Энеата. Воин и Солнце

Анна Павловна Бодарацкая, 2015

Пока все заняты собственными проблемами: военачальник Идшара жаждет отомстить за убитого побратима, старый знахарь не может разобраться со страшными ошибками прошлого, а юная девушка с колдовским даром стремится спасти друзей. Но над Дарфией сгущаются тучи общей беды – колдунья Зара, выдающая себя за богиню луны, стремится к силе и власти, и одиночкам её не победить. Героям придётся забыть распри и объединить усилия, чтобы не погибнуть.

Глава 6. Маленькая асу

Асахира, военачальника Идшара, считали бесстрашным. Снова и снова бросался он в бой так, будто не грозили ему ни смерть, ни увечья, будто не пугала его нестерпимая боль. Много раз он был ранен, и всякий раз вырвался из хватки злой богини Хеды, госпожи мести и смерти. Давно ведь шёл слух, что Асахир — вовсе и не человек, а сын воинственного бога Эллашира.

Асахир знал, что всё это глупые бредни. В дарфийских богах он давным-давно разочаровался, как, впрочем, и во всех других, и на их защиту не надеялся. И смерти боялся не меньше, чем все остальные.

Но сейчас, едва живой после страшного удара, Асахир думал о другом. Верный друг, его добрый побратим Кангар оставался неотомщённым. Переступить порог миров, оставив неоконченным столь важное дело, Асахир не мог.

— Ну что? — спросил он своего лекаря, осматривавшего рану.

— Простите, байру, — с ужасом пролепетал совсем ещё юный целитель. — Я сделал всё, что мог… Поверьте…

— Сколько?

Молодой лекарь какое-то время молчал, нервно покусывая губу и со страхом глядя на военачальника. Конечно, бедняга боится. Он лекарь, с него спрос. Но что он мог поделать с такой раной?

— Позвольте, я позову другого лекаря… — начал было юноша.

Но байру Асахир едва заметно мотнул головой. На поле много раненых, не хватало ещё их лишать помощи ради всё равно бесполезной возни.

— Сколько? — повторил вопрос Асахир.

— Не знаю, господин байру, — еле слышно выдохнул лекарь. — Может, пару дней…

Значит, времени мало. Асахир прикрыл глаза, словно хотел так сберечь силы. Он успел подумать, что надежды нет, его побратим так и останется неотмщённым, как вдруг примчавшийся посыльный сообщил: в Арке пойман сын верховного судьи. Того самого, которого раб обвинил в убийстве Кангара. Асахир еле заметно улыбнулся хорошей вести.

А ещё некоторое время спустя вместо сбежавшего Нунны в стан идшарцев притащили юную колдунью.

***

…Голос постепенно слышался всё громче и громче, и вскоре Эне смогла разобрать произносимые слова:

— Долго с этой разбирались. Парень скрылся. Там, в скалах, легко прятаться…

— Азмар, вам было дано такое простое поручение!.. — рассерженно отозвался другой голос.

— Приведите её в чувство! — вмешался третий — хрипловатый, властный.

Почти сразу на Эне вылили ковш воды, и она, встрепенувшись, попыталась разомкнуть отяжелевшие веки. Кто-то подхватил девушку и поднял с земли, но затем, схватив за плечи, вжал в пол, заставляя встать на колени.

— Очнись! — сразу после этого рыка ей дали пощечину, и она подняла голову, уставившись вперёд непонимающим и измученным взглядом.

Свет ослепил глаза, жаждавшие темноты, и Эне щурилась, но всё же смотрела на стоявших перед ней людей. Девушка боялась, что её снова ударят, если она хоть на миг прикроет веки, и изо всех сил таращилась на смутные силуэты и блики света — разглядеть что-либо она не смогла. Плечо страшно ныло. Но, скосив глаза, девушка увидела сквозь застилавшую взгляд муть, что дротик уже выдернут, а рана перевязана.

— Кто ты? — вопрос раздался откуда-то сзади, и девушка не видела говорившего.

— Эне… — хрипло начала Эне, кашлянула и постаралась продолжить чётче: — Асу Эне…ата… из Ар… Арка…

Получилось слишком тихо и невнятно, но пересохшее горло не давало говорить нормально.

— Дайте ей воды, — снова прозвучал тот холодный и властный голос, что приказал прежде привести её в чувство. Энеата вздрогнула.

К губам почти сразу прижали глиняную чашку с прохладной водой и заставили выпить. Проглотив жидкость, Энеата произнесла:

— Спасибо.

Это высказывание почему-то вызвало смех у большинства присутствующих. Только властный голос, сохраняя равнодушие, повелел:

— Повтори, кто ты.

— Асу Энеата. Дочь асу Хурсана из Арка.

— Асу Хурсан мне знаком, — произнёс кто-то ещё. — Когда-то давно он спас моего первенца, хотя прочие лекари советовали готовить похороны. Это уважаемый человек, да хранят его добрые боги! Но я не слышал, чтобы он был женат. Ты, стало быть, дочь рабыни?

— Я не знаю, господин. Я его воспитанница. Но он велел мне называться его дочерью.

Свет наконец перестал слепить так жестоко, и Энеата огляделась. Она была в просторном воинском шатре; позади неё стояли двое молодых воинов с короткими мечами наготове, следившие за каждым её движением, спереди находились ещё трое людей значительно старше, но, судя по облачению, тоже воинов; последним Эне отметила человека, сидевшего чуть поодаль, шагах в пяти, на постели из шкур. Он сидел боком к Энеате, устало опираясь спиной на несколько составленных один на другой мешков.

В сторону девушки он даже не поворачивался, и Эне видела лишь край его лица, исчерченный шрамами. Чутьё безошибочно подсказало юной целительнице, что именно этому человеку принадлежал тот пугающий голос, от которого по телу пробегала дрожь, а кожа покрывалась мурашками.

— Асу, значит? — хмыкнул один из немолодых воинов, подходя ближе и опускаясь на корточки перед Эне. — А вот наши ребята склонны считать тебя ведьмой.

— У меня есть дар, — признала Энеата. — Но я стараюсь его сдерживать.

— Сдерживать? — рука воина приблизилась к лицу Энеаты, странный перстень-коготь с заострённым концом коснулся щеки и больно впился в кожу. — Четверо моих людей до сих пор еле дышат.

Энеата постаралась отодвинуться, но воин нажал сильнее, и девушка ойкнула и почувствовала, что по щеке стекает капля крови.

— Это скоро пройдёт. Никто не пострадает, честное слово! Быстро пройдёт, — испуганно уверила Эне.

— Зачем ты нападала?

— Нападала? — Энеата попыталась отодвинуться, но тяжёлая рука стоявшего позади стража опустилась ей на плечо и заставила стоять и не шевелиться. — Я защищалась! Это вы напали на нас!

— Кто был с тобой?

— Мой друг. Сосед.

— Сосед? Он тоже из Арка?

— Да.

Хлёсткий удар оставила не только жаркий след боли, но и тонкую кровоточащую полоску от наконечника перстня. Энеата поджала губы, а рассерженный воин потребовал, сопровождая слова ещё одной пощёчиной:

— Не лги!

— Тэму! — грозно прикрикнул сидевший поодаль воин.

— Простите, байру, — Энеата заметила, что в голосе хлестнувшего её воина звучала и вина, и какой-то почти благоговейный страх перед этим господином с властным голосом.

— Для тебя есть надежда, асу, — спокойно и медленно говорил тот, кого назвали байру. — Честно отвечай, и уйдёшь живой.

— Ясно, — кратко ответила Эне.

Энеата не решалась поднять взгляда, а байру некоторое время молчал, пока не задал совершенно неожиданный вопрос:

— Асу, значит… И ты уже прошла испытание?

— В начале года, господин.

— И что, люди доверяют такой тощей асу?

Девушка обиженно засопела, не отвечая.

— Целительница, значит.

Энеату оскорбило недоверие в голосе воина. Она попыталась гордо вскинуть голову, но та предательски закружилась, всё поплыло перед глазами, и девушка лишь сильнее склонилась к земле. Упасть ей не дала рука стоявшего сзади воина, крепко держащая за плечо.

— Подойди, — приказал военачальник.

Стоявший позади воин отпустил её. Девушка попыталась подняться, но тело отозвалось на это движение резкой болью и головокружением, и Эне тут же рухнула обратно.

— Помоги ей, Тэму, — мрачно велел байру.

Сильные руки обхватили талию Эне. Воин не поднял Эне, не помог встать — грубо, как поклажу, подтащил к ногам военачальника.

Энеата упрямо сверлила взглядом стоптанную землю перед собой, боясь поднять поникшую голову. Краем опущенного в пол взгляда видела украшенные дорогими бусинами кожаные сандалии.

— Ты знаешь, кто я? — спросил суровый незнакомец.

— Байру, — растерянно произнесла Энеата.

— Я Асахир, сын Эллашира. Военачальник Идшара.

Энеате стало ещё страшнее. Слава Асахира заставляла трепетать при звуке этого имени… Как будто ей не хватало голоса.

— С тобой был Нунна, сын энаранского верховного судьи Арнунны.

Байру говорил мягко, но холодно, и звучание его голоса вызывало у Энеаты жуткое желание броситься наутёк.

— Но Нунна не мог никому навредить, господин байру, — Энеата переборола страх и заговорила, мотнув головой. — Он ни с кем не враждовал и никому не мешал.

— Его отец убил моего побратима.

Эне сглотнула.

— Я… я не причастна ни к чему такому, клянусь, господин байру! — прошептала она.

— Тебя я и не обвиняю. Но мне нужен твой спутник.

— Он тоже! Он бы не позволил случиться убийству. Он… добрый!

Против воли блеснула и скатилась по щеке слеза. Асахир наклонился и протянул руку, касаясь лица девушки и осторожно стирая каплю. Легонько щелкнув кончиками пальцев по подбородку Эне, он заставил её поднять голову и посмотреть вперёд.

Перед ней сидел могучий воин с иссиня-чёрными волосами, зачесанными назад и смазанными маслом, как и у всех идшарских воинов, но остриженными короче, чем подобало человеку его положения; облачение его также несколько отличалось от привычных жителям большинства дарфийских городов. Кроме чёрной льняной туники с нашитыми кожаными пластинами, обильно испачканной кровью в области правого плеча, на нём были и широкие кожаные штаны — такое облачение носили лишь жрецы-воители из Идшара. Два меча и множество коротких ножей расположились на широких кожаных поясах, перехватывающие грудь и пояс воина; через плечо был перекинут расшитый серебряными нитями лиственно-зелёный плащ, а на лбу красовалась узкая кожаная полоса со вставками из резного сердолика.

Точный возраст Асахира не был кому-либо известен; на вид ему было что-то около тридцати, но Эне уже знала, что люди считают его всего лишь двадцатитрёхлетним. Он гладко брил лицо, как и было положено воспитаннику жрецов, но отсутствие бороды и усов не очень-то молодило его — кровопролитные сражения отметили воина сильно заметными шрамами. Один из них, тонкий и прямой, как от плети, шёл по правой щеке к глазу, рассекая край брови, другой, совсем свежий и, похоже, оставшийся от тяжёлого удара, алым пятном расположился на подбородке. Россыпь шрамов помельче расчертила всю правую половину лица, шею и руки, а на ладони красовался свежий порез; нос с горбинкой был когда-то сломан и теперь слишком явно доказывал это искривлённой формой. Черты молодого военачальника словно подтверждали легенды о его происхождении: лицо байру Асахира напоминало высеченные из камня храмовые изваяния, изображавшие сурового бога войны и смерти — резкие, исполненные какой-то слишком суровой, диковатой мужественности.

При этом он казался смертельно бледным, что совершенно не шло к образу великого воина; однако все эти подробности не надолго привлекли внимание Энеаты — подняв взгляд, она замерла, смотря в удивительные ярко-зелёные глаза воителя. В этих краях были распространены лишь всевозможные оттенки чёрного и коричневого, и Энеата думала, что она — единственное в мире существо со светлыми радужками. Асахир, судя по всему, был удивлён не меньше Эне, тоже с интересом разглядывая её глаза, блестевшие небесным цветом.

— Асу Энеата? — произнёс Асахир, уточняя, верно ли запомнил имя пленницы.

Девушка кивнула, вновь опуская взгляд.

— Великий свет, — перевёл с древнего языка Асахир. — А как сокращают? Ата?

— Эне… — растерянно пробормотала Энеата.

— Значит, асу, — задумчиво повторил Асахир. — В самом деле?

Энеата, обиженно косясь на него, осторожно подвинула край туники, стараясь не обнажить лишнего, накрыла ладонью ранку на своём плече и зажмурилась, терпя коснувшуюся боль. Стянула повязку, показывая заросшую свежую кожу без малейших следов повреждений.

— Неплохо, маленькая асу, — голос Асахира зазвучал немного дружелюбнее. — Значит, твоё колдовство может и исцелять…

Эне подтвердила это кивком головы. Асахир с любопытством смотрел на девушку, затем спросил:

— Только тебя саму?

— Нет.

— А если я попрошу тебя о помощи?

Энеата промолчала, ожидая дальнейших слов, но байру молчал, видимо, сам ждал ответа. Взор девушки скользнул по телу воина и задержался на кровавом пятне у плеча.

— Вы ранены, господин байру, — устало выдохнула она.

— Я? — зачем-то притворно удивился Асахир, кратко и недовольно взглянув на испачканный плащ.

— Да, я могу помочь.

Асахир усмехнулся, откинул плащ, и Энеата, недовольно качая головой, присмотрелась к перевязям, насквозь мокрым от уже потемневшей крови.

— Можно мне нож? — попросила она.

Асахир прищурился, недоверчиво глядя на неё, и Эне спешно объяснила:

— Повязку снять.

— Свою ты не снимала.

— Свою рану я и так чувствую, байру.

Асахир вытащил из ножен на поясе короткий тонкий нож, но Энеате его не дал — сам резким и быстрым движением перерезал тряпку. От взгляда на пробитое плечо Эне стало не по себе, и в глазах снова потемнело — она уже лечила многие раны, но такую тяжелую и жуткую видела впервые.

— Копьё? — спросила Эне, стараясь собраться с силами.

Военачальник коротко кивнул.

— Байру!.. — возмущённо воскликнул один из воинов, стоявших рядом. — Вы же…

— Помолчи.

Энеата огляделась. Товарищи Асахира смотрели на неё с неприязнью и недоверием, и руки их неспроста замерли у ножен. Воины были готовы убить её в любое мгновение, едва решат, что юная асу может быть опасной.

— Будет больно, — предупредила девушка, поднимая ладонь.

Байру Асахир только рассмеялся:

— Уже было, маленькая асу.

Тёплый свет зажегся на кончиках пальцев, и девушка легонько коснулась края раны, надеясь, что справится. На мгновение отвернулась от раны, посмотрев в лицо воина, и тут же отвела взгляд, увидев, что он усмехается. Если Асахиру и было больно, скрывать это он умел мастерски.

Люди в шатре начали переговариваться, не сдерживая удивлённых возгласов и шепотков. Наконец Энеата остановилась и опустила руку, когда от огромной раны осталось еле заметное синеватое пятно. Все стихли, уставившись на Асахира и юную асу.

— Всё, господин, — осторожно сказала Энеата.

Асахир чуть прикрыл глаза и отодвинулся подальше от Энеаты.

— Я думала, что такие раны смертельны, — почему-то произнесла она вслух.

— Тогда тебе рановато разрешили считаться лекарем, — спокойно отозвался Асахир.

Воин осторожно повёл плечом, словно проверяя. Прикрыл глаза и сгорбился, опираясь руками на постеленные шкуры.

— Не сильно лучше.

— Вы потеряли много крови. Да и боль останется на какое-то время. Я думаю, ваш лекарь сможет помочь. Отвары быстро поставят вас на ноги. И я бы на вашем месте больше не доверяла здоровье незнакомцам.

— Если бы у меня был выбор, асу… Почему тебя поймали, а его — нет? — резко перевёл тему военачальник. — Ты отстала?

— Да.

— И он не стал ждать?

Энеата промолчала.

— Оставил девчонку одну, на растерзание моим воинам, — Асахир пожал плечами.

— Если вы думаете, что я рассержусь на него и выдам, куда он пошёл…

— Вроде того, — не стал спорить Асахир.

— Вы ошибаетесь. Я сама просила его не ждать меня. Я колдунья, а не беззащитный ребёнок.

— Кто он тебе? Жених?

— Да, — голос девушки прозвучал вдруг дерзко, с вызовом.

— Послушай меня, маленькая асу. Твой жених нужен, чтобы выманить его отца. Он сам меня мало интересует, и я могу даже пообещать тебе сохранность его жизни. Твой жених останется жив и здоров.

— Судья Арнунна — добрый человек, он не мог сделать то, о чем вы говорите.

— А у меня есть все основания считать, что он виновен.

— Прошу вас, господин байру! — взмолилась Эне. — Не заставляйте меня предавать друга!

— Не заставляй и ты меня. Мой побратим был убит, я должен отомстить. Ты же знаешь — каждый имеет право на отмщение. Это закон богов. Дух неотомщенных не обретёт покоя.

— Я не верю ни в этих богов, ни в их законы.

Асахир вздохнул, ероша чёрные волосы.

— Ты, видно, никогда не теряла друзей.

— Потеряю, если скажу, где Нунна.

— Да не убью я его! Могу поклясться, если хочешь.

— Он будет меня ненавидеть…

— Он сам уже предал тебя, оставив там. Как ты можешь считать другом такого труса?

— Он не струсил, — закусила губу Энеата. — Он знал, что я могу за себя постоять.

— Значит, он ждёт тебя где-то неподалёку?

— Нет. Я собиралась вернуться в Арк.

Асахир некоторое время пристально изучал девушку холодным взглядом, затем обернулся в сторону и обратился к одному из приближённых:

— Тэму, как думаешь, быстро ты смог бы заставить её говорить?

— Пара мгновений, байру, — отозвался Тэму.

— Ты слышишь, маленькая асу? — голос Асахира звучал на удивление мягко. — Тэму можно верить.

Энеата подняла полный страха взор, глядя в холодные зелёные глаза байру с мольбой. Асу хотела воззвать к его милосердию, но не находила слов.

Военачальник помолчал, затем спросил:

— Кто ещё приехал с ним?

— Прислуга.

— А ты ждала его здесь, в Арке?

— Нет. Дедушка Хурсан отправил меня в Энаран, мы вернулись назад вместе с Нунной.

— Почему так?

— Дедушка уехал, и хотел, чтобы господин Арнунна позаботился обо мне в его отсутствие. Но господин Арнунна сказал, что в Энаране оставаться опасно, и отправил нас в Арк.

— Двоих?

— Да, и слуг.

— Когда это было? Ваш отъезд?

— Да два дня назад.

— И почему он сказал, что в Энаране опасно?

— Стало известно, что убили вашего побратима, байру.

— И?

— Молва славит вас как мстительного и злого человека.

— Приятно слышать, — хмыкнул Асахир.

Застывшую на несколько мгновений тишину нарушило очередное воззвание одного из сотников Асахира.

— Повелитель! — он окинул взглядом Асахира и Эне. — Вам следует отдохнуть.

— Пожалуй. Эрин, проводи асу Энеату к Таллису. Пусть она поможет ему с ранеными.

Когда девушка, опираясь на локоть Эрина, уже подходила к выходу, Асахир окликнул её по имени. Замерев, Энеата обернулась.

— Не бойся, маленькая асу, — миролюбиво произнёс Асахир. — Никто тебя не тронет. Окажи мне ещё одну услугу — моим людям нужна помощь. Ты останешься здесь ненадолго.

— Ваша воля, господин байру.

***

Военачальник Идшара пробудился, как и всегда, раньше, чем утренние дозорные сменил ночных. Он вышел из шатра в слабом свете ещё не показавшегося солнца. Поприветствовав польщённых его вниманием стражей и перекинувшись с ними парой фраз, байру Асахир окинул спящий лагерь внимательным взглядом и заметил вчерашнюю пленницу.

Худая девочка, что представилась асу Энеатой и так удачно помогла ему исцелиться, возилась у входа в лекарскую палатку. Она перебирала свою сумку и раскладывала в разные стороны листья и крохотные глиняные горшочки с деревянными затычками. Когда военачальник подошёл на расстояние нескольких шагов, девушка повернулась в его сторону. Усталые и сонные глаза асу Энеаты сверкали чистой синевой, как небо прохладным ясным утром.

— Доброго утра тебе, маленькая асу, — приветствовал Асахир.

— Да осенит ваш путь Аарка…

–…Сокрыв от зла Эллашира? — перебив, вместо неё закончил Асахир и рассмеялся. — Служителей Эллашира так не приветствуют.

— Простите меня, господин байру. Я не подумала.

Асахир молча рассматривал её, пока Энеата, вовсе не отвлекаясь на его присутствие, копошилась в своих запасах. Вчера военачальника слишком тревожило ранение и почти нестерпимая боль; сегодня, несмотря на всё ещё скверное самочувствие, он охотнее изучал странную девушку.

Синяки проявились на бледной коже юной асу ярче, а кровь на ссадинах застыла тёмными корками. Вкупе с покрасневшими и припухшими не то от усталости, не то от пролитых слёз глазами, всё это не придавало и без того нескладной и блёклой девчушке красоты. Грязная, местами порванная туника и запыленные волосы завершали образ измученной страдалицы, и Асахир ощутил смутное подобие вины.

— Таллис спит? — спросил он, отвлекаясь от неприятных мыслей.

— Только задремал, господин байру. Как ваша рана?

— Твоими стараниями её нет.

Энеата пожала плечами, сгребла листья в кучку и, обернув тонкой тряпкой, засунула обратно в сумку. Подняв, обнаружила, что сумка порвана, и всё содержимое вываливается наружу. С крайней обидой на лице асу резко опустила руки, бросив сумку на землю, ссутулилась, огорчённо глядя на испорченную вещь.

Из палатки вышагнул сонный Таллис — молодой лекарь, ровесник Эне, ученик покойного асу Кангара. Сейчас в небольшом войске Асахира было достаточно работы для целителя, и, хотя ему прислали на помощь Энеату, было похоже, что глаза он и впрямь впервые после битвы сомкнул лишь некоторое время назад.

— Господин байру, — приветствовал он, изо всех сил стараясь казаться бодрым.

— Здравствуй, Таллис. Алтар поправляется?

— Да, господин байру. Скоро снова встанет в строй.

— Маленькая асу помогала тебе?

— Да, господин байру. Она очень помогла. Если вы позволите, я хотел бы просить вас отпустить её.

— Помощь тебе больше не нужна?

— Нужна… Но не очень, — спохватившись, поправился он. — Я и сам справлюсь, лучше бы асу отправилась домой. Ей самой нужен отдых и лечение.

Асахир, не торопясь с ответом, огляделся по сторонам.

— Нет, пожалуй, не сейчас.

Энеата не отвлеклась от заново начатого копания в сумке и не изменилась в лице. Похоже, иного решения она и не ожидала.

— Асу Энеата дождётся здесь появления своего жениха, — добавил он.

— Его нашли?! — тут же оторвалась от разглядывания своих вещей Энеата, резко вскидывая голову.

— Пока нет. Но люди оставляют следы даже на камнях. Как думаешь, асу, хватит у него мужества вернуться за тобой? Или он и ещё раз бросит тебя?

И без того бледная Энеата сейчас стала белее полной луны. Дрожащим голосом, напрасно стараясь казаться спокойной и гордой, ответила:

— В чем больше благородства, байру — в спасении собственной жизни или в игре чужими? Не много отваги надо, чтобы держать в заложниках девушку.

— Не стоит дерзить тем, кто сильнее, маленькая асу.

— Простите, господин байру. Я верю, что Нунне хватит ума не приходить.

— А как же ты?

— Убьёте вы меня или отпустите — зависит только от вас. Нунна ничего не сможет изменить ни своим приходом, ни своим отсутствием.

Энеата посмотрела на воителя холодно, но без неприязни, и Асахир насмешливо хмыкнул в ответ на этот взгляд. От продолжения разговора военачальника отвлёк приход вестника, сообщившего:

— Байру, посланник эсина прибыл.

— Иду, — переводя взгляд, Асахир велел, обращаясь к Таллису и кивая на Энеату: — Накорми её, Таллис. И дай нитки и что там ещё… залатать сумку.

Уже разворачиваясь и уходя следом за позвавшим воином, Асахир дружелюбно добавил:

— Послушай доброго совета, маленькая асу. Впредь никогда не помогай трусам. Трусость — худшее, что может быть в человеке.

— Спасибо, господин байру, — холодно процедила Энеата. — Я запомню.

***

Воины спешно сворачивали шатры и собирали вещи — Асахир повелел покинуть скалы и отправиться на постой к союзникам в Арк. Туда же должны прибыть и остальные идшарские войска. Многие радовались, что наконец уйдут с каменистых склонов к прохладе реки и садов, к городу, где можно отдохнуть от суровых походных условий и разнообразить своё времяпрепровождение. Однако сам Асахир мечтал войти в другой город — в провинившийся Энаран, и остановка у Арка должна была быть краткой, достаточной лишь для того, чтобы немного собраться с силами перед битвой и дождаться подкрепления.

Окинув лагерь внимательным взглядом, Асахир прищурился, остановив взор на лекарской палатке, которую сворачивали двое воинов.

— Таллис! — зычно позвал он, не увидев лекаря среди других людей.

Ответа не последовало. Асахир, остановив пробегавшего мимо сотника, спросил у того:

— Где Таллис?

Сотник только развел руками и сказал, что прошлый раз видел юношу утром, а позже не подходил к его шатру.

— Быстро найдите Таллиса и маленькую асу! — грозно рявкнул военачальник, отталкивая неудачно подвернувшегося на пути воина, торопившегося куда-то по своим делам.

Приказ быстро был подхвачен несколькими воителями, и спустя несколько мгновений стало ясно, что последним Таллиса видел один из стражей.

— Он проходил вместе с девушкой вот тут, — сообщил стражник и показал на место в тени колючих зарослей. — Прямо вот-вот, за пару мгновений, как отдали приказ собраться. Но я только мельком видел, мне же в другую сторону смотреть надо.

Появившееся в глазах идшарского военачальника волнение быстро сменилось яростью, когда раздался возглас:

— Повелитель! Таллис здесь!

Обернувшись в сторону кричавшего, Асахир увидел и плетущегося следом Таллиса, потиравшего сонные глаза. Опасения за юного лекаря уступили место злобе.

— Ну и где девчонка, за которой тебе было велено следить?.. — холодно процедил Асахир.

— Повелитель, — испуганно пробормотал Таллис. — Я следил, следил, а потом… не знаю, что случилось, я…

— Заснул? — подсказал Асахир.

— Нет, я… Нет, она, наверное, заколдовала меня, я не спал, повелитель!..

— Тебе повезло, Таллис, что у меня не слишком много лекарей, — Асахир развернулся и позвал: — Азмар, Хатхор! Прочешите скалы в сторону Эрисума. Тэму! В сторону Арка!

Напоследок бросив сердитый взгляд на побелевшего от страха молодого лекаря, Асахир зашагал в сторону стоявших поодаль сотников.

***

Она уже и сама пожалела, что сбежала.

Обмануть Таллиса, чтобы он проводил её к краю лагеря, было несложно. Как и заставить его поддаться чарам и уснуть. Скрыться от глаз дозорных — тоже. Но Эне корила себя, что не могла подождать с побегом до вечера.

Полуденное солнце пекло непокрытую голову, жар от сухой почвы и раскалённых камней доводили Эне до безумия. Девушка всегда с трудом выносила местную погоду даже в тени садов, а здесь, посреди выжженной земли с редкими чахлыми кустами, теряла рассудок. Кровь стучала так, что Энеата, казалось, слышала её, дыхание сбилось, кожа горела нестерпимым пламенем.

Испытания солнцем и так хватало несчастной девушке. Но чары, призванные ею, добавляли новых терзаний.

Старик Хурсан всегда предупреждал об этом. Хоть молва и людское мнение действительно волновали старого целителя, главной причиной, по которой Энеате запрещалось колдовать, была сама Энеата. Юная и неопытная волшебница, обладавшая слишком могущественным даром, с трудом могла справиться с ним…

Сила переполняла её, требуя выхода. Энеате страстно желалось обрушить скалы, поджечь и без того несчастный сухостой, призвать яростный ветер, что ураганом снёс бы всё на своём пути, или выплеснуть из берегов Великую реку, чтобы покорить эту ужасную жару…

Сдерживаться было всё труднее, как и пытаться думать о другом. Девушка была уверена, что дома будет в безопасности — как бы ни стремился эсин Арка выразить свою дружбу Идшару, выдать свободную горожанку, дочь известного и уважаемого человека, он вряд ли посмеет. Но будет ли в безопасности сам Арк, если Эне придёт туда сейчас, из последних сил сражающаяся с самой собой — девушка сомневалась.

Сады и поля, окружавшие светлые стены города зелёным кольцом, раскинулись впереди. Сверканием и блеском манила синяя лента Великой Реки. Оставалось совсем немного. Ещё небольшое усилие, последний рывок. Но надежда, что Энеата сможет дойти, становилась всё слабее. Сил бежать давно не было.

Девушка еле волочила путавшиеся ноги, пошатывалась, прикрывая голову остатком изорванной сумки, отмахивалась от мерещившихся перед потемневшим взором мух и еле справлялась с одышкой. Увидев рядом более-менее высокий куст, способный дать хоть немного тени, Энеата из последних сил добрела до него и рухнула на горячую, но хотя бы не раскалённую, как везде вокруг, почву.

Асу хотелось прикрыть измученные ярким светом и поднимавшим колючий песок ветром глаза хотя бы на мгновение, но она боялась лишиться сознания и лишь всё шире распахивала веки. Флягу с водой Эне отдала Нунне и сейчас безнадежно пыталась хотя бы облизнуть иссохшие и облезшие губы. Оглядев покрасневшую кожу, Эне в бессильной злобе стукнула ладонью по земле. Надеясь облегчить дыхание, развязала туго затянутый поясок. Оставалось лишь уповать, что кто-нибудь из земледельцев выберется на окраины возделанных угодий и додумается посмотреть в эту сторону…

От невыносимого желания выпустить на свободу колдовскую силу юную целительницу освободил обморок.

…Топот и отрывки разговоров доносились издалека, с трудом пробираясь сквозь марево нездорового сна. Из гулкого невнятного шума голоса вскоре превратились в глухие, еле слышные, но внятные слова.

— Без сознания?

— Солнце?

— Ага. Перегрелась.

— Как она вообще живёт с такой бледной кожей?..

— Разойдитесь, олухи! Воды! Кто-нибудь, дайте скорее воды!

— Не ори, Таллис!

— Да быстрее же!..

Лба коснулась прохладная мокрая тряпка, и Эне шевельнулась с тихим стоном. Кто-то поднял её на руки, но Энеата, едва приоткрыв глаза, поняла, что всё равно ничего не видит. Опустив тяжёлые веки, она вновь провалилась в небытие, напоследок успев услышать:

— Тьма Хеды! Она выглядит гораздо легче, чем на самом деле…