Дороги домой больше нет

Анна Лисицына (2021)

Меня находят колдуны и забирают в свой мир, а родители сбегают, не оставляя и надежды на встречу. Я остаюсь совсем одна в новом мире, но совершенно не расстраиваюсь из-за этого. Я плохо общаюсь с людьми и никак не могу понять, почему каждый второй — воплощение дружелюбия. А домовой, на чьём чердаке я поселилась, пугает злодеями-убийцами. Однако, несмотря на всё это, моя жизнь теперь куда интереснее, чем раньше.

Глава первая. Мечты исполняются, но не все сразу

Скучно. И за что только другие любят тихую и спокойную жизнь? Это ведь невыносимо! Живёшь-живёшь, каждый день делаешь одно и то же, и никогда ничего не происходит. Никогда! Я как будто живу в дне сурка уже почти пятнадцать лет, как будто каждый день повторяет предыдущий. Хотя, почему «как будто»? Так ведь дела и обстоят, и я теперь не знаю, как от этого спастись.

Нет, я не… я не жалуюсь… Я жалуюсь! Это крик души, потому что отчаяние свернулось внутри и тихо шипит на каждого. Мне некому сказать о тихом отчаяние, что съедает меня потихоньку от этой скуки, и ведь… другой жизни я не знаю. Мои родители повёрнуты на том, лишь бы мы, я и мои сестра с братом, и подумать не смели о чужом внимании. Они вот, например, и думать о хотя бы минимальном внимании не хотят, и так не плохо; а я люблю и переполох, и внимание (хочу, чтобы обо мне знали, говорили, хочу быть в центре событий). Поэтому-то, наверное, и чувствуя себя неважно, находясь вдали от всего «интересного». Меня заперли в этих буднях, бессмысленной и скучной жизни.

С родителями мы словно жители разных планет. Притом я-то явно из «вымирающего вида», потому что подобных себе ещё не встречала! Знаю-знаю, шутка не самая смешная, но дальше будет смешнее. Наверное.

Я словно заперта в сером мире рутины и скуки. Но самое обидное, что я никак не могу придумать, найти хоть какой-то смысл к существованию. Это — единственная проблема в моей жизни. Всё остальное хорошо. Может, и звучит странно, но, какая разница-то? Мне до этого дела нет. Незачем всем подряд знать, о чём я думаю.

Родители хотят от нас хороших оценок, поэтому домой я иду слишком уж бодрым шагом — я учусь «хорошо», и каждый день пытаюсь перебороть лень. Наверное, без неё я могла бы быть отличницей, но мне это пока не надо. А смысл-то? Да, и самой лучшей быть не хочу. Это не интересно. Знания — бесполезные, я прикладываю к учёбе столько сил, лишь бы учителя и родители не надоедали над ушами как мухи. А в остальном — быть моей полной свободе. Ну… ладно, я немножко приврала. Простите-простите, это уже просто выученная наизусть фраза в голове.

Это не совсем правда, потому что на самом деле меня просто ничего не интересует настолько, чтобы я тратила на это сил больше, чем того требуют обстоятельства. Мне просто… скучно.

Есть только я и сегодня. Ну, может, ещё «вчера» и «через много-много лет». Нет, это даже не начало; это — предисловие. И я иду из школы в самом скучном расположении духа.

Этот день кажется очень обычным. Хорошим, но обычным. Сегодня даже в кое-то веки выползло солнышко. Последний раз его можно было наблюдать лишь в первых числах этого месяца. А сейчас вообще-то уже двадцать девятое сентября! Солнце у нас — редкий гость, потому-то и особо желанный. Какое-то, самое маленькое, но разнообразие — чем же является моя жизнь, если даже погоду я считаю удивительным разнообразием?..

День не просто кажется обычным. Он обычный, но ровно до тех пор, пока я не останавливаюсь на пешеходном переходе, пропуская несколько быстро мчащихся машин. Маленький городок, а несутся как на трассе!

Мне кажется, или светофор сегодня решил поиздеваться — уже дольше минуты пешеходам горит красный свет? Я зеваю, прикрыв рот ладошкой, и без интереса оглядываюсь.

По противоположной стороне дороги идут две женщины с колясками; компания учеников, — я их пару раз видела в своей школе, — очень живо что-то обсуждает. Впрочем, меня не интересует тема их разговора. Несколько человек куда-то торопливо идут, а кто-то, напротив, никуда не спешит. Какой-то парень в куртке, на несколько размеров больше чем надо, со всех ног несётся в сторону перехода, где стою я, и смотрит… на меня.

Да нет, кажется! Я хмыкаю своим мыслям, заслужив недоумевающий взгляд старушки рядом.

Мы даже не знакомы с тем парнем, я ни разу его не видела, с чего бы ему мчатся со всех ног и смотреть только на меня, будто бы я его главная цель? Мальчишка выглядит испуганным; но какая мне разница до неизвестного парня на другом конце улицы в куртке на несколько размеров больше нужного? Как никому нет дела до меня, мне нет дела до него.

Неожиданно я решаю не переходить улицу и, развернувшись, уверенно иду по обочине дороги, а мимо, совсем рядом со мной, несутся машины. Даже сейчас я спиной чувствую взгляд парня на другом конце улицы, и это только заставляет меня ускориться и скорее слиться с толпой на следующем перекрёстке.

Этот взгляд почему-то меня пугает. Я не помню, когда последний раз чего-то боялась, ведь, по-моему, что может быть хуже бессмысленного существования на Земле и знания, что, может быть, придётся так жить ещё десятилетия? Никто ещё со мной не согласился, крича о пресловутом смысле жизни. Это моя жизнь и мой смысл. Точнее, моя жизнь заключается в поиске настоящего смысла.

Мне не удалось хорошо разглядеть его лицо, — от отвратительного зрения не спасения и новые очки придут только в следующий понедельник, — но теперь почему-то уверенна, что смотрел мальчик точно на меня. Сразу же закрадываются мысли, что он меня просто с кем-то перепутал. Однако меня не покидает ощущение, будто бы всё не так сложно, как я предполагаю. Опять выдумала то, чего на деле нет?

Почему бы и нет, хотя бы мысли займу на время!

Мальчишка не вылетает у меня из головы следующие несколько дней. Вполне осознанным взглядом я ищу его в толпе по дороге в школу и домой. Но он больше появляется. Мне даже в какой-то момент кажется, что всё привиделось. И с чего вдруг я так заинтересовалась незнакомым человеком? У меня и своих забот по горло.

Шучу! Будто бы это не я без дела шатаюсь по городу или читаю книги часами. Мне ли говорить, что времени ни на что не хватает? «Заняться нечем» — хотела бы так сказать, но не скажу, потому что это тоже не правда.

Думаю, именно от скуки я и рису себе эту историю — зацепиться больше не за что.

Этот парень не так прост? Но я в этом не уверенна, хотя не могу объяснить самой себе почему вообще задаюсь таким вопросом…

— Кошечкина, если вам настолько скучно, чтобы слушать музыку, а не меня на моём уроке, может, скажите нам, что послужило ослаблению Первой Империи? — резко спрашивает наша временная учительница по истории. В отличие от обычной учительницы, эта только раздражает меня. И не внушает хоть капельки уважения.

Сейчас мы проходим Отечественную войну 1812-ого года, а я опять не слушаю. Я прочитала этот параграф первый раз сразу после выдачи учебника и второй раз вчера вечером. Так, чтобы «освежить» информацию.

— Причин было несколько. Во-первых, когда Наполеон только стал правителем, он пользовался поддержкой самых разных слоёв населения: начиная от буржуазии до батраков. Этому в немалой степени поспособствовало развитие экономики, успешные войны и возможность сделать карьеру в военном деле, ведь многие полководцы французской армии были выходцами из простого народа. Войны позволили… — я отвечаю ровным голосом, без какой-либо интонации.

— Довольно, можешь садиться, — поджав губы, велит женщина, и я послушно сажусь обратно.

Мгновенно стираю с лица хоть намёк на самодовольство, так как прекрасно понимаю причину недовольства учительницы: я почти процитировала первые несколько предложений третьего абзаца. Наша хорошая учительница истории знает — я изучила тему урока вдоль и поперёк, поэтому обычно я делаю всё, что только хочу: читаю (ту же историю ил очередной роман), слушаю музыку.

Мои родители ненавидят внимание, и особенно, когда его привлекаю я, они даже на уроках советуют не высовываться. К сожалению, мысль о том, что по неведомым причинам они запрещают мне делать как раз то, что я люблю, приходит слишком часто!

Вновь одеваю наушники, ибо только они помогают отвлечься от воплей моих одноклассников, которые не дают мне сосредоточиться на черновом варианте сочинения для литературы. Да, я знаю, что у нас сейчас история, но эту тему мы уже прошли на прошлом уроке с нашей «обычной» учительницей, но эту никто не потрудился «поставить в известность о сём печальном факте!» Поэтому сейчас никто не утруждает себя повторным конспектами.

Но после своего ответа я слышу тихие недовольные перешёптывания позади себя. И меня они точно не хвалят. Да какая разница, что там кто говорит про меня?

На улице моросящий дождь, и это не особо радует и без того невесёлую меня: будто бы мало плохого зрения и необходимости носить очки, так капли воды на стекле сильно затрудняют обзор.

Кап-кап-кап, я хмурюсь, наблюдая за учениками, которые раскрывают зонтики — безумно непрактичная вещь, как мне кажется. Мама предупреждала, что сегодня будет дождь, советовала взять с собой зонтик. Я отказалась, поэтому натягиваю куртку-дождевик на голову и чувствую себя куда увереннее, чем с зонтиком.

С того дня, когда я впервые увидела странного, испуганного мальчишку в чрезмерно большой куртке года на два-три старше меня прошло ровно две недели. У меня только в среду пять уроков, и возвращаюсь домой я непривычно рано.

Сегодня я всматриваюсь в лица прохожих с ещё большим интересом, чем последние несколько дней: подумала, что дело может быть во времени, так как сегодня среда, и я на том же месте в полвторого, поэтому… Знаю, знаю, звучит глупо, но я слишком устала от «дня сурка», поэтому отчаянно готова цепляться за любую возможность хоть как-то разнообразить жизнь до последнего.

Наконец-то загорается зелёный, и я удивительно быстрым шагом первой из восьмёрки людей на пешеходном переходе отправляюсь на другую сторону.

У меня в голове слабая надежда, что настанет миг, может, даже прямо сейчас, и произойдёт что-то, что избавит меня от этого серого существования. Что-то, что привнесёт в мою жизнь новых красок, которых самая найти я уже не в силах. В моей душе ещё теплится огонёк, который не затухнет никогда, ибо вера — моя жизнь, надежда и смысл. По-другому я не могу, если вера умрёт, то и тот слабый смысл умрёт. А какая жизнь без смысла? Говорят, надежда умирает последней, но это не так… Чувство юмора умирает последним!

Я снова рассматриваю вывеску над одной из дверей старого дома, что исправно поднимает мне настроение каждый день по дороге со школы вот уже три года. А на писано там всего одно слово «Икар». Вот только «Икар» — название авиационный страховой компании!

Привычно повернув голову направо, едва прибавляю шаг и вновь гляжу на вывеску. Забавно. И тут перед собой, на другой стороне дороги, снова вижу того мальчика, и сегодня я понимаю, что смотрит он на меня. Он промок под дождём до нитки, куртка на нём болтается как будто ещё сильнее.

И у парня офигенные голубые глаза!

Он срывается с места, и в следующий миг я следую его примеру. Только он бежит в мою сторону, а я — от него.

— Кошечкина! Кошечкина, подожди! — он знает моё имя. Откуда? Откуда?!

Мы не знакомы — точно! Мальчик красивый, и я бы запомнила, если б видела его раньше, хотя бы только из-за этого. Он как фотомодель, только… в нём больше естественности? Не знаю, как это описать. Но я его не помню, никогда не видела, не знаю, а он знает меня. Или, по крайней мере, моё имя.

Что ему от меня надо? С каждой секундой желание остановиться растёт, но для начала стоит подумать о том, чтобы оказаться в окружении людей — там я буду чувствовать себя более защищённой и попытаюсь затеряться в толпе, к тому же, среди людей больше вероятность того, что меня не тронут. Когда парень преследует хрупкую девушку — это уже повод обратить внимание прохожих на себя.

Я почти обгоняю женщину в деловом костюме, как внезапно кто-то хватает меня за руку. Не успела!

Едва успеваю заметить лицо того самого мальчишки с офигенными голубыми глазами. И меня будто бы отрывает от земли вверх, знаете, как на аттракционе «свободное падение». Последнее, что я успеваю заметить: до ужаса перепуганное лицо того парня. А дальше…

Мой кулак находит цель как раз в тот момент, когда мы дружно валимся на каменный пол, залитый солнцем. Только солнце здесь какое-то подозрительно тёплое. И вообще, откуда мрамор вместо асфальта взялся?

Первое, что я вижу, открыв глаза в следующий раз, так это невероятно резкий, ослепляющий свет. Кто-то настойчиво светит мне в глаза фонариком, и я непроизвольно отмахиваюсь от него, после чего свет внезапно гаснет. Зрение приходит в норму, и я вижу взволнованное лицо мужчины.

— Ты как себя чувствуешь? — обеспокоенно спрашивает он, откладывая фонарик на тумбочку и пристально меня разглядывая. — Подумать только: колдун прожил в мире людей так много лет и живой и более-менее здоровый! Я думал, у меня будет полно работы, когда Дмитрий принёс тебя! Мы так перепугались: неужели столько лет поиска напрасны? А мы ведь искали тебя! Даже по Неизведанным Землям шатались, чтобы найти тебя! Не представляешь, сколько раз нас чуть не раскрыли! Черти с духами и гномами те ещё любопытные личности! Уж кто-кто, а они-то не упустят шанса насолить колдунам!

Я неуверенно сажусь и тру голову. Нет, я определённо не ударялась ей в последнее время, ничего не болит, значит, этот мужчина не плод мой фантазии. Но ещё я замечаю, что мы точно находимся не в пределах городка: за немногочисленными видными мне окнами виднеется ярко палящее солнце, но не это привлекает моё внимание.

Горы. За стеклом виднеются горы. Огромные, тёмные и торжественные скалы, возвышающиеся до самых облаков. Рядом с городом, где я жила на многие десятки километров не было даже намёка на такие тёмные громадины из камня. И тем более, их верхушки не покрывал снег.

На похищение не похоже — мужчина слишком радостно-взволнованный, да и я чувствую себя нормально, нет страха, только недоумение. Я чутьё меня редко подводит, особенно если на горизонте вместо солнца маячит опасная ситуация.

— Где…