Императрица online

Анна Пейчева, 2018

В альтернативной Российской империи никогда не было революций. Может, поэтому молодая государыня Екатерина Третья так легкомысленно относится к своим обязанностям. Ипподром ей милее дворца, платьям она предпочитает джинсы. А с надоедливыми подданными и онлайн можно пообщаться, верно? По крайней мере – до тех пор, пока популярный телеведущий Ангел Головастиков не объявит в прямом эфире о своем намерении стать Императором Всея Руси, а заскучавший народ не встретит самозванца восторженными криками…

Глава 5. Навстречу любви, штрафам и «Буковому безумию»

— Перекусим, Николай Константиныч? Как вы насчёт «Помела»? — Алексей Попович, исполнявший в путешествии функции штурмана, бортмеханика, а также взбадривателя и оптимиста, тыкал пальцем в экран на приборной панели «Фодиатора».

— «Помело»? Я предпочитаю более современные транспортные средства… Да куда ж ты лезешь, шестерёнка глупая?!

Николай Константинович ловко увернулся от столкновения с почтовым квадракоптером. Тёмно-зелёный дрон с золотыми винтами испуганно шарахнулся в другую сторону — бедняга не ожидал встретить препятствие на высоте, специально выделенной для курьерских служб.

— Ой, — прокомментировал инцидент экс-император, — кажется, это я сам куда-то не туда влез. Алёша, ты чем там занимаешься? Трактиры ищешь? А за высотой не уследил!

— Пардон, — извинился Алексей, — готов загладить свою вину в вышеназванном «Помеле», угостив вас любым блюдом по вашему выбору.

— Даже «Буковым безумием»? — усмехнулся Николай Константинович. Как и любой другой житель империи, он отлично знал ассортимент сети трактиров «Омела», которую в народе называли «Помело». «Буковое безумие» — это был самый дорогостоящий пункт в меню. Состоял он из нескольких блюд, съедать которые следовало в строго определённом порядке, для «наилучшего услаждения вкусовых сосочков», как говорилось в рекламе.

Алексей надул щёки и с шумом выпустил воздух.

— Даже «Буковым безумием», — согласился он.

— Тогда снижаемся, — скомандовал Николай Константинович, — рассчитывай траекторию.

— Слушаюсь, мой капитан! — шутливо отдал честь Алексей. — У нас есть пара километров до ближайшего «Помела» — и «Букового безумия», я помню! Для вас, Николай Константиныч, всё что угодно. Если бы не вы — когда бы ещё я отправился в такую приятную поездочку!

Поездочка и правда выдалась на редкость приятной. Пару дней назад они вырвались из пасмурной столицы и пока что бесцельно колесили по заснеженной России, не особо задумываясь над тем, куда ехать. Интуитивно почему-то двигались на юг. Восьмиполосные магистрали с отличным освещением, круговыми развязками и понятными указателями накрывали всю страну наподобие рыболовной сети. Кататься по таким предсказуемым, нетребовательным дорогам — всё равно что медитировать. Путешественники словно поставили свою жизнь на паузу.

С первой минуты поездки Николай Константинович переменился необычайно. Он то и дело смотрелся в зеркало заднего вида «Фодиатора» и удивлялся. Где, где все эти морщины вокруг глаз? Куда, скажите на милость, подевались горькие складки на лбу? На протяжении не менее девяноста километров экс-государь пытался понять, что не так с его губами, и наконец понял: уголки перестали стремиться вниз.

Он нарочно не опускал козырёк в машине — ему нравилось щуриться от лучей легкомысленного, почти уже весеннего солнца. А иногда Николай Константинович переводил ручку переключения передач «Фодиатора» на режим Fly⁷ — и ненадолго взлетал над дорогой, просто для собственного удовольствия.

Сорокавосьмилетний отставной император чувствовал себя молоденьким царевичем, отправившемся на поиски невесты.

Он будто очнулся от тяжёлого сна, длившегося без малого четверть столетия.

Экс-император всё ждал, когда сердце начнёт подсказывать путь к любимой. Но сердце упорно молчало, и путешественникам приходилось довольствоваться информацией о зарядочных автомобильных станциях и трактирах, которую предоставляло приложение «Клубок-навигатор».

Николай Константинович выбрал свободный от автомобилей ряд и приступил к снижению.

В каплевидных окнах «Фодиатора» показались верхушки деревьев, а потом и шумозащитное ограждение трассы. Шасси — они же колёса — зашуршали по сухому асфальту. Алексей зааплодировал. Пневмоподвеска, разработанная при его участии, снова блестяще отработала приземление. Ещё мгновение назад машина была воздухе — и вот она уже скользит по дороге, как утка по озеру.

Пролетающие мимо водители притормаживали, чтобы посмотреть на чудо инженерной мысли. Не каждый день на восьмиполосную магистраль спускаются с неба аква-авиа-автомобильчики. Серебристо-серый «Фодиатор» напоминал одновременно игрушечный вертолёт, двухместный катер и городской мини.

Николай Константинович услышал, как с мягким щелчком убираются в кожух на крыше складные винты. Впереди показались огромные щиты со стрелками, приглашающие отобедать в «Омеле». Капитан включил правый поворотник. Одновременно на его руке запищал перстень-разумник. Сообщение тут же вывелось на экран «Фодиатора».

— Уже и штраф за нарушение высотного режима прислали, полюбуйся, Алёша! — кивнул на экран Николай Константинович.

Алексей присвистнул.

— Сколько?! Пятнадцать рублей? Ах ты, ёлки!

— Вот тебе и ёлки, — нравоучительно сказал Николай Константинович. — Хоть даже и императорская машина, а всё равно оштрафуют. Пятнадцать рублей! Ощутимый удар по моей пенсии.

— Это что же у вас за пенсия, если не секрет? — с любопытством спросил Алексей. — Во сколько нынче оценивается двадцать три года радения о благе нации?

Экс-император пожал плечами.

— Нет никакого секрета. Двести тридцать рублей.

— По десятке за каждый год радения! Несерьёзно. Крохотульная цифра.

— Не такая уж и крохотульная, — не согласился Николай Константинович, направляя «Фодиатор» к высоким соснам, окружавшим «Омелу». — Почти столько же будут получать семьи колонизаторов Марса! Всего лишь на двадцать рублей у них больше. А они до конца жизни своих детей не увидят. Я-то хотя бы остался со своей дочерью на одной планете.

Он с любовью погладил тактильный браслет. Тот тут же завибрировал в ответ, передавая привет от Кати.

— И всё-таки позвольте оплатить штраф за вас, Николай Константиныч! — предложил Алексей, явно терзаясь угрызениями совести. Светлые брови сошлись на переносице, руки скрестились на богатырской груди. — Я неплохо заработал на продаже патентов ВАЗЗ’у, правда.

— Ладно, Алёша, — благожелательно усмехнулся капитан, паркуясь под вечнозелёными хвойными кронами на расчищенной от снега площадке. — После «Букового безумия» возьму на десерт «Ореховый взрыв», и мы в расчёте!

В трактире, как всегда, было многолюдно и разношёрстно — гимназисты в синих шинелях веселились рядом с солидным предпринимателем в полосатом сюртуке; тут же сосредоточенно налегала на еду команда велосипедистов в обтягивающих костюмах (рядом с «Омелой» располагался крытый спортивный центр); растрёпанный паренёк уставился в экран лэптопа с золотой рыбкой; подтянутая дама тихо разговаривала по перстню-разумнику.

Круглые столики перемежались живыми деревьями декоративных пород. В углу журчал небольшой водопадик, из аудиоколонок раздавался негромкий птичий щебет, под потолком уютно устроились ампельные растения всевозможных видов, за исключением одного — собственно омелы. Каскадный кустарник, давший название сети трактиров, никак не поддавался принудительному выращиванию.

Под цветущей кроной комнатного клёна яростно спорили о политике двое старичков.

— А я говорю, будет!

— А я вам говорю, что нет! Не посмеют!

— Ещё как посмеют!

— Не посмеют! Духу не хватит!

— У испанцев-то? У потомков Кортеса — и духу не хватит? Ха!

— Да их весь мир осудит, не пойдут они на это!

— Весь мир осудит, а дело-то будет сделано! Говорю вам — нападут они на Венесуэлу! Нападут, чтоб мне провалиться! Всё к этому идёт.

— Не посмеют, уверяю вас, не посмеют! Мы в цивилизованном обществе живём, в двадцать первом веке.

— А инстинкты-то, инстинкты первобытные никто не отменял! Прикроются восстановлением исторической справедливости — и нападут! Скажут, Южная Америка всегда была испанской колонией! Скажут, надо вернуть территории истинному владельцу — испанскому королю. Вот увидите! Будет война, ох будет!

— А я вам говорю, что не будет! Не посмеют напасть!

— Ещё как посмеют!

Похоже, бывшего российского государя никто из посетителей трактира не узнал. Да и не удивительно: одет он был неприметно, в серое зимнее пальто и тёмный мягкий картуз — Николай Константинович где-то вычитал, что точно такой же головной убор носил Пётр Александрович Фрезе⁸, перед которым он преклонялся.

Однако не успели путешественники подойти к стойке обслуживания, оформленной в виде старого пня, как до них донёсся возглас осюртученного предпринимателя:

— Ага! — воскликнул бизнесмен, поднимаясь со своего места. — Глазам своим не верю!

Народ начал оглядываться. Николай Константинович вздохнул. Узнали всё-таки. Телевизор — страшная сила. Значит, намозолил он глаза своим подданным за двадцать три года правления. А ведь так старался не лезть в экран лишний раз!

— Неужто инженер Романов собственной персоной? — продолжил предприниматель, подходя поближе.

— Господин Пузырёв! — удивился Николай Константинович.

Посетители трактира разочарованно вернулись к своим делам. Встреча двух старых знакомых никого не интересовала. Инкогнито экс-государя осталось нераскрытым. Бывшего монарха действительно плохо знали в лицо. И его это радовало.

А вот встреча с представителем конкурирующей фирмы, да ещё и на голодный желудок, давалась тяжело.

— Что это вы делаете за полторы тысячи километров от столицы, любезный? — пристал к Николаю Константиновичу Пузырёв, стряхивая крошки с большого живота. — Зачем вы приехали в Царицын⁹?

— Так, по личным делам, — сухо ответил Николай Константинович, делая вид, что внимательно изучает меню над стойкой.

— Сто лет его не видел, — отдуваясь после еды, сообщил Пузырёв Алексею, — и стоило нашему заводу представить новую модель трансмиссии, как он тут как тут! Выведываете профессиональные секреты, Николай Константиныч? А?

— Да и я забыл, что ваше предприятие тут рядом, Иван Петрович! — сделал шаг в сторону экс-император. — Не нужны нам ваши секреты!

В разговор вмешался Алексей:

— Послушайте, любезный, — взял он навязчивого Пузырёва под локоток, — вы вообще кто?

— Я, молодой человек, потомственный владелец Русского автомобильного завода Пузырёва, — недовольно ответил собеседник, вырывая руку из лап богатыря. — И ваш визит в наши края мне крайне подозрителен!

— А, так это вы автор печально знаменитых «Пузырей»? Тележки на колёсиках. Больше пятидесяти километров без зарядки проехать не могут.

— Никакие это не тележки, юноша! — обиделся Пузырёв, тряся полными щеками. — А доступные автомобили для малообеспеченных категорий населения. И наша новая трансмиссия выведет их на совершенно другой уровень!

— Расслабьтесь, папаша, — грубовато отозвался Алексей. — Уверен, что ваша трансмиссия — очередной мыльный пузырь. Нас она не интересует. Мы здесь проездом. И, кстати, приехали, а точнее, прилетели, на такой сказочной машине, что вашему заводу вовек её не догнать.

— Сильно в этом сомневаюсь! — фыркнул Пузырёв, забрызгав при этом Николая Константиновича. — Да, и смотрите, господин Романов, если я на ваших «русско-балтах» потом найду хоть намёк на мою трансмиссию — из судов не вылезете!

Конкурент удалился в сторону парковки, и путешественники наконец заказали вожделенное «Буковое безумие» вкупе с «Ореховым взрывом».

Название каждого блюда в меню трактира перекликалось с миром флоры. Дело в том, что основатель сети закусочных исповедовал философию друидов. Поговаривали, что на шестой день луны он выходит в свой заросший сад и срезает золотым серпом ветви омелы, чтобы затем изготовить из них целебное зелье. Также ему приписывали бессмертие — телереклама «Омелы» намекала, что её основатель живёт на этом свете не менее двухсот лет, — и отсутствие в его гардеробе какой бы то ни было обуви.

Посетителям трактиров ужасно нравилась вся эта волшебная аура, но главным образом — отменная еда всегда одинаково высокого качества. Со дня своего открытия в семидесятых «Омела» приносила своему основателю неплохой доход, однако настоящий расцвет сети закусочных начался в восьмидесятых. Именно тогда в Российской империи, а затем и в остальных странах, поднялась волна интереса ко всему экологичному. Всё чаще на выборах стали побеждать «Вольнодумцы», всё больше активистов приходило на акции протеста против меховой и нефтяной промышленности.

После митингов проголодавшиеся активисты отправлялись в ближайшую «Омелу», где получали максимально «зелёную» (во всех смыслах) еду. Им подавался свежий берёзовый сок, подкопченные на ольховых стружках овощи, жареные каштаны, вафли с кленовым сиропом, булочки с корицей — в общем, все варианты блюд с использованием даров деревьев, от плодов до коры. За считанные годы сеть трактиров стала культовой.

Помнится, отец рассказывал Николаю Константиновичу, как в конце восьмидесятых принимал основателя «Омелы» в Зимнем. Тот в самом деле пришёл на приём босиком. И отказался пожимать руку императору в связи с полнолунием.

В двадцать первом веке маркетологи здорово расширили ассортимент «Омелы». В частности, ввели в него мясные блюда. Чтобы не отпугнуть верных посетителей-вегетарианцев, мясоедам построили отдельный зал при каждом трактире. Именно в нём сейчас и разместились Николай Константинович с Алексеем.

— Неприятный тип этот Пузырёв, — сказал Алексей, вгрызаясь в пирог с говядиной под названием «Бук-бык», поданный на буковой доске.

— Мы с ним вместе учились в Политехническом институте, — отозвался Николай Константинович, перемешивая огуречный салат с мелко нарезанными буковыми листьями буковой же ложкой. — Мой курсовой проект тогда победил его работу. Он с тех пор меня не любит.

— Типично, — Алексей отхлебнул сбитня из буковой кружки. — Но при всей своей неприятности господин Пузырёв затронул один важный вопрос. Не хочу на вас давить, мой капитан, но куда мы всё-таки едем?

Николай Константинович задумчиво отрезал от своего «Бук-быка» аккуратный ломтик.

— Знаешь, Алёша, я до последнего надеялся, что интуиция приведёт меня прямо к Василисе. Но, видимо, у таких технарей, как мы с тобой, лучше развито другое полушарие.

Алексей согласно хмыкнул, отправляя в рот ложку салата.

— Пора начинать мыслить логически, — решил Николай Константинович, берясь за морковную лепёшку в форме букового листочка. — Полагаю, солнце знает, где сейчас Василиса.

Младший товарищ оторвался от пирога и скептически поднял левую бровь.

— Вы имеете в виду, как у Пушкина? «Свет наш солнышко! Ты ходишь круглый год по небу, сводишь зиму с тёплою весной, всех нас видишь под собой…»¹⁰ — так, что ли? И это вы называете мыслить логически?

Николай Константинович рассмеялся.

— Ну надо же, какое прекрасное знание классики! Налицо университетское образование! Нет, Алёша, не совсем так. Василиса ведь кто?

— Ваша супруга.

— Она актриса, прирождённая актриса! А где у нас кинематографическая Мекка?

— В Шепси! — догадался Алексей.

— Разумеется, — кивнул капитан. — От Царицына до Шепси недалеко. Отправимся на Чёрное море, поспрашиваем там. Отца моего навестим. Если она хоть раз за эти двадцать три года заглядывала на студию, мы это выясним.

— Да никто её там и не вспомнит, — усомнился штурман.

— Нет, мой друг, забыть её невозможно. Поверь, я пытался.

Николай Константинович тщательно вытер руки о полотенце, расшитое буковыми веточками, и достал из-за пазухи заламинированную фотографию.

Прозрачный пластик на ощупь был холодным и твёрдым, а взгляд Василисы на снимке — тёплым и нежным.

— Посмотри, — протянул он карточку товарищу. — Это мы перед свадьбой.

— Красивая пара. Как с журнального разворота, — с уважением прокомментировал Алексей, разглядывая снимок.

— Мы тогда для журнала и фотографировались, — с ностальгией улыбнулся Николай Константинович. — Василиса всегда любила быть в центре внимания. А тут — такой повод. Цесаревич сделал предложение знаменитой кинозвезде! Новость номер один для всего мира.

На старой фотографии застыло счастье. Василиса Прекрасная прижималась к груди цесаревича Николая — с той стороны, где сердце. Он приобнимал её левой рукой. Оба смотрели в камеру, но видели, похоже, только друг друга.

Николай — в слегка великоватой ему рубашке, в «авиаторских» очках (это было ещё до эпохи лазерной коррекции зрения). Серо-зелёные глаза за стёклами кажутся восторженно-удивлёнными. Он никак не мог поверить, что она сказала «да».

И Василиса — воистину прекрасная. Светлые, растрёпанные по моде восьмидесятых волосы, падающая на глаза чёлка. Чуть приоткрытые манящие губы. Полупрозрачная, свободно ниспадающая леопардовая блузка с интересным вырезом. И взгляд, этот взгляд, покоривший миллионы! Задорный и в то же время завлекающий. Редкое сочетание. Василиса и в жизни была такой — весёлой и страстной.

— Как вы познакомились? — спросил Алексей, отдавая снимок и завершая «Буковое безумие», в соответствии с рекомендациями его создателя, козинаком из буковых семян с мёдом.

Николай Константинович спрятал фотографию во внутренний карман и распечатал коробку с «Ореховым взрывом» — высоким шоколадным тортом с фундуком, миндалём и ещё пятью наименованиями орехов.

— Видел такой фильм — «Столица слезам не верит»? Василиса играла в нём главную роль, эдакую очаровательную золушку, которая приехала из глубинки в миленьком платочке, разрисованном ромашками, и устроилась на Русско-Балтийский завод простой сборщицей, а потом стала директором всего предприятия…

— Конечно, я знаю сюжет, это же классика, — нетерпеливо закивал Алексей. — Положите и мне кусочек «Взрыва», пожалуйста… Гран мерси. Так при чём здесь всем известное кино?

— При том, что меня пригласили в качестве консультанта фильма. Я тогда уже работал в инженерном отделе РБЗ и руководство завода поручило мне помочь киношникам. Надо было давать технические советы, следить, чтобы они не наделали глупостей… Я учил Василису правильно держать руки на станке.

— Да, правильно держать руки — это очень важно, — улыбнулся Алексей, откидываясь на внушительную спинку деревянного стула. — Когда работаешь на станке. Или когда обнимаешь цесаревича.

Николай Константинович невольно зарделся.

— Ну, Алёша, ты и сам всё понимаешь. Как может молодой человек удержать себя в руках, взяв за руки такую потрясающую девушку?

— Что ж, Николай Константиныч, может, не случайно мы заговорили об этом именно здесь. — Алексей махнул рукой в сторону выложенной камнем стены, где лунным светом сияли выпуклые буквы названия заведения. — У ваших же предков-скандинавов считалось, что омела — символ любви и мира. Все раздоры она прекращала.

— Не знаю, друг мой, не знаю, — Николай Константинович покачал головой. — Есть и другая шведская легенда. Бальдра, неуязвимого бога весны и света, убили веткой омелы…

Алексей взлохматил свои белокурые волосы.

— У нас, мой капитан, вся весна ещё впереди! Отставить депрессию и богов с дурацкими именами! Успех приходит только к тем, кто в него верит. Я подчёркиваю — к тем, кто в успех верит, а не в Бальдра какого-то.

На выходе из трактира путешественников остановил возбуждённый старичок — предрекатель войны.

— Господа, господа! Позвольте минуточку внимания! Мы тут поспорили с другом, решили спросить у молодёжи. Как вы считаете, нападёт Испания на Венесуэлу или не посмеет?

Алексей хмыкнул и пошёл заводить «Фодиатор», а Николаю Константиновичу воспитание не позволило отмахнуться от пожилого человека:

— Видите ли, сударь, всё намного сложнее. Конкистадоры, по прошествии веков, стали хитрыми. Они могут аннексировать Венесуэлу и без объявления войны. Без малейшего кровопролития. Есть разные политические технологии…

— Ох! Ваше величество! — вдруг дошло до старика. Он даже ухватился за ближайший стул, чтобы не упасть. — Это же вы! Батюшка вы наш! Ваше императорское величество! Вы здесь, в нашем скромном Царицыне? — Тут лицо пенсионера из возбуждённого стало тревожным. — Ох, батюшка! Вы здесь. А кто же в Зимнем остался? Кто же на посту? Кто, если что, остановит зарвавшуюся Испанию?

Примечания

7

В переводе с английского — "лететь".

8

Фрезе Пётр Александрович (1844 — 1918) — легендарный русский изобретатель, конструктор первого отечественного автомобиля. Впоследствии оригинальные технологии Фрезе широко применялись на Русско-Балтийском вагонном заводе. Как утверждают, он был исключительно мягким, скромным и уступчивым человеком, что позволяло ему ладить с подчиненными и добиваться от них высокого качества выпускаемой продукции.

9

Нынешний Волгоград.

10

А.С.Пушкин «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях».