Доброе утро, Царь!

Анна Мистунина

Если ты наследница главного летописца, если все тайны древнего города к твоим услугам – будь осторожна. Остерегайся пыльных рукописей и старых заброшенных подземелий. Зачем тебе знать, чья тюрьма спрятана глубоко под древним храмом? Зачем тревожить его сон? В древности его звали Кровопийцей, Царем всего мира и даже богом. Твои предки дорого заплатили за свободу от его владычества. За тысячи лет его имя стало сказкой – жестокой и пугающей.Но теперь он проснулся. Он знает, кто ты. Он зовет тебя.

Глава 4. Брат и сестра

Наследница одного из Девяти Домов — звание официальное и весьма обязывающее. До сих пор собственная жизнь казалась Иарре просто невыносимо размеренной и упорядоченной, как будто вся она проходила под знаменем «достоинства Дома». Достоинство Дома требовало получить блестящее образование во всех сферах, считавшихся принадлежностью Синих, и постоянно совершенствовать свои знания. Достоинство Дома заставляло проводить в библиотеке большую часть того времени, что не посвящалось обучению, быть в курсе всех главных новостей Арша, присутствовать на приемах и представлениях и никогда не давать повода говорить о себе иначе, кроме как о благонравнейшей из девушек высшего сословия. Но при всем этом у нее находилось время для веселья и даже для любви. Раньше, но не теперь.

В первый раз, когда дед наконец позволил ей выйти на улицу и нанести визит подруге, дочери смотрителя главной городской обсерватории, у дверей Иарру поджидали носилки.

Она застыла на месте при виде такого новшества. Восемь дарастанских рабов — полуголые тела лоснятся на солнце, на лицах никакого выражения, как и положено вымуштрованным слугам, — неподвижно застыли возле жердей. По обе стороны носилок в куда более небрежных позах ждали стражники, и то были не рабы и даже не свободные, а воины с татуировками Красных Домов. Один оказался ей знаком — тот самый незадачливый солдат, ударивший ее на пороге собственного дома. Сейчас он смиренно опустился на одно колено и в такой позе дожидался, пока наследница энса заметит его присутствие.

Иарра прошла мимо не взглянув. Ну, спасибо тебе, дед!

Устроившись на подушках, махнула рукой, и рабы тут же подняли на плечи жерди. Стражники зашагали по обе стороны, но так, чтобы лишний раз не попадаться ей на глаза. Носилки мерно покачивались. Их кровля заслоняла от солнца, уже не такого жаркого, как летом. В воздухе пахло дождем. Шитые золотом занавески остались раздвинутыми, так что Иарра могла видеть все вокруг.

Вспомнилось детство — тогда ей часто приходилось путешествовать в носилках с матерью, высокородной баллой Инсиной. Прохожие кланялись, приветствовали наследницу энса. Мать благосклонно кивала, блестела драгоценностями и улыбалась Иарре. На людях она всегда делалась очень ласковой. Как же давно это было!

К тому времени, когда Синий квартал остался позади и по правую руку заблестела темная вода Ксара, Иарра готова была признать, что идея с носилками не так уж плоха.

Обратно возвращалась в темноте. Накрапывал дождь, мелкий и теплый, пахнущий полынью и нагретой глиной. Хотя война была уже делом решенным и первые отряды Красных вместе с получившими призыв свободными еще на той неделе отбыли в направлении Дарастана, город не поддавался унынию. Улицы были полны гуляющими людьми. Иарру приветствовали веселыми криками и взмахами поднятых ладоней.

Когда ей наскучило улыбаться и отвечать, она задернула занавески и откинулась на подушки. Кто сказал, что носилки — это старомодно и напыщенно? Да они просто завидуют!

Беседа по душам помогла ей, на сердце давно не было так легко. Саттия, дочь смотрителя обсерватории, оказалась на удивление осведомлена обо всем. От нее Иарра узнала, о чем не упоминал дед: к примеру, что из бездомных, участвовавших в нападении на энсов, казнен каждый пятый, выбранный по жребию, а прочие отпущены. Что тела казненных оставлены без погребения вне городских стен, для устрашения остальным. Что бездомным отныне запрещено выходить из своих домов от вечерних рогов до утренних, что их квартал патрулирует ночная стража, но кто-то все же умудрился выкрасть для погребения часть тел. Ни кто это сделал, ни где их погребли, так и не удалось выяснить, тела просто исчезли на вторую ночь.

Еще Саттия сказала, усмехаясь, будто бы нападение на Иарру обсуждали в Палате, и энс Карана торжественно клялся лично отыскать виновников и разбросать куски их трупов по всему кварталу бездомных. Но это уже было явной сплетней. К тому же Иарра знала от деда, что Карана скоро отправится с войском на запад, куда уже отбыл Нерр, так что вряд ли у него в ближайшие месяцы будет время для чьих-то трупов, не считая дарастанских.

Она посмеялась вместе с подругой и вдруг поняла, что воспоминание о той ночи меркнет и почти уже не пугает.

Радуясь неожиданному спокойствию, убаюканная качанием носилок и мерным топотом своей новой стражи, Иарра почти задремала, когда резкий шум ворвался в ее мысли, а носилки дрогнули, как будто рабы сбились с шага.

Потом покачивание возобновилось. Мужские голоса звучали совсем рядом. Кто-то выкрикнул ругательство, послышался резкий свист и хлопок хлыста. Глухо вскрикнул мужчина, потом закричала, гневно протестуя, женщина. Иарра раздвинула занавески: ей показалось, что она узнала голос.

Она снова была у моста в кварталы бездомных, и снова был такой же яркий лунный вечер. Вокруг, не считая четверки мужчин в одеждах городской стражи и двух их жертв, никого не было.

Стражники с хлыстами и мечами обступили кого-то, кто упал на колени и прикрывал голову. Один из стражников раз отводил в сторону хлыст после удара.

Упавшего мужчину заслоняла собой девушка. Она отчаянно кричала — что брат не виноват, что это она заработалась допоздна, и он вышел ее встретить, только и всего, и если стражникам надо кого-то наказать, пусть это будет она, а не… Следующий удар как раз и пришелся бы по ней, и стражник уже успел замахнуться.

— Стойте! — закричала Иарра, но воздух уже разрезал тонкий свист и сразу — оглушительный хлопок.

Девушка упала. Ее брат со звериным рычанием бросился на стражника. Иарра выпрыгнула из носилок прежде, чем рабы успели их опустить, и кинулась на помощь.

Ее собственная стража показала себя блестяще, так что пришлось простить им все, сразу и навсегда. Прежде чем Иарра успела добежать, Красные уже оттеснили стражников от жертв, лишили оружия и взяли в ощетиненное клинками кольцо.

Только тогда командир Красных повернул голову и спросил:

— Балла?

В этом вопросе было все — и недоумение, что наследнице энса вздумалось вступаться за бездомных, и неудовольствие от собственной роли в происходящем. Наверное, впервые в жизни воин Красного дома поднял оружие против городской стражи, и ради кого?

Но Иарра уже отвернулась к девушке. Та успела подняться. Жгучий удар пришелся ей по лицу, где быстро вспухал красной полосой, рассек ткань туники от плеча до самого живота и оставил след на коже. Девушка рыдала — Иарре показалось, что больше от ярости и унижения, чем от боли.

— Таша! Ты цела?

Девушка пробормотала что-то невнятное. Не переставая плакать, униженно согнулась, как подобает бездомной перед лицом высшего сословия. Ее брат остался стоять в двух шагах, и лишь когда Иарра посмотрела на него, нехотя склонил голову.

— Эта бездомная благодарит баллу за милосердие, — со всхлипом проговорила Таша.

Иарра и сама не ожидала, что так разозлится:

— Да что такое ты говоришь?! Когда эта бездомная в прошлый раз спасала мою жизнь, она говорила не так!

Мужчина тихо присвистнул — довольно нахально, отметила Иарра про себя. Головы, правда, не поднял.

— Эта бездомная просит прощения.

Иарра вздохнула. За ними наблюдали двенадцать пар глаз — не лучшее место для объяснений, даже если считать, что объяснения тут нужны.

— Это твой брат?

— Да, балла, — ответила Таша.

— У тебя есть имя? — спросила Иарра мужчину.

Тот ответил, не поднимая головы:

— Этот бездомный Римуш.

Почтительности в его голосе было куда меньше, чем в позе. И да, это был тот же самый голос. Лица не было видно из-за нависших мокрых волос, сутулая фигура даже в склоненном виде казалась очень высокой.

Вождь бездомных? Жизнь становится интереснее с каждым днем!

— Бездомный Римуш, — сказала Иарра. — Недавно я воспользовалась гостеприимством твоего дома. Это случилось без твоей воли, думаю, если бы ты об этом узнал, ты бы меня убил. Тем не менее я обязана твоему дому благодарностью и сегодня этот долг возвращаю. Тебя больше никто не тронет. Один из моих стражей проводит тебя домой, чтобы удостовериться в этом. Таша сегодня будет моей гостьей, и я даю слово, что с ней ничего не случится. Подожди минуту.

Красные успели спрятать мечи в ножны. Теперь стражники стояли вперемешку и таращились на нее, как на комедийного актера, дожидаясь — что еще выкинет? За их спинами садилось большое мокро-оранжевое солнце и тихо скользили по реке лодки. Шел дождь, на который никто не обращал внимания. Где-то далеко нежный женский голос пел о любви.

Иарру посетило озарение — она знала, кто ей нужен. Красный, ударивший ее недавно, выступил вперед. Он тоже догадался.

— Как тебя зовут? — спросила Иарра.

— Симуги, балла. Я буду рад выполнить твою волю.

— Я хочу, чтобы этот человек дошел до своего дома невредимым. Сделаешь?

— Непременно.

Он поклонился и твердым шагом направился к покорно ожидавшему Римушу. Если поручение показалось Симуги унизительным, он ничем этого не проявил.

Иарра улыбнулась: стоит завести привычку окружать себя теми, кто перед тобой в чем-нибудь виноват. Не это ли имел в виду дед, приставив к ней Симуги?

— Пойдем! — сказала она Таше.

Бездомная не шелохнулась. На ее лице был настоящий ужас, но Иарра не стала ждать возражений. Схватила ее за руки и потащила к носилкам.

— Залезай, я приказываю!

Городские стражники из свободных смотрели во все глаза. Можно было не сомневаться, что завтра эту сцену будет обсуждать весь город. Ну и пусть!

В носилках Таша забилась в самый угол и таращилась, как перепуганный щенок. Иарра задернула занавески и приказала:

— Домой!

Сквозь щели в занавесках почти не проникал свет. Дождь успокаивающе шелестел по крыше. Таша молчала. Кажется, она даже старалась не дышать.

Иарра протянула к ней руку:

— Перестань же! Чего ты так испугалась?

— Эта бездомная…

— Хватит! Я что, обозналась, это вовсе не ты?

— Я, — призналась Таша очень тихо, Иарра едва ее расслышала. — Отпусти меня домой, балла!

— Чтобы тебя опять схватили стражники? Не дури! Ты обещала ко мне прийти и не пришла. Почему?

— Эта бездомная не смела беспокоить баллу.

— Эта бездомная сейчас получит по голове, если не прекратит! Я обязана тебе жизнью, помнишь?

— Помню, — Таша как будто улыбнулась, но тут же охнула от боли.

Осторожно потрогала щеку. Даже в полутьме Иарра видела кровавый след кнута.

— Больно, Таша? — глупый вопрос, конечно, больно!

— Не сильно.

— Потерпи немного! Приедем, и тебе наложат мазь. И пожалуйста, перестань вздрагивать! Почему ты не веришь в мою благодарность?

— Ты из высших. Высшие нас презирают…

— А ты из бездомных. Бездомные вообще не люди, они только работают, едят и спят, ну, еще размножаются…

— Неправда! — воскликнула Таша.

Иарра улыбнулась ее возмущению:

— Я уже поняла, что неправда. Теперь ты тоже пойми, что высшие бывают разными.

Приведя бездомную к себе домой, она ожидала переполоха, даже скандала. Но было тихо — зловещей тишиной, как будто весь дом до самого последнего раба затаил дыхание, ожидая, когда грянет гром. Можно было только гадать, сколько минут пройдет, прежде чем о ее выходке доложат энсу.

Но Иарра не собиралась ждать его гнева. Она провела Ташу в свои комнаты и решительно препоручила Магане:

— Это Таша, она моя гостья, ты за нее отвечаешь. Вели приготовить ей постель в моей спальне и ужин принести тоже сюда, мы поедим вдвоем. Я иду к деду. Таша ранена, помоги ей. Дай ей мое платье, это промокло и порвано. И… — Иарра заколебалась, — если она захочет, приготовьте ей ванну и искупайте ее. Ты все поняла?

У Маганы от возмущения отвисла челюсть. Прослужив семье энса больше сорока лет, она ни разу не получала такого оскорбления.

— Да чтобы я…

— Молчи! — крикнула Иарра. — Когда на меня напали бездомные, Таша спасла мне жизнь, ясно? Если кто-нибудь ее обидит, я… я даже не знаю, что я сделаю!

Магана думала несколько минут. Потом кивнула:

— Поняла я, балла. Ступай-ка, правда, к энсу, пока хуже не сделалось! Пошли, девочка, помажем твое личико.

Она развернула Ташу к дверям — прикоснулась к бездомной, и Иарра удовлетворенно кивнула. Вот бы и с дедом все получилось так же просто!

Таша обернулась — она опять была перепугана до истерики:

— Балла!

— Хочешь в ванну? — спросила ее Магана.

Таша замотала головой:

— Эта бездомная…

— Хочет, — решила Иарра. — Не слушай ее, Магана. Она думает, что моя жизнь вовсе не стоит благодарности!

— Пошли! — и Магана потащила Ташу к дверям так же решительно, как недавно сама Иарра.

Ну и хорошо. А теперь — к деду.

Он уже знал — Иарра решила даже не думать, кто это сделал, иначе ей опять придется кого-то убить! В дверях кабинета ее встретило рычание:

— Что ты вытворяешь, девка?!

Ощущение было такое, словно в лицо ударил порыв злобного ветра. Иарра отшатнулась, но тут же выпятила нижнюю челюсть и пошла напролом — разве не она наследница этого грозного энса?

— Когда это Дом Самурхиль боялся воздать добром за добро и злом за зло вдесятеро и больше?

— Боялся?! — этого дед не ожидал.

— Ну конечно, боялся! Только представь, что о нас скажут Дамур и Эбратхиль, если примем у себя бездомную!

— К Эннугу их всех! Какое мне дело до этих бешеных псов?

— Никакого? — переспросила Иарра. — Они ведь решат, что ты выжил из ума, что твое мнение ничего не стоит, что твои предсказания можно оставить без внимания, что…

— Эннуг тебя забери, девка! Чего ты добиваешься?

Иарра перевела дух. Хорошо, теперь с ним можно говорить.

— Чтобы ты выслушал меня, дед, прежде чем рубить мне голову, — она пересекла кабинет и остановилась перед креслом энса. Дед нахмурился, вынужденный смотреть снизу вверх, и она поспешно опустилась на стул. Подалась вперед: — Я говорила тебе про Ташу, как она спрятала меня в ту ночь, хотя ее собственный брат хотел меня убить. Она рисковала собой, я это знаю, хотя у нее не было никаких причин меня жалеть, даже наоборот! По-твоему, Дом Самурхиль может оставить это без внимания?

Она говорила, как будущая энса, как будто ее собственные дела были делами Дома. Дед мог оскорбиться и поставить ее на место. А мог и наоборот — ведь это он сделал ее наследницей!

— Дала бы ей денег, да и все, — буркнул энс.

Иарра изо всех сил постаралась не улыбнуться.

— Таша с братом не бедствуют. Мне кажется, для бездомных они даже богаты. Но дело не только в этом, дед, даже не в том, что я поклялась ей Двумя и Непознаваемым. Ты предвидел их восстание, ведь правда? Тебя никто не слушал, но ты оказался прав. Скажи, что теперь говорят звезды? Есть еще опасность от бездомных?

— Она никуда и не исчезала, — дед прищурился, в его глазах появился интерес. — К чему ты клонишь?

— К тому, что вождь бездомных — Ташин брат. Помнишь, ты говорил, что врага нужно держать очень близко, желательно за пазухой?

Что это за улыбка на его лице, неужели гордость за нее?

— Это мои слова.

— Я хочу с ней подружиться. Хочу, чтобы она все время была рядом… если ты позволишь, конечно. О нас с тобой будут говорить всякое, я знаю…

— К Эннугу их всех! Кто смеет указывать наследнице моего Дома?

— Только ты сам. Позволишь мне подобрать ей несложную работу в библиотеке? Я могла бы сделать ее своей служанкой, но не хочу ее унижать. По-моему, Таша гордая. А когда бездомные что-нибудь замыслят… мы с тобой об этом узнаем.

— Это оскорбление всем Девяти Домам. Нас возненавидят, — проговорил энс, но слова его прозвучали с удовольствием.

Иарра улыбнулась:

— Так нам будет еще приятнее победить.

Доверив свою необычную гостью Магане, Иарра не ошиблась — Таша оказалась в надежных руках. Купание смыло пот и пыль с ее тела, хотелось надеяться, что вместе с обидами. Простое белое платье из гардероба Иарры смотрелось аккуратно и достаточно скромно, чтобы бездомная не чувствовала себя в нем неловко. Раны обработали целебной мазью — теперь они заживут гораздо быстрее и, главное, не оставят следов на коже.

Крупная, сероглазая, с вечно напряженным скулами и тонкими губами, Таша, пожалуй, была даже красива.

Им приготовили легкий ужин в одной из комнат, примыкавших к Иарриным покоям. Ничего необычного, она часто принимала здесь гостей, будь то подруги или те, кого, по словам деда, следовало держать «за пазухой». На столике между двух уютных диванов дожидалось вино, разбавленное водой, рыба в медовом соусе, хлеб, маслины и сладости: варенные в меду орехи, пирожки, финики и виноград. Вода в чашах для омовения рук была смешана с ароматными маслами. Горели свечи — по одной в каждом углу комнаты, так что неяркого света как раз хватало, чтобы видеть все, но ни на чем не сосредотачивать взгляд, не смущаться.

Первым делом Иарра выгнала слуг и предложила:

— Давай будем есть, разговаривать, никуда не торопиться и не думать ни о каких манерах. Согласна?

Но Таша все еще переминалась с ноги на ногу.

— Лучше бы ты отпустила меня домой, балла.

«Ты» и «меня» — уже лучше, чем «эта бездомная», но все же совсем не то. Иарра присела на край дивана, так что Таше пришлось смотреть на нее сверху вниз.

— Тебе кажется, я удерживаю тебя против воли? Пользуюсь своей властью?

Бездомная помолчала. Потом кивнула.

— Извини, — попросила Иарра. — Я, правда, привыкла всеми командовать, это выходит не нарочно, само собой. Но, правда, я только пытаюсь тебя отблагодарить. Ты спасла мою жизнь, я не сделала для тебя и половины этого, я ничем не рисковала. Почему ты не хочешь верить в мою искренность? Ты принимала меня в своем доме, но ты слишком горда или слишком ненавидишь нас, чтобы позволить мне принять тебя в моем!

Она печально вздохнула и понурилась — если это и вышло наигранно, то лишь самую малость.

Таша охнула и упала на колени.

— Нет, балла! Не думай так! Я, нет, я тебя не ненавижу!

— Нет? — робко переспросила Иарра.

Тут же подумала, что перестаралась, что бездомная заподозрит насмешку, но Таша выдохнула чуть ли не торжественно:

— Клянусь Сестрой!

И тогда Иарра протянула ей руку:

— Меня зовут Иарра. Прошу тебя, когда мы вдвоем, никаких «балла», никаких «бездомная», давай забудем это все. Так никто раньше не делал, ну и пусть. Я хочу быть твоим другом, если только ты согласишься.

Таша, все еще на коленях, прошептала:

— Я тоже хочу.

Иарра увидела в ее глазах слезы и сделала суровое лицо:

— Тогда, если ты опять долго ко мне не придешь, я заявлюсь к тебе в гости сама, со всеми этими рабами и стражниками, и вот тогда тебе будет по-настоящему неловко!

Таша фыркнула, видно, представив эту картину — блестящие золотом носилки и Красных у своих дверей, и рассмеялась:

— Да они в улицу не поместятся, балла!

— Иарра!

— Ладно. Иарра.

— Ну вот! Теперь давай поедим, а? У меня уже живот свело! — и она за руку втащила бездомную на диван.

Таша не возражала.

Она понятия не имела о застольных манерах и смущалась оттого, что не понимает назначения многих предметов — флакончиков с маслом и уксусом, солью и пряностями, вилок и зубочисток — но ела аккуратно и, повторяя за Иаррой, быстро училась. Сама же Иарра старалась вести себя как можно проще, чтобы не смущать гостью.

У них получалось. Вскоре Таша уже сидела за столом с видом знатной дамы и ловко высасывала мясо из клешни огромного речного рака, хихикая — она и не знала, что богатые тоже едят раков! Но смолкла и напряглась, когда Иарра попросила:

— Расскажи мне о себе. Ты живешь вдвоем с братом, кажется?

Таша захлопала глазами, опять став похожей на испуганного зверька, и ей пришлось поправиться:

— Не думай, я не выведываю ваших секретов! Расскажи, что сама захочешь, и все. Так обычно делают друзья. Или хочешь, я первой расскажу о себе, а потом ты, только если захочешь. А?

Таша подумала, потом несмело кивнула. Иарра не поняла, к чему именно относится это согласие, и потому спросила:

— Что ты хотела бы знать? Спрашивай хоть о чем, я отвечу!

Таша отложила высосанную клешню и задумчиво смотрела через заставленный посудой стол. Ее лицо было серьезным и задумчивым, без следа глуповатой маски бездомной. Пририсуй на лбу соответствующую метку, отрасти волосы, и она сойдет даже за высшую, а уж за свободную — наверняка.

Иарра прикусила губу, чтобы сдержать улыбку: какая восхитительно кощунственная мысль! Жаль, ее не оценит даже дед, а все остальные и подавно.

— Я бы послушала про твою жизнь. Про все это, — Таша повела рукой, имея в виду окружающую их роскошь. — Что ты делаешь целыми днями? И про твоего деда… если ты не рассердишься.

«Ага, мы, кажется, на равных. Тебе тоже нужны сведения».

Иарра улыбнулась бездомной:

— Давай я начну с деда. Он… — она хмыкнула. — Он вздорный, капризный и жестокий. С ним никто не смеет спорить, ну, почти никто. Ему девяносто шесть лет. Моя мать родилась, когда у других уже бывают внуки, она его единственный ребенок. Бабушки давно нет. Мама не очень ладила с дедом, да с ним никто не ладит. Когда мне было восемь, они поссорились окончательно. Дед выгнал ее из дому.

Таша охнула. Иарра снова улыбнулась:

— Нет, все не так страшно. Она все еще Самурхиль из семьи энса, этого не отнять. После его смерти Дом должен перейти к ней, если только дед официально не выберет другого наследника. Он отдал ей семейную виллу, это к югу от Арша ниже по реке, и сказал делать там все что хочет, лишь бы не попадалась ему на глаза. Она и не попадается, ей там хорошо, по-моему. Она мне пишет иногда. А еще у меня есть младший брат, которого я видела всего один раз, — Иарра пожала плечами. — Наверно, плохо, что я не с ней, но это дед так решил. Он сам меня воспитал, следил за моим образованием, многому учил сам. Я привыкла жить здесь.

— Ты его любишь?

От такого вопроса Иарра захлопнула рот. До сих пор никому не приходило в голову ее об этом спрашивать.

Любить энса. Любить солнце. Любить бога. Да разве они в этом нуждаются? Они просто есть, были и будут всегда. Зачем им чья-то любовь?

— Н-наверно, — проговорила она. — Но с ним бывает тяжело. Другие энсы его осуждают, считают, что он выжил из ума.

— Но это неправда?

— Нет. Хотя он странный, — и она хмыкнула, желая свести все к шутке. — Ты поймешь, если его увидишь.

— Вряд ли увижу.

— Можешь увидеть, если согласишься на мою просьбу.

— Какую просьбу, балла?

— Ты опять?

— Ой. Иарра. На какую просьбу?

Иарра хитро улыбнулась:

— Утром скажу. И покажу, чем я чаще всего занимаюсь. Идет?

Таша неопределенно пожала плечами. Иарра приняла это за согласие.

— А пока расскажи что-нибудь сама. Давай, а то так нечестно!

— Ну, я родилась на ферме…

Повесть Ташиной жизни оказалась незамысловатой, даже с учетом всего, что она наверняка утаила: детство на большой ферме, принадлежавшей зажиточной семье из свободных, прилежный отец, что пользовался доверием хозяев и постепенно заслужил пост управляющего, но умер от эпидемии, разразившейся в их краях сразу после большой засухи пять лет назад.

Дела на ферме шли все хуже, и хозяин решил ее продать. Человек добрый и жалостливый, он обещал выплатить некоторую сумму тем из работников, кто не захочет оставаться с новыми хозяевами, и обещание сдержал.

Одним из таких работников был Римуш. Получив свою долю, он отправился искать счастья в Арше и прихватил сестру, которой в ту пору шел шестнадцатый год. Бездомным запрещено владеть собственностью, но полученных денег хватило арендовать тот дом, где побывала Иарра, на несколько лет вперед.

Еще мальчиком Римуш выучился плетению из лозы. Сменив несколько мест работы, он оказался в мастерской одного плотника. Тот оценил способного юношу и позволил сделать несколько вещей на пробу.

Через год плетеная мебель вошла в моду во всем Арше и не только в нем, доходы мастера выросли вдвое, изящные столы и кресла теперь заказывали для дворцов и храмов даже из Дарастана. Принадлежность к низшему сословию никогда не позволила бы Римушу продавать их от собственного имени, но, как и предполагала Иарра, брат с сестрой совсем не бедствовали.

Иарра слушала, потягивая разбавленное вино и глядя на свои пальцы, длинные и тонкие, обхватившие филигранной работы кубок. Ее руки не держали иного инструмента, кроме пера, и не знали грязи, кроме чернил и библиотечной пыли. Уроженка Синего Дома, она могла избрать делом жизни любое искусство своего сословия. Музыка или математика, архитектура или астрономия, — все к ее услугам, только бы не позорить Дом бездельем. Но с самого детства она знала, что посвятит себя, как дед, летописям.

Ташины руки были широкими и крепкими. Прикасаясь к ее ладони, Иарра ощущала сухость мозолей и силу ее пальцев, — при желании бездомная могла бы сломать ей руку.

У Иарры было имя Самурхиль и близкое родство с энсом, ей с рождения полагалось самое лучшее — богатство, образование, уважение всегда и от всех. В любом обществе она была желанной гостьей.

У Таши с братом были только они сами, их собственный ум и собственные, привыкшие к работе руки. И этого странным образом оказалось достаточно.

Что же будет, если в эти руки попадет хотя бы часть возможностей, предоставляемых свободой и властью? И разве не этого хочет добиться вождь бездомных Римуш?

Дед был прав. Бездомные опасны, и это серьезней, чем война, которая то ли началась, то ли вот-вот начнется, серьезней, чем Бессмертные, которые, в конце концов, лишь одна из загадок далекого Эссарда.

— Ты тоже плетешь мебель?

Таша кивнула:

— Помогаю. Трудное мне не доверяют.

— Тебе нравится эта работа?

Бездомная пожала плечами:

— Когда научишься, не так уж плохо.

— Согласилась бы поменять ее на другую?

— Зачем мне ее менять?

Иарра не ответила. Поставила кубок на стол и предложила:

— Хочешь, я покажу тебе мои книги?

Холод. Проникающий до самых глубин существа холод вечности, где нет ни дыхания, ни звука — лед в сравнении с ним кажется горячим. Время и пространство застыли, превратились в прозрачную субстанцию, объявшую все. Плоть и кровь изменили свой состав, стали тверже камня и холоднее льда. Тогда субстанция объяла и их, завершилась. Мгновение стало бесконечностью. Осталась память, но она была пыткой, вечной, непрекращающейся пыткой без надежды на забвение.

— Нет! Выпусти меня! Выпусти!

Она билась ледяных тисках, отчаянно пыталась хотя бы шевельнуться, но не могла даже почувствовать своего тела.

— Выпусти!

Потом чьи-то схватили ее за плечи, приподняли и сильно встряхнули.

— Иарра, проснись, проснись!

Она открыла глаза. Над нею склонилось испуганное лицо. Таша. Еще не придя в себя, Иарра схватила бездомную за руки — так утопающий хватается за любой предмет, до какого может дотянуться:

— Нет!

— Это я, — сказала Таша. — Ты кричала. Я подумала, надо тебя разбудить.

— Ох…

Иарра села. Она была дома, в собственной постели. У изголовья тускло светила почти притушенная лампа, в комнате было тепло. Рядом стояла на коленях встревоженная бездомная.

— Спасибо, что разбудила, Таша.

— Что тебе приснилось?

— Не знаю.

Сердце колотилось, все мышцы ныли, как от долгого бега. Ночная рубашка оказалась мокрой от пота.

— Ты кричала «выпусти меня».

— Правда? Я не помню, — она вытерла лоб краем простыни. — Ничего не помню!

— Ты трясешься. Позвать кого-то?

— Нет, все в порядке, — и правда, бешеный стук сердца стихал. Что бы ни случилось там, во сне, оно закончилось. — Не знаю, что со мной. Это почти каждую ночь с тех пор, как побывала у вас.

— Мы тебя никуда не запирали!

— Нет, конечно. Наверно, я просто очень испугалась в тот раз.

Таша улыбнулась — Иарре показалось, что снисходительно:

— Это пройдет.

— Да. Ложись спать. Надеюсь, я больше тебе не помешаю.

Таша послушно поднялась и ушла к кровати, что специально для нее принесли и поставили у дальней стены. Легла.

Иарра откинулась на подушку. Хорошо, что сегодня она не одна. Может быть, ей пить перед сном успокаивающую настойку? Пусть ее пьют лишь старухи и беременные, неважно, лишь бы помогло!

— Нам мама в детстве пела на ночь, чтобы прогнать худые сны, — вдруг сказала Таша. — Хочешь, я тебе спою?

— Спой, — отозвалась Иарра, удивленная и тронутая.

— Только у меня не очень-то выходит. Римуш бы лучше спел. Вот:

День растаял без следа,

Тихо падает звезда,

В небе тьма ночная,

Встала на крыло.

Ты не бойся, не дрожи,

За руку меня держи,

Расскажу, что знаю —

Скоро сгинет зло.

Скоро вновь придет Имир,

На земле наступит мир…

— Стой! — перебила Иарра. — Имир?

— Это из сказок, — пояснила Таша. — Такой добрый волшебник.

Добрый волшебник? Иарра села в кровати. Ее опять била дрожь.

— У нас нет таких сказок. Расскажи, пожалуйста, Таша!

— Ну, — бездомная помолчала, — когда-то давно землей правил Имир. Он изгнал всех богов, потому что они заставляли людей обижать друг друга, и заставил всех жить в мире. Тогда не было высших и бездомных, все люди были равны, никто никого не обижал, все были счастливыми и жили по справедливости. Но потом боги собрались с силами и помогли злым людям убить Имира, и все стало как сейчас. Но Имир по правде не умер, когда-нибудь он вернется и опять будет всем править, и всем опять будет хорошо. Это просто сказка для детей бездомных, чтобы они не плакали по ночам!

Последние слова Таша произнесла с обидой и злостью, но Иарра не обратила внимания.

— Нет, — сказала она. — Это не сказка. То, что ты рассказала, сказка, но не Имир!

— Откуда ты знаешь? Об этом тоже написано в твоих книгах?

— Да! Он не был добрым и справедливым, его звали Имир Кровопийца, так что здесь вы ошибаетесь. Но все равно. Таша, ты должна мне рассказать все, что помнишь, все эти сказки, чтобы я могла их записать. Прошу тебя, это очень важно. Утром мы с тобой пойдем в библиотеку, я покажу тебе свою работу. И предложу работу тебе, если ты согласишься. Пожалуйста, Таша, согласись. Я буду платить тебе, столько, сколько ты захочешь. Ты согласишься?

Таша охнула и надолго замолчала.

— Таша, — позвала наконец Иарра. — Я тебя обидела?

— Зачем я тебе? — резко, почти с неприязнью.

— Много причин.

— Скажи!

— Ладно. Одна причина появилась только что — твои сказки. Ты еще не понимаешь, что значат предания о прошлом для нас, для Самурхиль. Это семейное дело. Может быть, твой рассказ поможет нам с дедом найти то, что мы ищем. Во-вторых, это возмутит других высших, а мне, как и деду, нравится их дразнить. И в-третьих — я не хочу с тобой расставаться.

— Выпускать меня из виду, — хмуро поправила Таша и уточнила: — Нас.

— Ты очень умная девушка. И это, кстати, четвертая причина. И кстати, так вы тоже сможете не выпускать из виду нас.

Таша только хмыкнула.

— Ответь, — попросила Иарра.

— Я спрошу Римуша, — прозвучало почти насмешливо. — Сделаю, как он скажет. И я ничего не смыслю в этих твоих книгах.

Иарра позволила себе усмехнуться в ответ:

— Я не доверю тебе ничего такого, что ты могла бы испортить.