Рассказы. Потрясения

Анна Потемкина

Пребывая в безмятежной жизни, с простыми радостями и обычными хлопотами, люди подвергаются трагическим испытаниям. Все сметается под вихрем драматичных и мистических обстоятельств. Никак не зависящих от человека. Раскачивают и рвут с корнем даже самую устойчивую психику. Личностям присуще подниматься из мучительных трудностей. Идти дальше, видеть новую цель с другим взглядом на жизнь, смерть, саму эту цель. Способные вдохнуть свободный воздух, ощутить настоящее счастье.

Ведунья

В большой семье, как всем кажется, очень дружны. Все делают сообща и делятся последним. Не тут-то было. Там, где три брата и сестра, борются за внимание родителей и делят территорию. Эвелина, красивая, тоненькая девочка облюбовала балкон, где за пластмассовым столиком сидят и ждут обеда две немецкие куклы Катя и Оля. Каждое утро у них новые наряды и прически. Эвелина рассказывает им о школе, учит их буквам и цифрам. Пишет на широкой белой доске мелом. Братья потешаются над ней через стекло балкона, смешно кривят рожицы. Толковая Эвелина карманные деньги не тратит, как эти охламоны. Она прячет их далеко в ящик с вещами своих кукол, проверяет их сохранность, но на утро они чудесным образом испаряются.

— Где мои деньги? — яростно размахивает плюшевым мишкой перед носом у Марка, Сережки и Тимки.

— Отстань, дура. Сама куда-то дела, на нас спирает — зевает невозмутимый Тимка.

— Не, а правда, чего она их постоянно ищет? — хлопает светлыми глазами Сережка.

— Отдайте мои деньги — ревет Эвелина.

— Вот психованная. Ищи лучше — отмахнулся Марк. — Иди погуляй. Твои подружки уже приперлись. С утра пораньше. Делать вам нечего. Иди дверь открой.

— Это не они, а тетя Маша. К маме пришла — поплелась к двери расстроенная девочка.

— Откуда она все знает? — изумился Сережка. — Знает кто пришел, находит то, что никто не может найти. Вот только деньги свои не находит — укоризненно посмотрел на братьев.

— Не знаю — буркнул Марк и отвернулся.

— Может она ведьма? — предположил Тимка.

— Как вы тут, ребята? — заглянула в комнату тетя Маша.

— Нормально.

— Вот и хорошо.

— И правда ведьма — вытаращил глаза Тимка.

— Нате вам конфет — тетя Маша щедро насыпала каждому в ладошки карамельки.

Пока мальчики жевали свои конфеты, Эвелина думала, куда же их спрятать, чтобы никто не нашел.

— Дай мне одну конфетку — вкрадчиво попросил Тимка.

— И мне, и мне.

— Нет. Вы свои съели. Ой. У меня нет — слезы брызнули из глаз. Братья живо запихивали себе в рот ее конфеты.

— Мы думали ты не хочешь. Ты же не ела.

— Дураки. Ненавижу вас — крикнула девочка и выбежала из комнаты. На улице ее ждали верные подружки. Сестры Катя и Лена. У них всегда было много дел. Кормили в подвале бездомных щенят, хоронили погибших птенцов. У них образовалось уже целое птичье кладбище. Сделали для каждого оградку, водрузили над каждым холмиком крест из веток, прикрепив портрет птички, вырезанный из журналов.

— А давайте людям помогать — предложила тщедушная, белобрысая Катя.

— Каким людям? — переглянулись подруги.

— Бабушкам и дедушкам, например.

— Вот здорово — восхитилась Эвелина. — Пошли. Куда?

— Помните мы видели старый домик у леса. Там живет Нина Семеновна. Мне ее так жалко. Давайте ей будем помогать.

— Пошли — подруги решительно направились к домику у леса. У ветхой калитки стояла пожилая, стройная Нина Семеновна. Приветливо улыбнулась девочкам, будто ждала их. Жестом пригласила в дом.

— Как у вас красиво — присвистнула Лена.

В доме царила идеальная чистота, сверкала хрустальная люстра. На зеркальном столике кружевные салфетки.

— Я сама их связала — перехватила взгляд Эвелины. — Могу и вас этому научить. Хотите?

— О, конечно — они проникались все большим уважением к этой хрупкой старушке.

— Присаживайтесь.

Они осторожно сели на кожаный диван.

— Сначала необходимо сделать влажную уборку. Ведь вы с этим ко мне пожаловали? Помочь мне хотите? — она грустно улыбалась умными глазами.

— Хотим — кивали девочки.

— Так вот. Эвелина подметет в коридоре, Лена протрет пыль, а Катя полы. Согласны? Затем я научу вас вязать, вышивать. Да многому я вас научу. Видите, эти картины? Это я вышила.

От восторга у девочек кружилась голова. Они резво принялись за дело. Скоро уборка была окончена. Нина Семеновна приготовила ароматный чай, поставила вазочки с печеньем и вареньем. Они снова расположились на кожаном диване. Нина Семеновна неспешно рассказывала о своей юности во время революции, о своей семье раскулаченных князей.

— Мы забыли о батюшке, хозяине дома. Ему надо бы молочка налить.

— Кто это такой? — шепотом спросила Лена.

— Домовой — просто ответила старушка. — Их тут целая семья живет. Батюшка, матушка и малыш. У меня для него погремушка есть. Уж больно музыку любят. Музыкальная семья. Я для них по утрам вальс Штрауса ставлю.

— Она сдурела — шепнула Катя Эвелине и покрутила у виска тоненьким пальчиком.

— Можно в это верить, можно не верить, но это правда — не оборачиваясь сказала Нина Семеновна, наливая в миску молока.

— Мы можем вам всегда помогать. Можем хлеб покупать — тихо сказала Эвелина. — Хотите?

— Хочу конечно — отозвалась старушка.

— Семеновна — крикнул кто-то в дверях. — Мой Витька ушибся сильно. Поможешь?

— Заноси — громко ответила Нина Семеновна. — Девочки, идите домой. Вы мне помогли сегодня. Приходите завтра. И кресты на птичьи могилки не ставьте больше. Не хорошо это.

— Ага — девочки выпорхнули из домика.

— Откуда она все знает? Как нас зовут. Мы даже не знакомились. И вообще странно все это. Может она баба Яга? Заколдует еще нас. Говорит, приходите ко мне, помогайте. Я, если честно, немного боюсь — таращилась лупоглазая Лена.

— А мне очень интересно — задумчиво смотрела вдаль Эвелина. — Я таких людей не видела. С Витькой Дорохиным что будет делать?

— Лечить. Слышали, ее просили ему помочь.

— Может еще кому-нибудь поможем?

— Давайте Палычу.

Косматый старик сидел под навесом, тяжело смотрел за ворота.

— Палыч — позвала Лена.

— Чего надо?

— Вам надо помочь? Продукты купить, полы помыть.

— Заходи. Садитесь. Чего вы ото удумали? Ерундой занимаетесь. Вот вы за кого голосовали? А, вам еще нельзя? Знаете, какие хапуги в правительстве сидят? Им плевать на нас, на простой люд. А мы тут загибаемся — выкатил глаза Палыч.

— Полы можем помыть. И пыль вытереть — пискнула маленькая Катя.

— Какие полы? — гаркнул Палыч.

— Вот эти. Красные — еще тише проблеяла девочка.

— А, красные — рассеянно глянул вокруг старик. — Не, не надо. Завтра приходите, я вам столько расскажу. Вы все поймете. Как они измываются, карманы набивают и портфели делят. А мы страдаем.

— Да, придем. Нам надо бежать, спешим — облегченно вздохнула Эвелина. В припрыжку девочки выскочили за ворота.

— Чего Палыч говорил? Я ничего не поняла? — таращилась Лена.

— Его бьет кто-то, издевается — задумчиво оглядывалась Катя.

— Да. Надо над ним шефство взять — обстоятельно сказала Эвелина. — Будем за ним наблюдать.

Вечером тяжелые грозовые тучи накрыли небо. Раскаты грома грузно высекали молнии, то и дело освещали дома. Крупные капли дождя барабанили в стекло. Девочку неодолимо тянуло к окну. Люди прячась под зонтами спешили по домам. Напротив, недвижно стоял темноволосый мужчина в синей теплой рубашке. Он, не моргая пристально смотрел на Эвелину.

— Тимка, открой окно, я не достаю.

— Зачем это?

— Вон, дядька сюда смотрит. Я скажу, что родителей еще нет.

Тимка опасливо посмотрел на сестру, но потянулся и открыл окно.

— Дядя — крикнула Эвелина. — Вы к кому?

Мужик не шелохнулся. Продолжал пристально смотреть.

— Отойди — коротко сказал Тимка. — Сейчас ливень нас зальет. Кому ты там кричишь? Никого же нет.

— Так вон же дядька в синей рубашке, около дерева. Сюда смотрит.

— Ну смотрит и смотрит — отмахнулся брат.

Ночью Эвелине не спалось. Тревожно ворочалась от нехороших предчувствий. В голове стояли странные слова Палыча, его несвязная речь. Пол дня маялась, ждала подруг. Наконец в дверь просунулась белая голова Лены.

— А Эвелина дома?

— Побежали к Палычу — крикнула Эвелина.

— Что-то случилось? — подруги едва поспевали за ней.

— Еще не знаю.

В доме никого не было. Они обошли дом вокруг, но Палыч не отзывался. Эвелина остановилась, прислушалась.

— Подвал вчера был так завален?

— Кажется нет — подругам передалось беспокойство Эвелины. Они бросились к беспорядочно заваленному досками и кирпичами подвалу.

— Быстрее надо убрать все это. Он там.

Девочки принялись отбрасывать в сторону доски. Эвелина заглянула в щелку. Палыч недвижно лежал на дне темного подвала.

— Я полезу туда. Посмотрю, что с ним. А вы продолжайте убирать завал.

Сестры закивали, с ужасом глядя на Эвелину. Змейкой протиснулась в узкую щель девочка и покатилась по скользким ступенькам. Больно стукнулась о бетонную стену. Нащупала старика, приподняла голову.

— Он живой — крикнула подружкам.

— Мамочки — запищала Катя. Вниз полетели кирпичи и толстые палки.

— Мы не можем это убрать — плакала Лена. — Надо позвать на помощь.

— Мы же не оставим Эвелину тут одну. Мамочки, что делать? — в панике пищала Катя.

Холодный пот прошиб Эвелину. Ей было жутко и холодно. Стиснув зубы, сдерживаясь, чтобы не завопить и не напугать подруг она держала голову Палыча. Наверху началась возня, послышались голоса ее братьев. Отлегло от сердца. Эвелина переполнилась благодарностью и гордостью. В освободившемся проеме показалась вихрастая голова Тимки.

— Осторожно давайте вытаскивать деда — спокойно сказал Марк. Долго продвигались по скользким ступенькам. Наконец вынесли еле живого Палыча, внесли в дом, уложили на кровать.

— Чего теперь делать? — спросил Сережка.

— К Семеновне? — осторожно предложила Лена.

— Не поможет. К врачу. Инсульт у него — со знанием дела сказала Эвелина.

— Я побежал в поликлинику. Врача приведу — выскочил Тимка из дома.

Притихшие дети сели вдоль стены на стулья. Эвелина деловито достала из шкафа спирт, иглу. Растерла Палычу мочки ушей, окунула иголку в спирт. Уверенно стала прокалывать уши до первых капель крови, затем то же проделала с подушечками пальцев.

— Ты это чего? — шепотом спросил Тимка.

— Так надо — оглянулась Эвелина. — Ему легче будет. Сейчас в себя придет.

Врачи быстро приехали. Осмотрели Палыча, тот закряхтел, заворочался.

— Как же вовремя вы его нашли — скорбно качала головой крупная врачиха. — Еще бы не много и все. И первую помощь оказали. Цены вам нет. В рубашке Палыч родился. Давайте ребята, аккуратно на носилки.

— А что с ним? — спросил Сережка.

— Инсульт.

Дети проводили врачей с Палычем.

— Откуда ты это знала? — все уставились на Эвелину.

— Не знаю — пожала плечами. — Как-то знала.

— Во дает — присвистнул Марк.

— А что иголки в него втыкать надо, где узнала?

— Тоже не знаю. Как-то само.

— Побежали к Нине Семеновне, все ей расскажем — предложила Катя.

— Мы не пойдем, бабские разговоры слушать — улыбнулся Тимка.

— Спасибо — обернулась к братьям Эвелина. — Можете мои деньги и шоколадки брать.

— Чего уж там — смутился Марк. — Мы больше не будем у тебя ничего брать.

— Она же разрешает — удивился Сережка.

— Мы тебя всегда будем защищать — торжественно сказал Тимка.

Нина Семеновна радушно улыбалась, принялась хлопотать, ставить вазочки с печеньем и конфетами на стол.

— Успели мальчики на выручку прийти? Не долго ты в подвале просидела?

— Успели, успели — захлебывалась Катя. Ей хотелось первой все рассказать. — Они все разобрали и вытащили Палыча и Эвелину. А потом Эвелина иголкой Палыча колола.

— Иголкой? — удивленно посмотрела Нина Семеновна поверх очков.

— Только она сама не знает зачем? — вставила Лена.

— Просто она ведунья — спокойно наливала ароматный чай в белые чашки старушка. — Как и я. Мы уже все знаем.

— Моих братьев вы ко мне позвали? — серьезно смотрела Эвелина.

— Конечно.

— Как круто — выдохнула Катя. — Она колдовать умеет?

— О, нет — колокольно рассмеялась Семеновна. — Это все еще придет. То есть многое вспомнит, раскроет все чувства. Только бояться этого не надо. Это дар. В тебе столько света, ты настоящее чудо, жар птица. Так радостно, что мы все-таки с тобой встретились. Только об этом никому знать не надо. Это сильно навредит тебе. Чем скромнее ведунья, тем больше пользы она принести может. Понятно? Нужно уметь жить с таким даром. Иначе забросают каменьями или будут мечтать в тебя кол осиновый воткнуть.

— Зачем? — испугалась Эвелина.

— Люди боятся всего необычного. Они стараются от этого избавиться. От страха. А вы будете беречь Ирину от людской молвы?

— Какую Ирину? — благоговейным шепотом спросила Лена.

— Эвелину не так назвали, она Ирина по святкам — терпеливо объяснила старушка. — Так будете беречь?

— Ага, ага — кивали слабо что понимающие сестры.

Девочки часто бывали у Нины Семеновны, затаив дыхание слушали ее чудесные рассказы о духах, снадобьях, чудодейственных мазях. Она многому их учила. Вязать, вышивать, чистить мебель и чинить вещи.

— Книжка, книжка где?

— Ага, сейчас — маленькая Катя водрузила себе на голову тонкую книжку в твердом переплете. Старушка требовала вытирать пыль с книжкой на голове, чтобы развить прямую осанку.

Палыч долго лежал в больнице. По возращению, девочки пошли навестить его. Обрадованный старик усадил девочек за деревянный стол на веранде. Большие тарелки наполнил жареной, вкусно скворчащей на огромной сковороде картошкой. Нарезал свежие помидоры с огурцами, положил в большую миску дольки соленого арбуза.

— Дедушка Палыч, мы не хотим кушать — наивно сказала Катя.

— Еще чего. Надо все скушать, мне нельзя нервничать. Не то опять упаду тута, будете снова спасать меня — лукаво улыбнулся Палыч. Он сел напротив девочек, принялся нежно смотреть, как быстро исчезает картошка с тарелок.

— О, какие молодцы — с удовольствием крякнул Палыч. Медленно поднялся и снова наполнил картошкой тарелки.

— Не, дедушка, я не смогу столько скушать — захныкала Лена.

— Ты еще не знаешь, что ты сможешь, а что не сможешь — веско сказал Палыч. — Говорю же, мне вредно волноваться, а скушать надо все.

Конец ознакомительного фрагмента.