Завтра ты умрешь

Анна Малышева

Вдали от городского шума, в глубине леса, среди вековых сосен притаился дом. Его молодая хозяйка вот уже несколько лет не выходит за ограду, не принимает гостей. Любящий муж скрывает от всего мира ее загадочное душевное расстройство, целиком доверившись частному врачу. Все прихоти Ксении исполняются, ее зачарованный мир похож на сказку… Но достаточно одного взгляда со стороны, чтобы заподозрить – здесь готовится преступление.

Глава 5

Нике удалось уйти только через час. Наталья умоляла остаться с ночевкой, уверяя, что ей с непривычки страшно в новой квартире. Ника мягко отговаривалась тем, что ребенок ни за что без нее не заснет, на подвыпившую хозяйку этот довод не действовал. Та сердилась, капризничала, и выпустила гостью только, взяв с нее твердое обещание увидеться на днях. «Как она изменилась за пять лет! — думала Ника, спускаясь в лифте. — Никогда не была такой капризной и трусливой, разболтанной… Что на нее повлияло — ленивая сытая жизнь, общение с душевнобольной хозяйкой?»

Она прошла мимо старенького «форда» Ярослава, не заметив его. Услышав отрывистые звуки клаксона, Ника обернулась:

— Ох, ты здесь еще?! Меня ждешь?

— Садись, — тот жестом пригласил ее в салон. — Не мог же я бросить тебя вдали от дома, в таком виде!

— В каком? — она уселась рядом с ним, открыла сумку и достав пудреницу, погляделась в зеркальце. — Немножко раскраснелась.

— Немножко перебрала, — уточнил он, выруливая со двора и сигналя заигравшимся на проезжей части детям. — Женщины на удивление не самокритичны в этом вопросе.

— Тебе-то какое дело? — возмутилась Ника. — Ворчишь потому, что ничего не добился. Они еще мягко тебе отказали! Я боялась, что вышвырнут и меня заодно…

Тот мотнул головой, не сводя глаз с дороги:

— Ольга боится заработать репутацию шпионки, и она права — с ее работой лучше помалкивать. А вот почему уперлась твоя подружка? Какое ей дело до того, расстроится бывший хозяин или нет? Она, часом, в него не влюблена? Ты его видела, хоть на фотографии?

Ника засмеялась, вспомнив, что когда Наталья бывала влюблена, об этом немедленно узнавал весь университет.

— Она ничего не умеет делать тайком, ей нужна публика. Зря выбрала журналистику, ей бы актрисой стать… А насчет фотографий, кстати!

История с пропавшими альбомами заинтересовала Ярослава так, что он свернул на обочину, остановил машину и заставил Нику все повторить. Сейчас, начиная понемногу трезветь, она и сама уловила в этой истории нечто странное.

— И пропали только альбомы?

— Ольга говорит, да. Кажется, она женщина педантичная, заметила бы другие пропажи. Наташа считает, что у Ольги ворует кто-то из новых коллег, но я не думаю… Кому нужен чужой альбом?

— Тому, кто заинтересован в его содержимом, — ответил Ярослав. — Такие вещи воруют у звезд, или у тех, на кого хотят собрать компромат.

Он извлек из сумки большое зеленое яблоко и задумчиво надкусил его. Ника давно заметила, что яблоки были для ее нового знакомого тем же, что сигареты для курильщика — они помогали ему думать.

— Обокрадены сразу обе женщины, кражи одинаковые, значит, крал у них кто-то один. И еще там, в доме у банкира, — проговорил он, наконец, опуская стекло и выбрасывая огрызок на обочину. — Но кому нужны их альбомы?

— Может, кто-то из прислуги собирает такую коллекцию? — предположила Ника, отчего-то сразу вспомнив серое морщинистое лицо шофера, отвозившего ее за город. — Люди чего только не собирают. Я недавно искала материалы для статьи о коллекционерах, такого начиталась! Например, миллионер собирает кусочки мыла из отелей по всему миру, и чем дешевле отель, тем ценнее для него это грошовое вонючее мыльце. Некоторые собиратели прямо скажем, извращенцы — воруют грязное белье, ношеную обувь… А у некоторых принцип — чтобы все экземпляры коллекции были украдены, а не куплены.

— Ну да, и овдовевший банкир туда же! — фыркнул Ярослав. Он повернул ключ в замке зажигания и старенький «форд» снова влился в поток машин. — Я хотел бы посмотреть на него.

— У тебя еще не отпала охота заниматься этим делом? — Ника опустила стекло со своей стороны, теплый ветер затрещал длинными концами косынки, повязанной у нее на голове. Сегодня косынка была лиловой с кремовыми разводами. — Ты хочешь поднять шум вокруг гибели этой женщины, а злодеем выставить психиатра… Но если тот ни в чем не виноват? Ты же ничего не знаешь, судишь о нем с чужих слов. Эти женщины его терпеть не могут. Ты можешь оказаться в глупом положении.

— Вот поэтому я и хочу познакомиться с ним лично! — заявил Ярослав, останавливая машину у светофора. — Ты со мной?

Его худое подвижное лицо сейчас было очень серьезным, и Нике вдруг показалось, что этот упрямый чудаковатый парень намного старше ее.

— Мне нужна твоя помощь!

Оказалось, у Ярослава уже имеется план по добыче информации. Генрих Петрович наверняка, имел другую врачебную практику, кроме погибшей жены банкира, а значит, не было ничего невозможного в том, чтобы войти в ряды его клиентов.

— Клиенток, — уточнил он. — Здесь нужна женщина, ты отлично сыграешь богатую нервную дамочку. Я хочу понять, какими методами он пользуется, чтобы входить в доверие к богатым людям. Ведь муж Ксении отказался от любых других врачей!

Первым движением Ники было наотрез отказаться — ввязываться в авантюры вообще было не в ее правилах. Она хотела сказать «нет», но отчего-то смолчала, продолжая слушать Ярослава. Хмель совсем прошел, его выдуло теплым вечерним ветром, бившим в окно машины, и то, что говорил ее спутник, уже не казалось ей невозможным.

— Завтра позвонишь подруге и спросишь фамилию этого Генриха Петровича. Не знает — пусть поинтересуется у бывших коллег, кто-то же там остался, в этом заколдованном замке! Узнаем фамилию, и я тебе через пять минут найду его: где и когда принимает, сколько берет, как давно практикует.

— И я пойду к нему на прием, — иронично улыбнулась женщина. — Но я понятия не имею, как себя ведут богатые нервные дамочки!

— Да как все женщины на свете! — в сердцах воскликнул он. — Жалуйся, что тебя не понимает муж, что после рождения ребенка ваши отношения остыли, тебе одиноко, жизнь превратилась в сухую схему…

— Откуда ты знаешь? — невольно вырвалось у нее. Ника тут же смолкла, смущенно отведя взгляд. Ярослав после паузы сказал, что проблемы, в сущности, у всех людей одинаковые.

— Просто у некоторых больше денег.

— Кстати о деньгах, — ее щеки все еще горели от неловкости, Ника краснела легко. — Кто будет оплачивать эти сеансы?

Но и здесь у Ярослава был готовый ответ. Оказалось, что он располагал небольшой свободной суммой — по его расчетам, этого должно было хватить на десяток сеансов, пусть даже самых дорогих.

— А там посмотрим! Главное, чтобы ты согласилась! — жизнерадостно заключил он. — Будешь спокойно решать за мой счет свои настоящие проблемы, они есть у всех, стыдиться тут нечего. Хуже, когда человек отрицает, что они у него есть. Есть такие, особо стыдливые… Доводят себя до инвалидности, потому что боятся откровенничать. На сеансы будешь брать с собой диктофон. После каждого свидания с Генрихом отсылай запись мне. Дам инструкции, как с ним держаться, на что наводить разговор… Думаю, будет интересно!

— И накладно, — напомнила практичная Ника. — Ты же понимаешь, что даже если получится материал, этих расходов тебе никто не компенсирует. Не жаль денег?

— А на что мне их тратить? — рука Ярослава потянулась к бардачку, где он хранил запас яблок. Ничего не обнаружив, психолог разочарованно фыркнул: — Вот черт, забыл купить! Знаешь, когда кончаются фрукты, я прямо места себе не нахожу. Мне важно знать, что они у меня есть. Не возражаешь, если остановимся у какого-нибудь магазина?

Ярослав как будто подшучивал над своим пристрастием, но Ника видела — ему не по себе. Она улыбнулась:

— Что ты! Приятно видеть, что кто-то западает на полезные вещи. Вот если бы тебе была нужна бутылка…

— Когда-то была нужна, — сразил ее Ярослав. — Что было, то было… Жил, как в дурном сне, любимую работу потерял, семью измучил… Жена ушла, и правильно сделала. Дочери уже пятнадцать лет, вижу Таньку раз в полгода — чаще не хочет. Она ведь росла рядом с таким папой… — он покачал головой, не сводя глаз с дороги. — Я пять лет как чист, а она все равно, не может принять меня новым, не видит другим… Встречаемся — в глаза не смотрит, цедит что-то сквозь зубы. Ни денег, ни подарков не берет, можешь судить, как я ей приятен! Я все надеюсь, что с возрастом она меня простит, но иногда просто не верится… Ты как думаешь?

Ника вздохнула:

— Пас. Я же не знаю, как что ты вытворял. Может, и не простит.

— Спасибо за правду, — кивнул он. — Ненавижу сопливые утешения. Вон, кстати, магазин, купишь мне два кило яблок?

И почти насильно сунул ей деньги — расстроенная Ника хотела заплатить за яблоки сама:

— С какой радости ты будешь меня угощать? На что мне одному тратиться?

В магазине Ника успела обдумать предложение Ярослава, и вернулась в машину с готовым ответом. Робкая, домашняя сторона ее натуры противилась тому, чтобы ввязаться в авантюру, но Ника слышала и более сильный, явный голос, который убеждал согласиться. «Жизнь превратилась в схему», — сказал Ярослав, сам того не подозревая, поставив ей диагноз. «В самом деле, превратилась! — признала про себя женщина. — Все так привычно, предсказуемо, просто и… И я больше так не хочу! Я чувствую себя старой, а ведь мне и тридцати нет!»

— Получай! — она уселась рядом с Ярославом и протянула ему пакет.

— Спасибо, — он выхватил яблоко покрупнее и жадно впился в него зубами. С хрустом прожевав первый кусок, признался: — Давно обо мне никто не заботился, а как хочется! Как думаешь, может, стоит жениться? Не поздно?

— Сколько же тебе лет?

— Тридцать пять.

— По нынешним меркам, рано, — авторитетно заявила женщина. — Есть кто-нибудь на примете?

— В том-то и беда, что есть, — шутливо вздохнул тот, расправляясь с яблоком. — Признаться, мне нравишься ты… Ну, согласна?

— Выйти за тебя замуж?!

— Пойти на прием к Генриху Петровичу! — он остановил машину. — Приехали. Если откажешься, придется идти самому, а этого бы не хотелось. Расколоть он меня не расколет, но почуять брата-психиатра может. Этот Генрих, судя по отзывам прислуги, хитрая лиса! А вот если придет милая молодая женщина в беде, он покажет себя во всем параде. Такие врачи-герои привыкли властвовать над пациентками, и не слишком высоко ставят их умственные способности. Тут-то их и надо ловить!

— Будем ловить! — с неожиданной смелостью ответила она и протянула потрясенному Ярославу руку: — Не могу отказаться, искушение уж очень велико!

В первую минуту он молча тряс ее ладонь, не в силах подобрать слов, а когда набрался духу, признался, что совсем не верил в ее согласие.

— Ты мне казалась слишком… Самодостаточной, что ли? Такие женщины на авантюры не идут. Ты выглядела слишком счастливой, чтобы во все это ввязаться!

— Именно — выглядела, — она с трудом высвободила руку и приоткрыла дверцу машины. — В моей жизни давно уже ничего не происходит. Я согласна на все, с одним условием, что это не опасно. У меня ребенок, и рисковать собой я не могу.

Ярослав, выскочив из машины и провожая ее до подъезда, клятвенно пообещал, что как только ему почудится опасность, он немедленно освободит Нику от данного слова.

— Только опасности нет! — сказал он на прощанье, когда она уже открыла дверь подъезда. — Ты же не в лабиринт к Минотавру пойдешь, а на банальный сеанс психоанализа. Если боишься, пойду с тобой, посижу в приемной под видом мужа. Так даже больше узнаем. Главное, добудь мне фамилию!

Фамилию Генриха Петровича — Каляев — Ника узнала без труда, сразу по прибытии домой, позвонив Наталье. Перезвонила Ярославу, тот назвал ее умницей, и пообещал скорую встречу с Генрихом Петровичем.

— На всякий случай, будь готова уже завтра, — ошарашил он сообщницу. — Оденься на работу как-нибудь… Ну, сама сообразишь, здесь я не советчик. Ты должна сойти за жену банкира, как минимум. Главное — не трусь!

— А я и не трушу! — ответила она, изрядно струсив. Попрощавшись и положив трубку, Ника встретила внимательный взгляд мужа. Олег даже не подумал выйти из кухни, где она говорила по телефону. Женщина нахмурилась, вопросительно глядя на него:

— Что-то хотел спросить?

— Многое, — сурово ответил он. — А ты ответишь?

— Что случилось, Олег? — раньше она смягчала его капризные вспышки ласковым словом, поцелуем, но сегодня у нее не было настроения. — Я что, вернулась слишком поздно?

— Наверное, надо радоваться тому, что вообще вернулась! — бросил он. — Конечно, я не имею права тебя упрекать. Я же согласился все воскресенье просидеть с ребенком!

— В чем дело? — у нее вспыхнули щеки. — В чем ты меня обвиняешь? Не хотел сидеть дома, позвал бы свою маму! Она никогда не отказывалась посидеть с Алешкой!

— А, теперь и моя мама годится! Ты на все согласна, чтобы пропасть на целый день и вернуться пьяной! — когда Олег повышал голос, он внезапно становился визгливым и вздорным, и до ужаса походил на голос его матери в минуты возбуждения. Ника закрыла глаза и досчитала до десяти — сперва в прямом, потом в обратном порядке.

— Я не пьяна, — ее голос слегка дрожал, когда она собралась с силами, чтобы ответить. — Не больше, чем это допустимо после новоселья у подруги.

Олег в сердцах схватил ее за плечи и встряхнул так сильно, что сбившаяся на бок косынка сползла с ее головы и упала на пол:

— Кто этот тип, который высадил тебя из машины?!

— Господи, — пробормотала она, с ужасом глядя в его искаженное гневом, ставшее вдруг чужим лицо. — Ты меня ревнуешь? Ревнуешь к коллеге? Я должна оправдываться, что он тоже был приглашен и я разрешила себя подвезти? Может, мне бросить работу? Я ведь каждый день его там вижу! Приди в себя, Олег!

Ей казалось, что она приводит веские возражения, которые должны образумить мужа, но он впал в ярость. Ника отвернулась от Олега, продолжавшего изрыгать ругательства вперемешку с упреками, налила себе кружку остывшего чаю и жестом показав мужу, чтобы тот ушел с дороги, прошла в комнату.

Конец ознакомительного фрагмента.