Путевой дневник. Том 1. Хозяйка демонов

Анна Нимная, 2019

Валентор, младший писарь из Ривер-Неммской Империи, внезапно отправляется в путешествие по «Диким Землям» – местам, таящим под толстой пеленой слухов и суеверий множество опасностей, но далеко не только их одних. Неокрепший герой, благодаря случаю (счастливому или же роковому) оказывается в совершенно чуждой среде, жаждущий тщеславных открытий, но нежданно для себя открывает внутри иного человека. Чудный (или же чудно́й?) новый мир, вот он, но вовсе не как на ладонях, ибо теперь Валентор сам по себе, и у него нет в руках ни путеводителя, ни руководства, лишь личный дневник. И никто не собирается разъяснять гостю общую картинку, оставляя всегда главное по ту сторону от сказанного, не желая вмешиваться в исследования иноземца. Только он один может найти ответ, что ищет теперь, и то невнятное и смутное, что когда-то искал ещё на родине. Добро пожаловать, и…

Глава 3

И что мы имеем? Непонятый Тчелан, именуемый также Междумирьем, с которым, к слову, в Империи многие знакомы. Это — незримый, потусторонний мир, родина всех призраков, духов, бесов и злых, коварных сил, попасть в которой можно лишь после смерти, если не посчастливиться отправится на поля блаженства. Но что за червоточины и врата, о которых упоминала госпожа? Впервые слышу о таком. Также, как и загадочное слово «майн». Что такое этот майн? Судя по всему, он протекает в крови и необходим для колдовства. Колдовства! О котором я столько раз читал и думал, но с коим никогда не сталкивался, ведь все маги в Империи по большей части просто фокусники (это в лучшем случае).

Как жаль, что по заверениям лунга, во мне имелась лишь капля майна, недостаточная, видимо, для прочтения колдовских записей. Заклинаний?

Долгое время мы добирались до замка Металлии. После того, как оставили позади долину Ас Кунар и преодолели подножье Сверкающих гор, дорога изменилась, сделавшись значительно легче. Два с половиной дня мы двигались гораздо быстрей, чем прежде. Частенько на пути встречались различные людские поселения, мало чем отличающиеся по внешнему виду от имперских деревень и городов. Похожие на них, слово зеркальное отражение. Когда я озвучил такую мысль, госпожа задумчиво проговорила:

— Ты понимаешь суть зеркального отражения? Оно всё оборачивает на иную сторону.

Я мудро решил промолчать.

Потому ли мы так редко посещали эти невзрачные деревеньки и никогда не останавливались в них на ночлег, избирая для такой цели более «удобные» места под открытым небом?

Замок Металлии расположился в центре Равнинного Дэля, одного из самых просторных и плодородных наделов Мирсварина. Зовётся имение «Эль’Кавре», что переводится с хатра как «светлый замок». Я воспрянул духом, теша себя надеждами на приятное и гостеприимное место. Некое прекрасное зрелище.

Кроме этих сведений, Металлия мне почти ничего не сказала за всё путешествие. Ни упрёков, ни наставлений, ни наказов. Ни слова лишнего. Хотя, данное обстоятельство не особенно-то удивляло. Мое поведение в долине Ас Кунар могло вызвать ещё худшую реакцию, чем просто молчаливое недовольство.

Всё то время, что заняло у нас путешествие, во мне боролись противоречивые чувства. Эта женщина… можно ли вообще Дрейк назвать женщиной?.. Она кажется жутковатой персоной. Сложно понять, что же ей движет на самом деле — сначала она говорит одно, затем противоположное. Сначала спасает меня, собственно, ничем не приметного и совершенно бесполезного ей учёного. Таскает меня за собой, опекает, хотя, давно бы ей пора избавиться от назойливого присутствия чужака… Дрейк без колебаний убивает беззащитную женщину, но помогает никчёмному историку? Почему?

Может, ей скучно? Или я чем-то приглянулся лунгу? Возможно… она играет со мной, тянет время, накаливая обстановку и выжидая подходящего случая. С другой стороны — сколько уже, этих случаев, имелось? Или перворожденные древние тоже тщеславны, и ей показалось интересным то, что в своей работе я непременно примусь ссылаться на её имя? Металлия Дрейк. Или же, дела обстоят гораздо хуже, и я нужен воительнице для каких-то неведанных, жутких целей? Страшного колдовства, запретных чар, тёмных, мрачных ритуалов? Жертва, жрец и жертвенник?

Вообще, моё положение выглядит довольно забавным со стороны — странное ощущение, когда источник безопасности и опасности сливаются в одно целое. О лунгах говорят отвратительные вещи в Империи. Что те — страшные, бессердечные, неумолимо жестокие, безумные и неуравновешенные, с лёгкостью перескакивающие от радости и воодушевления до отчаяния и гнева. Гнев. Их неотъемлемая черта, как и полное отсутствие возможности сдерживать его проявления.

Толкуют, будто древние убивают из прихоти, кровожадные, словно чудовища, оскверняют тела жертв. А их могучим чарам никто не в силах сопротивляться, даже драконы. Правда ли это? Разве моя госпожа, Металлия, такая? Она подарила мне чудесный инструмент для письма под названием дашр. А единственную несдержанность в путешествии покамест проявил только я, далеко не древний человек.

На горизонте уже виднелся замок, и оставалось только догадываться, что меня там ждёт — четвертование или виселица, или, может, пир, вино и девицы. Я усмехнулся, но Металлия меня не услышала. Хорошо смеётся последний? Кто из нас двоих им окажется?

Должен заметить, что Эль’Кавре совсем не выглядел светлым. Даже наоборот. Сложенный из обширных блоков тёмной горной породы, замок изобиловал ажурными деталями, причудливыми узорами, стрельчатыми арками, переходами и столбами. Строение всецело не соответствовало собственному наименованию — это скорее мрачный дворец, нежели полноценный замок с крепостными стенами, рвом, укреплениями и башнями. Правда, две башни у затейливой постройки всё же имелись, возвышаясь над округой — небольшим садом, засаженным яблонями, розовыми кустами и шиповником. Меня пробрала лёгкая дрожь без видимых на то причин.

После того, как конюх забрал лошадей и направился в сторону своих владений, я на пару с госпожой поднялся по ступенькам парадной лестницы. В дверях нас встречала высокая и стройная женщина. Привлекательная и пленяющая, она обладала длинными, слегка вьющимися каштановыми волосами, в пышной копне которых я не сразу разглядел непропорционально длинные уши. Эльф! Самый настоящий эльф! Тёмно-зелёное платье из плотного сукна, расшитое золочёной вязью по кайме, развевалось на ветру. В ушах девицы звонкой трелью пели дрожащие золотые серьги. Я вылупился на неё, словно на диковинный, невиданный цветок.

— Это ещё кто? — недовольно нахмурив тонкие, изящные брови, спросила незнакомка. — Нет, так это правда? Мина не шутила?!

— Это Валентор. Покажешь ему подходящую комнату, — равнодушно отвечала Металлия вопрошающей работнице.

— Ну уж нет! — запротестовала безымянная служанка. — Госпожа, это дурная идея! Дурно пахнет! Как и он сам!

Владелица замка прошла внутрь, и я последовал за ней, не понимающий, отчего мне все оказались так «рады» в окружении лунга.

— Тогда помой его, — с улыбкой отвечала госпожа в своей обычной манере.

— Но…

— Корна, разве это не ты из нас двоих веришь во всё лучшее? — уже серьёзно и как-то печально спросила Металлия.

— Госпожа, Вы верите в то, что лучший день настанет завтра. А я в то — что он сегодня. И сегодня правильней будет прогнать этого бродягу с нашего порога!

— Я не какой-то там бродяга! — возмущённо вступился сам за собственное достоинство. — Я — учёный, писарь и летописец, подающий немалые надежды!

— «Немалые надежды»! — иронично повторила эльфийка по имени Корна. — Немалые надежды, разве это то, что нам сейчас столь необходимо? Глупый человек…

Тем временем Металлия скрылась из виду, поглощённая тёмной пучиной плохо освещаемого центрального зала Эль’Кавре. Замка? Видимо, у лунгов совершенно иное понятие о том, что такое настоящие замки, или же это просто результат неверного перевода с хатра? Ошибка толкования?

Эльфийка продолжала причитать, вертя в руках пыльный плащ госпожи и бросая в меня губительные взгляды:

–…теперь весь замок пропитается его невыносимой вонью. Глупый, жалкий человек. Я не просижу более в кладовой и получаса! Нет, этому более не бывать…

Корна говорила обо мне так, словно меня рядом и не наблюдалось. Она не желала подолгу даже смотреть в мою сторону и разумеется не представилась как положено, стремясь скорее забыть о существовании незваного гостя.

Тут из полумрака выскользнула ещё одна служанка, одетая довольно просто и невзрачно, и Корна, окинув меня ещё разок недовольным взором, злобно проговорила:

— Зэла! Найди этому человеку пристанище, и помой его. От него смердит, — последнее слово надменная эльфийка произнесла с особым пренебрежением.

— На кухню отвести его, госпожа? — спросила светловолосая девица без признаков какой-либо заинтересованности.

Всё это время я стоял у стены рядом с дверью, отчаянно пытаясь вжаться в неё и сделаться как можно менее заметным. На кухню, значит? Уже совсем позабыл, что теперь я не Валентор из Империи, учёный и исследователь, а просто раб. А рабы исполняют самую грязную, тяжёлую и чёрную работу.

— Да нет же, — сердито вступилась Корна. — В пристойные покои, это гость хозяйки, молодой господин.

Эти слова меня очень порадовали. Служанка с безразличным лицом поманила меня жестом, и я последовал за ней.

Зэла, такая же неприветливая и холодная, как и все женщины, которых мне довелось повстречать в Диких Землях, устало проводила меня до нужной двери. Затем она удалилась, вернувшись через какое-то время с двумя вёдрами воды. Опорожнила их содержимое в деревянную кадку напротив камина, застланную полотном, и оповестила меня, что я непременно должен помыться, но воду греть для этих целей она не намерена. Следом в помещение прошла ещё одна служанка с вёдрами в руках. И я покорно залез в кадку, а Зэла тем временем выкрала мою одежду, со словами, что вещи отправятся в прачечную. Пока я плескался в ледяной воде, на тумбе рядом образовалась стопка из чистых, свежих нарядов — белых рубашек, сорочек, камзола, штанов, тёплого, вязанного кафтана и плаща.

Я самодовольно хмыкнул. И кто же я теперь? Раб или господин?

Помывшись, переодевшись и поев, я попытался заснуть. Никак не удавалось. Обычно, мне сложно погрузиться в сон в новой обстановке. Тем более, в замке было слишком холодно, даже камин не помогал согреться. Комнату мне выделили прекрасную — в таких ещё не доводилось гостить. Огромная кровать с балдахином, зеркало во всю стену (одно из таких, что стоят в Империи немалых денег), кушетка и ширма у камина, письменный стол. Даже терраса имелась. Но всё равно я ощущал некую чужеродность всех этих вещей.

За окном задувал ветер, ударяясь о цветной витраж. По помещению расползался лёгкий дребезжащий звук. Только я закрывал глаза, сразу видел чёрные, мёртвые глаза той зелёной, разрисованной.

Повертевшись в постели основательно, я не выдержал. Поднялся на ноги, оделся и отправился на прогулку — мне ведь никто не говорил, что покои покидать запрещено. Замок плохо освещался, а в руках я держал всего лишь трехрогий подсвечник. Но и этого оказалось достаточно — вокруг ничего не было. Ровным счётом ничего. Длинные, пустые коридоры, голые стены… изредка на них появлялись факелы, которые никто не потрудился зажечь. Печальное зрелище.

Вдруг, на стене помимо своей тени я обнаружил ещё чью-то. По спине побежали мурашки, я еле удержался, чтобы не закричать от неожиданности и удивления. Обернулся, и вздохнул с облегчением.

— Мина… ну ты меня и напугала, — прошептал я знакомой особе.

Манназ выглядела гораздо лучше, чем при нашем расставании. Её красивые волосы сдерживала невообразимо сложная причёска, усыпанная драгоценными камнями, блестящими под мерклыми янтарными лучами света, но пара прядей сзади оставалась распущенной. Локоны волнами спускались ниже талии. На девице красовалось бордовое платье на тугой шнуровке спереди, с длинными расклешёнными рукавами. В ушах Манназ мелодично позванивали массивные серьги, а над бровями, выложенные тёмно-зелёными каменьями, проходили две дуги, встречающиеся у переносицы. Глаза девушки сверкали в тусклом свечном свете.

— Удивительно, что ты ещё среди нас, — язвительно подметила она. — Что ты тут рыскаешь среди ночи?

— Не могу уснуть, — смущённо ответил я.

— Обокрасть нас вздумал? Ценности выискиваешь? — злобно прошипела ледяная красотка, сердито сотрясая головой.

— Ценности? — с насмешкой переспросил я, окидывая взглядом пустующий коридор. — А такие имеются?

— Тебе сделается не до шуток, когда я выпотрошу твоё червивое нутро! — угрожающе проговорила Мина, тыкая мне в нос пальцем, украшенным кольцами на двух фалангах.

— Что? Я просто не мог уснуть, вот и решил отправиться на разведку… так сказать…

Дамина лишь возмущённо вздохнула, давая всем своим видом понять, что не верит мне, и верить не собирается.

— Может, в замке есть библиотека, тогда я не буду просто «рыскать», а займусь делом? — возмущённо спросил я, ведь так устал чувствовать себя несправедливо осуждённым.

— Может, лучше просто лечь спать? Забыться сладостным сном или же страшным кошмаром?

— А ты чего же не спишь? — отразил я в ответ.

Дамина нахмурилась. Очевидно, я утомил её.

— Ладно, раз нет библиотеки, может тогда вина? Это скрасит мой досуг, — усмехнулся я, сочтя, что с подобными особами только так и следует общаться.

— Я тебе не служанка, чтобы вино подносить! — злостно огрызнулась непреклонная девица.

— Тогда покажи, где здесь обитают служанки. Где притаилась заветная кухня? Кладовая?

Возможно, Дамина — самая подозрительная из тех личностей, что мне довелось повстречать в последнее время. Неожиданно, она улыбнулась и пригласила меня в свои покои.

Обстановка в них, разумеется, оказалась богаче и роскошней, чем у меня. Первую из вереницы комнат, приёмную, полностью заполняла странная мебель — некие длинные скамьи с высокими спинками, с мягкой набивкой. Я недоумённо взглянул на хозяйку залов и спросил, указывая на загадочные предметы:

— Это что ещё такое?

— Это? Это же диван! — она рассмеялась, прикрывая рот рукой. — Вот тебе и учёный, диванов не видел.

— И… зачем он?

— Чтобы сидеть, дурачок. К тебе приходят гости, ты восседаешь с ними на диванах, распивая вино и играя в карты, или же просто ведя остроумную беседу. Затем и нужен подобный предмет гостиной.

— В Империи у людей нет времени, чтобы сидеть и распивать вина, ничем не занимаясь. Нет права на праздность.

Мина продолжала хихикать. Корка льда, сковывающая горную реку, треснула.

Несмотря на холод, мы обустроились на террасе, на обитых бархатом кушетках, предметах мебели, хорошо мне знакомых. В распоряжении у Мины находилась личная прислуга, одна из которых принесла мне кувшин с вином и позолоченный кубок. Мило.

Я пил и смотрел в чернеющую даль. Бездонное, глубокое чрево ночи. Полное опасности и неизведанного. Правда, на небе сияли звёзды, но даже они не скрашивали мрачной обстановки.

— Ты хочешь? — протянул я Мине кубок, опять пытаясь угостить её чем-нибудь.

— Я такое не пью, — с игривой улыбкой ответила красавица.

— А какое ты пьёшь?

Но ответа не последовало. Поскольку напиток уже повлиял на мою уставшую голову и придал смелости, я решил обрушить накопленный массив вопросов на Манназ. Может, я просто выбрал не верный источник, и зря пытался что-то выудить из несговорчивой Металлии?

— Вы все какие-то странные здесь…

— Здесь, это где, позволь спросить? — загадочно обронила Мина.

— В Диких Землях. Все. С тех пор, как я оказался рядом с вами, с Металлией, в частности, я ровным счётом ничего не понимаю. Ни происходящего, ни причин происходящего, ни окружающих. Особенно окружающих. Конечно, возможно это обусловлено тем, что я окунулся в совершенно иную страну, где иные обычаи и иные нравы… но что-то сомневаюсь. Вы словно сговорились, и разыгрываете меня.

Мина усмехнулась и выдала:

— Поглядите-ка! Маленький человек, а счёл себя столь важным, что для всех обитателей славного Мирсварина, вовсе не Диких Земель, вспыхнула великая нужда его разыгрывать. Ось мироздания, вокруг которой вертится любое существо, не иначе!

Я недовольно нахмурился, опять ощутив на плечах груз неправомерного осуждения.

— Ты ничего не понимаешь, и вряд ли поймёшь, вовсе не потому, что очутился в другой стране, с другими обычаями и нравами. Ты среди иных происхождений. В землях Ривер-Немма проживают по большей части люди, ведь так? — спросила Дамина, и я утвердительно кивнул. — И, осмелюсь предположить, что ты в своей скромной жизни даже эльфов не имел чести встречать, не говоря уже о других…

— О ком? Кто эти другие? Древние?

— Да, — раздражённо отрезала Мина. — Древние. Лунги! Говори правильно, ты теперь в Мирсварине, не в Империи. Говори и делай так, как местные. Вот рецепт к успеху.

— И кто ещё, кроме лунгов и эльфов? Какие ещё расы и народности заселяют просторы Мирсварина?

— Не расы, а происхождения! Никто не говорит «раса» в Мирсварине. Их великое множество, — сухо ответила черноокая красавица, будто теряя ко мне былой интерес.

— А ты не человек? — я показательно удивился, хотя подозревал, что Мина далеко не простая смертная женщина.

— Для начала, Валентор, скажи мне, в какие сроки ты намереваешься втиснуться под кожу к нашей госпоже, а затем вытянуть из неё желанное и бесславно удалиться? Мне надо знать, чтобы быть готовой, — Мина поднялась на ноги и приняла грациозную позу, взирая на меня сверху вниз. — Дар прови́дения, особая возможность слышать людские мысли, столь свойственная моему происхождению, миновала меня, как и мою мать. Но я могу узнать правду иными способами.

— Вытянуть желанное?! — раздражённо вспылил я. — Почему? Отчего все вокруг меня подозревают в тёмных намерениях? Я уже выложил твоей госпоже всю правду, цельную и неприглядную! Я что, похож на лжеца и вора?

— Похож? — высокомерно переспросила Дамина Манназ. — А как выглядит упомянутый лжец и вор? Имеется определённый набор характерных черт, отличий? Расскажи, коли знаешь, — она замолчала и принялась теребить длинный рукав богато отделанного платья. — Металлия — мой друг. Я стою на страже тут, гляжу на тебя сквозь ночь. Вспомни это, как задумаешь нечестный бой. Защитить её от тебя — мой долг.

— Защитить от меня?! — проорал я. — Да это меня пора защищать! От твоей госпожи! От Аман-Тар! Кстати. Что это значит?

Мы оба успокоились и замолчали. Мина взглянула на меня, пронзительно, проницательно, и видимо решила, что урок я усвоил, и она довольно напугала полночного гостя. Присела обратно на кушетку, произнеся:

— Аман-Тар — ничего не значит, это просто крайне вежливое обращение к почтенной особе, к любому лунгу. Всегда обращайся к лунгам именно так, они вспыльчивые и гневливые.

— Это я заметил, — ехидно отозвался я, наполняя кубок вином в очередной раз.

— Меня же можешь звать: «Ран-Тар», ведь я — вампир.

Я подавился питьём. Захлебнулся сведениями. Как же неприятно давиться вином, оно дерёт горло. Но напиток сейчас волновал меня меньше всего.

Она вампир. Я подобрал себе превосходную компанию! Непредсказуемого лунга, рубящего неугодным головы, и вампиршу, при любом удобном случае готовую поживиться моей кровью. Хотя, слово «поживиться» вряд ли можно употребить по отношению к Мине… она же мёртвая

— Не волнуйся, — проговорила хозяйка покоев, — я не пью кровь простых смертных.

— Да? Брезгуешь?

— Нет, — совершенно спокойно ответила мне красавица. — Пить кровь смертных настрого запрещено в Мирсварине, но я не могу сказать тебе, что та не вкусная… тогда мне пришлось бы солгать, — она протянула тонкие пальчики и дотронулась ими до моего вспотевшего лба. Ледяное прикосновение, — а лгать, это тоже страшный грех. Человеческая кровь очень вкусная. Сладкая и ядовитая… Но мы, гордые вампиры современности, питаемся иными существами, разводя их в пищу. В угоду аппетиту.

— И кто же эти загадочные существа? — боязливо спросил я, глядя в чарующие глаза вампирши. Это какая-то магия? Не иначе.

— Нет, я тебе не скажу. Это ведь так скучно. Попробуй угадать.

— Не знаю, — расстроенно отстранился я. — Я всегда думал, что вампиры — это такие жуткие мертвецы, ходячие, зловонные трупы, что пьют кровь любого, до кого сумеют добраться. Днём они спят в гробах, а ночью выходят на охоту, оборачиваясь летучими мышами.

Манназ звонко рассмеялась.

— Живые мертвецы? — переспросила она, с трудом силясь подавить приступ смеха. — Днём спят в гробах?! Мы не боимся дневного света. Отнюдь! Мы же не безмозглые упыри! Та часть про летучих мышей — вообще волшебна! Я — знатная дама высокого происхождения, а не какая-нибудь жалкая мертвячка из твоих потрёпанных сказаний, человек!

— Человек? У меня имеется имя — Валентор. Хватит называть меня человеком, да ещё и так презрительно, словно я блоха какая-то.

Мина очаровательно насупила носик и замолкла.

— Чем занимается Металлия? — неожиданно даже для самого себя, спросил я. — Она в доспехах, рассекает просторы на вороном жеребце, в уродливом шлеме-черепе, наводящая ужас. К чему всё это? Что ещё за врата такие в Междумирье? И что за заклятье?

Собеседница моя сверкнула глазами, но ответить не решилась.

— Не расскажешь? Так и знал, — безнадёжным тоном обронил я. — И всё же, вы играете в какую-то игру со мной. Ты и твоя госпожа. Почему ты с ней? Здесь?

— Я здесь, потому что Металлия оказала мне великую услугу и дала приют и пристанище. Большего тебе знать и не следует. Ты для нас — лишь чужак. Не местный, странник, Имперская тень. Зачем ты вмешиваешься в нашу жизнь? Думаешь, кто-то добровольно доверится незнакомцу и расскажет ему самое сокровенное? Впрочем, мне слишком скучно, для того, чтобы я могла позволить себе упустить чудесный шанс понаблюдать, как ты будешь страдать и мучиться, пытаясь познать окружающий мир и проникнуть в его суть. Сердцевину. Словно всматриваясь в глубины мутного кристалла, поднося его к свету на вытянутой руке. У меня имеется в запасе целая вечность, а у тебя сколько, человек? Сколько тебе сейчас? Двадцать лет? Тридцать?

— Двадцать шесть, — пробурчал я.

— Смешно! Жестокая игра, и имя ей — век смертного, подвластного чарам времени. Так что пей своё винцо и ложись спать. И не задавайся глупыми вопросами. Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы ты мог тратить её на подобный вздор.

Что именно она подразумевала под вздором — познание окружающего, постановка нелепых вопросов или распивание вина и сон — я так и не понял. Мина ушла.

Проснулся утром в её гостиной на диване. Удивительно, кто-то позаботился и притащил меня сюда. Не сама ли знатная дама кровопийц? Наверно, я несправедлив. Не следует ставить на Мине клеймо прокажённой, всего лишь из-за того, что та — вампир. Вероятно, сказания о кровососах и впрямь преувеличены и разведены суевериями и предрассудками, как вино на плохих вечерних приёмах водой, в соотношении одна часть напитка на шестьдесят четыре пустого наполнения.

Голова моя звучала трезво, и похмелья не наблюдалось. Выспавшийся и одухотворённый, я намеревался отыскать свои покои, слегка позавтракать, и усесться за рабочий стол. И писать, писать, писать.

Приподнялся с дивана и с удивлением пробормотал:

— Надо же… даже сапоги сняли…

Из угла залы раздался тихий кашель, призванный послужить знаком того, что я находился в помещении не один. Испуганно обернувшись, приметил незнакомую фигуру, сидящую в кресле и глазеющую на меня с особым любопытством. Сочтя новенькую служанкой, я нечётко произнёс:

— Воды… мне бы сейчас воды.

Девушка нехотя поднялась на ноги и направилась к небольшому подставочному столику, а я тем временем, пока она занималась графином и кубком, принялся лихорадочно натягивать камзол и поправлять растрёпанные волосы.

Девица молча протянула мне кубок, и я прильнул к нему губами, жадно поглощая содержимое большими глотками.

Настал мой час изучать очередную обитательницу Эль’Кавре. Служанка оказалась довольно симпатичной. Скромно, но хорошо одетая, аккуратная такая, милая. Большие серые глаза, пухлые губки. Светлые волосы по плечи… и поднесла мне воды в момент острой необходимости. Подумалось, что всю эту луну я провел в каком-то дурном, нескладном сне, но вот очнулся от него, и жизнь вернулась в привычное русло. Может, комната выглядела непривычной, диван, на котором я спал, очутился непривычным. Но эта милая служанка с графином воды, охраняющая мой сон, казалась настолько привычной и знакомой, что становилось трепетно и тесно на душе, но, одновременно чуток не по себе. Она молча отстранилась и присела на прежнее место — в кресло, словно запрятанное в тёмном углу, как в тайник.

Её белокурые локоны, рассыпанные по плечам, стеснительные глаза, обрамлённые чёрными ресницами, бегающие туда-сюда, и непременно останавливающиеся на моём лице, но лишь на миг. Бледно-розовая, нежная кожа шеи, казавшаяся столь соблазнительной. Серебреный кулон, застрявший в ложбинке между грудью, натуго стянутой плотной тканью длинного платья, и поэтому выглядевшей маленькой и аккуратной, но не менее аппетитной от того… И запах, исходящий от девушки… сладковато-приторный, дурманящий запах… всё это одним мигом воскресило в моей памяти прекрасное утро, одно из тех, когда Дамала просыпалась раньше, и для того, чтобы разбудить меня, запускала свои пальчики мне в волосы, а потом нежно, еле заметно прикасалась губами к щеке. В такие дни я всегда просыпался довольным, можно сказать, умеренно счастливым. И счастье моё происходило от осознания того, что сейчас я возобладаю ей. Но…

Но, к сожалению, я не могу просыпаться с подобной мыслью здесь. Служанка недовольным, непонимающим взглядом следила за каждым моим движением. А я был страшно благодарен девушке. Не только за воду, но и за то, что она пробудила во мне столь сладкие воспоминания и позволила, хоть лишь в воображении, побыть недолго с ней.

Следом за такой нескромной мыслью, меня посетила следующая, многообещающая идея и я заговорил, отчаянно пытаясь состроить из себя «молодого господина». Которым никогда не являлся.

— Утро доброе, — проговорил я. Служанка, явно не одобряющая всякого рода беседы, потупила взгляд. — Как твое имя?

— Сайла, — холодно ответила она.

— Итак, Сайла. У меня к тебе имеется пара очень важных вопросов. Я полагаю, ты знаешь, кто я такой? — старался говорить, как можно серьёзней. Вдруг, она меня не поймет, или подумает ещё, что я шучу?

— Да, — равнодушно отвечала она, уводя взор в сторону. Подальше от моих нескромных глаз.

— Я прибыл в ваши края не ради удовольствия, но по делам. С важным поручением от самого Императора Ривер-Немма. И я подумал, возможно, ты могла бы мне помочь, просто честно ответив на пару вопросов.

Ответом мне послужило молчание. Ну раз не возражает, значит согласна.

— Ты родилась в Мирсварине?

Служанка лишь утвердительно кивнула.

Впрочем, и жеста мне хватит. Чудесно, хоть что-то из неё вытянул.

— То есть, ты служишь у Металлии?

— Да, — вновь произнесла она звонкое, привычное слово.

— И ты наверно знакома с делами владычицы замка… так расскажи мне, чем занимается твоя хозяйка? Ты говоришь на хатре?

Сайла предательски молчала, не желая становиться участницей беседы, которая постепенно превращалась в пустой, бестолковый опросник. Несговорчивая дама. Может, её просто запугали? Металлия кого хочешь запугает.

— Слушай, у меня серьёзное задание, я описываю быт и нравы этого… места… и у меня нет времени на всякие глупости и недомолвки. Если поможешь мне, то я заплачу.

Тут глаза девушки округлились, она открыла рот и начала хлопать им, как рыба на суше, испепеляя меня негодующим взором. Потом суетливо подскочила на ноги, подобрала подол платья, собралась было выбежать вон, но натолкнулась в дверях на Дамину. Прямо-таки налетела на неё.

— Извините, моя госпожа, — испуганно простонала служанка, поклонившись вошедшей.

Мина скорчила гримасу отвращения, но всё же выдавила из себя:

— Убирайся прочь.

Затем Манназ посмотрела на меня с осуждением и проговорила:

— Мало того, что пьёшь безудержно, ещё и к прислуге пристаёшь. Вон как напугал бедняжку.

— Нет, нет… я ничего такого не делал, — почувствовал, как вновь на лбу выступает холодный пот. — Не приставал к ней вовсе. Я просто… поинтересовался насчёт её жизни, спросил, что она знает о делах Металлии, говорит ли на хатре. Она лишь смотрела на меня, как зачарованная. А потом наоборот не смотрела… но ничего не сказала, кроме собственного имени! — я пытался вразумить суровую вампиршу, но голос мой дрожал, наравне с руками.

Мина окатила меня презрительным взглядом, тем самым, что был припасён специально для Сайлы и растрачен впустую, на назойливого смертного, не в меру любопытного и задающего слишком много вопросов.

— Постой, — тут я опомнился от наваждения. — Ты что, её за мной следить приставила? Всё ещё полагаешь, что я — ловкий воришка?

— Ловкий? Больно громкое слово, — насмешливо изрекла Дамина, продвигаясь вглубь гостиной.

— С такой госпожой, не удивительно, что прислуга боится рта раскрыть, — недовольно процедил я сквозь зубы.

Мина неодобрительно глянула на меня, подошла ближе и наклонилась над диваном так, чтобы я мог смотреть ей прямо в глаза.

— Сайла — моя личная служанка, изволь не допекать её своими бестолковыми расспросами. Она и без того занята, и работы у неё только прибавляется. И помни, что мои глаза хоть и чернее ночи, но днём тоже следят за тобой, обернувшись уже иным цветом.

Она развернулась и поспешила удалиться.

Очевидно, две госпожи замка — чёрная, двуличная Дамина и светловолосая, мрачная Металлия постепенно сходят с ума от скуки и безделья, и вот однажды они выбрали меня на роль маленькой, ручной собачонки. Теперь же играют со мной, забавляясь. Отвели мне центральное место в скверном развлечении, правила которого я так и не усвоил.

Или же, это просто некое колдовство! Чёрная магия, тёмный ритуал, где я — приглашённый гость, обречённый сложить голову и кости на алтаре богомерзких, порочных сил и устремлений. Раб, приготовленный в жертву неведомым, кровожадным божествам.

Если всё именно так — то я должен написать то, что узнал за вчерашний день. Подробно и тщательно, и найти способ отправить наработки в Лемн. Ведь имеется способ как-то отослать почту из Мирсварина в Империю?

Очутился в гнездовье лунгов и вампиров! Сложно поверить, что последние вообще реально существуют, вышедшие прямиком из древних легенд и сказаний. Прошлое, что смотрело на меня с пожелтевших страниц, обросло плотью и кровью, обернувшись правдой, у которой чёрные глаза.

И вроде бы, всё не так плохо. Да. Да-да. Я неплохо устроился! Проживаю в огромном дворце по имени замок, мне прислуживают очаровательные девицы, от которых веет сладостью и обаянием. Подносят вино, напитки, кушанья. Даже новой одеждой разжился! Разве так живёт раб, обречённый на смерть? Жертва жестоких чар?

Но, право, что может приключиться со мной, оберегаемым великими Имперскими богами? Весь прошлый год я исправно подносил дары и жертвы и Кенферону, и Шеррул. Ведь белый свет Бледного Суллуна по-прежнему во мне, где бы я не находился. Я знаю множество заклятий, способных отогнать злых духов и нечистые силы. Они помогут мне не стать жертвой чужого колдовства, и без всякого инородного майна!

Облегчённо вздохнув, я отправился на поиски отведённой мне комнаты, с твёрдым намерением описать всё увиденное и услышанное подробно и добросовестно. И отыскать верный метод отправить труды в Лемн, в Империю, дорогому Учителю.

Во множестве коридоров на этот раз разобраться оказалось легче, оттого ли, что стоял день, оттого ли, что я выспался и отдохнул. Из редких, длинных окон сочился холодный белый свет. Даже не выглядывая наружу, я сделал вывод, что сегодня пасмурно.

По пути я обдумывал сказанное Миной, и воображение рисовало мне ужасающие, отталкивающие картины, соперничающие с привлекательными и потрясающими. В конце концов, Дамина не предъявила никаких доказательств своему «происхождению». Я заметил удлинённые клыки, когда она злобно скалилась, но разве этого достаточно для того, чтобы прослыть настоящим вампиром?

Внезапно, впереди образовался яркий, бело-жёлтый свет, изливающийся потоками на мрачные коридоры. Я сильно удивился, даже испугался, и чуть попятился назад. Наконец, сияние отделилось от своего источника, и я уже мог разглядеть фигуру высокого человека. Он стремительно направлялся в мою сторону, и чем ближе подходил, тем больше я убеждался в том, что незнакомец вовсе не человек.

Широкоплечий, высокий, с длинными бледно-золотистыми волосами и резковатыми, но всё же прекрасными, чертами лица, он создавал впечатление скорее эльфа. Свет, исходящий от мужчины, обернулся всего лишь блеском его светло-серого плаща, пронизанного серебристыми нитями, и золотых волос. Одетый богато и многослойно, чужак статно выхаживал. Когда незнакомец прошёл мимо, мы встретились взглядом, буквально на мгновение. Но и этого хватило для того, чтобы красивый миф об эльфе развеялся, как утренний туман. Никакой он не эльф. Этот взгляд, проникновенный, ледяной, какой-то даже убийственный. Ярко-синие глаза, как имперская краска, известная тем, что никогда не выцветет на солнце. Два холодных, неживых, стеклянных глаза… Эльфу не могут принадлежать такие. Хотя, конечно, с эльфами мне не довелось ещё близко пообщаться. У незнакомца, во всяком случае, не было длинных, заостренных ушей, характерных эльфам.

Он прошёл мимо, не оборачиваясь. Не произнеся мне и слова, приветствия, не представляясь. Вскоре о блондине напоминало лишь лёгкое, едва заметное свечение вдали коридора, но и оно исчезло где-то за поворотом. Моя тревога же не исчезла. Как и холод, которым одарил меня этот гость. Будто он был вырезан изо льда.

Продолжил путь, хотя чувство тревоги и неприязни никак не могли покинуть меня. Наконец-то, обнаружив нужную дверь, я проник в комнату и приступил к работе. Радостной неожиданностью очутился завтрак, оставленный на столе.

В середине дня мне надоело корпеть над бумагами и картами. Да, собственно, и запасы сведений иссякли. Поэтому я занялся не менее «увлекательным» делом — подошёл к витражному окну, открыл его и принялся изучать местность. На террасу соваться не хотелось, наверно, холод остановил. Но ведь и открытое окно доставляло массу неудобств.

За террасой, там, внизу, раскинулся небольшой парк. Зелёная, все ещё сочная трава, редкие приземистые деревья и изумрудные кусты. По лужайке пролегала извилистая тропинка, выложенная крупными плитами и ведущая к маленькому прудику. Рядом с водоёмом находилась большая каменная плита, оборудованная под скамью. Мило. Смущало только одно — тишина. Не видно ни людей, ни животных, ни птиц. Мне вдруг привиделось, что на плите-скамье расположился тот странный подсвеченный незнакомец, высокий и весь белый. Тяжёлый, бархатный плащ синеглазого растекается по зелёной траве жидким серебром, волосы золотом блестят, и взор его устремлён на меня. Ярко-синие глаза. Неподвижные. Я вздрогнул.

Кто-то постучал в дверь, и, не дожидаясь разрешения, вошёл. Оказалось, что это та самая служанка, приставленная ко мне ещё вчера. Она суетливо подбежала к окну, небрежно отпихнув меня в сторону, и резко закрыла его со словами:

— Мечтаешь поветрие подцепить? А ну в сторону!

Я недоумённо посмотрел на неё, но протестовать не стал.

— Госпожа зовёт тебя. Немедленно, — твёрдо и беспрекословно объявила строгая Зэла.

Интересно, какая из двух?

Служанка выбежала из комнаты, будто на пожар опаздывает. Я отправился за ней, прихватив с собой наработки. Может, госпожа окажется в хорошем расположении духа и посодействует мне в отправке листов в палаты Лемна? Вскоре девушка распахнула передо мной двухстворчатую, тяжёлую дверь. Я шагнул вперёд, но неловко запнулся от волнения.

Оглядевшись, понял, что попал в библиотеку. И, позвольте заметить, это очутилась самая прекрасная библиотека, что мне довелось видеть. Даже лучше той, что находится в верховных палатах Империи. У меня дух перехватило. Я, как зевака и простак, стоял с открытым ртом и разведенными руками, и молча поглощал взглядом небывалую красоту.

Высоченные полки, набитые книгами, множество извивающихся лестниц и огромный письменный стол посередине, какие бывают лишь в залах для пиршеств у знатных господ. За одним из высоких стульев с узорной спинкой, придвинувшись к окну (которое, между прочим, замещало почти всю левую стену от пола до потолка) сидела Металлия и что-то увлечённо писала. Она даже не заметила меня.

Я скромно подошёл. Лунг показала жестом, чтобы я занял место напротив. Я повиновался. Некоторое время мы так и сидели молча. Обратил внимание, что она орудует не обычным гусиным, а каким-то особенно красивым пером алого цвета с золотыми и перламутровыми отливами. Я было протянул руку, чтобы прикоснуться к прекрасному, но госпожа резко шлёпнула меня по тыльной стороне ладони. Я опомнился и сжался от страха.

— Хватит, довольно, — сказала Металлия, не поднимая взгляда.

— Довольно… чего? — невнятно переспросил я.

— Довольно содроганий. Дрожь — удел звёзд.

Мы снова умолкли. Я посмотрел в окно. Вид из него открывался на тот же самый садик, что и из моих покоев.

— Ты нравишься мне, и мне не по нраву это, — усмехнулась Металлия. — Ты ничего не боишься. Тянешь свои длинные, жадные ручонки ко всему, что воспаляет в тебе болезненный интерес.

Да ну уж. Ничего я не боюсь. А кто же только что дрожал, как девка?

— Не боишься меня, по твоим же заверениям. Или же, то была ложь, и слово твоё ничего не сто́ит? — древняя сверкнула глазами.

— Но я… не…

— Ещё не утратил живости за свой короткий век. Но Мирсварин быстро стряхнёт с тебя прыть высокомерия и самодовольства, — она расхохоталась.

Да… Живости. Вот Дамина утратила. Я ухмыльнулся своей коварной шутке.

— И ты меня веселишь. Наверно поэтому ещё не утратил живости, — теперь ухмыльнулась она. Да, шутка Дрейк куда острее моей, тем более, свою я не потрудился озвучивать. — И, ко всему, ты упорно продолжаешь совать свой длинный нос в мои дела.

На этой фразе она отложила перо в сторону и пристально посмотрела на меня. Сейчас Металлия напоминала обычного человека, можно сказать, даже обычную женщину, с которой можно спокойно поболтать о всяких безделицах, не опасаясь за собственную жизнь.

— На тебе неплохо сидят мои наряды, — язвительно отметила она, игриво подмигнув.

От удивления я подскочил на ноги и почти неосознанно выпалил:

— Твои наряды?! Дак это что, женское платье?!

Моё возмущение не знало границ. Ведь в Империи никакой уважающий себя и собственное положение в обществе мужчина никогда не облачился в женские одежды.

— То-то я приметил, что камзол странно сидит в груди, — в один миг освободившись от гнева, пролепетал я, пристально осматривая ту самую упомянутую часть тела Металлии. — Так я, значится, шут, раз веселю тебя?

Дрейк лишь многозначительно промолчала, улыбаясь и вновь приглашая меня присесть.

— Я размышляла над твоей работой… над этим «исследованием», — проговорила она. — Спрашивай, покуда я свободна и имею толику времени. Лишь песчинку. Шут.

У меня было такое чувство, будто на меня вылили ведро ледяной воды.

— То есть… ты расскажешь мне что угодно?

— Что душе угодно, не расскажу. Но кое-что — вполне имею право. Другое же увидишь сам, если раскроешь глаза шире, и они не окажутся слепы, — отвечала Металлия в загадочной манере.

— У меня несметная куча вопросов! — одухотворённо вскликнул я. — Во-первых, я не совсем понимаю, кто такие эти… древние. Во-вторых…

— Лунги! Не утомляй меня в самом начале пути, — добродушно улыбнулась она.

— Постой, — я перебил Металлию, — может, одолжишь бумагу и перо?

Она посмотрела на меня с сомнением, но всё же протянула всё, что я попросил. Я радостно взглянул на алое перо. Прикоснуться к прекрасному…

— Лунги, — заговорила хозяйка замка, — великие и могущественные существа, высокое, красивые, статные, перворожденные. Те, которые первыми ступили на славные земли Мирсварина, жемчужины всего Митсила́на. Повелители колдовских чар, магического слова и властелины быстрых, верных, разящих клинков. Исследователи, первооткрыватели, строители, созидатели, изобретатели. Хозяева музыки и песен, толкователи пересечений путеводных звёзд, художники и чародеи. Маги.

— Маги! — воодушевлённо подхватил я. — Неужели я ознакомлюсь с магией на собственном опыте?

— Молись, чтобы этого не приключилось, — недовольно ответила мне собеседница. — Ведь магия порождается майном, страшной колдовской силой, необузданной и безразличной к жизни. Майн сводит с ума в один щелчок пальцами! — на этих словах Металлия так громко щёлкнула, что я подпрыгнул от удивления. — Но я не маг, не переживай.

— Немаг! — радостно повторил я, и она лишь рассмеялась.

— Светлого чела лунгов не касается почти никакая болезнь, их минует старость и смерть стороной. Но это не означает вовсе, что мы — поистине бессмертны. Вонзи в нашу плоть острый клинок, и рана затянется, не оставляя и следа. Время не пожрёт наше тело острыми зубами. Но сруби лунгу голову — и дело сделано, наступит печальный конец, обрывая бесконечно длинную нить жизни. Есть способы и пострашнее, не милосердные, чёрные. Например, огонь. Он пожирает всё, и лунгов, и эльфов, и людей. Огню нет дела до того, чьи кости распалят его костёр, подпитают неуёмный аппетит. Или колдовское пламя, что вначале сбрасывает разум в пучины безумия, и лишь затем приступает к поеданию тела.

— А что ты там говорила о своем деле? О Междумирье… Помнишь? — спросил я, жадно поглощая глазами и лунга, сидящую напротив, и листы первоклассной бумаги, пожертвованные мне.

— Думаю, для тебя не секрет, что помимо нашего, материального мира, существует ещё и Запределье, именуемое на хатре Реде́лом. Сокровенная цель для каждого лунга, идеальная мечта, где всё сущее сливается в единое целое. И попасть туда можно только лишь через Междумирье, населённое демонами и духами. Так вот моя задача — предотвращать проникновение в Митсилан таких созданий. Кровожадных, страшных, разрушающих всё живое на пути, поглощающих огонь жизни, чуждый им. Сеющих смуту и пожинающих смерть. Разорение.

— Демонов? Демонов из Междумирья, ты шутишь? — недоверчиво переспросил я, и собеседница покачала головой, отчётливо давая понять, что шутить не намерена.

Нет, я, безусловно, слышал истории от стариков, подозрительных путешественников, беспробудных пьяниц и маленьких детишек, что они якобы видели этих самых демонов воочию. Якобы. Читал различные отчёты и доносы, но, сам никогда не сталкивавшись с проявлением колдовства и потусторонних сил, никогда не верил в подобные россказни. С другой стороны — говорят, эльфы сильнее людей привязаны к Междумирью (в которое человеку попасть можно лишь после смерти, разделив долю бесчисленных призраков, минуя тем самым участь более завидную, как и менее — поля блаженства и жертвенник душ) и частенько их рассказы приводят именно туда.

— Взгляни на меня, — печально произнесла Металлия, заметив, видимо, моё постное выражение лица. — Что ты видишь? То, что ты видишь, заставляет тебя улыбаться? Стала бы я сочинять подобные истории, забавы ради?

— Нет, госпожа. Я верю тебе, — уныло отозвался я, почувствовав в воздухе некую тяжесть.

— В Империи нет червоточин, через которые сочится тчеланская скверна? — спросила она так, словно сама не знала ответа на данный вопрос.

Я затряс головой, подтверждая догадку древней.

— Не мудрено. Майн расплёскан по Мирсварину, и врата как-то сплетены с его течениями. Люди на севере забыли о своей связи с майном, убежав подальше от его первоистока. Забыли хатр, словно отрёкшись от всего того, чем не смогли управлять. Что не сумели подчинить собственной воле, ведь ни одному живому такое не по силам, верно?

Не поняв до конца, что именно Металлия подразумевала под управлением силами, я решил перевести разговор в более привычное для меня русло:

— Интересно, но если лунги — перворожденные, то почему тогда их язык, то есть ваш язык, не общеупотребляемый? Почему даже здесь, в Диких Землях, на нём говорят не все?

— Говорили когда-то. Но даже я не застала тех славных времён. Теперь же хатр — язык исключительно лунгов, тайный, на котором и они сами редко изъясняются, постепенно забывая его и замещая часлнатом. Язык личной переписки, родовой знати, управления. Но всё же где-то там, далеко, за пеленой времён. За покровами.

Я лишь удивлённо хлопал глазами и делал небольшие пометки. Что она сказала? Что не застала «тех времён, когда лунги изъяснялись на хатре»? Что это значит? Разве Металлия — не перворожденная древняя?

— Ладно, — сказала собеседница, — довольно с тебя на сегодня.

— Хм… — печально обронил я.

— Что? — спросила Металлия с несвойственным ей участием.

Я смутился.

— Что? — настойчиво повторила она.

— Послушай, Аман-Тар. Есть ли какая-то возможность отослать мои наработки в имперские палаты в Лемне?

— Оставь их здесь, — отягощённо, на глубоком выдохе, произнесла госпожа, указывая рукой на стол. — Я подумаю, что можно предпринять.

Сочтя, что тема отчего-то очутилась неприятной для Металлии, я решил не продолжать.

— Я видел странного человека, некого светящегося господина, — словно ненароком обмолвился я.

— Да. Светлый господин, — медленно и отчётливо произнесла древняя. — Это Мизраэль. Лунг, такой же, как и я.

Она увела взор в сторону и не произнесла более ни слова. Я решил, что беседа завершилась, и поднялся со стула. Сунул в карман записи и побрёл в сторону выхода, но Металлия неожиданно окликнула меня:

— Можешь работать здесь, если желаешь.

Желаю ли я работать в таком чудесном месте?! Я не желаю этого, это — моя заветная мечта!

Я поспешно удалился перетаскивать оставшиеся в опочивальне заметки и инструменты для письма в библиотеку. Когда вернулся, Металлии уже не было. Сел на её место. Бархатная обивка стула оставалась ещё тёплой…

Затем отправился в небольшое путешествие по залу. Водил рукой по бесчисленным книгам, покоящимся на полках и отсортированным по размерам. Вдыхал аромат бумаги, и чистых, плотных листов, оставленных без присмотра на подставке для письма. Обмакнул палец в чернила Мирсварина, совсем не такие на ощупь, как в Империи. Представлял, что лежу где-то на втором или третьем этаже библиотеки (которых вообще не существовало в действительности), обложенный дорогими книгами в изящных переплётах, украшенных золочёными буквами. Вот они, мои личные поля блаженства. Попал в счастливую загробную жизнь, не умирая.

К своему великому сожалению обнаружил, что многие тома и трактаты находились в плачевном состоянии. Никто за ними не ухаживал, не присматривал, не протирал заботливо пыль. Кажется, я сумею справиться и облагородить книгохранилище, приведя его содержимое в идеальный порядок. Работать в таком чудном помещении, не сказка ли? Роскошная библиотека, любимое дело, никаких рутинных занятий и обязанностей, что большее я мог просить у богов? Может, вот оно — моё место? Стоило лишь пересечь часть Империи, поскитаться по Безымянным горам, пару раз постоять на пороге смерти, и вот, я явился в назначенную Всевышними точку! Могу работать здесь, и отсылать исписанные листы в Лемн, в Палату Славословия.

Почти до темноты я просидел в библиотеке, не обращая внимания на жуткий холод. Мои пальцы деревенели, запястья ломило, но я не спешил подбираться к камину. Закончив работу, принялся рыскать по книжным полкам в поисках чего-нибудь интересного, но ничего не смог найти, что бы сумел прочесть. Все попадавшиеся под руку тома изливали на меня свод непонятных букв. Хатр? Или иной язык, из великой пятёрки Мирсварина? Возможно, в следующий раз приведу сюда Мину и попрошу её помощи, или Металлию, если на то пошло. И если лунг сохранит доброе расположение духа.

Пришлось распрощаться с идеей подчерпнуть знаний из центрального источника — книг, и я устало опустился на кушетку около камина и протянул руки к огню. Языки пламени лизали ладони, обжигая теплом. Я облегчённо вздохнул.

Следующие пару дней провёл в уединении, посвящая всё время книгам и своему исследованию. Не встречал ни Металлии, ни Мины, ни того странного господина с синими глазами.

Среди несметного количества томов откопал парочку, сочинённую на имперском. Ах, да, на часлнате. Я же теперь житель Мирсварина и должен изъясняться так, как делают это местные. Вернее сказать, трактат был написан не на чистом имперском, а на устаревшем диалекте восточных предместий Депринна, одного небольшого, но высокоразвитого городка, когда-то давно имевшего собственный стиль в искусстве, культуру и верования. До того, как Империя его поглотила, пережевала и превратила в часть себя. Благо, я прежде изучал забытые диалекты и наречия, и неплохо смог бы даже объясняться на них. Потому и книгу прочёл.

Произведение посвящалось очень странному вопросу — некому Покою. Столь необычных вещей мне ещё не доводилось разбирать, но в книге говорилось, что каждый лунг и почти каждый знатный и благородный выходец из Мирсварина непременно должен посещать этот «Покой». Добиться особого состояния сознания, позволяющего окунуться в зачарованный мир видений отнюдь не просто. Но, поскольку в трактате имелись чёткие советы и руководства, как это сделать, я почувствовал себя обязанным попробовать.

В тот же вечер принял удобное расположение в кресле посреди своих покоев, и собрался «в путь». Ничего не получилось, разумеется, но спать я отправился с твёрдым намерением разок, да и достичь этого загадочного состояния. Не помешает обратиться за помощью к Металлии, лунгу, средоточию колдовской силы и духовной мощи.

Утром до меня дошли известия о том, что госпожа на время покинула замок, и теперь все его обитатели оказались предоставленными себе самим. Лишённый какого-либо надзора и опеки, я решил прогуляться до близлежащей деревни, что находилась совсем недалеко от Эль’Кавре. Покинул чертоги лунга через чёрную дверь на кухне, как и полагалось рабу. Правда, я уже избрал себе новую роль — хранитель великой библиотеки древних! Жаль только, никто ещё о ней не слышал.

Спустился с небольшого холма, на котором раскинулся Эль’Кавре, и вот уже очутился в предместьях деревни, довольно обширной. Имелась здесь и водяная мельница, и непритязательный храм, возведённый в честь некого Латтола, местного людского божества, и таверна. Жители занимались по большей части возделыванием близлежащих полей, разведением овец и крупного рогатого скота.

Именно в таверне я и собирался выведать что-нибудь у селян, о Диких Землях, укладе жизни, верованиях. Но, главное, о своей госпоже. Последнюю мысль я долго пытался отодвинуть на затворки сознания как недостойную. Но, стоя на мощёной (!) улице под деревянной вывеской, украшенной неприметным колоколом и гласящей: «Звонкий зов», ощущал всё большую навязчивость той. Именно о госпоже и следует расспросить местных в первую очередь! Ведь что может интересовать моих читателей, как и верховные ведомства, больше, чем лунги? Правда ли всё то, о чём толкуют в Империи?

Конец ознакомительного фрагмента.