Глава 2. Карен
Уставшие и изнеможенные мы лежим в объятьях друг друга. Провожу пальцами по шраму от пули на его плече.
— Израненные тела, израненные души.
Дэвид наклоняется и покрывает поцелуями мои шрамы.
— Почему ты сказала, что их нельзя убрать? Ты же убрала один шрам на лице.
— Я могу не выдержать очередной наркоз. Просто не проснусь. Из-за множества перенесенных операций возможны осложнения. Ты готов каждый вечер ложиться в постель с уродиной?
— Я люблю тебя остальное неважно.
— Я тоже тебя люблю.
Он улыбается:
— Мне удалось растопить твое сердце или…
— Или… — слегка прищуриваюсь.
— Ты все вспомнила?
— Не совсем. Сейчас я понимаю, что воспоминания еще в Швейцарии всплывали отдельными отрывками, но это были не события, а чувства и эмоции.
— Почему сразу не сказала?
— Мне требовалось время, чтобы из отдельных пазлов собрать целую картину. Пробелов еще много и у меня к тебе куча вопросов, — Дэвид напрягается, — не сейчас впереди полно времени.
— Ты хоть представляешь, что я чувствовал? Почему ты так поступила?
— Потому что не надеялась выжить. То на что я пошла было сродни самоубийству. Экспериментальные технологии, новый метод лечения, для которого требовались добровольцы. Дэвид, они не давали никаких гарантий. Вероятность, что я не умру на операционном столе один к ста, и даже если я выживу, то в лучшем случае смогу передвигаться в инвалидной коляске. Я не могла привязывать тебя к себе. Это было бы не честно.
— Ты не должна была решать за меня. Почему не попросила маму сообщить, если все пройдет удачно?
— Потому, что я действительно ни на что не надеялась, а она видя мое состояние решила лишний раз не травмировать психику. Слабая, беспомощная, ничего не помнящая, но порой мне казалось словно я другой человек. Я мыслила, чувствовала, реагировала по-другому. Пыталась найти в интернете какую-то информацию о себе, но меня словно не существовало. Мама не могла дать ответы, она ведь не знала подробности о моей жизни в Майами. Порой в голове всплывали захватывающие сюжеты, но я думала это из какого-то фильма или сериала. Например, «Шпионка» с Дженнифер Гарнер, который любила в детстве. Мне постоянно снились кошмары, но иногда сны были другими. Я видела равнины, горные тропинки, пещеру за водопадом.
— Колорадо.
— Но больше всего мне нравился сон, в котором я видела мужчину, стоящего на балконе и любующегося звездным небом.
— Наша первая ночь, — Дэвид наклоняется ко мне и нежно проводит по щеке тыльной стороной ладони.
— Доктор говорил, что мой мозг блокировал воспоминания. Я очень надеялась, что это не просто сны и эта надежда заставляла меня бороться. Вот только с хорошими воспоминаниями вернулись и плохие. Крис Лоуренс не был маньяком. Это хитроумный план мести. Он родной брат того урода, которого я пырнула кинжалом на ферме. Отец обманул меня, подельники не добивали его в больнице, его убила я. Иногда мне кажется, лучше бы я ничего не вспоминала. Я столько сделала, что не знаю как с этим жить.
— Карен, прекрати винить себя, это самооборона. По-твоему, лучше, если бы они развлеклись и бросили тебя умирать?
Слова Дэвида отрезвляют, но дело не только в Крисе и его брате на моей совести есть и другие. Он стирает рукой скатившуюся из глаза слезинку.
***
— У них длинные скатерти, — Дэвид смотрит на меня и в его взгляде похоть. — Я заслужил компенсацию за то, что ты мне лгала.
— Дэвид, здесь полно людей, — от волнения я глубоко дышу и крепко сжимаю руками приборы.
— Вот именно, все заняты своими делами, — он бегло окидывает взглядом посетителей ресторана.
— Дэвид…
— Под стол, — командует он и произносит это с нажимом. По спине пробегает холодок.
Я быстро оглядываюсь по сторонам, поднимаю скатерть и опускаюсь на пол. Мне хочется провалиться под землю. Хоть бы он не потребовал вылезти, когда на наш столик будут смотреть или того хуже подойдет официант. Я умру от стыда. Прикасаюсь к нему, чувствую, как он возбужден и расстегиваю ширинку.
— Поглубже, детка, я знаю, как ты можешь, — шепчет он. Его слова заводят, мощный выброс адреналина отгоняет неловкость, сердце бьется с бешеной скоростью, кровь приливает к вискам и возбуждение нарастает. Каждое мое движение отдается пульсацией между ног, я все больше хочу почувствовать его в себе. Дэвид на пределе. Решил меня наказать посмотрим кто кого. Я быстро вылезаю из-под стола, облизываю нижнюю губу и соблазнительно улыбаюсь, окидывая его слегка насмешливым взглядом пока он застегивает ширинку.
— В туалет, — приказывает он, и я иду следом. Дэвид хватает меня за руку и тащит к другой двери.
— В мужской!?
— А ты хочешь, чтобы я пошел в женский? Он открывает дверь и пропускает меня вперед. Возле умывальников стоят двое мужчин. Я быстро проскальзываю в кабинку, но они успевают меня заметить. Уйдут или останутся? От такой публичности, возбуждение нарастает еще больше, все тело изнывает от желания. Дэвид заходит следом и прикрывает дверцу, но не запирает.
— Нет, — он хватает меня за руку, когда я хочу закрыть щеколду.
— Ты не…
— Правила диктую я. Он прижимает меня к стене, хватает за бедро и ставит одну ногу на крышку унитаза. Я на таком пределе, что мне не нужны ласки, я хочу быстро, резко, пусть даже грубо, только бы он быстрее оказался во мне. Дэвид расстегивает ширинку и срывает с меня трусики. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не закричать. Обхватываю его за шею. Он громко стонет, вжимая меня в стену. Я не выдерживаю, накатывающих на меня ощущений, и из груди вырываются громкие стоны. Ноги дрожат, и все тело покалывает, словно в него вонзили множество мелких иголок, одна волна оргазма сменяется другой. Я практически повисла на нем, когда все закончилось.
— Идти сможешь? — спрашивает он, чувствуя, что я все еще дрожу.
— Да.
Только сейчас понимаю, что на мне очень короткое платье, а трусики разорваны в клочья. Дэвид улыбается, когда я пытаюсь натянуть юбку как можно ниже.
— Идем, — он открывает дверцу и несколько мужчин оборачиваются в нашу сторону. Я заливаюсь краской и умираю от стыда, когда он демонстративно убирает в карман мои трусики.
Неделя во Франции превратилась в сказку, я старалась забыться и целиком отдаться этому счастью, но что-то в глубине души подсказывало, что моя история не закончена и у меня есть повод опасаться Питера и Алана.
Вернувшись в Майами, первым делом прошу Майлза найти адрес Роберта Кинга. На следующий день припарковываю машину напротив его дома и долго смотрю, не решаясь зайти. Небольшой одноэтажный домик, с высаженными вокруг цветами и пандусом на крыльце, значит… Зачем я приехала? Что я ему скажу? Что убила его отца, а его на всю жизнь сделала инвалидом. Я хочу знать как он. Узнать от него, а не со слов Майлза, поэтому и просила выяснить только адрес. Беру себя в руки, подхожу к дому и нажимаю звонок. За пару минут ожидания я десяток раз хочу сорваться, убежать к машине, сесть и уехать. Роберт открывает дверь. Он сидит в инвалидном кресле и пораженно смотрит на меня.
— Карен? Ты? Я думал…
— Что я умерла? Все так думали.
Роберт пропускает меня в дом. Замечаю на пальце обручальное кольцо. Не может быть?
— Роберт, ты женился?
— Да. Год назад. Лиза скоро придет с работы. Она медсестра.
— Поздравляю. Я так рада за тебя. Но как вы живете? Медсестры немного получают.
— Я тоже без дела не сижу. Про карьеру архитектора пришлось забыть, но я не расстраиваюсь. Отучился на вебдизайнера, на создании сайтов тоже можно заработать.
В дом заходит молодая блондинка. Невысокого роста, круглое лицо, слегка располневшее, но, кажется, это делает ее еще более милой, большая грудь и живот… большой… округлившийся живот. Да ей скоро рожать.
— Карен, познакомься это моя жена Лиза.
— О! — восклицаю я и сразу же ругаю себя за подобную несдержанность. — Рада познакомиться.
Почему при виде счастливой беременной женщины больно колет в груди?
— Лиза, это Карен, я тебе о ней рассказывал.
— Очень приятно, — Лиза мило улыбается. — Вы так помогли Роберту спасибо.
— Лиза медсестра, она ухаживала за мной в больнице.
— Поверьте вам не за что меня благодарить.
— Когда он вернулся после лечения в Швейцарии, то сделал мне предложение.
— Какие прогнозы дают врачи? — сердце выпрыгивает из груди, когда я задаю этот вопрос.
— Мне предстоит очередной курс восстановительного лечения. Если все пройдет удачно смогу передвигаться на костылях. Это лучше, чем сидеть в инвалидной коляске.
Быстро прощаюсь и выхожу из дома. Меня трясет, сердце колотится, в легких не хватает воздуха, а в висках бешено пульсирует кровь. Дрожащей рукой вставляю ключ в зажигание и жму на газ. Я несусь с бешеной скоростью, пытаясь убежать от прошлого, от самой себя, убежать от своей совести.
— Где ты была и почему отключила сотовый? — Дэвид сидит на диване в гостиной и ждет объяснений.
— Ездила, — монотонно отвечаю, поднимаясь наверх. У меня нет сил на разговоры и объяснения. Выпиваю несколько таблеток снотворного, раздеваюсь и падаю на кровать. Забвение — вот что мне нужно.
Как же я хочу, чтобы вчерашний день был просто кошмарным сном. На часах двенадцать, а на телефоне три пропущенных. Во избежание скандала нужно перезвонить. Хорошо, что Дэвид занят и довольствуется моими сбивчивыми объяснениями о том, как я соскучилась по возможности водить машину, и прокаталась весь вечер не замечая времени. На сегодня у меня еще одно дело. Быстро собираюсь и еду в Miami Shores. Надеюсь, Адам не сменил адрес. Дверь открывает Кейт.
— Привет малышка.
— Карен, — она растеряно смотрит на меня.
— Это тебе, — протягиваю большую куклу.
— Почему ты так долго не появлялась
— Прости, я болела, сильно болела. Мне пришлось уехать в другую страну на лечение. Позволишь войти? — Кейт запускает меня в дом.
— Почему ты хромаешь?
— Из-за перелома.
— Это навсегда
— Надеюсь, что нет, — треплю ее по волосам. — Да у тебя здесь целый замок! — восклицаю, когда мы подходим к дому Барби.
— Лилиан подарила на день рождения.
— Кейт, кто пришел? — невысокая шатенка спускается по лестнице. — Я же говорила не пускать в дом посторонних.
— Это Карен, подруга Адама — радостно сообщает Кейт, на что Лилиан хмурит брови и недовольно смотрит на меня.
— Что вам нужно? — резко спрашивает она.
— Заехала проведать Кейт, — окинув взглядом гостиную, замечаю в рамках их фото с Адамом. Похоже у них все серьезно. Главное, чтобы она хорошо относилась к Кейт.
— Проведали?
— Может, кофе угостите, — показываю взглядом в сторону кухни, давая понять, что не стоит выяснять отношения при ребенке.
Лилиан направляется на кухню, я следую за ней, сажусь на стул, а Лилиан стоит посередине, скрестив руки на груди.
— Вы давно встречаетесь? — спрашиваю в лоб.
— Почему я должна отчитываться перед бывшей подружкой Адама?
— Кейт неправильно выразилась. Я подруга Лорен — ее матери. После смерти Лорен я помогала Адаму с Кейт.
— Хорошая подруга, — усмехается Лилиан, — я вспомнила, Кейт спрашивала о вас, и Адам ответил, что вы уехали. Пропадаете где-то годами, ни разу не позвонив ребенку, а теперь считаете, что вправе вторгаться в чужую жизнь.
Лилиан разговаривает жестко, но я хорошо разбираюсь в людях. За показной твердостью скрывается желание защитить тех, кто ей по-настоящему дорог. Кейт выглядит счастливой, да и за Адама я рада. На ее месте я тоже была бы не в восторге от такого вторжения.
— Простите. Я должна была позвонить Адаму и договориться о встрече. Я пойду, — встаю со стула и направляюсь к двери.
— Вы… с вами… — Лилиан, наконец, заметила, что я хромаю, но ей неловко спросить. — Так, где вы пропадали?
— В больнице. Простите за вторжение.
Два года спустя.
Паркую машину возле дома. Дэвид купил небольшой коттедж, с бассейном на заднем дворе неподалеку от дома отца. Просторная гостиная с выходом на террасу, кухня и кабинет на первом этаже и две спальни на втором. Для нас двоих место вполне достаточно. В большом доме пришлось бы нанимать штат прислуги, а я не люблю, когда в доме находятся посторонние. Двух домработниц, приходящих днем, убирающих и готовящих еду, было вполне достаточно.
После долгих месяцев терапии я, наконец, смогла нормально ходить, но врачи все равно запрещали носить обувь на каблуках. Дэвид смирился с моим новым стилем одежды, хотя иногда подшучивал, говоря, что я напоминаю ему скромную отличницу.
Конец ознакомительного фрагмента.
