Алхимик

Анна Павловна Артюшкевич, 2018

Судьба героини – тележурналистки и ее коллеги-режиссера делает крутой вираж после случайной встречи со старым знакомым. Привычные будни заполняются убийствами, покушениями, любовью, тайнами, которые необходимо разгадать, поскольку от этого зависит жизнь героев…

Вас пытались убить после нечаянной встречи? Мучила тайна, которую нельзя разгадать?

Меня пытались. А с тайной я живу до сих пор…

I

Был летний день. Солнце посверкивало сквозь листья и рассыпалось дрожащими бликами по синему пластику стола. С утра мы с коллегой-режиссером монтировали телепрограмму, а после монтажа отправились в кафе. Настроение было гнусное: до двух ночи коллектив оттягивался на мероприятии, которое с некоторых пор нарекли корпоративом, а раньше называли точно и просто — пьянкой.

Мы сидели на излюбленной веранде и мрачно потягивали пиво. Мимо проплыл долговязый патлатый парень с рюкзаком за спиной, оглянулся, притормозил, вернулся и опустился на свободный стул. Мы возмущенно уставились на него.

— Привет, — засмеялся патлатый, — не узнаете?

Мы пригляделись.

— Женька? Ты, что ли? — недоверчиво спросил Волин.

— Я, — радостно заржал патлатый.

Это был Женька Булыгин, подающий надежды скульптор, боксировавший вместе с Димкой в каком-то спортивном обществе. Мы его не видели несколько лет. Я помнила Женьку плотным и стриженым, поэтому новый образ вызвал у меня замешательство.

Волин рассказывал, что Булыгин перед исчезновением занял престижное место в международном конкурсе и сутки квасил. А, протрезвев, разбил молотком все скульптуры и испарился. Правда, оставил записку, где сообщал, что решил заняться духовным совершенствованием, без которого ваять больше не в состоянии.

Ребята Женьку долго и от души материли, поскольку тот должен был выступать на соревнованиях и очень подвел команду. А потом о Булыгине как-то забыли. И вот сейчас он сидел напротив, искренне радуясь нам и доброжелательно улыбаясь.

— Ты чего тощий такой? — жалостливо спросила я. — Болеешь или жрать не на что?

— Пиво будешь? — буркнул Димка. — С воблой?

— Пиво не буду, — отказался Женька. — Я вообще не пью. И не болею, — просто это мой оптимальный вес. А денег у меня достаточно.

В беседе выяснилось, что он побывал на Алтае и в Индии, в Южной Америке, Тибете, Китае и прочих местах, куда забредал народ, дабы сбросить оковы духовного мрака…

— Ну, и как там у тебя с совершенствованием? — легкомысленно поинтересовался Димка.

— А никак, — просто сказал Женька. — Достигнуть совершенства нереально.

— Где же ты столько болтался? — удивился Димка.

— Учился.

— Чему?

— Тому, сему…

— А чем занимаешься? На что живешь? — продемонстрировала я практическую жилку.

— Алхимией. На нее и живу.

— Че-е-м? — у Волина чуть глаза не выпали из орбит.

— Ну, золото делаю, — застеснялся Женька.

Мы долго молча смотрели на него. Первым опомнился Димка:

— И много наделал?

— Мне хватает.

Женька оглянулся по сторонам и понизил голос:

— Ребята, у меня мечта есть, которая осчастливит население планеты, и для нее много золота сделать надо! Только я вам о ней пока не скажу, ладно? А то не сбудется!

— У тебя же химического образования нету! — снова практично заметила я.

— Так химия здесь вторична.

— А что первично?

— Степень духовного развития, мировоззрение…

И узрев наши вытянутые физиономии, вздохнул:

— Об алхимии у большинства извращенное, примитивное представление еще со школьной скамьи. Вы в какой-либо другой науке встречали такой элемент как философский камень? Фи-ло-соф-ский!

И Женька принялся нас просвещать. Для начала сообщил, что многие ученые всерьез занимались алхимией, и даже Парацельс в медицинской практике использовал ее достижения. А для адептов-алхимиков главное — озарение, как в искусстве. Чтобы достичь его, они погружаются в бессознательное и развивают воображение, дабы с помощью этой могучей силы изменять материю.

— С помощью воображения? — засомневался Димка.

— Так ведь в нем концентрируется вся духовная и физическая энергия, — развеял его сомнения Женька. — И, вообще, адепты занимаются не столько химическими реакциями, сколько психическими трансформациями.

— А! — сказал Димка и больше не проронил ни слова.

А Женька вошел в раж. Сообщил, что основа всего — первичная материя, обладающая свойствами всех тел. Если мы правильно поняли, то она отражает психическую сущность каждого алхимика, который с ней работает, и постоянным составом не обладает. Так что секрет ее узнать невозможно. Тем не менее, материя едина, хотя принимает различные формы и создает разные тела. Поэтому и реально превращать одни металлы в другие. Но это не главная задача адептов. Они хотят приложить руку ко всему мирозданию, с помощью философского камня вылечить страждущих, и вернуть миру благолепие и блаженство. И очень беспокоятся, чтобы их деятельность не нарушила гармонию Вселенной.

— Вы же понимаете, как велика психическая сила посвященных! — озабоченно говорил Женька. — Создавая малое, алхимик повторяет опыт Творца, и на него воздействуют те же законы. И поэтому их ни в коем случае нельзя нарушать!

— Ну, да, — согласилась я. Димка лишь покосился в мою сторону.

Далее Булыгин вещал про абсолютную связь всего, что происходит на земле, с каждым небесным телом и любой космической и земной частичкой. И про то, что вся природа одушевлена, даже неодушевленная: минералы и металлы рождаются, растут и умирают как люди и растения. И созревают, конечно, тоже. Просто обычные металлы до благородных не дозрели, но этот недостаток можно исправить искусственно.

Димка не выдержал и заказал водки. А для алхимика велел принести пирожное.

Женька заглянул нам в глаза, тяжело вздохнул и спросил:

— Ребята, Вселенная бесконечна?

— Ну, — неопределенно отозвался Димка и опрокинул рюмку.

— Значит, и микрокосм бесконечен? То есть, материю можно расщеплять до бесконечности?

— Ну, — подобревшим голосом отозвался Димка и положил в рот кусочек воблы.

— И каждая частица вибрирует, создавая свое поле. Но поля самых мелких частиц приборами засечь невозможно, они не подчиняются известным физическим законам…

— Ну? — поощрил алхимика Димка.

— Так почему бы не допустить, что на определенном уровне существует единая для всех, — для слона, кирпича и Марса микрочастица? И она вибрирует и в слоне, и в кирпиче, создавая одинаковое поле? Одну и ту же жизненную основу? Ну, может, только разной интенсивности: кирпич все-таки не слон.

— А ведь, пожалуй, в этом что-то есть, — согласился Димка.

— А что излучает мозг? — продолжил Булыгин.

— Электромагнитные волны? — вспомнила я.

— Правильно, их современные приборы ловят, и ученые считают, что этим дело ограничивается. Но ведь в основе мозга — общие для всех микрочастицы! И от их вибраций возникают очень тонкие, пока неуловимые поля… Так почему бы не допустить, что проникающая возможность их зависит от силы мысли и воображения? У каждого она индивидуальна, и может воздействовать на поля других субъектов?

— А что? Вполне! — кивнул Димка.

И Женька, опустившись до нашего примитивного уровня, доказал, как дважды два четыре, что нет ничего мощнее психической энергии, и поэтому воображение может запросто трансформировать материю. Нам было уже все равно: слишком велико было напряжение последних суток.

Мы просидели пару часов, Женька слопал пять или шесть пирожных, а Димка полностью погрузился в нирвану. Прощаясь, алхимик сообщил, что опять собирается на Алтай, затем — на Кольский полуостров, а, вернувшись, свяжется с нами. Записал номера сотовых, извлек кривобокую фигурку из желтого металла и поставил на стол.

— Какой милый ежик! — фальшиво восхитилась я.

Женька с сомнением оглядел изделие и пояснил:

— Вообще-то я отливал скарабея.

И озабоченно добавил:

— Надо совершенствовать форму, я же литьем занялся впервые!

— А из чего он?

— Из золота, которое я сделал.

Он выгреб из кармана пригоршню желтых кругляшек и протянул мне.

— Что это?

— Я же сказал: золото.

— Прости, но я не могу его взять.

Женька подумал, выудил самую крупную кругляшку и положил мне на ладонь:

— На колечко. Или на счастье…

Кивнул нам и скрылся за тополями.

Кругляшку я бросила в шкатулку. А спустя три месяца до нас дошел слух, что Женьку убили на маленькой, очень далекой станции. Но мы решили не верить, хотя и знали: мерзавцам, которые убивают, безразлично, есть ли у жертвы мечта, которая может осчастливить все человечество, и насколько жертва выше их в духовном развитии…

А в прошлом году отмечали Димкин день рождения. После двух часов ликования виновник торжества с одноклассником — физиком пошли покурить. Я увязалась с ними. Трепались о том, о сем, и одноклассник упомянул о своей работе. Он занимался исследованием элементарных частиц в каком-то не очень понятном НПО. Во время экспериментов ученые обнаружили неизвестные физике тонкие поля. Они существовали недолго, не подчинялись общим законам, реагировали на экспериментаторов, а при некоторых и вовсе не появлялись. Видно, те им были несимпатичны. Хотя физик сказал, что исследователи не могут понять, в чем тут дело? И добавил: если явление не вписывается в знакомую схему, то ученые изучают его отдельно, а не перечеркивают, как прежде. И это хорошо.

Я спросила, как он относится к алхимии? И неожиданно физик заявил, что с большим интересом и уважением. И, вообще, это бескрайнее поле для изучения, поскольку наука уже доказала: человек силой мысли может влиять на молекулярные связи.

Назавтра Димка потребовал, чтобы я показала подаренную Женькой кругляшку ювелиру. Отпахав день, мы посетили ближайшую мастерскую, и ювелир после долгих манипуляций спросил:

— Откуда у вас такое чистое золото?

Глаза его смотрели странно. Димка забрал кругляшку, что-то пробормотал, подхватил меня под руку, и мы выскочили на улицу. И сквозь оконное стекло увидели, как ювелир лихорадочно набирает чей-то номер.

Дома я спрятала Женькин подарок в коробочку из-под духов, засунула коробку за другие парфюмы и легла спать.

А наутро меня хотели убить.