Кошмар нашей настоящей жизни

Анна Олеговна Князева

Эта история, конечно, формально просто выдумка, но тут очень много реального, настоящего, жизненного. Если присмотреться и оглядеться, вся фантастика существует просто неоднозначно, неправильно, с ошибками и не по принятому шаблону, но это есть. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

Антон, чувствуя себя униженным убожеством, в страхе бежал от пятерых убийц, осознавая собственное бессилие. Он расчётливо и изворотливо, словно рысь продумывал траекторию побега от них. Сначала он завернул за угол в узкий переулок, затем пробежал через ближайшие дворы и оглянулся — злоумышленники не отставали и вот он уже на знакомой улице. Восемь стоящих в ряд пятиэтажек достаточно продолговатых пробежать и дальше многоэтажка его друга. Его посещали лишь мысли: «Быстрее. Быстрее туда. Туда, добраться, добраться. А там вызовет полицию. Вызовет полицию и все закончится. Хотя нет, что закончится? Они же запомнили его. Что же делать? Что делать?»

На краю земли он был один,

Не помог ему бы и стрихнин.

Что поделать с бандой на хвосте?

Где найти товарищей в такой вокруг чете?

Антон рационально прикинул, как справиться с мужчинами от коих он убежал. Врукопашную он их не одолеет в одиночку. Внезапно пошёл снег и настоящие метели гнали песок летом. Северный ветер манил людей устраивать кровавую расправу над любым, кто им не нравится. Вокруг Антона уже кружат и бьют по голове, лицу двое мужчин, а он не знает, как вырваться из захвата. Чувствуя боль, он ощущал свою беспомощность, бессилие и слушал издевательства над ним:

— Можешь не сопротивляться, расслабься и получай удовольствие шлюшка с членом.

— Детей-то хоть успел сделать перед смертью? Если успел скажи! Мы и их убьём следом за тобой.

Сказав это, они продолжили избивать его. Мужчины двигались как белые медведи на пурге, и Антон ничего сделать им не смог. Когда он уже лежал на земле избитый до полусмерти, то он осознал, что с этими обстоятельствами смириться не может, но в снегах поддержки не найти и он прямо своей головой лбом ударил бьющего его по лицу мужчину. Тот лишь разъярился и выдернул Антона из захвата товарища, бросил на асфальт и начал нещадно избивать, а кровь струилась по сторонам. Антон избитый в кровь преодолел головокружение и полутрупом начал бить мужчину, так как ему не хотелось умирать. В белых снегах теперь было много крови и полнота бессмысленности одних и тех же действий людей каждый день. Драка продолжалась. А-ах! Антон с ноги пнул мужчину в живот и тот загнулся, хотя и пинался он не очень, а затем второй напал вместе с остальными тремя. Бородатый старик так и любопытными глазками наблюдал, как там Антон дерётся. Выживет, аль нет. Антона в этот момент интересовал помимо собственного выживания лишь один вопрос — «Как зовут этого урода?» И вот в условиях ярого, агрессивного или даже зверского противостояния Антон дрался с тремя и смог победить ценой сломанной руки, отбитой коленной чашечки и множественными ранами на теле, при том, что они были относительно него целы и невредимы. Он просто вырубал их ударом с кулака в висок, в точку сонной артерии или затылок, как и читал ранее в учебнике по анатомии, который фактически спас ему жизнь в текущих обстоятельствах.

Ничего Антон больше здесь не видел кроме крови и умирающих часто с квартирами в страхе бомжевания людей. Все в городе делали одну и туже формальную работу и кричали о своей успешности, но скорее в отчаянии, чем в настоящем успехе. Многие убивали остальных своей формальной работой и довольствовались только ощущением собственного престижа при временном превосходстве над более слабой особью человечества.

Мужчина с бородой молча и спокойно к нему подошёл, с большим интересом:

— Приятно видеть сильного юношу, как чувствуете себя после схватки с моими ребятами?

— Да вы животные! Как вы себя ведёте?! Что вы сделали с той девушкой? За что вы её изнасиловали? У вас своих баб нет?!

— Ну это же не я делал, я только наблюдаю за этими животными и не вмешиваюсь, а они напали и терзали и её и тебя, мой юный друг. Однако схватка у вас была та ещё — горячая была битва. Ты хоть знаешь, что им за это обещали?

— Не знаю и знать не хочу, меня это не интересует. Я даже принять не могу факт того, что вы подобное устраиваете, вы же понимаете, что я сейчас звоню в полицию?

— Нет, ты не позвонишь в полицию, потому что я тебе не позволю. Закон нас защищает, и никто ничего нам не сделает, кроме, возможно, некоторых людей, которые уже не боятся нас и ничего вообще. Но ты-то боишься, ты-то слаб. Что ты нам сделаешь? Тебе есть что терять, а значит ты слаб.

Антон в этот момент осознал, что действительно так… Город плавно превращался в белые пустыни с многоэтажками, а зимней одежды даже ещё не привозили. Никто не был к этому готов. Банды привезли медведей и намеренно выпустили из грузовиков нападать от голода на людей.

Аэлита умерла на руках у Августы. Белый как снег медведь уже выбрал её своей жертвой, но отвлёкся на мёртвое тело Аэлиты, пахнущее тёплой кровью. До этого дня Августа считала, что искренне любит зиму и эти ледяные мили серебра, но сейчас перед ней была лишь холодная жестокость родного города и белого медведя, пожирающего свою добычу. Августа наконец-то набрела на ожидавшего клиентов таксиста и прыгнула бесчувственной, обмякшей в машину, искренне волнуясь о будущем. Она попросила его срочно ехать в квартиру, которую снимал брат, а сама хранила этой белой от снега летней ночью белое молчание серого ужаса. Вокруг дороги были завалены и были лишь снега. Лишь белые снега и мёртвые, убитые медведями тела. От страха Августа начала напевать старую забытую песню поэтессы Светланы Рожковой, наблюдая из окна машины, как белый медведь есть кого-то умершего от холода:

«…Белые медведи

Есть на белом свете,

Смотрят словно дети,

Верьте иль не верьте…»

Таксист приехал к дому Антона и Августы. Она прибежала в квартиру, открыв её своим ключом, очень быстро и закуталась от страха в одеяло. А может она сама себя презирала за то, что смогла убить тех мужчин? Суть презрения же очень глубока. Почему мы презираем? Потому что узнаём собственную слабость в человеке и не можем смириться с тем, что имеем это в себе, что в результате влечёт неизбежную агрессию по отношению к объекту презрения и, так как это чувство сродни процессу критики, оно является в принципе полезным, если при этом мы не применяем насилие к объекту презрения. Насилие к объекту презрения все-таки проявляется людьми в реальной жизни и достаточно часто. Они не могут это преодолеть, не могут совладать с агрессией, не могут удержать порыв пустоты в себе от осознания слабости, недостатка. А слабости есть абсолютно у всего, но их надо преодолевать и наступать им на горло, потому что слабости — это просто ошибка. Надо слабости давить в себе и идти вперёд к цели. Вы спросите, почему? Да потому что слабости — это то, от чего мы умираем, а значит это нужно задавить, чтобы жить и как правило, задавленная слабость становится силой и силой настоящей, а не искусственной, поэтому здесь можно отметить очень тонко, что проявление суицидального фашизма приводит нас к эволюции и преодолениям. У людей просто нет выбора — придется выживать просто так. Просто потому что нас заставляет жизнь.

Посреди зимы люди летом в городе все были одни и никто никого не мог уже снести от безразличия. Белые пустыни города от мороза покрыл кровавый иней от убийств и кровь замерзала в сосульки. Августе оставалось лишь закрыться дома и сожалеть об умершей Аэлите и о происходящем. Люди убивали друг друга под прикрытием этого помощью, и все умирали от наступившего климата, веря в разные лекарства или просто брошенными. Северное Солнце этих белых дней несло лишь отчаяние и желание прикончить другого или себя ещё быстрее. Казавшиеся вечными льды вокруг и сны людей об ожидаемой весне летом, что никак не наступала. События в прекрасном никогда одинокого умирающего от зимы и местных убийц города.

Антон тоже добрался до дома и писал правительству письма в никуда, так как в городе у них хороших знакомых не было, и они при наступившей катастрофе были совершенно одни.

— Говори по-человечески, — сказала ему Августа спокойно, — это ещё всё прелюдия того, что нам придётся пережить.

— Я молчу, — сказал Антон сквозь сжатые зубы, — просто эти ублюдки должны получить по заслугам! Они не заслуживают жизни. Ты видела их?

— Да, видела, но они всего лишь посредники, марионетки и не более. «Ты не отомстишь за Аэлиту по-настоящему, если их убьёт сейчас стихия», — сказала ему Августа то, что уже осознавала лучше, чем кто-бы то не было.

— Да мне наплевать, посредники они или с их стороны имела место быть инициация этого! Я их всех урою за свою жизнь просто так, даже если это мне не поможет отомстить.

— Понимаю, — ответила ему Августа, — я видела чётко лишь троих из них, а пятеро убежали за мужчиной, который меня сопровождал, и он занимается выбором доноров для излечения людей в заграницу, которых в наших религиях мы считаем Богами. А так на самом деле мы просто с их точки зрения мясо, но они никогда этого публично нам не показали бы, даже если бы мы встретили их вне рамок этой системы магнитной инфраструктуры и даже глубже. Вот кто настоящие убийцы, а тех просто спровоцировали сделать это ради сохранения секрета. Понимаешь?

— Этот город стал «прекрасным никуда»… когда наладят систему почты? Надоело мне письма им писать. Надменные!

— Да, этот замкнутый круг теперь страшен и это везде и всюду. Теперь мы не сохраним в себе ничего, а все что нам дорого обернётся страшной иллюзией и потерей. Так что же? Проще не ценить и не привязываться ни к чему, потому что все равно жизнь это у тебя отнимет. Это ошибка нашего существования. Это нам не нужно, потому что все это просто информация, за которую мы цепляемся, чтобы её развивать. Зачем?

— Да просто так, — ответил Антон, — просто ради самого развития. А так все люди просто стремятся всегда сожрать того, кого считают слабым.

— Почему?

— Да тоже просто так, — пояснил Антон, — просто потому что чужие страдания им доставляют удовольствие и блаженство, но блаженство — это блажь, лучше уж мучиться в реальной жизни и умереть на самом деле окончательно, чем волочиться в этом замкнутом круге гниющих хищников. Лично я так считаю.

— Не знаю даже почему, просто я вижу это в людях, да и видела человека, которого убили просто так, просто потому что он им мешал и все.

— Пользы никогда никто от этого не получал — пояснила Августа, — все это видимость.

— Когда всё это растает будет море здесь.

— Песок…

На этом разговор закончился и стоящий рядом многоэтажный дом начал рушиться от дикого холода на улице и сильного ветра. В него ударил световой стержень, окружённый неизвестными магнитными полями и светом и его, разрушило вместе с находящимися внутри людьми ещё быстрее. Августа с Антоном спрятались под кровать и вместе слушали грохот от трясущейся земли и их дома.

Когда грохот стих, Августа вылезла из-под кровати и сказала:

— Брат, давай потанцуем?

Антон пожал плечами и сказал:

— Давай. Что будем танцевать?

Августа улыбнулась и рассмеялась:

— Может просто вдвоём медленный? Ха-ха-ха.

— Да, — мрачно ответил Антон, — давай медленный танец и несложный…

Движутся в танце Антон с Августой и от приближения их тел ярче становится свет в доме без электричества. Антон напевает под танец красивую мелодию, и они танцуют. Это и есть согласие, которое не даёт к себе приблизиться, но к которому мы можем стремиться…

На следующий день было критически жарко и все боялись выйти на улицу, как и Августа с Антоном. Затопленный город стоял словно на песке и всё рушилось в таянии, падали груды льда с крыш и никто ничего не мог сделать от боли и акклиматизации, у многих ревматизм и травмы сменялись артремфитом (Суставная мышь (внутрисуставная мышь, артремфит) — это свободно расположенное в полости сустава патологическое (костное, хрящевое или костно-хрящевое) образование). Резкие изменения климата пресекали порядок развития людей. Вдали за туманным светом кто не боялся кидали груды мёртвых тел. Антон тоже присоединился к работам.

Августа спала дома, а Антон занимался криозаморозкой тел и договаривался о похоронах богачей. Как минимум участь трупа Аэлиты уже была решена. В гневе Антон отрезал одному из трупов руку и растоптал её…

Антон ощутил боль в руке и окунул её в городской песок, которым были заполонены все затопления. Рука начала ныть и краснеть, но он стерпел, а потом вытащил её целой. Однако боль не проходила, и он еле терпел.

— Где кремация? — спросили Антон.

Один из рабочих настороженно посмотрел на Антона и опомнился:

— Тебе проблем в жизни мало? Ты итак живёшь далеко не спокойными буднями, так ещё и в это решил ввязаться, не ввязывайся в это, тут та ещё темень, опомнись. Я так понимаю, они явно далеко не обычные криминалисты и, если ты в это ввяжешься, они убьют тебя и все.

— Зато умру молодым и красивым, — иронизировал Антон.

И рабочий отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Молодой мужчина пошёл сделать кофе себе, а Антон осматривал обстановку. Небо было совсем голубое, а город стоял в крови, словно розовый берег. Обстановка внезапно накалилась и густой стержень света вновь ударял в здания с неба. От страха Антон побежал за рабочим, а тот показал ему куда бежать. От стержней света шёл опасный мирах, от которого люди сходили с ума и начинали выковыривать у себя глаза от своего кажущегося уродства, что он обличал.

У окна стоял красивый бежевый горшок с комнатным растением розовато-красного цвета, похожего на маленькую Сакуру. Стол с четырьмя предельно дешёвыми и простыми стульями серого цвета блек в другой части комнаты, а на окнах совсем не было ни штор, ни занавесок. В этом помещении Антон с рабочими и укрылись от бьющего светового стержня с небес. Песчаный город за окнами молчал и кровь тихо лилась с мёртвых тел. Рабочие и Антон переживали за своих родных, оставшихся за пределами укрытия, но лишь потанцуй в свете стержня смерти и тебя не станет, как подписи автора на оскорбительном конверте. Что ввело Антона в ступор, так то, что среди всей этой серости, простоты и блеклости окружающей обстановки висела на левой стене, над серым диваном по левую сторону серого окна, картина с двумя длиннобородыми дедулями в обнимку друг с другом, но кто это такие ему не было известно. Оба в достаточно интересных костюмах: один коричневого, а другой серо-голубого цвета и оба улыбались на картине. Рабочий по имени Слава вернулся с двумя чашками крепкого кофе и Антон присоединился после того, как закончил обрабатывать раны. Новоиспечённые друзья провели остаток вечера за кофе в ожидании ночи, а птицы на улице тихо защебетали в темноте…