Обжигающий след. Потерянные

Анна Невер, 2023

Быть рядом с любимым, но не иметь возможности коснуться. Смотреть, но не в силах сказать ни слова. Что это, как не насмешка злой судьбы?..Тиса и Демьян – потерянные. Для мира, для судьбы, и друг для друга. И пока они пытаются найти дорогу к самим себе, некто таинственный собирается отнять у них будущее, призвав в подмогу безглазую свору невиданных существ.

Глава 11 — Проблеск успеха

Старый парк безмолвствовал, кутаясь в сумерках раннего утра. Девушка миновала кованые ворота с ржавыми, местами погнутыми, зубьями и медленно двинулась по вишневой аллее вглубь парка. Под ногами мерно хрустел снег, с небес срывалась ледяная крупа. Тянущийся по бокам разросшийся вишняк, укрытый рваной снежной шалью, словно недоверчиво прислушивался. Мало кто вторгался в такую рань в его владения. Это центральный городской парк всегда полнился людом, его дорожки чистились совками по зиме, а лавочки имели кованые завитки и звериные лапы вместо ножек, а этот на окраине города интересовал жителей лишь с весны, когда снег сходил ручьями, ветви покрывались изумрудной листвой, а на прогалинах расцветали куртины подснежников. Тогда у ворот теснились запряженные коляски, по аллее прогуливались статные кавалеры и барышни с кружевными зонтиками, желающими романтичной прогулки. Нынче пришедшая в парк незнакомка была одна. Она медленно брела по длинной дорожке, созерцая зимний наряд деревьев, и остановилась у старой корявой вишни на повороте аллеи. Ладонь в перчатке погладила черную кору. Девушка прислонилась к стволу и закрыла глаза. Шепот, что срывался с девичьих губ, слышала разве что старая вишня. Дерево сочувственно покачивало верхушкой.

Когда совсем рассвело, Тиса с сожалением покинула понравившийся ей парк. Душа будто омылась ледниковой водой и взбодрилась. Что бы не преподносила жизнь, надо воспринимать это как урок, и только так. Рич исчез из ее жизни, зато он вернулся в родную семью, и она рада за него. Пусть вэйн еще владеет ее своевольным сердцем, но ее разум принадлежит ей, и он сможет справиться с запретными порывами. А в парк надо бы наведываться почаще.

На подходе к дому Кадушкиных, Тису обогнали сани. Каурая лошадка повернула, и повозка встала у соседских ворот. С саней выбралась пара — судя по богатым норковым воротникам, видимо, те самые Вениамин и Матрена Голиковы, владельцы скорняжной лавки, о которых толковала Никифоровна. Тиса поздоровалась и удостоилась скупого кивка Матрены. Чубатый с подкрученными усами Вениамин улыбнулся молодой соседке, но тут же получил локтем в бок от жены. Дородная, как баба на чайнике, Матрена чуть ли не за шкирку ухватила супружника и потащила благоверного в дом.

Тиса пожала плечами и тут же забыла о странной парочке, так как из калитки нос высунул Устин и тут же юркнул обратно. Так! Она еще за проказы с ним не поговорила.

— Устин, подожди! Я хочу с тобой поговорить.

Войдя во двор, Тиса застала хозяйского сынка с косточкой в руке. У ног мальчишки вертелась белая собака, виляя тонким хвостом:

— Куси ее, Силач! — с уморительной серьезностью приказал Устин. — Куси, кому говорю!

Но пес слушаться не собирался — худющий с рыжей подпалиной на белом боку, он неотрывно наблюдал за костью в руке мальчишки и облизывался.

— Мне кажется, эта кличка не совсем ему подходит, — усмехнулась Тиса.

— Не ваше дело, — убедившись, что проделка не удастся, Устин обижено буркнул: — Эх ты, предатель! — и бросил кость псу.

Подачка была поймана на лету и проглочена за долю секунды. Мальчишка подхватил пса на руки и давай бежать.

— Устин, зачем ты так? — вдогонку ему крикнула новая жилица. — Я же тебе плохого ничего не сделала. Или я не права?

Ни ответа не привета, что в колодец кричать.

Позже после стирки Тиса вывесила мокрое на улицу, в том числе и свою теплую косынку, которую решила освежить. В остатке дня с завидным упорством штудировала шуйские мечтания, заставляя себя из раза в раз представлять свою скромную персону ясным солнышком. Бред. Но если учитель считает, что он может ей помочь, то она, изнань возьми, будет им заниматься. После сцены с соблазнительной кочевницей, ее рвение расправиться с нежелательными видениями прибавилось втрое.

Утомленная частыми поисками последних дней, Тиса уснула крепким сном, что даже не слышала, как ночью разгулялась вьюга. А та выла в печной трубе, скрипела ставнями, посрывала с веревок стираное белье. Поутру пришлось собирать в таз и развешивать на дверях и кроватных спинках. Благо, на урок нынче не к восьми часам как раньше, а к одиннадцати. Тиса успела и выспаться, и позавтракать, и одеться неторопливо.

Девушка замыкала флигель, когда услышала хлопок хозяйской двери. Алевтина с очередной большой корзиной наперевес выпятилась на крыльцо. Составив на перила ношу, она ловко надела рукавицы, а завидев постоялицу, окликнула:

— Вы на улицу, Тиса Лазаровна? Погодите, я с вами!

Женщина принялась давать наставления дочери, стоящей в сенях. Девчонка, кутаясь в огромный шерстяной платок, достающий уголком ей до колен, недовольно кивала.

— Следи за Устинкой, чтобы не баловался. Хватило мне от Голиковых выслушивать, как он их петуха снегом закидал!

— Ага! Уследишь его… — скривилась девчонка в ответ.

— Постарайся, доча! И еще сбегай в едальную, гречки купи. Вот тебе копейки. Отцу, смотри, не давай!

Натка ковырнула пальцами пару прыщиков на лбу, пока мать по рукам не стукнула:

— Не дави, а то еще больше вскочут! Дай взгляну.

— Ну, ма! — хныкнула девчонка и, застеснявшись постоялицы, увильнула от рук матери.

— Не малюй больше той пакостью щеки. И вообще, Натася, не рано ли взялась лепоту наводить?

Девчонка не ответила.

— Ладно, — махнула рукой Алевтина. — Иди в дом, ноги застудишь. Спасибо, что подождали, Тиса Лазаровна!

Алевтина повесила на локоть корзину. И вместе с постоялицей потопала со двора.

Из будки, стоящей возле сломанной телеги, к ним выскочил знакомый белый пес с рыжим пятном. Он вилял хвостом, как ветрило в ураган, но подойти близко не решался. Черный собачий нос втягивал запахи выпечки из корзины.

— Вот еще приблудный цуцик на мою голову, — пожаловалась Алевтина. — Устька приволок, откель не пойми. Корми теперь этого блохастого, — посетовав, Кадушкина, однако вынула пирожок из корзины и бросила псу. — А вы не желаете пирожка, Тиса Лазаровна? Возьмите-возьмите, скажите, как вам начинка. Печенка, картошечка, лучок.

Пирожок оказался душистым, еще горячим и бесподобно вкусным, о чем Тиса и поведала хозяйке к довольствию последней.

За разговором дорога показалась недолгой. Войнова договорилась, что приобретет еще дров, и Аля обещала растормошить Гишку на их колку. Узнала, что обычно на Сотворение на площади у городского театра разворачиваются большие гулянья и ярмарка. В этом году колдуны снова наколдуют ледяные горки, на которые со всей округи кататься приедут. А еще Алевтина охотно рассказала, как вчера относила сдобу к ее бывшим хозяевам. «Баре живы-здоровы», и чуть ли не каждый вечер устраивают званые вечера. Слуги шепчутся о скорой помолвке их дочери Елизаветы Львовны и губернатора Эраста Проскулятова.

— Представляю, какая свадьба пышная будет! И заказ большой наверняка! — Алевтина мечтательно цокнула языком.

А Тиса подумала, что упаси Единый от такой великолепной партии. А Лиза-то какова? Крутила одним, а идет за богатого. Вот уж где искренности не ищи.

На мосту на сей раз Войнова лишь окинула молочные берега Патвы взглядом и потопала вслед за хозяйкой. На Сапожной женщины расстались. Снова повалил снег, вмиг окутав город белой пеленой.

Ближе к центру идти стало легче, так как тротуары с раннего утра вышли чистить совками дворники. Хотя с такой метелью вскоре снова навалит. Плохо, что свою косынку пуховую она так и не нашла среди высушенного после стирки белья. Жаль. Тонкий шарфик, что на ее шее не спасал от холода, и за шиворот то и дело попадал снег. Тиса привычно миновала ворота с чугунной старушкой Евсифоной, не заметила, как обогнула главное здание и двинулась дальше в глубь сквера. И почему она не пожаловалась хозяйке на Устина? Ведь собиралась. И не стала, решила не расстраивать Алевтину.

— Тис-с-сия, помоги мне! — неожиданно донес ветер, и девушка вздрогнула. Огляделась — никого. Лишь… черное здание расколотого надвое общежития виднелось за снегопадом.

— Помоги-и! — снова прошелестело жалостливо. — Поднимись сюда-а.

«Манила» — догадалась Тиса. По спине пробежал холодок — пробежал и исчез, как и не было. На развилке снежных тропинок девушка свернула в сторону старого корпуса и неожиданно уткнулась на своем пути в дворника, которого удивительным делом не заметила ранее. Григорий неторопливо расчищал дорожку деревянной совковой лопатой.

— Здравствуйте! Вы ее слышали? — взволнованно спросила Тиса мужчину.

— И вам не болеть, барышня, — разогнул спину мужчина. Он оперся на черенок лопаты и поправил шапку-ушанку, рассматривая неожиданную собеседницу. — Когой слышал?

Тиса подняла взгляд на старое общежитие и прикрыла рот ладонью. В проеме трещины, держась за ее края, стояла женщина в длинной белой сорочке. Судя по лицу — молодая. Белокожая до синевы. Коса растрепанная, словно из инея соткана. И верно, весь образ женщины имел неясные расплывчатые очертания. Призрак, самый настоящий.

— Её, — прошептала Войнова и указала на привидение. — Вы видите?

В этот момент женщина в белом протянула руку и поманила Тису. «Пожалуйс-ста, приди» — тихий шепот.

— Ох, ежкин кот! Это ж Манила! — брякнул дворник и давай знамения святые на себя накладывать. Призрак покачал головой и растворился на глазах. А Григорий схватил за руку девушку и поволок прочь от здания. — Вы говорите, она вам что-то баяла, барышня?

— Прийти просила, — пролепетала Тиса.

— Не слушайте ее! — воскликнул Григорий. — Утащит наверх и сбросит, как пить дать! Нужно бы Мо Линичу порассказать, уж при белом дне бродит чудище! А детки-то вокруг, как бы лиха не приключилось!

— А Манила правда кого-то… — Тиса запнулась.

— Правда-правда, барышня. Не при мне дело было, а вот Кряжкин, что до меня тут сторожевал, так и сказал: убилась здесь девица!

Григорий постращал еще Тису для порядка, проводил до нового общежития и распрощался.

В парадной общежития Войнова неожиданно наткнулась на Климентия и еще двоих мужчин. Учитель, судя по недовольному виду, оказался не в духе и выпроваживал посетителей, не желающих уходить.

— Пожалуйста, сударь искун! Коровка с телком пропала! Увел кто-то! Помогите найти! — цеплялся за рукав Ложкина мужичок в овечьей шапке.

— Говорю же вам, я животных не вижу!

— Мне бы за новорожденного внучка бы узнать, уехала дочь на сносях в Багряновцы. Это село близ Белограда. Поди разрешилась уже! Прошу вас, Климентий Петрониевич! Вы же видящий! Я заплачу, вот, — второй горожанин тряхнул звонкой мошной перед носом Ложкина. Лучше бы он этого не делал. Ложкин еще пуще насупился и выпроводил мужей в одну минуту.

— Неугомонные, — выдохнул видящий, переводя взгляд с тетки привратницы (которая тут же сделала вид, что занята только вязанием) на Тису. — Вы опоздали! — заявил блондин. Мужчина развернулся на каблуках и зашагал в сторону клуба. Его ученица без пререканий последовала за ним.

— А почему вы не захотели им помочь? Вы же видящий, — задала все же вертящийся на языке вопрос Тиса, переступая порог клуба. И тут же поймала на себе укоряющий взгляд Клары, стоящий в дверях опытной.

— Как и вы, — усмехнулся учитель. — Не знал, что вы так сердобольны, Тиса Лазаровна. Но не расстраивайтесь. Вы сами сможете помочь им, если, наконец, научитесь управлять даром.

Из опытной, потеснив Клару, выглянул неунывающий Строчка и подмигнул Тисе. Люсенька же обняла прибывшую, предложила как всегда свою теплую шаль и горячий чай, но Клим не позволил расслабиться, заявив, что чаи следует распивать после выполненных занятий.

Тиса послушно прошла в кабинет.

Блондин сел за стол и подпер подбородок кулаком в ожидании. Зеленые глаза наблюдали за тем, как ученица выуживала из сумки на стол писчие бумаги и брошюру мечтаний.

— Пробовали мечтать?

— Да, — слабо улыбнулась Тиса. — Только не уверена, что все верно получается. Порой воображения недостает. Например, когда надо представить, что из моего лба расходятся лучи, на миллионы верст округ. Не могу никак. Это же очень далеко!

— Ох, Тиса Лазаровна, — вздохнул учитель. — Обычно девицам не представляет сложности впадать в грезы, но вы, по всей видимости, редкое исключение.

— Встаньте, пожалуйста, — сказал учитель, и поднялся сам. Подошел ближе. — Есть одно упражнение. Смотрите, вот здесь, — он тронул пальцами свои виски, — есть точка, в которой биение сердца ощущается сильнее всего. Шуйцы называют ее «Нцы-Ду» — «освобождающая». Отвечает за нашу свободу воображения. Вы не там держите пальцы! — цыкнул Клим. — Позвольте показать?

Тиса кивнула и ощутила на своих висках легкие прохладные пальцы Ложкина. Учитель прикрыл глаза, прислушиваясь к ее пульсу. А девушка впервые разглядела учителя. Правильные черты, выразительная линия губ. Тиса отвела взгляд. Все же странно. Чужой человек и так близко. Она заставила себя не думать об этом, довериться учителю, как лекарю и сосредоточиться на упражнении, которое хотел он показать. Ложкин переместил подушечки пальцев чуть ниже.

— Ваша Нцы-Ду именно здесь. Смотрите. Давите на точку, ждете секунду. Отпускаете на три счета. Давите две секунды, снова отпускаете. И так далее до одиннадцати секунд. Затем обратно.

Дверь неожиданно открылась, впуская Клару.

— Клим! Прости, там образец, не пойму с какой партии… — на этом речь Клары осеклась. Брюнетка замерла, раскрыв широко глаза.

Тиса непроизвольно отступила, осознавая, как выглядела со стороны. Климентий был рядом и держал ее лицо в ладонях, тут и подстрекать воображение давлением на Нцы-Ду не надо. И так галопом поскачет. Войнова открыла было рот, чтобы объяснить, но брюнетка, сказав, что ее вопрос подождет, удалилась.

Климентий же будто и не заметил неудобства, закончил объяснение.

— Вы поняли, или еще раз повторить?

— Нет-нет. Все понятно, спасибо, — поспешила заверить учителя Тиса.

— Тогда приступайте. Повторите три раза это упражнение. Затем перейдите к мечтаниям.

Итак, пока Клим просматривал свои бумаги, Тиса десять минут давила себе виски, затем полчаса представляла себя светящимся ежиком с лучами вместо иголок. Да-а. Ганна и так об ее вменяемости беспокоилась, а узнай, чем она тут занимается, точно решила бы, что подруга окончательно сбрендила на злой чужбине.

Однако то ли время настало, то ли мечтания с Нцы-Ду подействовали, но при очередной пробе увидеть Строчку — она увидела именно Виталия Стручкова! Слава Единому!

Туман долго мариновал ее и… выбросил в гостиную клуба!

Зрение Виталия было необычным, и пришло понимание — дело в очках. В ее руках порхало перо, выводя на бумаге строчку за строчкой. Текст о земляных пластах и подземных реках.

Тиса мысленно ликовала своей победе! Она больше не улетит к вэйну! Она не будет больше страдать, наблюдая его жизнь… о-ох… зачем она о нем подумала? Нет-нет, только не это!

Гостиная наполнялась туманом. Миг — и комната скрылась в белой дымке, как прохудившаяся лодчонка в океане. Еще миг — и несносный дар ее выбросил… на влажный истоптанный снег у порога серого здания казенного вида.

Ее хлопал по плечу Агап Фомич. За спиной лекаря стояли крытые большие сани, запряженные парой гнедых. На козлах сидел молодой кучер в драповом мундире.

— Мой лекарский корпус и привычная работа — это все, что нынче мне надо. Не серчай на меня.

— Не спорю, я рассчитывал встретить с тобой сотворенские. Но понимаю, хоть и грущу. Прости, отец, доставить тебя лично до Увега не могу.

— Что ты, — отмахнулся старик. — Достаточно, что ты всю Ижскую вэйностражу из-за меня взбаламутил. Куда ж еще больше? Итак, как император в удобствах поеду, — старик качнул головой в сторону саней.

— Знаешь, — Демьян перевел взгляд на зарешеченные окна здания. — Тиса так и не вернулась в Увег, хотя прошло уже тридцать девять дней. Значит, я просчитался и есть другая причина ее отъезда? — вэйн снова взглянул на старика.

— Дема, — вздохнул старик. — Поверь, я не скрываю. Девчонку тогда было не узнать, молчала, упрямая, как сыч. И сдается мне, что ты сейчас знаешь больше моего. Я прав? — хмыкнул старик.

— Но не причину, — покачал головой вэйн.

Тиса почувствовала, как ее душу снова охватывает смятение. Нет, определенно нужно с этим бороться.

Прощание завершилось короткими объятиями и обещаниями встретиться. Тиса смотрела вслед саням и разок махнула рукой вэйна. Казалось, сейчас бы дар отпустил бы ее, но он вцепился в нее, как щука в хвост плотвы и отпускать не собирался. Демьян вошел внутрь здания, поднялся по лестнице, говорил с людьми о скором переходе из Ижеска в Крассбург, но Тиса не вдавалась в подробности, стараясь отрешиться от чужой яви и терпеливо ожидая конца вынужденного плена.

Вскоре главвэя вежливо пригласили войти в арку. И подхваченный тянущей легкостью вэйновского перехода колдун перенесся в столицу, а именно, в оживленную портальную ССВ. Откуда последовал уже знакомым Тисе путем по темно-зеленым ковровым дорожкам в собственный кабинет.

В приемной вытянулся Мокий, прижимая к груди очередные подлежащие рассмотрению бумаги.

— Что там сегодня? — бросил вэйн, стягивая с плеч пальто.

— Собрание выписок Хорнодарского округа за последние четыре месяца с отметками всплесков вэи, как вы просили. И еще вот. Пришел ответ, Демьян Тимофеевич. По внеочередному расследованию. Раскрыть конверт и зачитать?

— Не надо, — поторопился отказаться колдун. — Дай-ка мне. — Демьян забрал бумаги и какое-то время смотрел на запечатанный конверт с печатью ССВ. Тиса уловила, как гулко застучало сердце в его груди.

Решившись, вэйн подцепил клапан загадочного конверта, но в следующее мгновение замер, будто прислушиваясь к себе, обернулся:

— Мокий, давно меня ожидает посетитель?

Тиса сперва решила, что имела место ошибка. Ведь когда колдун вошел из приемной в кабинет, то он оказался пуст. Однако глаза быстро сфокусировались на крупной черной птице, начищающей длинный клюв на карнизе за окном.

— К вам Грач, — подтвердил Мокий, уже час ждет.

— Отлично. Явился, наконец, смоляной нос, — усмехнулся Невзоров. — Мокий, сделай-ка нам, кофе для меня и чай с калиной для гостя.

Оставив бумаги на столе, Демьян поддел щеколду форточки и распахнул ее. Грач тотчас влетел в кабинет и шустро спланировал на сидение кресла. Птица гаркнула приветственно, распушила перья, блестя бусинами глаз. Оборот произошел так же быстро, как и у Рича. И на кресле за мгновенье появился сидящий на корточках седой, хоть и не старый, мужчина с выдающимся горбатым носом. Одет он был не по погоде легко — мятый черный сюртук. Под ним — несвежего вида и, наверно, все же белая в прошлом, манишка, надетая на голое тело.

— Значит, это правда. Ты и в стратегическом? — произнес хрипло Грач, прочистил горло и продолжил отрывисто, словно учился заново владеть голосом. — Не скучно в четырех стенах, опервэйн? Клювом клянусь, я бы сдох в неволе!

Оборотень свесил ноги, усаживаясь по-человечески в кресле.

— А я этого тебе и не предлагаю, — Демьян сплел руки на груди и присел на край стола. — Тебе бы помыться, вольный птах, а то в полях своих совсем забыл, что такое чистоплотность.

Грач отмахнулся:

— Успею еще вспомнить, — и широко улыбнулся, увидев Мокия, вносящего поднос с парой чашек и вазочкой, наполненной горкой кускового сахара. Не успел парень выйти, как Грач схватил чашку чая с калиной и жадно отхлебнул.

Демьян какое-то время тоже потягивал густой горький кофе из своей чашки, наблюдая за щурящимся от блаженства знакомым, затем приступил к разговору.

— Ты мне нужен, Зосим, — и убедившись, что Грач, наконец, внимает, продолжил. — За мальчишкой одним присмотришь, из кочевников. Табор стоит в Локотне. Сдается мне, очень скоро за ним придут. Почти уверен в том, что это будут люди Бут-Шеро.

— Правящего совета кочевников? — шмыгнул разогретым от напитка носом Грач. — А с чего такая честь пацану?

— Он ваших кровей.

— А ипостась? — заинтересовался Зосим.

— Медведь.

— Неплохо.

— Да, — Демьян постучал пальцами по столу. — И придут за ним скорей всего тоже ваши. От тебя требуется сообщить мне сразу же, как только высокие гости появятся в Рупув.

Грач кивнул:

— Сделаю, главвэй, — он вдруг дернулся, изогнул неестественно для человека шею, затем поднял руку и носом почесал подмышку.

— Иди-ка ты в баню, милейший, — скривился Невзоров. — Потом обязательно поешь и спать. Вот ключи, можешь воспользоваться моей служебной квартирой. Завтра вылетишь.

— Спасибо, Демьян! — поблагодарил от души оборотень. Он поднялся с кресла, на сей раз почесывая пятерней шею.

— Не за что. Ступай уже, что ли.

***

Она очнулась на диванчике гостиной. Стоило чуть пошевелиться, как разболелась и закружилась голова. Когда же ее прекратит одолевать слабость после поиска? Климентий говорил, это пройдет, если чаще пользоваться даром. Куда ж еще чаще? Итак она ежедневно в чужих телах пребывает, себя бы за тем не забыть.

Тиса огляделась, не обнаружив никого кроме себя в гостиной. Пока пребывала в видении, кто-то заботливо подложил ей под голову подушку. Ноги окутывал шерстяной плед. Должно быть, Люся, добрая душа, позаботилась, вновь решив, что она мерзнет. Спасибо ей.

Видящая закрыла глаза, вспоминая последнее видение.

Демьян уверен, что за Ричем должны прийти оборотни из Бут-Шеро. Почему? Он оборотень, да, но он же еще ребенок. Зачем он им? Нехорошее предчувствие стеснило грудь. Боже, она далеко и ничем не сможет помочь.

— Демьян, ты обещал позаботиться, — прошептала Тиса, как молитву. — Ты обещал.

Имя вэйна, произнесенное вслух придало уверенности. Да, колдун присмотрит за Ричем и не позволит случиться худому, без сомнения. Что греха таить, с этим человеком она всегда чувствовала себя надежно.

Тиса глубоко вздохнула и отвернулась к спинке дивана.

Демьян признался Агапу, что его беспокоит ее долгосрочный отъезд, и вэйн не понимает причины, что ее удерживает на чужбине. Все верно. Только Ганна знает, что ее погнало из дома жгучее желание — перестать видеть колдуна в навязанных даром видениях. Единый, помоги скорее разрешить эту проблему.

«Я боюсь, — прошептала девушка, — с каждым новым видением боюсь, что это мое желание изменится на прямо противоположное».

Чем дальше, тем опаснее становятся для нее эти полеты к вэйну, тем труднее удерживать сердце в узде. Оно же не понимает, что приворожено.

Войнова заставила себя сесть. На столике белела стопка исписанных листов и потрепанная на углах обложки книга с названием «Недроведение», та самая с которой списывал текст Строчка. А ведь у нее получилось вначале увидеть Виталия. Точно. Получилось! Нужно сообщить Климентию Петрониевичу об этом.

Нетвердым шагом Тиса направилась к закрытой двери кабинета и, добравшись до нее, прикоснулась плечом к стене. За дверью слышался разговор. Ложкин говорил с Кларой. Тиса собиралась постучаться, но вдруг поняла, что речь ведется о ее солнечной персоне.

— Слепые вы, — иронизировала Клара. — Эта якобы видящая крутит вами. Тобой, Строчкой и Люськой. Придет, выспится, краса спящая. А рыцари ее с кресла на диван перетаскивают. Ха-ха. Хорошо устроилась! Она не искун, Клим, я в этом уверена! Есть хоть одно доказательство в обратном?

— Клара, она платит большие деньги за обучение. Зачем по-твоему? — голос учителя выдавал раздражение, но в целом казался спокойным, будто Ложкина в сей момент занимало нечто другое, а брюнетка досадно отвлекала.

— Ради показухи, конечно! Неужели не понятно? Чтобы пальцем на улице показывали: смотри-ка видящая пошла, — стараясь придать голосу непринужденный доброжелательный тон, продолжила убеждать Клара.

— Чушь. Она видит, — буркнул блондин, — просто пока избирательно. Настроена только на близких и это ослепляет ее. Как, если бы смотреть на солнце, и не видеть окружения.

— Из чего ты сделал подобный вывод? С ее слов? — фыркнула девушка. — О Боже, откуда такая наивность? Люси заразила? Ты же не хотел брать учеников, Клим. Сам говорил — обуза на твою голову. У нас дел невпроворот, а ты возишься с ней, только время тратишь.

— Мо Ши надавил на меня и… Постой, а Рюмов вернул инвентарь? — обеспокоенно произнес Климентий. — Его артель больно шельмоватая. Запиши, надо сходить на склад, перепроверить.

— Ты не слушаешь меня, Клим! — воскликнула обиженно девушка.

— Клара, — перебил строго блондин. Похоже, его терпение истощилось, — осторожней с образцом, верни на место, пока не разбила. И хватит пустомелить. Позволь мне самому решать, кого учить, а кого нет.

Клара не ответила, вместо этого вышла из кабинета, чуть не набив лоб, стоящей у двери Тисы. Она бросила в девушку убийственный взгляд, и унеслась в опытную.

«Боже, как неудобно», — подумала Тиса, представ пред зелеными очами учителя.

Но Климентий, будто и не было только что обличительной речи, отнесся к ученице дружелюбно. И даже порадовался успеху последней, сказав, что они двигаются верным путем.

— Вы собираетесь далее учиться, Тиса Лазаровна? — спросил Ложкин напоследок, закончив перечислять домашнее задание.

Конечно она собиралась. После этого проблеска успеха со Строчкой, тем более!

— Тогда не забудьте оплатить занятия.

Это называется — с небес на землю. Промямлив в ответ, что сегодня как раз внесет нужную сумму, отправилась пить чай со Строчкой и Люсей. Последняя, прознав, что видящая пришла в себя, принесла-таки самовар в гостиную. Клара и Клим от чая отказались, сославшись на множество дел. Возможно, к лучшему.

Разговор повелся легкий. Ее поздравили с первым успехом. Затем заговорили о предстоящих праздничных днях и благотворительном концерте, на котором соберутся сливки местного общества, и вскоре Тиса даже согрелась в теплой компании. И даже не заметила, как пообещала, что тоже придет на концерт поддержать мужчин. Люся обняла видящую за плечи.

— Тиса, приходи обязательно. После концерта вместе пойдем на ярмарку, а потом будет праздничный вэйновский салют! Это так прекрасно! — сложила ладоши Люсенька.

— Если наш толстяк-погодник с теткой Агатой расщедрятся к-как в прошлый год и наплетут наклад, — усмехнулся Строчка, ломая в пальцах бублик и засовывая половинку себе в рот.

— С кем, с кем? — переспросила Тиса. Она замерла с блюдцем в руках, услышав знакомое имя.

— С Агатой, — повторил Строчка с набитым ртом.

— Это почтенная вэйна, — объяснила Люся. — В городе ее все знают. Я всегда беру папе растирку от боли в спине в лавке Агаты Федоровны. У нее и цены не кусачие. Знаешь, это на Боровой.

Люся продолжила объяснять, а Тиса неожиданно для себя впервые серьезно задумалась, о возможности работать у вэйны.