II
Утром моросил дождь, и под монотонный шум я видела сон: смеющегося Женьку в окне поезда и золотой перстень у него на ладони. Перстень был слегка кривоват и сиял розовым светом. Женька пытался открыть окно, чтобы отдать его мне, но поезд тронулся… За спиной Женьки возникла тень… И я проснулась.
Полежала немного, осмысливая увиденное… Потом приняла душ, накрасилась и за кофе подумала: «А ведь мы понятия не имеем, как он погиб…» Не знаю, почему мне в голову пришла эта мысль.
Позвонил Волин и сварливо забубнил:
— Дрыхнешь, небось? Про съемки не забыла? Материал оперативный, между прочим!
— Не дрыхну и не забыла. Пью кофе.
Возникла пауза: я его вырубила своей кротостью.
— С тобою все в порядке? Какая-то ты покладистая сегодня…
— Ты не в курсе, как Женька погиб?
Димка опешил:
— Чего это ты вдруг?!
— Он мне приснился. Знаешь, по-моему, это свинство с нашей стороны — не поинтересоваться хотя бы подробностями его гибели! У него родные есть?
— Брат на Дальнем Востоке.
Помолчал и добавил:
— Я с ним свяжусь и выясню все. А ты собирайся.
Было прохладно. По шелку зонта с шелестом скользил дождь, а вокруг колыхалась завеса из серебряных капель.
Я обогнула шеренгу машин и вышла на тихую улочку. Троллейбусная остановка располагалась напротив. Шагнув на проезжую часть, замешкалась, соображая, с какой стороны обойти огромную лужу…
И тут из-за поворота выскочил внедорожник. Он несся на бешеной скорости, а я, застыв, тупо смотрела на него, прикидывая, какой глубины может быть лужа… Был шанс отскочить… Но новые туфли!..
Мощный толчок… Злосчастная лужа…
Пробороздив ее, словно дредноут, я уткнулась носом в асфальт. Рядом темнело чье-то тело. Отфыркиваясь, скосила глаза: тело принадлежало соседу по подъезду, который, приподняв голову, рассматривал мои колени.
— Спасибо, — прохрипела я, — вы, кажется, спасли меня.
— Не за что, — бодро отозвался он, — у вас коленки до крови сбиты. Надо перекисью обработать. Или йодом.
И, морщась, занял вертикальное положение: видимо, здорово ушибся.
— Вы долго намерены принимать ванну?
Он протянул руку. Я вцепилась в нее, поднялась, с сожалением оглядела мокрые плащ и туфли. Плащ я купила вчера.
— А почему вы замешкались? — с любопытством спросил сосед, выжимая галстук. Галстук был фирменный. — Я видел, как вы играли в настольный теннис во дворе — у вас реакция превосходная! О чем вы думали, уставившись на машину?
— О туфлях думала, — откашлялась я.
Он недоуменно вскинул брови.
— У меня туфли новые, а тут — лужа…
Сосед расхохотался:
— Ох, уж эти женщины!
Зазвонил сотовый.
«Уцелел», — удивилась я.
— Где тебя носит? — заорал Димка. — Договаривались же вовремя выехать!
Позвольте, — попросил сосед и отобрал телефон. Я вспомнила: его звали Олег Леонидович Платонов и он был в прошлом следователем. А потом его подстрелили, он долго лечился и в звании полковника ушел в отставку. Сейчас, по слухам, занимался то ли адвокатской деятельностью, то ли частным сыском… По крайней мере, соседи, попавшие в конфликтные ситуации, связанные с законом, всегда обращались к нему. Жена Платонова умерла от рака пять лет назад, а взрослые дети разлетелись, кто куда.
— На вашу даму совершено покушение, — веско сказал он в трубку. — Ее едва не сбила машина.
Димка заткнулся. Сосед отдал телефон мне.
— Цела? — растерянно спросил Волин.
— Да нормально все, — с досадой сказала я: меня начинало знобить.
— Ладно, зализывай раны, я сам справлюсь. Вызови врача, если что… Вечером позвоню.
— Хорошо, хоть не священника, — пробормотала я.
Платонов засмеялся, взял меня галантно за локоток и потащил к подъезду, вызывая нездоровые эмоций у сплетниц, глазевших из окон. Довел до квартиры, посулил заскочить с коньяком, дабы согреться, и поскакал наверх. Я приняла горячий душ, смазала ссадины йодом, потеплее оделась и собиралась варить кофе, когда раздался звонок в дверь. Это был сосед с коньяком.
— Поверьте, спиртное — лучшее средство в подобных ситуациях, — объяснил он, разливая напиток по рюмкам. Я принесла сыр, ветчину, плюхнулась в кресло, мы чокнулись и выпили. Сразу стало теплее.
— Вы в норме? — спросил Платонов.
Я кивнула.
— Тогда о том, что удалось нарыть: у меня все-таки была пара часов, пока вы оттаивали. Но сначала — о неприятном. Я не любитель пугать дам, но в таких случаях надо знать правду: вас, несомненно, хотели убить!
Я вздрогнула.
Конец ознакомительного фрагмента.
