Любовники по наследству

Анна Малышева, 2004

Находясь в Подмосковье на психологическом семинаре, Марина неожиданно встречает сестру. Та явно пытается от кого-то спрятаться в никому не известном месте. Тем же вечером она гибнет, утонув в реке. Марина уверена, что ее смерть не случайна. Узнавая множество подробностей из личной жизни сестры, связанных с ее деньгами и ее мужчинами, женщина все больше подвергается опасности. Оказывается, теперь темным знакомым сестры нужна ее наследница – она. И по самым разным причинам…

Глава 2

— Может, расскажешь, что было с Леной? — спросил ее Сергей, выруливая с подъездной дороги на трассу.

— Что значит — было? Что ты имеешь в виду? — устало спросила она, откинув голову на спинку сиденья. — Где у тебя сигареты?

Сергей оттопырил правый локоть, приглашая Марину залезть в карман куртки. Она достала «Кэмел», закурила и стала смотреть в окно.

— Я имел в виду то, что она после своего возвращения из Эмиратов была сама не своя. Ты представляешь, как она говорила со мной по телефону? «Это я». Молчание. Я ее, конечно, узнал. «Лена, ты?» — говорю. А она вдруг бросила трубку. Через полчаса снова звонок. «Это я. Марина уехала, что ли?» Я уточняю: «В Ватутинки, на семинар». Там опять молчание, хорошо, хоть трубку не бросила. Потом попросила сказать, как туда добраться. Она, дескать, устала и хочет отдохнуть. Не знаю, может быть, она действительно устала, но нервы у нее ни к черту не годились. Я подумал, что она мечтает там подлечиться. Она говорила так, знаешь… Ну как будто экономила на каждом слове, боялась сама себя… То и дело замолкала, как будто пыталась что-то услышать помимо разговора.

— Вот-вот, — подтвердила Марина. — Именно так она и со мной разговаривала. Несла чепуху, вертелась из стороны в сторону и в то же время словно прислушивалась.

— Но она тебе ничего не объяснила?

— Да нет же. Лучше вот что скажи. Ты кому-нибудь говорил, что Лена поехала ко мне?

— Да кому я мог говорить? У нас не было общих знакомых.

— Может быть, кто-то позвонил тебе и спросил, где она?

— Никто не звонил. Да в чем, в конце концов, дело?

И она рассказала ему все. Только теперь поняла, как ей хотелось с кем-то поделиться своими соображениями. Сергей выслушал молча, с непроницаемым выражением лица, и только тогда, когда речь зашла о ее разговоре с милиционером, оживился.

— Ты совершенно правильно сделала, что ничего не сказала! — воскликнул он. — Малости довольно, чтобы заварилась каша. Не хватало еще этим заниматься. А то, что он приехал, это формальность. Так что не беспокойся.

— Это ты, кажется, беспокоишься. Все-таки, может, лучше было все рассказать. Не я же ее утопила.

Марина впервые сказала это слово вслух, и только теперь, когда оно прозвучало, поняла, какой ужас испытывала эти последние часы.

— Нет, ты с ума сошла! — Сергей резко крутанул руль вправо, едва не выскочив за полосу асфальта. — Уверена, что из номера ничего не пропало?

— Для этого надо знать все до мелочей. Я знаю только то, что золото он оставил.

Марина достала косметичку, куда положила драгоценности. На солнце ослепительно сверкнул изящный золотой браслет швейцарских часиков с бриллиантами вокруг циферблата. Лена привезла их год назад из Абу-Даби и страшно ими гордилась.

— Целое состояние! — свистнул Сергей. — Бриллианты?

— Она говорила, мелкие сколки. Впечатляет?

— Да уж. Оставь себе.

— Я не решусь надеть.

— А деньги?

— В кошельке у нее было немного…

— А ты думала, во что обойдутся похороны?! Ну, это, наверное, не последние ее деньги.

— Вовсе нет. Она ведь только что вернулась, а я знаю, сразу после поездки у нее всегда было туго с наличными деньгами. Ведь она все до последнего доллара вкладывала в товар.

— Какой товар?

— Она говорила — помада, дезодорант. Надо будет посмотреть у нее в квартире.

— Барахло, — поморщился Сергей. — Чем мы расплатимся за место на кладбище, за рытье могилы? Помадой?

— Она ее сдавала в киоски. Знаешь, в эти, в центре. Но я не знаю куда.

— Надо будет найти у нее накладные, — предложил Сергей. — Вообще надо поскорее наведаться к ней на квартиру. Ключи у тебя?

— Да, ключи были в косметичке.

— Ну, так поедем прямо к ней. — Сергей продолжал развивать свою мысль: — Деньги понадобятся уже завтра. Помада нам пока как мертвому припарка, извини за каламбур. Сколько, ты думаешь, мы за нее получим?

— Да откуда я знаю? Кажется, на похороны придется занимать.

— Еще эта напасть… — вздохнул Сергей. — А уж набегут, наверное, на поминки со всех сторон.

— Ну, всех-то звать не обязательно, — заметила Марина. — И ты прав, надо взять у нее в квартире накладные, по которым она сдавала косметику в киоски, и попытаться по ним что-то получить. А потом… Знаешь, мне тоже не терпится взглянуть на ее квартиру. А вдруг тот тип там побывал? Вдруг там уже ничего не осталось?

— Ну, судя по его презрению, которое он проявил к бриллиантам, это натура благородная.

— Твой юмор неуместен. — Марина, однако, едва не улыбнулась. Все же нет ничего лучше, чем его спокойствие, которое помогает ей в такие минуты, когда хочется волком выть. Он способен шутить даже над собственной смертью. Иногда это шокирует, а иногда, как ни странно, утешает.

Она смотрела, как в окне потянулись однообразные улицы окраин.

— Мешкать нечего. Завтра, когда мы ее заберем из морга, нам уже не успеть ничего. Странно, однако, что ее так быстро собираются выдать. Обычно выдают только на третий день.

— Ты забываешь, что еще недавно этот пансионат имел непосредственное отношение к правительству, — мрачно заметила Марина. — Правда, не к самым верхам, там отдыхала публика помельче. Но все равно он находился на особом обеспечении. В том числе и медицинском. Видел бы ты тамошние кабинеты… Я-то, правда, не успела воспользоваться никакими привилегиями…

— И прекрасно, что не успела, — заверил ее Сергей. — Лучше жить без всяких привилегий, чем умереть по высшему разряду. Хотя Лена, возможно, с этим утверждением не согласилась бы.

— Опять ты шутишь…

— Правда, шутки в сторону. Куда мы ее привезем? Не к нам же?

— Повезем к ней. Надо будет кого-то позвать на помощь, я уж ничего не помню, как что делается. Маму так давно хоронили… И, признаться, я покойников побаиваюсь.

— А еще врач!

После сорока минут блужданий по улицам они выехали на один из окраинных проспектов, где жила Лена. Сергей осторожно зарулил во двор и подъехал к указанному Мариной подъезду. Они вытащили из машины сумку Лены, заперли дверцу и поднялись на лифте на шестой этаж. Марина отперла дверь, поймав себя на мысли, что ожидает увидеть что-то страшное.

Но страшного ничего они не увидели, если не считать беспорядка, из-за которого Марина не сразу узнала квартиру сестры. В единственной комнате все было перевернуто, словно по ней прошел тайфун. Причем тайфун этот явно руководствовался задачей выбросить все вещи из предназначенных для них мест и свалить их в одну кучу посреди комнаты.

Вещи были выброшены из шкафа и разбросаны на полу, с дивана содрано покрывало, на полочках с кассетами и лазерными дисками полный разгром — все пластиковые футляры раскрыты, кассеты и диски валялись кучей под столом, бумажные вкладыши скомканы и измяты до неузнаваемости. Ящики стола выдвинуты и опустошены, а один, где Лена держала швейные принадлежности, валялся на полу, и все его содержимое было рассыпано по углам. Немногие книги — все больше детективы, которые читала Лена, тоже были сброшены с полок и сверху красиво запорошены сотнями глянцевых цветных фотографий, представляющих Лену в разных видах: Лена в шубке, Лена в купальнике, Лена в Италии, Лена в Анта-лии… Даже любимый старый плакат Лены с Микки Рурком и Ким Бессинджер был наполовину отодран от стены и висел теперь, скрутившись так, что виден был только лоб Микки Рурка и один сощуренный глаз Ким.

— Славно, — сказал наконец Сергей. — Наверно, сейчас из кухни выскочат сорок разбойников и поставят нас перед вечным вопросом: «Жизнь или кошелек». Но мой, к примеру, пуст.

Он ушел на кухню.

— Мне хочется чего-то хлебнуть, — крикнул он оттуда. — Тут есть виски. Ты как на этот счет?

— Много не хлебай, ты за рулем… — вяло откликнулась Марина и вспомнила, что бутылку ликера забыла в номере.

— Если отравлено, я не виноват. — Сергей вынес из кухни два бокала.

— Помолчи, прошу тебя. — Марина опустилась на диван и с наслаждением сбросила туфли. Она так устала, что перед ней все слегка поплыло, когда отпила из бокала. Еще сегодня утром она бродила по тому проклятому берегу, еще сегодня утром. А еще вчера вечером ни о чем даже не подозревала…

— Надо сказать, препаршивенькое наследство тебе досталось, моя милая. — По тону Сергея никогда нельзя было сказать, когда он начинает злиться, и Марина часто пропускала этот момент. Вот и сейчас он точно был уже пропущен. — Я не уверен, что после похорон мне будет на что похоронить даже свою любимую канарейку…

— Я сказала тебе — замолчи!.. — Неожиданно для себя Марина швырнула в мужа наполовину пустым бокалом. Бокал разбился на полу, а брюки Сергея окатила изрядная доза виски.

— Истеричка, — холодно заметил он. Марина заплакала. — Самой же стирать. Добро бы хахаля окатила, а то мужа.

Он вышел в ванную, а Марина заставила себя успокоиться, насколько это вообще было сейчас возможно. «Я веду себя хуже некуда, — подумала она, доставая пудреницу. — А я не хочу, не хочу его потерять. Пусть даже Лена была права, и лучшее позади. Пусть это малодушие.»

— Марина, соберись, — уже спокойно заговорил Сергей, входя в комнату. — Иначе не выдержишь завтрашнего дня. Кстати, ты, кажется, хотела найти накладные?

Та неуверенно осмотрелась.

— Где они могут быть, ума не приложу. А были, наверное, в столе.

— В столе ничего нет, как видишь. Скажи уж — на полу.

Марина пересилила себя и заставила свои ноги нащупать на полу сброшенные туфли.

— Бумаги она держала в столе, и только там. Одежду, естественно, в шкафу, в серванте — посуду. Кассеты стояли вот здесь, на этих полочках, она их специально откуда-то привезла.

Марина указала на прозрачные пластиковые полочки, которыми была завешена вся стена над музыкальным центром.

— А что случилось с кассетами, можешь сказать? — Сергей поднял с пола раздавленный пластиковый футляр. — Какая обезьяна повыдирала оттуда вкладыши и зачем?

— Может, что-то искали?

— В кассетах? Во вкладышах? Что там можно было спрятать? Деньги?

— Нет. Но листок бумаги — запросто. Я тоже лучшего места не смогла бы придумать.

— Вот и он, должно быть, так подумал. Только вот нашел ли, что искал…

— Если бы нашел, вряд ли поехал бы в пансионат.

— А откуда ты знаешь, куда он сначала поехал? Может быть, он сегодня утром раскидал тут все?

— Нет, на футлярах пыль. Она не осела бы за утро.

— Что бы я делал без женского глаза? — вздохнул Сергей. Он поставил в кассетоприемник первую попавшуюся кассету, и зазвучало начало «Леттитюд» Элтона Джона. — Сейчас мы с тобой занимаемся бесполезным делом, гадая, что он искал.

— А что тебе представляется полезным делом?

— Полезным делом мне представляется приведение в порядок этого мамаева побоища.

Они взялись за уборку. Марина поднимала с пола вещи, встряхивала их и укладывала в шкаф. Сергей поставил на полки книги, кассеты свалил в одну пустую коробку из-под телевизора. «Потом разберу», — заметил он. Туда же пошли и фотографии.

— А не может оказаться так, что на одной из них запечатлен убийца? — неожиданно спросил Сергей.

— Ты найди хоть одну, на которой был бы запечатлен кто-то, кроме самой Лены! Да она даже не подумала бы тратить лишний кадр на чью-то особу, кроме своей.

— Ну, может быть, и потратила бы, если бы была от кого-то без ума.

— Тогда это президент Франклин.

— Кто?!

— Ну, или Грант. Кто там у них на долларах?

Сергей замолчал. «Даже столько лет спустя я все еще пользуюсь любой возможностью очернить в его глазах Лену, — подумала Марина. — Даже теперь, когда она мертва».

— А вот и накладные. — Он поднял с пола целлулоидную желтую папку, в которой виднелись исписанные мелким почерком квитанции.

— Верно. — Марина заглянула через плечо. — Да, в корыстолюбии его точно не обвинишь.

— А какая ему корысть от чужих накладных? Он по ним все равно ничего не смог бы получить.

Марина достала из папки листки и стала рассматривать подписи и печати. — Вот эта — с Тверской, я даже знаю тот киоск, куда она все сдавала. Вот эта, судя по адресу, с Нового Арбата. А, вот телефон на обороте. Завтра им позвоню. Вот еще, оттуда же.

— Да тут товара на десятки тысяч! — воскликнул Сергей, проглядывая итоговые суммы внизу накладных.

— Она говорила, что у нее дорогой бизнес. Дорогая дорога, закупочная цена, большие расходы. Естественно, и прибыль должна быть соответственная. А то не окупится.

— Лена наверняка будет недовольна похоронами, которые мы сможем ей устроить, — заметил он. — Судя по размаху, они будут для нее недостаточно дорогими.

— Надо попробовать получить деньги поскорее. — Марина решила не обращать больше внимания на его шутки.

— А это что? — Сергей выдвинул из угла тяжелую коробку, прикрытую старыми газетами. — Тот самый товар?

Марина подошла и заглянула. В глаза ей бросились бежевые баллончики «Сикким» и картонные коробки с надпечатками. Она взяла в руки одну коробку, оказавшуюся неожиданно тяжелой, и открыла ее. Оттуда блеснули золотые картонные чехольчики помады. «Ив Сен-Лоран», — машинально заметила она. Достала одну, вытащила ее из коробочки, сняла бархатный футляр и вывинтила из золотого корпуса помаду розового цвета, сразу распространившую вокруг аромат весеннего сада.

— Шикарно, ничего не скажешь, — заметил Сергей. — Что ж, я начинаю верить в сокровища Али-Бабы.

— Знаешь, мне не хочется оставлять это здесь, — сказала Марина. — Здесь будет проходной двор. Лучше увезем все к нам. Потому что, если еще и квартиру обворуют…

— Правда, пусть уж лучше обворуют нашу квартиру. Хотя я не понимаю, какого вора ты боишься. Этот вел себя очень даже прилично.

— Еще бы, он просто душка. Он всего-навсего убил Лену!

— Почему ты так уверена, что он ее убил? Меня ты, во всяком случае, не убедила.

— Тебе мало этой истории с ключом?

— С ключом, с мячом… — раздраженно бросил Сергей. — Я верю только своим глазам и результатам вскрытия.

— Если бы ты видел тогда Лену…

— Я сказал бы то же самое. Без истерик! Все кончилось, пойми, кончилось! Что бы он ни искал, больше искать не будет. А если так — не надо больше о нем думать.

— Не надо?

— Не надо. Может быть, она сама устроила здесь этот бардак.

— Ну конечно. Не могла найти зубную щетку.

— Я прошу тебя, без истерик. Между прочим, половина двенадцатого. Если хочешь, выпей еще и успокойся. И давай-ка перетащим в машину коробку. И накладные возьми — пусть будут поближе.

Марина залпом допила виски, которое еще оставалось в ее бокале, и они вместе выволокли коробку из квартиры, заперли дверь, спустились на лифте вниз. Коробка едва поместилась в багажнике. Сергей сел за руль, Марина зажгла свет и разложила у себя на коленях карту дорог. Так, распутывая один узел улиц за другим, к часу ночи они добрались до дому.

А хлопот на другой день оказалось столько, что Марина совсем потеряла бы голову, если бы на помощь ей не пришла ее тетка, Ирина Алексеевна. Уж она-то о похоронах знала абсолютно все. Так случилось, что именно она когда-то помогла хоронить своего брата — отца тогда еще маленьких сестер, а потом, много лет спустя, — их мать. И вот теперь, заливаясь слезами и умудряясь при этом делать сразу кучу дел, пришла на помощь. Еще утром Сергей отправился на машине в морг, в сопровождении какого-то малоизвестного Марине родственника. Родственник, который божился, что знает Митино как свои пять пальцев, тут же заблудился, так что вернулись они оттуда только к вечеру — причем родственник к тому времени уже лыка не вязал. Ничего не ведая об их приключениях, женщины целый день приводили квартиру в порядок, то и дело ожидая, что зазвонит телефон. Но телефон молчал.

— Это что же, Мариночка? — От заплаканных глаз Ирины Алексеевны не ускользнули следы погрома, но то, что она увидела в ящике серванта, где она надеялась найти марганцовку, поразило ее наповал. В ящике действительно лежали медицинские принадлежности, но в таком ужасном виде, что тетка сразу перестала плакать. Правда, сами таблетки особенно ужасного впечатления не производили, потому что просто лежали в куче, но все тюбики, коробочки, бинты — все это было безжалостно развинчено, разорвано и размотано. С опаской глядя на эту остро пахнущую лекарствами кучу, перевитую бинтами, Ирина Алексеевна, видимо, уже отказалась от своей мечты о марганцовке. Марина тоже подошла взглянуть. «Точь-в-точь то же самое, что с кассетами, — подумала она. — Он явно искал что-то такое маленькое, чтобы оно уместилось в футляр от кассеты или в коробочку от но-шпы. А футляры от дисков? Что можно спрятать в футляр, куда и пальца-то не просунешь? Значит, это что-то должно быть еще и плоским. Деньги? Сколько денег можно спрятать таким образом? Даже в стодолларовых банкнотах? Листок бумаги? Записку? Расписку? А вот это очень даже вероятно».

Марганцовку они нашли в ванной, а вскоре явились и мужчины. От родственника к тому времени не то что попахивало — разило. Сергей был трезв — он был за рулем, но в кухне сразу же развел себе в стакане остатки вчерашнего виски. «Пропали бы мы, если бы не Ирина Алексеевна», — подумала Марина. Она делала все, что велела ей тетка, и даже без страха водила намыленной мочалкой по голому плечу Лены, в которой не оказалось ничего страшного. Она была похожа на большую сломанную куклу, с которой вдоволь наигрались дети. Бескровное усталое лицо, опущенные уголки рта… Когда Марина направила ей на волосы струю воды из душа, на дно ванны вместе с мыльной пеной потекли розовые струйки отмокшей крови и кусочки ила. От воды красные грубые шрамы на лбу, под грудью и в паху Лены стали багровыми, и Марина испугалась, что они разойдутся. Женщины вытерли Лену и с помощью мужчин уложили на диван. Затем они принялись за ее последний туалет. Одели Лену, высушили ей волосы феном, напудрили и подкрасили лицо. Наконец все было закончено. И тут зазвонил телефон.

Марина подняла трубку, не успев подумать, что она скажет звонящему.

— Лена? — В трубке раздавался женский голос. Марина успела еще удивиться тому, что голос принадлежит женщине.

— Это ее сестра. А кто ее спрашивает?

— Сестра? Простите, но мне надо поговорить с Леной. Она дома?

— Лена умерла.

В трубке охнули и замолчали. Потом голос прорезался, но теперь там говорили гораздо медленнее, словно собираясь с мыслями:

— Но когда… Как?

— Два дня назад. Она отдыхала за городом и утонула в реке.

— Она поехала за город? Но разве она не ездила в Эмираты?

— Ездила, — подтвердила Марина.

Только тут она обнаружила, что рядом стоит Сергей и слушает то, что она говорит. Он приподнял брови, словно спрашивая, кто звонит. Она махнула на него рукой.

— Алло, — сказали в трубке. — Но как же так… Ведь это просто странно. Она должна была привезти для меня товар. Я жду третий день, а она, оказывается, поехала отдыхать!

— Я ничего об этом не знаю, — сказала Марина. — О каком товаре вы говорите?

— Не будем по телефону, — заторопилась женщина. — Я позвоню позже. Но она что-то привезла?

— Полную коробку.

— Вот-вот! Я ее заберу!

— Как заберете?

— Ну не даром, понятное дело. Мы встретимся. Я вам позвоню. Надо же, какое несчастье…

И она повесила трубку. Марина постояла, раздумывая. Вот, началось.

Конечно, речь идет о коробке. На какую сумму там может быть товара? Что она в этом понимает? По какой цене та женщина заберет товар? И почему она не захотела уточнять, что именно в коробке? Впрочем, и Лена никогда не говорила по телефону впрямую о своем бизнесе — боялась. «Никогда не знаешь, кто тебя услышит», — заявляла она часто.

— Посидим на кухне, — вздохнула Ирина Алексеевна. — Мариночка, вы с Сергеем домой поедете?

— А как же? Не тут же ночевать, — заметила Марина.

— Все же нехорошо оставлять ее одну.

В этот миг снова зазвонил телефон.

— Алло?

Снова женщина. Марина начала думать, что совсем немного знала о своей сестре.

— Лена, ты? — быстро спросили в трубке, и тут Марина догадалась, что у них с сестрой по телефону очень похожи голоса. Ее «алло» приняли за «алло» Лены. И, сама себе удивляясь, она вдруг медленно ответила:

— Да, я… — «Что я делаю?!» — пронеслось у нее в голове, но тут же эта мысль исчезла, потому что в трубке раздавались вещи одна другой интереснее.

— Ну, так что ты решила с картошкой? — быстро, взахлеб спрашивали там. Насчет картошки Марина никакого суждения не могла высказать, а потому предпочла слушать дальше. Голос продолжал: — Он торопит. Смотри не прогадай. Ты ведь говорила — на три недели? Десять дней уже прошло. Ты знаешь, с этим не шутят.

Голос вдруг замолк. Марина тоже молчала.

— Ну ладно, не маленькая, сама понимаешь, — сказали ей и повесили трубку.

Ничего она не понимала. Почему картошка — не шутки, что эта за три недели, из которых, оказывается, десять дней уже позади, и кто ее торопит?

У нее снова началась та мелкая холодная дрожь, которая накатывала на нее все эти дни.

Телефон зазвонил снова.

На этот раз голос был мужской.

— Позовите, пожалуйста, Лену, — вежливо попросил он.

«Надо же, мужчина сразу узнал», — удивилась Марина.

— А кто ее спрашивает?

— Знакомый.

— Лена утонула, — сообщила Марина. — Два дня назад.

«А ведь никто не знает, что с ней случилось. Мы ведь никому из ее знакомых не сообщали, вот они и звонят».

Между тем в трубке происходило что-то странное. Там как будто что-то сказали, но так быстро, что Марина поняла только выраженную эмоцию. А эмоция была настолько крепкой, что она подумала, не одернуть ли ей незнакомца.

— С кем я говорю? — спросил наконец незнакомец.

— Это ее сестра.

— Вы в ее квартире?

— Да, как слышите.

— Одна?

— А зачем вам это знать? — встревожилась Марина. Голос ей нравился все меньше. Только тут она заметила, что Сергей опять стоит рядом и слушает.

— Если вы одна, уходите оттуда, — произнеся эти слова, голос исчез.

Ее опять затрясло. «Когда же это кончится!»

— С кем ты говорила?

— Какой-то ее друг. — Марина не знала, стоит ли передавать мужу странное предупреждение. Ведь тот сказал: «Если одна». А она не одна. «Нет, не скажу, — решила она. — Голос вообще-то приятный, да и ничего плохого он мне не сказал. Даже предупредил. Если бы собирался убить, не стал бы предупреждать».

— Да ты что, пьяна? — Сергей с изумлением смотрел на нее. — О чем с тобой говорили?

— Про товар, про картошку и вообще про всякую чепуху.

— Как про картошку?

— Ну, насчет картошки я и сама не поняла, а товар, по-видимому, тот самый, из коробки. И у нас хотят его забрать.

— Плохо, что мы не знаем цен, — призадумался Сергей. — Слушай, а если посмотреть в киосках?

— Там ведь все уже с наценкой, и неизвестно с какой.

— А Лена тебе ничего не говорила, сколько может стоить такой дезодорант, как она привезла?

— Не знаешь Лену? Она бы умерла, а не сказала, где купила и почем.

Марина осеклась, вспомнив, что Лена лежит рядом мертвая. Правда, не из-за своего нежелания сообщить цену на товар. Хотя как знать?

Снова зазвонил телефон, и на этот раз Сергей опередил Марину и сам поднял трубку. Послушав первую фразу, он тут же передал трубку Марине.

— Лена? Лена? — в трубке захлебывался тот самый голос, который сообщил ей странные новости о картошке. — Лена?

Ничего не собираясь отвечать, Марина молча слушала голос. «Хватит на сегодня обманов», — подумала она.

— Лен, он хочет встретиться. Он хочет гарантий. Он захотел узнать, что ты привезла. Кажется, он беспокоится. — Марина не отвечала. Голос всполошился: — Да что с тобой?

Марина бросила трубку. Как ей хотелось оказаться отсюда за тридевять земель и не слышать больше этих голосов, ни женских, ни мужских. А особенно этого захлебывающегося.

Телефон немедленно зазвонил снова. Марина указала Сергею на трубку:

— Возьми и скажи, что Лена умерла.

Сергей поднял трубку, и Марина различила далекий голос, все так же взахлеб расспрашивающий о чем-то мертвую Лену. Сергей выслушал все, что сказал ему странный голос, и произнес:

— Лена умерла два дня назад. Кто говорит?

В трубке раздался хорошо различимый вопль, потом все сразу смолкло. После чего голос произнес еще несколько фраз.

— С ее соседкой, — ответил Сергей, внимательно глядя при этом на Марину.

Марине стало одновременно и плохо и хорошо. Не придется теперь оправдываться за свое вранье — уже это хорошо. А плохо все то, что говорил этот голос. Голос этот, который ничем ей прямо не угрожал, но говорил все о непонятном и неприятном, напугал ее куда больше, чем мужской, который прямо ее предупредил: «Уходите отсюда».

Сергей положил трубку.

— Про товар мне ничего не сказали, — заметил он вскользь.

— А это было как раз про картошку, — криво улыбнулась Марина.

— Вот как? Странно, но про картошку мне даже не заикнулись. А заявили, что если я, то есть Лена, вздумаю кого-то там надуть, то могу проститься с самым дорогим. Что бы это могло быть?

— Для Лены — деньги, — мрачно заметила Марина. — А для тебя — не знаю. Во всяком случае, наверное, не я.

— Ну, раз ты так думаешь… А также меня спросили, с кем же они в таком случае говорили, если Лена умерла? Ты выдала себя за нее?

— Ну, особенно-то я и не старалась.

— Ты хоть понимаешь, во что можешь влипнуть? И о чем они говорили?

— Говорю тебе, про картошку. И еще о том, что кто-то хочет гарантий.

— Ну вот что, — сказал наконец Сергей. — Сейчас я отвезу родню по домам и вернусь. Я звонить не буду, и ты трубку не бери. Не нравится мне все это.

И только когда за ним закрылась дверь, Марина поняла, что нарушила завет незнакомца и осталась в квартире совсем одна.

Она не всерьез приняла его предупреждение, но теперь, когда вокруг нее воцарилась тишина, ей стало не по себе. Что же он все-таки имел в виду, так настойчиво советуя ей уйти? Неужели ей может грозить какая-то опасность? Почему? Откуда он это взял? Опасность грозила Лене, теперь она в этом не сомневалась. Но Лена, что ни говори, опасности больше не подвергается. Так неужели же ей, Марине, опасность досталась по наследству, так же, как одежда, квартира, товар в коробке и накладные? Так же, как эти звонки? Тот захлебывающийся голос… Но какие претензии могут быть к ней? Что она знает? Ничего. Да, но кто-то может думать, что она, сестра покойницы, знает многое… Кто другой?

Тот, кто вошел тогда в номер Лены и был так близко, что она слышала производимый им шум. Если бы она тогда знала, что значит этот шум! Если бы она тогда связала, пусть ошибочно, звук мяча на корте с этими шагами и решилась бы посмотреть, кто орудует в номере Лены! Решилась бы? А если бы она тогда знала, что Лена уже не стучит мячом на корте, а плывет вниз по течению с остановившимся сердцем, с глоткой, забитой илом?..

А может, теперь тот, другой, решит взяться за нее? Неужели она обладает теперь чем-то, что представляет для него какой-то интерес?

«Блондинка, — усмехнулась Марина, остановившись перед зеркалом. — Тридцать два года. Но это не основание, чтобы меня убивать».

А может, тот, кто звонил, просто хотел, чтобы она ушла, испугавшись его слов, и оставила квартиру в полное его распоряжение? Тогда это точно не убийца. Убийца здесь уже довольно нараспоряжался.

Снова зазвонил телефон, и Марина замерла.

— Дура я, — сказала она вслух. — Что мне теперь делать?

Но все же, повинуясь какому-то неясному чувству, сняла трубку.

— А, это опять вы?

— Вы — сестра Лены? — спросил голос. — Я о вас когда-то слышал от нее. Я Володя.

Марина тут же вспомнила — был у Лены один такой Володя несколько месяцев назад. Кажется, весной они расстались. О, именно тогда Лена и выговаривала сестре, что та до сих пор тянет свою супружескую лямку. Марина вспомнила ее лихие слова: «А я как только почувствую, что кончается самое лучшее, все, рву без всяких!» Значит, с Володей самое лучшее давно закончилось. Почему же он звонит?

— Да, я слыхала о вас, — сказала она в ответ. — Правда, давно.

— Верно, — смешался голос. — Мы, как бы сказать, были уже не в тех отношениях. Кажется, вас Марина зовут?

— Марина.

— Значит, еще не все забыл. Нам с вами срочно надо поговорить.

— Вот мы и говорим.

— Нет, не по телефону. Нам надо встретиться.

«И этот туда же», — поразилась она.

— Вы сами понимаете, у меня столько хлопот, что это невозможно.

— Но необходимо!

— Я не могу ничего обещать. Если хотите встретиться, приходите на похороны.

— А вот на похороны я прийти не смогу. Уезжаю завтра. Я потому и звоню, чтобы увидеться с вами до отъезда. Ну а если подъеду сейчас?

— Исключено. Уйти я никуда не могу. И вообще, мне тоже сейчас надо ехать.

Она пожалела, что у нее вырвались эти слова. Кто бы ни был этот Володя, она вовсе не обязана сообщать ему о своих передвижениях.

Он помолчал.

— Вы уедете? Значит, в квартире никого не будет?

— Володя, вы задаете такие вопросы, что я могу подумать, будто вы собираетесь ограбить квартиру. В таком случае предупреждаю, что все уже украдено до вас.

Ее слова произвели поразительный эффект. Володя застонал.

— Я был прав! — вырвалось у него.

— Объяснитесь! — потребовала Марина.

— Не могу. Я только требую, чтобы вы нашли время увидеться со мной до моего отъезда. Больше я ничего сейчас не скажу. Вы там, надеюсь, не одна?

— Я здесь с мужем и с кучей родственников, — отрезала Марина.

— Ладно. Ну так что, вы никак не можете спуститься вниз через сорок минут?

— Ни через сорок, ни через пятьдесят. Мы сейчас уезжаем. А завтра меня ждет безумный день. Если это так важно, увидимся после вашего приезда на более спокойной территории.

— Ну что ж, я только надеюсь, что до того времени с вами ничего не случится.

— Я, представьте, тоже, — отрезала Марина. Голос в трубке исчез.

Она положила трубку и зашагала по комнате. Взглянув на Лену, прикрытую до подбородка простыней, торопливо вышла на кухню. «Так я скоро рехнусь, — подумала она, наливая себе кофе и закуривая сигарету. — Картошка, гарантии, товар, Володя… Хватит! Попробую для начала разобраться в том, что доступно моему пониманию в товаре. Моя задача — выяснить, сколько он может стоить, и не продешевить». Тут она припомнила, что Володя, судя по рассказам Лены, тоже ездил в Эмираты, только возил оттуда не косметику, а что-то другое… Вот он как раз мог бы случайно знать, сколько товар может стоить. Ведь Лена несколько раз ездила вместе с ним. Он вообще многое мог знать, этот Володя, и мог бы помочь, если бы не его страх перед телефоном. Ну ничего, если ему будет надо, он сам позвонит.

Она просидела на кухне около часа, каждую минуту ожидая, что зазвонит телефон или затрещит выламываемая дверь и на пороге предстанет таинственный Володя с разгадкой всех тайн. Однако телефон не зазвонил, и дверь не затрещала, а просто-напросто открылась, и вместо Володи появился Сергей.

— Ну что, звонил кто-нибудь? — прямо с порога спросил он.

— Нет, — соврала Марина. Почему-то свое общение с Володей она решила скрыть. Ей самой это показалось странным.

— Нет? — Сергей ей, кажется, не вполне поверил. — Послушай, а тот мужик, который тебе звонил, никак себя не назвал?

— Никак, что ты прицепился к этому мужику? Не ревнуешь? Меня больше волнует та баба, которая так захлебывается насчет картошки. Хотела бы я знать, что это за картошка. Может, она так условно называла что-то ценное? Или деньги? Я помню, Лена чего только не выдумывала для обозначения таких вещей по телефону. Однажды я услышала нечто в таком роде: «Восемь птичек, да нет, маленьких конечно…» Потом оказалось, что это восемь тысяч долларов наличными.

— Значит Лене говорили про деньги? Она взяла у кого-то в долг? Видимо, без гарантий… А потом тот, кто дал, забеспокоился… А она уже мертва!

Марина припомнила, что женщина говорила про срок в три недели. Десять дней уже прошло. Три дня как Лена мертва плюс поездка, плюс оформление путевки… Так и получается, десять дней назад она взяла деньги для поездки, обязалась вернуть через три недели, гарантий не дала. А тот мужик, наверное, все же захотел узнать, что она на его деньги привезла, беспокоился и велел узнать… А Лена уже не даст никаких гарантий. Не это ли имел в виду Володя, когда говорил об опасности? Может, теперь деньги потребуют с нее, с Марины? Да, скорее всего так и будет. Но сколько же Лена могла взять в долг? Если брала, значит, под проценты, надеялась привезти выгодный товар. А в пансионате говорила, что съездила так себе. Но, впрочем, словам Лены о ее бизнесе никогда нельзя было доверять, она никогда бы не призналась, что хорошо заработала, она всего боялась.

— Ты хоть понимаешь, в какую кашу мы можем влипнуть? — Он начинал горячиться. — Она наверняка оставила какую-то расписку, и, значит, кто-то явится по ней получить. А сколько они могут потребовать? Вот тебе и наследство!

Расписка… Не ее ли искал тот некто в номере и в квартире Лены? Нет, не может быть. Эта расписка у того, кто дал ей деньги, у Лены ее быть не могло. Вот если бы она сама ее искала у заимодавца, тогда все стало бы на свои места. Нет, расписка сейчас мирно лежит где-то и ждет своего срока. Еще полторы недели… А впрочем, нет, уже не мирно, ведь та женщина знает, что Лена умерла, и явно сообщит тому, кто так торопит с гарантиями. Теперь он поспешит получить свою долю наследства… Прав Сергей, паршивое у нее наследство.

— Ну что ты застыла? — Сергей окончательно вышел из себя. — Хоть бы знать сумму.

— Надо было спросить у той женщины, — вяло отреагировала Марина. Она чувствовала себя такой разбитой, что гневные слова Сергея на нее не действовали. — Сколько бы ни взяла Лена, она все вложила в товар. Если она брала в долг под проценты, то только непосредственно перед самой поездкой, и только тогда, когда была уверена, что прибыль окупит все расходы. Если взяла в долг, значит, была уверена, что отдаст. Значит, не думала, что придется продавать последнее, чтобы расплатиться. Так что ты напрасно беспокоишься. Деньги в товаре, насколько я знаю Лену. А товар у нас. И даже есть покупательница. Так что нам остается продать ей товар и отдать деньги той, другой. — «А с Володей я разберусь сама», — мельком подумала она.

— Твоими бы устами… — протянул Сергей. — Значит, все деньги в той коробке? Сколько там может быть?

— Вот это и надо узнать. Когда поедем, притормози у какого-нибудь киоска с парфюмерией, и мы посмотрим, сколько там стоят эти дезодоранты. Потом отнимем процентов пятьдесят и узнаем, почем она сдает. Хотя можно ошибиться!

— И тогда мы черта с два расплатимся с той бабой! А ведь еще похороны!

— Не бойся, внакладе не останешься! Продашь квартиру! — Марина швырнула на стол опустевшую пачку сигарет, так что та пролетела через весь стол и ударилась о стену. — Ну что, едем или нет?

«Я снова все порчу», — подумала она.

Она причесалась, подмазала губы. Собрав вещи, вышли из квартиры, оставив Лену одну, в тишине и темноте.

Только дома, в привычной обстановке, она поняла, как проголодалась. Сергей валился с ног, нервы и у него были на пределе. Марина заметила у него под глазами черные круги. «А сама я как выгляжу?» Чувствовала она себя так, будто целый день таскала камни.

Готовить что-то не было сил, она сделала гигантский омлет и открыла банку лечо.

Приняв душ, Марина улеглась в постель. Сергей тоже отправился в ванную, и, прислушиваясь из постели к звуку льющейся воды, Марина вдруг подумала, что они давно живут как в гостиничном номере на двоих, — соседи, которые неплохо уживаются вместе, привыкли и притерлись друг к другу и не обращают внимание на мелкие дрязги. «Страсть, любовь, самое лучшее… Так, кажется, говорила Лена? Конечно, ей казалась жалкой моя жизнь с Сергеем. А с этим Володей у нее наверняка было то самое лучшее. Прошло, конечно, но все же было…»

Марина вздохнула и поглубже залезла под одеяло. Звук льющейся воды затих. И вдруг Марина вспомнила о коробке с товаром. Вчера они втащили ее и, не найдя лучшего места в их тесной квартирке, поставили в спальню. Она встала и босиком пробежала к коробке по холодному полу. Открыла ее и достала один из дезодорантов. На донышке флакона увидела налепленный ценник. На ценнике была напечатана какая-то непонятная цена. И рядом — закорючка, род валюты, догадалась Марина. Она перебрала другие баллончики. На некоторых тоже виднелся такой ценник.

«Сколько же это все-таки стоит?» Марина почувствовала, что у нее ум заходит за разум. И тут она вспомнила о проспекте, который ей подарила Лена еще в пансионате. Там могло быть что-то про валюту.

Когда Сергей вошел в спальню, Марина, уже сидя на кровати, вовсю листала найденный в сумочке проспект. На пятой странице, после описания гостиничных комплексов, местных красот и нравов, климата и расписания авиалиний, среди прочих полезных сведений о языке и народонаселении она нашла маленькую, в один абзац, информацию о соотношении валюты — дирхема к доллару. Информацию эту Марина с увлечением проглотила, после чего, пренебрегая заверениями справочника, что валюту в Эмиратах можно обменять на каждом шагу, взялась за арифметические подсчеты.

— Готово! — сказала она наконец, все подсчитав. — Дезодоранты, судя по ценнику, достались ей примерно по доллару за штуку.

— Маринка, ты умница!

Сергей притянул ее и поцеловал. Марина выпустила из рук проспект, ответив на поцелуй, в общем-то случайный, за которым не стояло ничего, кроме одобрения. Однако вскоре Марина пожалела, что затеяла это: в самые пиковые минуты, принимая Сергея и чувствуя на шее его быстрые сухие поцелуи, перед ней попеременно вставало то лицо Лены, когда она лежала под фонарем на террасе. Потом она слышала какофонию голосов, из которой выделялся голос Володи, который обращался к ней, а не к мертвой сестре: «Я непременно должен вас увидеть…»

Кроме того, она переоценила свои возможности и чувствовала, что неотвратимо засыпает. И когда она услышала далекий сдавленный стон Сергея, порадовалась тому, что все кончилось.

Отстранившись от нее, Сергей вытянулся на простыне. Марина лежала, глядя в потолок. «Да, это то самое, о чем говорила Лена. Соседи, просто соседи. Почему я раньше не думала об этом?»

Сергей вздохнул:

— Я совсем без сил.

Она услышала щелчок зажигалки, на нее пахнуло дымом.

Сергей подтянулся и сел в постели.

— Послушай, а ведь теперь, когда мы знаем стоимость дезодорантов, мы можем узнать, сколько она взяла в долг.

— Не забудь про помаду.

— Посмотри-ка, на ней ведь тоже могут быть ценники.

И верно, на одной из коробочек оказался ценник. Марина, уже почти во сне, подсчитала стоимость одной помады.

— Полтора доллара, — сказала она Сергею, когда он вернулся из ванной. — Все, на сегодня все расследования закончены.

— Но надо еще подсчитать, сколько все стоит вместе!

— Оставь меня в покое.

— Ладно, — согласился Сергей. — Ты права.

И он погасил свет.