут Янина Вир. Я тут уже три года. — Протянув руку, потрепала его по волосам. — А тебя как зовут?

— Я Максимка Орловский, мне 7 лет. Приехал сегодня, — всхлипывая, ответил он.

— Приятно познакомиться с тобой. Я рада, что теперь ты с нами будешь жить. Тут классно — все заботливые, добрые и скрываться не нужно.

— НЕТ! Я хочу обратно к маме! — закричал он, вскакивая на ноги. Видимо, ему не объяснили, почему он тут. Либо наивный мальчик не верил, что его могли бросить.

— Хорошо! Не кричи ты, — я подняла руки, решив не провоцировать наивного Максимку. — Расскажи, как ты тут оказался? Что случилось в вашей с мамой жизни, после чего тебя сюда привезли.

— Мы с мамой вместе жили, а тут она привела какого — то мужчину, я ему не понравился сразу. Говорил, что я чужой щенок и не нужен ему. Вот я его и покусал. Мама разозлилась и отвела меня в парк, где сказала ждать на лавочке, и не вернулась больше. Меня забрали полицейские. Я их тоже покусал, ведь мама, наверное, потом пришла, и не нашла меня там. Я хочу вернуться к ней!

Усмехнувшись, я припомнила сколько таких наивных уже встречала за прожитые здесь годы. В душе мальчика была любовь к маме, злость на ее мужчину, а вот ответных чувств женщины я не видела. Там, где должна была теплиться материнская забота, была серая пустота. Вот это и был дефект оборотней — ведь что маленькие, что взрослые, они не могли до конца контролировать свою суть, отдавая свою преданность без остатка.

Конец ознакомительного фрагмента.